Основные направления развитии. Усиление государственной цензуры 2 страница

В своей литературной части журнал напоминал «Трудолюбивую пчелу» А. П. Сумарокова. Не случайно, по-видимому, в первой же книжке была помещена «Сокращенная повесть о жизни и писаниях

A. П. Сумарокова» — перевод из немецкого петербургского изда­ния «St.-Petersburgisches journal». В этом же номере дебютировал

B. В. Капнист со своей довольно острой «Сатирой», задевшей само­любие некоторых известных литераторов, в основном одописцев эпи­ческого толка, что вызвало протесты в адрес журнала. Еще более сме­лой была публикация на страницах «Санкт-Петербургского вестника» стихотворения Державина «Ода, преложение псалма 81». Содержав­шиеся в нем резкие инвективы в адрес царей вызвали недовольство цензуры, за что в некоторых экземплярах издания страница с «Одой» была вырезана и перебрана. Тем не менее произведения Державина регулярно печатались и в других номерах журнала.

Литературные материалы, обязательно представленные в первой части каждого месячного номера, перемежались с научно-познава­тельными статьями самой широкой тематики: «Описание Тибетского государства» и очерк «О установлении патриаршества в России»; «Путешествие в Мекку» и «Краткое известие о театральных в России представлениях». Характерна цитата, извлеченная из «Английского журнала», которую приводят издатели в традиционном обращении к читателям в первом номере: «Две причины вознесли „Англию" на степень величия в словесных науках и споспешествовали ей удержать­ся на оной. Первая есть свобода мыслить. Вторая причина сей степе­ни величия, на которую вознеслися словесные науки в Англии, есть переводы книг». Издатели журнала стремились следовать этой прак­тике для возвеличения словесных наук в России.

В журнале очень активно печатались переводы европейских авто­ров, преимущественно новейшей сентименталистской школы. Впер­вые русский читатель мог ознакомиться с популярным в Европе романом Л. Стерна «Сентиментальное путешествие» в переводе Б. Арндта под названием «Отрывок из английской книги "Joriks sentimental journes". Иориково чувственное путешествие через Фран­цию и Италию. Сочинение г. Стерне». Из номера в номер регулярно помещались переводы идиллий С. Теснера, философско-моралистические диалоги К. М. Виланда. В июльском и августовском номерах за 1770 г. издатель опубликовал нашумевшее в Европе «Путешествие г. Бомарше в Испанию», в октябрьском номере — басни Г. Э. Лессинга. Обильно был представлен в журнале жанр «восточной» пове­сти, переводы философско-нравоучительных эссе лорда Честерфиль-да и др.

Во втором отделении каждого номера сообщалось об император­ских и сенатских указах, публиковались известия о приезде и отъезде знатных особ, о посольствах, аудиенциях при дворе, а также краткие выписки знаменитых иностранных новостей из европейских газет. Такова была насыщенность «Санкт-Петербургского вестника».

Не менее примечательным явлением среди изданий чисто литера­турной ориентации стал еженедельный журнал «Утра», выходивший в Петербурге в течение неполного 1782 г. Издателем его был недав­ний выпускник Московского университета, выходец из купеческой среды П. А. Плавильщиков, ставший позднее известным актером и драматургом.

В журнале сотрудничали Я. Б. Княжнин, переводчик А. А. Нартов, печатал свои ранние стихотворения будущий соратник Н. М. Карамзина поэт И. И. Дмитриев. На страницах журнала перепечатывались басни А. П. Сумарокова и В. И. Майкова и помеща­лось очень много сатирических материалов, как отечественных, так и переводных. Приверженность издателя традициям сумароковской сатиры сочеталась с продолжением линии сатирических журналов Н. И. Новикова конца 1760-х — начала 1770-х годов. Последнее про­явилось в подчеркнутом демократизме идейной позиции журнала, открыто, но в иносказательной форме заявленной в стихотворном вступлении (принадлежавшем, по-видимому, издателю): утренний восход солнца осмыслялся как дар, приносящий постижение исти­ны и путей обретения счастья, чего не дано испытать честолюби­вым вельможам или бессердечным накопителям богатства. Зато его с чистой душой переживает добродетельный земледелец, которому только и доступно истинное счастье.

В самом выборе названия журнала содержалась скрытая полемич­ность по отношению к другому журналу, начавшему издаваться на три месяца раньше в Москве. Это была «Вечерняя заря», ярко выра­женный масонский орган, выступивший с резких антипросветитель­ских позиций. Па страницах журнала II. А. Плавильщикова, наоборот, регулярно печатаются переводы сочинений европейских, в основ­ном французских, авторов, явно связанные с идеями Просвещения: отрывки из сатирического цикла Л. С. Мерсье «Картины Парижа» в переводе А. А. Нартова, выдержки из «Персидских писем» Ш. Мон­тескье, сатирические сказки Вольтера.

Нельзя не указать и на помещенную в нескольких номерах журна­ла анонимную сатирическую повесть, следовавшую традиции Мон­тескье, под названием «Путешествие турка Кара-Булата, бывшего секретаря посольства при турецком после в России», в которой на­ряду с высмеиванием современных поэтов-одописцев В. Г. Рубана и В. П. Петрова звучали явные нападки на духовенство.

Принципиальной для понимания позиции журнала «Утра» можно считать статью «Нечто о переводах». Ее содержание — это своеоб­разная программа правильного отношения к выбору перевода книг европейских и древних авторов. Полезными для перевода указывают­ся такие сочинения, как «Илиада» Гомера, «Похождения Телемака» Ф. Фенелона, «Велизарий» Ж.-Ф. Мармон теля. «Потерянный рай» Дж. Мильтона, «Ночные размышления» Э. Юнга, а также романы А. Ф. Прево, Г. Филдинга. Р. Лесажа. Наряду с художественными про­изведениями автор статьи отмечает полезность переводов и фило­софских сочинений европейских мыслителей — Дж. Локка, Б. Паска­ля. Рене Декарта. Как видим, для Плавильщикова как традиции классицизма, так и традиции эпохи Просвещения в равной мере со­храняют свое значение, о чем можно судить и по другой статье, явно принадлежавшей перу издателя, — «Рассуждение о зрелищах».

В го же время, при всем демократизме позиции издателя, вера в просвещенную монархию остается для Плавильщикова незыблемой. Свидетельством тому можно считать помещение в августовском номере журнала оды «На торжественное открытие монумента Пет­ра Великого». Открытие памятника состоялось на Сенатской площа­ди 7 августа 1782 г., и на нем присутствовала сама императрица Ека­терина II. В оде прославлялись не только военные успехи Петра I, но и его заслуги в деле просвещения России, развития наук. В то же время в оде содержались и весьма прозрачные намеки, которые вряд ли

могли понравиться Екатерине и Потемкину, потому что рядом с име­нем великого царя-реформатора упоминались имена трех современ­ных деятелей, трех Петров — полководца П. В. Румянцева, генерал-фельдмаршала II. П. Панина и руководителя ведомства, в котором служил издатель, — графа П. В. Завадского. Автором оды, по всей вероятности, был также Плавильщиков.

В сентябре 1782 г. издание журнала прекратилось. Не исключено, что это произошло вследствие вмешательства цензурного ведомства.

Особое место среди периодических изданий последней четверти XVIII в. занимал журнал «Собеседник любителей российского слова. содержащий разные сочинения в прозе и стихах некоторых россий­ских писателей». Этот журнал являлся печатным органом созданной в 1783 г. Российской Академии, которую возглавила княгиня Е. Р. Даш­кова, руководившая одновременно и Академией наук. Дашкова стала и официальным редактором «Собеседника...», пользуясь при этом постоянной поддержкой Екатерины II, активно участвовавшей в вы­пуске номеров журнала и поставлявшей туда свои материалы.

С внешней стороны конечной целью задуманного издания было всемерно способствовать выполнению главной задачи Российской Академии — созданию Академического словаря русского языка. Об этом можно судить исходя из письма издателей, опубликованного в конце I части журнала, где читателям предлагалось присылать свою критику «на какое-либо сочинение, находящееся в сем собрании», прямо в журнал с обещанием ее обязательно напечатать. По мнению издателей, такое сотрудничество читателей с журналом должно было способствовать тому, «чтоб Российское слово вычищалось, процве­тало и сколь возможно служило к удовольствию и пользе всей публи­ки...» Но за стилистическим аспектом интересов издателей скрыва­лась и другая цель: держать иод контролем мнения читателей журнала. поскольку в нем публиковались, хотя и анонимно, материалы, при­надлежавшие императрице. Это придавало «Собеседнику...» харак­тер официального издания.

Журнал выходил в Петербурге с июня 1783 по сентябрь 1784 г. очень регулярно. Всего было выпущено 16 частей при тираже около 1800 экземпляров ежемесячно. Для Екатерины II журнал был важен, поскольку с его помощью она вновь попыталась установить контакт с общественным мнением, как это было в 1769 г., когда она издавала «Всякую всячину». Теперь она прибегла к публицистике и истории. Практически в каждой части журнала печатались ее сочинения. Ак­тивно участвовала в журнале и княгиня Е. Р. Дашкова. Ее правой ру­кой в редактировании материалов и в налаживании контактов с потенциальными участниками издания был О. Козодавлев, также по­мещавший на страницах «Собеседника...» свои стихотворения. По-ч i и все крупнейшие авторы тех лет были представлены в журнале: Г. Р. Державин (его одой «Фелица» открывалась I часть издания), Д. И. Фонвизин, Я. Б. Княжнин, В. В. Капнист, И. Ф. Богданович, М. М. Херасков, М. Н. Муравьев, Ю. Нелединский-Мелецкий, П. П. Дмитриев, Ф. Козельский, Е. И. Костров и др. Кроме того, в полемике, развернувшейся на страницах «Собеседника...», приняли участие историк граф С. П. Румянцев, П. С. Батурин и еще многие авторы, имена которых до сих пор не установлены.

Помимо «Фелицы» Г. Р. Державин поместил на страницах «Собе­седника...» свое знаменитое послание С. В. Перфильеву «На смерть князя А. И. Мещерского», «Стихи на рождение в Севере порфирород­ного отрока», «Благодарность Фелице», «Оду Великому Боярину и Воеводе Решемыслу», оду «Бог» и другие стихотворения. В V части журнала была перепечатана в измененном виде нашумевшая «Сати­ра» В. В. Капниста, а в XI части издатели поместили «Стихи, сочинен­ные по дороге в Петергоф» покойного М. В. Ломоносова (1751). Во­обще стихотворный состав материалов, опубликованных в «Собеседнике...», был представлен очень разнообразно, как в жан­ровом отношении, так и по подбору имен поэтов, поставлявших свои сочинения на суд читателей.

Примечательной особенностью содержания «Собеседника...» было то, что в нем не было опубликовано ни одного иностранного сочинения, ни одного перевода. Это было принципиальной установ­кой издателей, о чем было прямо заявлено, исходя из главных целей издания.

Самое большое место в журнале занимали сочинения Екатерины II. Почти в каждом номере она помещала свои нравоучительные, полусатирические заметки «Были и небылицы», плоды каждоднев­ных наблюдений, исполненные скрытых намеков и неясных подшу­чиваний. Все это напоминало повествовательную манеру английского писателя Л. Стерна, произведением которого «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» императрица как раз увлекалась. Но это не была безобидная болтовня. За пересудами о светских сплетнях и старческим ворчанием по поводу непостоянства и умничанья при­дворных скрывалась вполне определенная тенденция — показать, что ее не устраивало в поведении ближайшего окружения, в чем она видела угрозу для общественного порядка и стабильности в госу­дарстве.

Политически тенденциозными были и ее «Записки касательно российской истории», также печатавшиеся в каждом номере журнала. Для занятия этим трудом Екатерина II привлекла целый штат сотруд­ников. Решение заняться историей императрица приняла после того, как она ознакомилась с вышедшими во Франции в начале 1780-х годов капитальными трудами по истории России, принадлежавши­ми Н. Левеку и П.-Ш. Леклерку. Книги изобиловали серьезными ошибками и явной предвзятостью по отношению к русской истории. Однако за полемикой с французскими историками скрывалась и оп­ределенная политическая подоплека труда. Историческая концепция, заключенная в «Записках...» Екатерины II, призвана была подтверж­дать идею благодетельности для России самодержавной формы госу­дарственной власти, исконность ее на Руси. Под этим углом зрения трактовались нравы и образ мышления далеких предков россиян, а отношения правителей и народа изображались в идеальном, приу­крашенном виде.

Заметно было участие в журнале Д. И. Фонвизина, который опуб­ликовал в «Собеседнике...» ряд своих сатирических произведений, в частности, «Повествование мнимого глухого и немого» и великолеп­ное по стилистической выдержанности «Поучение, говоренное в Духов день иереем Василием в селе П***». В нескольких номерах журнала, начиная с первого, Фонвизин печатает оригинальный но замыслу «Опыт российского сословника». Принцип толкового сло­варя в нем сочетается с искусно замаскированной сатирой. Внешне Фонвизин ориентировался на традиции французских толковых слова­рей, но именно внутренний смысл, остро обличительный подтекст предлагаемых толкований придавал этому произведению особую, чисто фонвизинскую неподражаемость. Вот как, например, иллюст­рирует сатирик определения значений слов синонимического ряда запамятовать, забыть, предать забвению: «можно запамятовать имя судьи, который грабит, но трудно забыть, что он грабитель, и само правосудие обязано преступление не предавать забвению».

Но особенно острыми были материалы, принадлежащие Фонвизи­ну и помещенные в III части «Собеседника...», где они были напеча­таны под названием «Несколько вопросов, могущих возбудить в ум­ных и честных людях особливое внимание». Вопросы были посланы в журнал анонимно. Обращенные к правительству, а в ряде случаев непосредственно к императрице, вопросы затрагивали коренные про­блемы положения русского дворянства, отношения его к государ­ственной службе, проблему соотносительности ценностей европей­ской культуры с отечественными традициями. Екатерине II пришлось лично отвечать на все эти вопросы. В некоторых случаях она уходила от ответов но существу, отделываясь отговорками. Иногда ее ответы содержали в себе угрозу в адрес слишком смелого автора. Так, в от­вет на вопрос: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют и весьма большие?» — императрица ответила уклончиво: «Предки наши не все грамоте умели». Но тут же реплика сопровождалась угрожающим примечанием: «N.B. Сей во­прос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели; буде же бы имели, то начли бы на нынешнего одного десять прежде бывших». Фонвизину стало известно о раздражении Екатерины II, и в одном из следующих номеров журнала он помещает письмо «К г. сочинителю „Былей и небылиц" от сочинителя вопросов», где попытался объяснить свою ПОЗИЦИЮ. Императрица, однако, не про­стила писателю его дерзости, наложив полуофициальный запрет на публикацию его сочинений.

В VIII части «Собеседника...» были опубликованы заключительные раз­делы «Былей и небылиц», в X части — окончание «Опыта российского сословника», завершавшегося толкованием слов «Мир», «Тишина», «По­кой». Начиная с XI части основное содержание журнала будет занимать публикация «Записок касательно российской истории» и утопических нра­воописательных зарисовок В. Левшина «Новейшее путешествие».

К рассматриваемому кругу изданий примыкает и литературно-нравоучительный журнал «Утренние часы», издававшийся частным порядком в Петербурге И. I. Рахманиновым и П. Л. Озеровым в тече­ние года, с апреля 1788 но май 1789 г., и выходивший еженедельными номерами. В журнале сотрудничали Г. Р. Державин, И. И. Дмитриев, А. Ф. Лабзин, В. С. Подшивалов, молодой И. А. Крылов, поместив­ший здесь свои первые басни н стихотворения, переводчик А. А. Нар-тов. Свои переводы помещал на страницах журнала и Рахманинов. Среди подписавшихся на первую книжку журнала наряду с князем П. Н. Трубецким и А. Г. Демидовым значится фамилия А. Н. Радище­ва, что не исключало какой-то формы сотрудничества его в издании, хотя прямых свидетельств на этот счет нет.

Большую часть материалов журнала составляли переводы нравоу­чительных сочинений, выбранные из различных европейских источ­ников в форме компиляций. «Побуждения к добродетели и нравоу­чения» — такова цель, определявшая программу издания, как она указывалась во вступительном обращении к читателям: «...не иное что побудило нас сделаться издателями сих листов, как ощущение в душах наших той истины закона, что человек сотворен для пользы человека». И соответственно все содержание подчинялось пробуж­дению в читателях любви к ближнему и нравственной ответственности. Из номера в номер следуют рубрики «Советы от отца к сыну» или «Черты великодушия и добродетели», представлявшие собой под­борку исторических анекдотов из жизни людей, прославившихся доб­родетельностью. Под названием «Забавный путешественник» Рахма­нинов в нескольких номерах печатает фрагменты памфлетного сочинения одного из ярких публицистов позднего этапа французско­го Просвещения Л. С. Мерсье «Картины Парижа». Очень активно представлены были на страницах журнала разнообразные формы нравоучительной сатиры — басни, прозаические эссе, нравоописа­тельные очерки, стихотворная сатира П. А. Озерова «Наставление молодому Суетону, вступающему в свет». Но основной принцип от­бора материалов для «Утренних часов» диктовался назидательно-нра­воучительными установками, и ведущей формой их оставались нрав­ственные рассуждения: «Разговор о пользе просвещения», «Правосудие», «Размышление о смерти», «О человеческой свобо­де», «О нежелании богатства» — подобные материалы составляют основу содержания издания. Главное требование к литературе — слу­жить нравственности: «Сколь пагубны таковые книги, коих предмет единственно способствует возродить порок и неверие и дать оным восторжествовать. Сколь бедственны и презрения достойны творцы оных, учинившиеся знаменитыми единственно по недостатку века нашего в мудрости и добродетели». Подобный тезис, явно исполнен­ный полемического скепсиса по отношению к просветительским упо­ваниям новейших философов, звучит в рассуждении «О пользе и не­обходимости нравственной науки». При всей идеологической аморфности отправных установок по своему содержательному па­фосу «Утренние часы», несомненно, имели демократическую на­правленность и в этом отношении могут рассматриваться в одном ряду с ранним журнальным опытом И. А. Крылова «Почта духов», выходившим в эти же годы.

Научно-академические издания («Академические известия», «Новые ежемесячные сочинения»)

Первые академические журналы («Примечания к ведомостям», «Ежемесячные сочинения») являлись той формой распространения знаний и необходимой обществу информации, донесение которой до читателей могла обеспечить именно Академия наук, обладавшая необходимыми для этого кадрами, и соответствующей материально-издательской базой. Данное обстоятельство позволяет понять, почему традиции научно-академи­ческих изданий сохраняли в течение XVIII столетия свою живучесть и плодотворность. Во второй половине века литературные и нравоучи­тельные журналы несколько потеснили чисто научную периодику. Но потребность в подобного рода изданиях продолжала существо­вать, учитывая и непрекращавшуюся деятельность Академии наук, стимулировавшую распространение в обществе интереса к знаниям, к научным открытиям и постоянное расширение научных и культур­ных связей с европейским миром.

Популярность академической журналистики в широких слоях чи­тающей публики объясняется еще и своеобразной полифункциональ­ностью этой ветви периодики в условиях России. На протяжении многих лет, например, академический журнал «Ежемесячные сочи­нения» был, по существу, единственной печатной платформой, по­зволявшей выносить на суд читателей как новости науки, так и произ­ведения современной литературы, отечественные и переводные, знакомить современников с достижениями культуры древности. Эн­циклопедизм научных журналов, имевших всегда литературные отде­лы, восполнял до поры до времени недостаток чисто литературных изданий. Эта особенность сохранилась и во второй половине XVIII в., несмотря на то, что корпоративность духа академической журнали­стики не только не исчезла, но по-своему даже усилилась. Преемствен­ность традиций этой линии периодики была довольно устойчивой.

Типичным научно-популярным журналом в ряду академических изданий тех лет был журнал «Академические известия», выходив­ший в Петербурге с января 1779 но июль 1781 г. Журнал издавался месячными книжками под редакцией П. И. Богдановича, переводчи­ка и энтузиаста в деле пропагандировать науки. Всего вышло 8 ча-стей, по четыре книжки в каждой. Научно-просветительская направ­ленность журнала подчеркивалась уже в заглавии, где вниманию читателей предлагались «история наук и новейшие открытия оных, извлечения из деяний славнейших Академий в Европе, новые изобре­тения, опыты в естественной химии, физике, механике и относящихся к оным художествах...» Соответственно основными вкладчиками из­дания были академики Л. Ю. Крафг, А. И. Гильденштет, П. С. Паллас, И.-Г. Георги, И. И. Лепехин, А. И. Лексель, Н. Я. Озерецковский, так­же известный историк князь М. М. Щербатов. Их материалы, посвя­щенные изучению экономического состояния России и ее природ­ных ресурсов, истории науки, затрагивавшие различные аспекты текущей научной жизни в России и за рубежом, составляли основ­ное содержание журнала. Показательна, например, опубликованная в мартовском и апрельском номерах за 1780 г. статья акад. А. И. Гильденштета «Речь о произведениях российских, способных к содержа­нию всегда выгодного превосходства в продаже в чужие края россий­ских товаров перед покупкою иностранных». Пафос статьи, развивавшей идеи физиократов, состоял в обосновании преимуществ развития отечественного производства товаров для удовлетворения внутренних нужд страны. К этому же разряду материалов можно от­нести обстоятельную анонимную статью «О ярмарках в России», а также обзорные статьи о природных ресурсах Сибири и различных регионов России, подготовленные академиками П. С. Палласом, II. И. Лепехиным, И.-Г. Георги и С. Гмелином. Вопросы зарождения российской торговли рассматривались в капитальном труде князя М. М. Щербатова «Опыт о древних российских монетах».

Из номера в номер на протяжении всего издания «Академических известий» печаталась «История математики» — перевод известного в Европе труда французского математика Ж.-Э. Монтюкля, принад­лежавший редактору журнала Богдановичу. Подобного рода мате­риалы имели не только познавательно-научный интерес, они также были связаны с проблемой воспитания. Особенно любопытно в этом отношении довольно обширное «Письмо от г-на И. к его приятельни­це, которая сообщила ему план воспитания детей своих». На первое место в этом плане выдвигается этический аспект воспитания. Безу­держному обогащению разума должно предпочитаться, но мнению автора «письма», душевное воспитание: «...пространный разум без вкуса к душевной добродетели, ощущения доброго, полезного, чест­ного в нравах, в обычаях не характеризует честного человека». Вос­питательный характер имела и принципиальная филологическая ста­тья В. Светова «Некоторые общие примечания о языке российском», в которой критически оценивалось увлечение современных русских авторов неологизмами.

Особое внимание в журнале обращалось на деятельность научных обществ и академий наук различных европейских стран — Лондон­ской, Стокгольмской, Парижской, Туринской, Голландской, Бавар­ской, Берлинской, Эрфуртской и др. Отчеты о работе этих академий с информацией о научных трудах, в них вышедших, регулярно публико­вались на страницах «Академических известий». Немало печаталось и переводов трудов европейских ученых, касающихся самых разных областей науки.

Литературные материалы в «Академических известиях» но объе­му значительно уступали научным. В журнале, правда, печатали свои произведения Г. Р. Державин, Я. Б. Княжнин, В. П. Петров, М. В. Храповицкий. Публиковались переводы сочинений Ж. Ж. Руссо, Вольте­ра, например, отрывок из его поэмы «Генриада». Во II части был помещен перевод эстетического трактата П. Сульцера «О пользе, которую молодые художники приобрести могут через списывание работ славных художников». Однако лицо журнала все же представ­ляли научные материалы. Считается, ЧТО прекращение издания «Ака­демических известий» было связано с острыми разногласиями, воз­никшими в начале 1780-х годов между академиками и руководством Академии наук в лице ее тогдашнего директора С. Г. Домашнева.

Органам, непосредственно продолжившим традиции академиче­ской журналистики 1730 - 1740-х годов, стал журнал «Новые еже­месячные сочинения». Издание выходило на протяжении десяти лет, с июля 1786 по июль 1796 г., в Петербурге, и редакторами его в разное время были академики Н. Я. Озерецковский, А. П. Прота­сов. С. Я. Румовский. Это был последний научно-литературный жур­нал Академии наук, воплощавший собой гот тип энциклопедическо­го издания, который сложился ранее и который был призван обслуживать интересы самых разных слоев читателей. Как заявили издатели в Предисловии, в новых ежемесячных сочинениях «поме­щаемы будут филозофическия, физических, экономическия, истори­ческих, географическия и вообще все рассуждения, какие только к приращению человеческих знаний способствовать могут. Описания разных художеств, ремесел, рукоделий и промыслов тем охотнее бу­ду i принимаемы, что каждое из сих искусств заключает в себе особ­ливые вещам наименования, которые к обогащению Российского языка неотменно послужат». Журнал предоставлял свои страницы, как явствует из Предисловия, и литературным сочинениям, отече­ственным и переводным.

Основной массив материалов, публиковавшихся в «Новых ежеме­сячных сочинениях», в соответствии с профилем журнала составляли научные статьи самой разной тематики: обширная статья П. Б. Иноходцева «О метеорологии», напечатанная в нескольких номерах; «Рассуждение о начале и происхождении Самоедов, обитающих в Архангелогородском наместничестве» архангельского краеведа В. В. Крестинина; материалы, подготовленные акад. П. И. Лепехиным, «О по­роде овец, приносящих мягкую шерсть» и «Описание сельдяного ходу, как и когда сельдей ловят»; «Таблица хронологическая, пред­ставляющая лета вступления на престол государей Российских, Швед­ских, Датских, Немецких, Английских. Французских и Испанских», а также «Рассуждение о насекомых», представленное акад. И. Я. Озерецковским. Таков разброс проблемно-тематических сфер научного знания, освещавшихся на страницах журнала. Вопросы экономики И географии, биологии и истории, физики и этнографии, языкознания и эстетики в равной степени представлены в материалах, авторами которых зачастую были те же ученые и переводчики, которые явля­лись ранее сотрудниками «Академических известий».

Очень большое место на страницах «Новых ежемесячных сочине­ний» занимали переводы — как трудов научного характера, так и ху­дожественных произведений. Какой-то определенной тенденции в их отборе, пристрастия к какой-либо литературной школе при этом не отмечалось. Переводы «Метаморфоз» Овидия, например, мирно со­седствовали с переводами сочинений Волы ера или демократически настроенного драматурга и публициста последней волны француз­ских просветителей Л.-С. Мерсье, а переводы басен Лафонтена или идиллий г-жи Дезульер сменялись публикацией «Писем Цицерона» и переводом монолога из трагедии Аддисона «Катон». Подобная эк­лектичность характеризовала и отбор переводных материалов фило­софского содержания, представленных в журнале. Так, например, вслед за публикацией перевода известного трактата позднеримского философа Боэция «Об утешении философией» издатели помещают перевод фрагментов из нашумевшего в Европе сочинения просвети­теля К. А. Гельвеция «Об уме», «О несправедливом употреблении слов».

Литературный раздел журнала был представлен именами почти всех крупнейших российских авторов той поры. Среди сотрудников «Новых ежемесячных сочинений» можно видеть Г. Р. Державина. И. Ф. Богдановича, Я. Б. Княжнина. М. М. Хераскова, В. В. Капниста, В. Г. Рубана, Д. И. Хвостова, Н. П. Николева, П. И. Дмитриева. Из менее известных поэтов в журнале печатались П. Карабанов, Н. Е. Струйский, А. А. Майков. Именно здесь Державин помещает такие свои известные творения, как «Видение мурзы» и «Песнь лирическая Рос­су на взятие 11змаила», а Капнист— программную «Оду на истребле­ние в России названия раба». Первоначально Капнист намеревался опубликовать в журнале другое свое стихотворение — «Оду на раб­ство», написанную в 1783 г. и являвшуюся откликом на закрепощение указом Екатерины II в мае того же года малороссийских крестьян. Исполненная свободолюбивого пафоса, в чем-то идейно смыкавша­яся со знаменитой «Вольностью» А. Н. Радищева, ода содержала пря­мой призыв к императрице пересмотреть принятое решение. Держа­вин, которого Капнист попросил передать оду издателям журнала (в числе их была и княгиня Е. Р. Дашкова), деликатно дал понять автору, что ода не может быть напечатана. Капнист понял свою ошибку и написал новую оду, воспользовавшись тем, что за несколько месяцев до этого вышел указ Екатерины II, в котором прошения на высочай­шее имя предписывалось подписывать не «раб», а «верноподдан­ный». Так действительность корректировала планы поэтов.

При всем политическом индифферентизме и идеологической тер­пимости позиций журнала, характерных для первых лет его издания, события французской революции 1789 г. и особенно казнь короля Людовика XVI в январе 1793 г. серьезно повлияли на общую идейную направленность издания, особенно в той части материалов, которые были связаны с политикой. Если до 1789 г. на страницах «Новых еже­месячных сочинений» могли появляться переводы произведений Мерсье или Гельвеция, а в октябрьском номере за 1 788 г. — перевод статьи «Краткое начертание республики Женевской», то после нача­ла революции публикация подобных материалов стала невозможна. Явно антиреволюционные публикации, как художественного плана, так и публицистического, все чаще начинают проникать в журнал. Некоторые материалы такого рода были переводные, некоторые даже принадлежали президенту Академии наук княгине Е. Р. Дашковой, — например, «Мнение некоего россиянина о единоначалии» или «Пра­вило россиянина». Охранительная установка составляет главный смысл подобных публикаций, в центре которых оказывается идея не­зыблемости монархической системы власти в России. К этому же роду материалов принадлежали и переводы басен Г. К. Пфеффеля, прямо направленные против французской революции: «Народное правление», «Французская вольность и равенство. Две притчи: 1. Употребление вольности. 2. Органы». Последний год царствования Екатерины II, при которой княгиня Дашкова руководила Академией наук, стал последним годом издания «Новых ежемесячных сочинений».

Дата добавления: 2014-12-24