Андреева Галина Михайловна 18 страница

Вторая часть вопроса: как осуществляется психологическое оформле­ние заданной внешними обстоятельствами группы, превращение ее в такую общность, которой свойственны все психологические характе­ристики группы? Иными словами, это вопрос о том, как внешне задан­ная группа становится группой в психологическом значении этого слова. При таком подходе к вопросу снимается проблема, неоднократно воз­никавшая в истории социальной психологии, а именно: что заставляет людей объединяться в группы? Ответы, которые давались на этот воп­рос, обычно абстрагировались от реального факта возникновения груп­пы в связи с определенными потребностями общества, т.е. пытались объяснить социальный процесс (а возникновение социальных групп есть социальный процесс) чисто психологическими причинами. Задача же социального психолога — шаг за шагом проследить факт превращения объективно возникших групп в подлинно психологическую общность. На этом пути возникают две возможности для исследований.

Первая, когда исследуется вопрос о принятии уже существующих норм групповой жизни каждым вновь вступающим в нее индивидом. Это не столько проблема собственно образования группы, сколько «подключения» к ней нового члена. В этом случае анализ можно свести к исследованию феномена давления группы на индивида, подчинения его группой.

Вторая, когда изучается процесс становления групповых норм и ценностей при условии одновременного вступления в группу многих индивидов и последующее все более полное принятие этих норм, раз­деление всеми членами группы групповых целей. В этом случае анализ можно свести к изучению формирования групповой сплоченности.

Хотя первая возможность в традиционной социальной психологии была реализована не в рамках групповой динамики, а в отдельной вет­ви, получившей название исследования конформизма, важно вниматель­но проанализировать характер этих исследований, чтобы более точно определить место проблемы конформизма в новом подходе к изучению малых групп.

То же можно сказать и о групповой сплоченности. Традиционно и она исследовалась не как условие развития реальных социальных групп, а как некоторая общая, абстрактная характеристика всякой, в том чис­ле лабораторной, группы. Оба эти явления необходимо переосмыслить с точки зрения процесса превращения созданной внешними обстоятель­ствами группы в психологическую общность людей, в рамках которой организуется их деятельность, не просто как внешне предписанная, но как «присвоенная» группой. Точнее, по-видимому, в данном случае го­ворить не об образовании, а о формировании малой группы.

Феномен группового давления получил в социальной психологии наи­менование феномена конформизма. Само слово «конформизм» имеет в обычном языке совершенно определенное содержание и означает «при­способленчество». На уровне обыденного сознания феномен конформизма давно зафиксирован, например, в сказке Андерсена о голом короле. По­этому в повседневной речи понятие приобретает некоторый негативный оттенок, что крайне вредит исследованиям, особенно если они ведутся на прикладном уровне. Дело усугубляется еще и тем, что понятие «конформизм» приобрело специфический негативный оттенок в поли­тике как символ соглашательства и примиренчества. Чтобы как-то разве­сти эти различные значения, в социально-психологической литературе чаще говорят не о конформизме, а о конформности, или конформном пове­дении, имея в виду чисто психологическую характеристику позиции ин­дивида относительно позиций группы, меру его подчинения групповому давлению. В работах последних лет часто употребляется термин «социаль­ное влияние» [Зимбардо, Ляйппе, 2000; Чалдини, 2000].

Конформность констатируется там и тогда, где и когда фиксируется наличие конфликта между мнением индивида и мнением группы и пре­одоление этого конфликта в пользу группы. Мера конформности — это мера подчинения группе в том случае, когда противопоставление мне­ний субъективно воспринималось индивидом как конфликт. Сходны­ми понятиями могут быть понятия «единообразие», «условность», хотя в них содержится и иной оттенок. Единообразие, например, тоже озна­чает принятие определенных стандартов, но принятие, осуществляемое не в результате давления. Противоположными конформности поняти­ями являются понятия «независимость», «самостоятельность позиции», «устойчивость к групповому давлению» и т.п. Иногда в качестве проти­воположного понятия называют негативизм — сопротивление давлению группы, во что бы то ни стало отрицание ее норм, демонстрация край­ней независимости. Однако лишь на первый взгляд негативизм выгля­дит как форма отрицания конформности. В действительности негати­визм не есть подлинная независимость. Напротив, можно сказать, что это есть специфический случай конформности, своеобразная «конфор­мность наизнанку»: если индивид ставит своей целью любой ценой противостоять мнению группы, то он фактически вновь зависит от группы, ибо ему приходится активно продуцировать антигрупповое поведение, антигрупповую позицию или норму, т.е. быть привязанным к группово­му мнению, но лишь с обратным знаком (многочисленные примеры не­гативизма демонстрирует, например, поведение подростков). Поэтому позицией, противостоящей конформности, является не негативизм, а самостоятельность, независимость.

Впервые модель конформности была продемонстрирована в экспе­риментах С. Аша, которым предшествовало еще одно важное открытие, а именно выявление условий, порождающих такое явление, как внуша­емость. Данные были получены в эксперименте М. Шерифа, суть кото­рого заключалась в следующем.

В первый день один испытуемый был помещен в темную комнату, в которой светилась одна точка, которая постепенно начинала двигаться. Испытуемый должен был определить, на какое расстояние точка сдви­нулась. Предположим, он указал 15 см. На другой день в комнату были помещены трое испытуемых, и каждый предлагал свою версию сдвига точки: один указал 2,5 см, второй — 5 см, а «ветеран» стоял на своем — 15 см. На третий день позиции испытуемых начали сближаться: 3 см — 6 см —7,5 см. На четвертый день позиции совпали: все трое назвали одно и то же расстояние, на которое переместилась точка. Шериф назвал по­лученный результат аутокинетическим эффектом, заключающимся в том, что в результате внушения (испытуемые обсуждали проблему) воз­никла групповая норма, которой и «подчинились» испытуемые.

Так, в принципе, была зафиксирована предпосылка возникновения конформности. Классический же эксперимент С. Аша был осуществ­лен в 1951 г. и заключался в следующем.

Группе студентов предлагалось определить длину предъявляемой линии. Для этого каждому давались две карточки — в левую и правую руки. На карточке в левой руке был изображен один отрезок прямой, на карточке в правой руке — три отрезка, причем лишь один из них по длине равный отрезку на левой карточке. Испытуемым предлагалось опреде­лить, который из отрезков правой карточки равен по длине отрезку, изоб­раженному на левой карточке. Когда задание выполнялось индивиду­ально, все решали задачу верно. Смысл эксперимента состоял в том, чтобы выявить давление группы на мнение индивидов методом «под­ставной группы». Экспериментатор заранее вступал в сговор со всеми участниками эксперимента, кроме одного («наивного субъекта»). Суть сговора состояла в том, что при последовательном предъявлении всем членам «подставной группы» отрезка левой карточки они давали заве­домо неправильный ответ, называя этот отрезок равным более коротко­му или более длинному отрезку правой карточки. Последним отвечал «наивный субъект», и было важно выяснить, устоит ли он в собственном мнении (которое в первой серии при индивидуальном решении было правильным) или поддастся давлению группы. В эксперименте Аша более одной трети (37%) «наивных субъектов» дали ошибочные от­веты, т.е. продемонстрировали конформное поведение.

В последующих интервью испытуемых спрашивали, как субъективно переживалась заданная в эксперименте ситуация. Все утверждали, что мнение большинства давит весьма сильно, и даже «независимые» призна­вались, что противостоять мнению группы очень тяжело, так как всякий раз кажется, что ошибаешься именно ты. Один из выводов Аша заклю­чался в том, что люди демонстрируют конформное поведение, поскольку хотят «понравиться» группе, быть принятым ею, поступать «как все».

Существуют многочисленные модификации экспериментальной методики Аша (например, методика Р. Крачфилда), но суть ее остается неизменной — это метод «подставной группы», причем сама группа на­брана специально для целей эксперимента в условиях лаборатории. Поэтому все попытки дать объяснение как самому феномену, так и сте­пени конформности различных индивидов должны учитывать эту су­щественную особенность группы. На основании самоотчетов испытуе­мых и выводов, построенных экспериментаторами, были выявлены мно­гочисленные зависимости.

Хотя субъективно причина податливости усматривалась испытуемы­ми в их личных особенностях (низкая самооценка, дефекты собственного восприятия), в большинстве объяснений исследователями было принято, что конформность не есть строго личностная характеристика индивида. Конечно, и эти показатели достаточно значимы; например, было установ­лено, что на степень конформности влияют и менее развитый интеллект, и более низкий уровень развития самосознания, и многие другие обстоя­тельства подобного толка. Однако столь же определенным был и другой вывод, а именно: степень конформности зависит и от таких факторов, как характер ситуации эксперимента и состав группы. Однако роль именно этих характеристик не была выяснена до конца.

К важнейшим причинам этого относится прежде всего лаборатор­ный характер группы, что не позволяет в полной мере учесть такой фак­тор, как значимость для индивида высказываемого мнения. Проблема значимости ситуации вообще очень остро стоит перед социальной пси­хологией. В данном контексте проблема значимости имеет как мини­мум две стороны. С одной стороны, можно поставить вопрос о том, зна­чим ли для индивидов предъявляемый материал. В экспериментах Аша — это отрезки разной длины. Легко предположить, что сравнение длин этих отрезков — малозначимая задача. В ряде экспериментов ма­териал варьировался, в частности, вместо длин отрезков сравнивали площади геометрических фигур и т.д. Все эти модификации могут, ко­нечно, способствовать тому, чтобы материал для сравнения был подобран более значимый. Но проблема значимости во всей ее полноте этим все равно не решается, ибо она имеет и другую сторону.

Значимой в полном смысле этого слова является для личности си­туация, сопряженная с реальной деятельностью, с реальными социальны­ми связями этой личности. Значимость в этом смысле нельзя вообще повысить перебиранием предметов для сравнения. Конформность, вы­явленная при решении таких задач, может не иметь ничего общего с тем, как поведет себя индивид в каких^-то значительно более сложных ситуациях его реальной жизни: можно легко уступить группе при срав­нении длины линий, площадей геометрических фигур и пр., но сохра­нить независимость мнения в случае, например, конфликта с непос­редственным начальником. Большинство критиков справедливо отме­чают, что результаты экспериментов Аша вообще не могут быть распространены на реальные ситуации, поскольку группа здесь — не реальная социальная группа, а простое множество людей, собранных специально для эксперимента. Поэтому справедливо утверждать, что здесь изучается не давление группы на индивида, а ситуация присут­ствия совокупности лиц, временно объединенных для выполнения по­ставленной экспериментатором задачи.

Другой причиной критики рассматриваемых экспериментов, на­званной Р. Бейлсом, является столь же абстрактная природа участвую­щих индивидов: не учтены их социальные характеристики — кто они, каковы их ценности, убеждения и пр. Но даже и чисто индивидуальные особенности испытуемых могут иметь определенное значение; тем не менее они недостаточно учитывались. Один из исследователей, напри­мер, предположил, что в экспериментах Аша различные индивиды де­монстрировали различные виды конформности: это могла быть как кон­формность к группе, так и конформность к экспериментатору. Рассмот­ренные выше эффекты, возникающие в ходе лабораторного социально-психологического эксперимента, проявляют себя в данном случае в полном объеме: могут проявиться и «предвосхищающая оцен­ка», и Розенталь-эффект и т.д.

Однако еще более глубокие соображения, которые требуют дальней­шего обсуждения экспериментов по конформизму, высказаны в связи с тем, что сама модель возможных вариантов поведения, принимаемая Ашем, весьма упрощена, так как в ней фигурируют лишь два типа пове­дения: конформное и неконформное. Но в реальных ситуациях может воз­никнуть третий, вообще не описанный Ашем тип поведения. Он не бу­дет простым соединением черт конформного и неконформного пове­дения (такой результат возможен и в лабораторной группе), но будет демонстрировать сознательное принятие личностью норм и стандартов группы. Как впоследствии было показано, в действительности суще­ствуют не два, а три типа поведения [Петровский, 1973]: 1) внутригрупповая внушаемость, т.е. бесконфликтное принятие мнения группы; 2) конформность — осознанное внешнее согласие при внутреннем рас­хождении; 3) коллективистическое самоопределение — относительное единообразие поведения в результате сознательной солидарности лич­ности с оценками и задачами группы [Петровский, 1979].

Дальнейшие исследования феномена конформности привели к вы­воду о том, что давление на индивида может оказывать не только боль­шинство группы, но и меньшинство. Впервые на экспериментальном уровне это было доказано С. Московиси, когда в лабораторном экспе­рименте «подсадной» была не вся группа, как у Аша («большинство»), а ее меньшая часть («меньшинство»), и тем не менее это меньшинство также сумело подчинить индивида своему влиянию.

Позже М. Дойч и Г. Джерард разработали «информационную теорию конформности» [Андреева, 2000], в соответствии с которой были выде­лены два вида группового влияния: нормативное (когда давление ока­зывает большинство и его мнение воспринимается членом группы как норма) и информационное (когда давление оказывает меньшинство и член группы рассматривает его мнение лишь как информацию, на основе которой он должен сам осуществить свой выбор) (рис. 12).

Механизм влияния в двух этих случаях различен: большинство в полном смысле «давит» нормой, подчиняя себе мнение индивида. Он при этом изменяет свое поведение, демонстрируя согласие, оставаясь внутри при своем мнении. Именно это и означает внешний конформизм.

Меньшинство лишь предлагает индивиду новую информацию, и если индивид доверяет ей, он изменяет свое мнение, т.е. как бы происходит его «обращение», принятие новой точки зрения. В данном случае демон­стрируется внутренний конформизм. В разных ситуациях соотноситель­ные веса этих двух типов влияния различны, но с точки зрения форми­рования группы механизм социального влияния преимущественно вы­ступает как такое давление группы, которое подчиняет его норме.

Групповая сплоченность

Второй стороной проблемы формирова­ния малой группы является проблема групповой сплоченности. В данном слу­чае исследуется сам процесс формирова­ния особого типа связей в группе, которые позволяют внешне задан­ную структуру превратить в психологическую общность людей, в слож­ный психологический организм, живущий по своим собственным законам.

Проблема групповой сплоченности также имеет солидную тради­цию ее исследования, которая опирается на понимание группы прежде всего как некоторой системы межличностных отношений, имеющих эмоциональную основу. Несмотря на наличие разных вариантов интер­претации сплоченности, эта общая исходная посылка присутствует во всех случаях. Так, в русле социометрического направления сплоченность прямо связывалась с таким уровнем развития межличностных отноше­ний, когда в них высок процент выборов, основанных на взаимной сим­патии. Социометрия предложила специальный «индекс групповой спло­ченности», который вычислялся как отношение числа взаимных поло­жительных выборов к общему числу возможных выборов:

где С_гр — сплоченность, r (+) — положительный выбор, N— число чле­нов группы [Лекции по методике конкретных социальных исследова­ний, 1972. С. 168]. Содержательная характеристика взаимных положи­тельных выборов здесь, как и вообще при применении социометриче­ской методики, опущена. «Индекс групповой сплоченности» есть строго эмоциональная характеристика малой группы.

Данный подход был развит в концепции А. и Б. Лоттов, прямо ука­зывающих, что сплоченность обусловлена межличностной аттракцией. Причины симпатии, которую демонстрируют члены группы друг к дру­гу, могут быть вызваны частотой взаимодействия, его кооперативным характером, демократическим стилем руководства, угрозой со стороны других групп, успехом групповой деятельности. Возникшая на основе аттракции сплоченность приводит и к повышению продуктивности де­ятельности группы [Кричевский, Дубовская, 2002. С. 146].

Другой подход был предложен Л. Фестингером, когда сплоченность анализировалась на основе частоты и прочности коммуникативных свя­зей, обнаруживаемых в группе. Буквально сплоченность определялась как «сумма всех сил, действующих на членов группы, чтобы удерживать их в ней». Влияние школы Левина на Фестингера придало особое со­держание этому утверждению: «силы» интерпретировались либо как привлекательность группы для индивида, либо как удовлетворенность член­ством в группе. Но и привлекательность, и удовлетворенность анализи­ровались при помощи выявления чисто эмоционального плана отношений группы, поэтому сплоченность и здесь представлялась как некоторая характеристика системы эмоциональных предпочтений чле­нов группы. (Эта же мысль звучит и в определении сплоченности, дан­ном другим последователем Левина — А. Зандером: «Сплоченность ос­новывается на притягательности группы для ее членов».)

В некоторых разработках этой идеи вводится и такой показатель, как соотношение наград и потерь, которые имеет индивид в группе. «Награды» (выигрыши) — это удовлетворение биопотребностей, безопасность, принятие другими, поддержка самооценки. «Потери»: время и усилия для взаимодействия с неприятными партнерами, критика или отвержение со стороны партнеров и пр. Превышение «выигрышей» над «потерями» означает высокий уровень сплоченности. Несмотря на боль­шую расшифровку «притягательности», эмоциональная база сплочен­ности сохраняется и в этих концепциях.

Еще более полный список детерминант сплоченности был предло­жен Д. Картрайтом. Основная его идея заключается в том, что сплочен­ность зависит не только от свойств группы, но от их соотношения с по­требностями членов группы, с их ожиданиями «благоприятного член­ства». Это позволяет сохранить группу, обеспечить рост участия членов группы и переживания ими чувства безопасности, создать особую «груп­повую атмосферу». Хотя и здесь акцент сделан на эмоциональные ха­рактеристики, модель фиксирует взаимосвязь различных факторов и яв­ляется наиболее полной [Кричевский, Дубовская, 2002].

Была, правда, предложена и иная программа исследования сплочен­ности, связанная с работами Т. Ньюкома, который вводит особое поня­тие «согласие» и при его помощи пытается интерпретировать сплочен­ность. Он выдвигает новую идею по сравнению с теми, которые содер­жались в подходах Морено и Фестингера, а именно идею необходимости возникновения сходных ориентаций членов группы по отношению к каким-то значимым для них ценностям. Несомненная продуктивность этой идеи, к сожалению, оказалась девальвированной, поскольку даль­нейшее ее развитие попало в жесткую схему теории поля. Развитие сходных ориентаций, т.е. достижение согласия, мыслилось как снятие на­пряжений в поле действия индивидов, причем снятие это осуществля­ется на основе определенных эмоциональных реакций индивидов. Хотя и с оговорками, но мысль об эмоциональной основе сплоченности ока­залась основополагающей и в этом варианте объяснения. Не случайно при кратком, «итоговом» определении сплоченности вновь подчерки­вается ее эмоциональная природа: «Сплоченность — чувство "Мы", сте­пень связи членов группы друг с другом, например, за счет взаимной симпатии» [Майерс, 1997. С. 295].

Существует целый ряд экспериментальных работ по выявлению групповой сплоченности, или, как часто их обозначают, по выявлению группового единства. Из них надо назвать исследования А. Бейвеласа, в которых особое значение придается характеру групповых целей. Опе­рациональные цели группы — это построение оптимальной системы коммуникаций; символические цели группы — это цели, соответству­ющие индивидуальным намерениям членов группы. Сплоченность за­висит от реализации и того и другого характера целей. Как видим, ин­терпретация феномена становится здесь богаче.

Обилие разных подходов к исследованию сплоченности позволяет сделать вывод, что феномен сам по себе крайне важен, но еще не вполне исследован. Во всяком случае, можно сделать вывод, что сплоченность — это многомерное и многофакторное явление. Логично представить себе новый подход к исследованию сплоченности, если он будет опираться на принятые принципы понимания группы и, в частности, на идею о том, что главным интегратором группы является совместная деятельность ее членов. Тогда процесс формирования группы и ее дальнейшего развития предстает как процесс все большего сплачивания этой группы, но отнюдь не на основе увеличения лишь эмоциональной ее привлекательности, а на основе все большего включения индивидов в процесс совместной дея­тельности. Для этого выявляются иные основания сплоченности. Чтобы лучше понять их природу, следует сказать, что речь идет именно о сплоченности группы, а не о совместимости людей в группе. Хотя совместимость и сплоченность тесно связаны, каждое из этих понятий обозначает раз­ный аспект характеристики группы. Совместимость членов группы оз­начает, что данный состав группы возможен для обеспечения выполне­ния группой ее функций, что члены группы могут взаимодействовать. Сплоченность группы означает, что данный состав группы не просто возможен, но что он интегрирован наилучшим образом, что в нем дос­тигнута особая степень развития отношений, а именно такая степень, при которой все члены группы в наибольшей мере разделяют цели груп­повой деятельности и те ценности, которые связаны с этой деятельнос­тью. Это отличие сплоченности от совместимости подвело нас к пони­манию существа сплоченности в рамках принципа деятельности.

В отечественной социальной психологии новые принципы иссле­дования сплоченности разработаны А. В. Петровским. Они составляют часть единой концепции, названной ранее «стратометрической концеп­цией групповой активности», а позднее — «теорией деятельностного опосредования межличностных отношений в группе».

Основная идея заключается в том, что всю структуру малой группы можно представить себе как состоящую из трех (в последней редакции — четырех) основных слоев, или, в иной терминологии, «страт»: внешний уровень групповой структуры, где даны непосредственные эмоциональ­ные межличностные отношения, т.е. то, что традиционно измерялось социометрией; второй слой, представляющий собой более глубокое об­разование, обозначаемое термином «ценностно-ориентационное един­ство» (ЦОЕ), которое характеризуется тем, что отношения здесь опос­редованы совместной деятельностью, выражением чего является совпа­дение для членов группы ориентаций на основные ценности, касающиеся процесса совместной деятельности. Социометрия, постро­ив свою методику на основе выбора, не показывала, как отмечалось, мотивов этого выбора. Поэтому для изучения второго слоя (ЦОЕ) нуж­на иная методика, позволяющая вскрыть мотивы выбора. Теория же дает ключ, при помощи которого эти мотивы могут быть обнаружены: это — совпадение ценностных ориентаций, касающихся совместной деятель­ности. Третий слой групповой структуры расположен еще глубже и пред­полагает еще большее включение индивида в совместную групповую деятельность: на этом уровне члены группы разделяют цели групповой деятельности, и, следовательно, здесь могут быть выявлены наиболее серьезные, значимые мотивы выбора членами группы друг друга. Мож­но предположить, что мотивы выбора на этом уровне связаны с приня­тием также общих ценностей, но более абстрактного уровня: ценнос­тей, связанных с более общим отношением к труду, к окружающим, к ми­ру. Этот третий слой отношений был назван «ядром» групповой структуры [Психологическая теория коллектива, 1979].

Все сказанное имеет непосредственное отношение к пониманию сплоченности группы. Эта характеристика предстает здесь как опреде­ленный процесс развития внутригрупповых связей, соответствующий развитию групповой деятельности. Три слоя групповых структур могут одновременно быть рассмотрены и как три уровня развития группы, в частности, три уровня развития групповой сплоченности (рис. 13).

На первом уровне (что соответствует поверхностному слою внутригрупповых отношений) сплоченность действительно выражается раз­витием эмоциональных контактов (В). На втором уровне (что соответ­ствует второму слою — ЦОЕ) происходит дальнейшее сплочение группы, и теперь это выражается в совпадении у членов группы основной системы ценностей, связанных с процессом совместной деятельности (Б). На третьем уровне (что соответствует «ядерному» слою внутригрупповых отношений) интеграция группы (а значит, и ее сплоченность) проявляется в том, что все члены группы начинают разделять общие цели групповой деятельности (А).

Существенным моментом при этом выступает то обстоятельство, что развитие сплоченности осуществляется не за счет развития лишь комму­никативной практики (как, скажем, это было у Ньюкома), но на основе совместной деятельности. Кроме того, единство группы, выраженное в единстве ценностных ориентаций членов группы, интерпретируется не просто как сходство этих ориентаций, но и как воплощение этого сход­ства в практических действиях членов группы. При такой интерпретации сплоченности обязателен третий шаг в анализе, т.е. переход от установле­ния единства ценностных ориентаций к еще более высокому уровню един­ства — единства целей групповой деятельности как выражения сплочен­ности. «Если каждый из вышеназванных феноменов сплоченности явля­ется показателем интегрированности лишь отдельных пластов и слоев внугригрупповой активности, то общность цели, будучи детерминантом всех их вместе взятых, может служить референтом действительного един­ства группы как целого» [Донцов, 1979]. Можно считать, конечно, что со­впадение целей групповой деятельности есть в то же самое время и выс­ший уровень ценностного единства группы, поскольку сами цели совмес­тной деятельности есть также определенная ценность. Таким образом, в практике исследования сплоченность должна быть проанализирована и как совпадение ценностей, касающихся предмета совместной деятельно­сти, и как своего рода «деятельностное воплощение» этого совпадения.

Эксперимент А. И. Донцова, проведенный в 14 московских средних школах, имел целью выявить, как в работе учителей совпадают пред­ставления о ценности деятельности с реальным воплощением их в по­вседневной практике преподавания и воспитания. Выявлялись два пла­ста сплоченности: сплоченность, демонстрируемая при оценке «эталонного» ученика, и сплоченность, демонстрируемая при оценке реальных учеников. В результате исследования был получен вывод, что общность оценок реальных учеников, данная учителями одной школы, выше, чем согласованность их представлений об эталоне ученика, т.е. сплоченность в реальной деятельности оказалась выше, чем сплоченность, регистри­руемая лишь как совпадение мнений (ибо отношением к эталону может быть только мнение, но не реальная деятельность)..

Вторая часть исследования дала довольно любопытный результат. Ког­да оцениванию подвергались не ученики, а коллеги-учителя, то единство ценностных представлений оказалось выше в том случае, когда речь шла именно об эталоне учителя, и ниже, когда давались оценки реальным кол­легам. Интерпретация этого факта снова подтверждает основной прин­цип: конкретным предметом деятельности учителя не является другой учи­тель — коллега, поэтому оценивание его, а значит, и совпадение такого рода ценностей не есть параметр непосредственной конкретной деятель­ности данной группы. Напротив, «эталонный» коллега в большей степени оказался ценностью, включенной в непосредственную практику рабо­ты учителя. (Образ такого «эталонного» коллеги возникает, например, на различных методических конференциях, собраниях «предметников».) Та­ким образом, была подтверждена гипотеза исследования о том, что дей­ствительная интеграция группы (а следовательно, и ее сплоченность) осу­ществляется прежде всего в ходе совместной деятельности (Донцов, 1979].

Такое понимание сплоченности позволяет по-новому подойти к фак­ту формирования малой группы. Возникнув благодаря внешним обстоя­тельствам, малая группа «переживает» длительный процесс своего станов­ления в качестве психологической общности. Важнейшим содержанием этого процесса является развитие групповой сплоченности. В ходе этого развития группа не просто продуцирует некоторые нормы и ценности, а члены ее не просто усваивают их. Осуществляется гораздо более глубокая интеграция группы, когда ценности о предметной деятельности группы все в большей степени разделяются отдельными индивидами, не потому, что они им больше или меньше «нравятся», а потому, что индивиды включе­ны в саму их совместную деятельность. Деятельность же эта становится столь значимой в жизни каждого члена группы, что он принимает ее цен­ности не под влиянием развития коммуникаций, убеждения, но самим фактом своего все более полного и активного включения в деятельность группы. Главным детерминантом образования группы в психологическом значении этого слова выступает совместная деятельность. Она есть, та­ким образом, не только внешне заданное условие существования данной группы, но и внутреннее основание ее существования.

Дата добавления: 2014-12-24