Андреева Галина Михайловна 20 страница

Описанные формы групповой дискуссии имеют в основном при­кладное значение. Что же касается теоретической стороны проблемы, то важнейшим вопросом здесь остается вопрос о сравнительной ценнос­ти групповых и индивидуальных решений. При исследовании его был обнаружен чрезвычайно интересный феномен, получивший название «сдвиг риска». Все предшествующее открытию этого феномена изуче­ние малых групп использовало установленный факт, что группа облада­ет свойством быть своеобразным модератором индивидуальных мнений и суждений ее членов: она отбрасывает наиболее крайние решения и принимает своего рода среднее от индивидуальных решений. В установ­лении этого факта сыграли свою роль и исследования по конформизму в их традиционном варианте, и исследования по образованию группо­вых норм, и многое другое. Этот процесс усреднения групповых реше­ний был назван процессом нормализации группы.

Исходя из этой традиции, можно было предположить, что и при изучении механизма групповых решений должен быть зафиксирован такой же факт нормализации, т.е. групповое решение должно оказаться своеобразным усреднением решений отдельных членов группы. Однако это положение не подтвердилось в тех случаях, когда принимаемое ре­шение включало в себя момент риска. В 1961 г. Дж. Стоунер показал, что групповое решение включает в себя в большей мере момент риска, чем индивидуальные решения.

В эксперименте испытуемым (группы по 5-7 человек) предлагался набор дилемм для выбора одной из них: либо той, где высока вероят­ность успеха, но низка его ценность («синица в руке»), либо той, где вероятность успеха низкая, но зато привлекательность — ценность — высокая («журавль в небе»). Примеры дилемм: молодому специалисту — перейти (без гарантий) на новую, высокооплачиваемую работу или ос­таться на старой, среднеоплачиваемой, но зато без риска; среднему шах­матисту — сыграть в чемпионате на мировое первенство (без гарантии) или надежно победить в не очень престижном турнире. Члены групп на первой фазе индивидуально выполняли задания; на второй проводили групповую дискуссию и принимали коллективное решение; на третьей снова принимали индивидуальные решения. Было выявлено, что во вто­ром случае «рискованная» альтернатива выбиралась гораздо чаще; более того, и при повторном индивидуальном решении также наблюдался сдвиг в сторону риска.

В качестве объяснения результатов эксперимента были предложе­ны две гипотезы: 1) сдвиг в сторону риска обусловлен разделением («диф­фузией») ответственности; 2) риск вообще интерпретируется как цен­ность в обществе. Точного подтверждения ни одна гипотеза не имела, поскольку был обнаружен и обратный эффект: в ряде экспериментов был обнаружен сдвиг в сторону осторожности. Как бы то ни было, но эксперименты Стоунера и других выявили чрезвычайно важный факт: при принятии группового решения не обязательно происходит нормализа­ция, решение не всегда является «средним». В более принципиальном плане это ставило вопрос о том, может ли группа быть рассмотрена как нечто, стоящее над индивидами, можно ли вообще прогнозировать какой-либо продукт групповой деятельности на основе знания индивидуальных вкладов в него? Острая актуальность этой проблемы дала толчок для дальнейших исследований.

Противоречивость результатов — возможные сдвиги как «к риску», так и «к осторожности» — дала возможность предложить более широ­кое объяснение полученным данным: групповое решение приводит во­обще «к сдвигу выбора», т.е. к известной поляризации мнений в группе. Этот феномен так и получил двойное название: в американской лите­ратуре — «сдвиг выбора», в европейской — «поляризация». Сущность это­го явления заключается в том, что в ходе групповой дискуссии противо­положные мнения, имевшиеся у различных группировок, не только об­нажаются, но и вызывают принятие или отвержение их большей частью группы. Более «средние» мнения как бы отмирают, напротив, более крайние отчетливо распределяются между двумя полюсами. Это обна­жение крайних позиций способствует более ясной картине, которая складывается в группе по дискутируемой проблеме. Как видно, группо­вая поляризация противоречит ранее принятой идее об усреднении в групповом решении индивидуальных решений.

Существуют два объяснения поляризации: нормативное и информа­ционное. Нормативное объяснение апеллирует к тому, что человеку свой­ственно постоянно сравнивать себя с другими, сохраняя при этом по­зитивный образ «Я». Поэтому он выстраивает такой ряд аргументов: «Я —думаю "правильно" и вижу, что многие другие думают также "пра­вильно", "нормально", как я. Следовательно, я еще больше укрепля­юсь в своем исходном мнении», т.е. осуществляется сдвиг в сторону ра­нее существовавшего мнения.

Информационное объяснение апеллирует к тому, что групповая дис­куссия генерирует аргументы. Если они в пользу мнения какого-то чле­на группы, то он еще сильнее склоняется к своему, ранее существовав­шему мнению, т.е. оно поляризуется. Если же аргументы противоречат ранее существовавшему мнению, то оно решительно сдвигается в про­тивоположную сторону, т.е. опять-таки осуществляется поляризация. Таким образом, «сдвиг мнений» в ходе групповой дискуссии есть про­порция аргументов одной и другой сторон [Майерс, 1997].

Теперь важно проанализировать вопрос о качестве принимаемых группой решений и о сравнении их с индивидуальными решениями. Од­нозначного ответа на вопрос: «Что хуже, что лучше?» нет. Установлено, что преимущество того или другого решения зависит от стадии приня­тия решения: на фазе нахождения решения индивидуальное решение более продуктивно, на фазе разработки (доказательства правильности) выигрывают групповые решения [Тихомиров, 1977]. Возможность со­вершенствования процесса принятия группового решения зависит от умения и навыка вести эффективную групповую дискуссию, что пыта­ются развивать при помощи социально-психологического тренинга. Из трех основных форм социально-психологического тренинга — откры­тое общение, ролевая игра, групповая дискуссия — последняя является одной из самых развитых. Обучение групповой дискуссии предполагает не только обеспечение более эффективных групповых решений, но и изменение многих важных характеристик групповой структуры.

На качество решения влияет еще один фактор, получивший назва­ние «группомыслие» (более или менее удачный перевод английского тер­мина group-think). Этим термином, введенным И. Джанисом, обознача­ется стиль мышления людей, которые полностью включены в единую груп­пу, где стремление к единомыслию важнее, чем реалистическая оценка возможных вариантов принятия правильного решения. Джанис открыл это явление, изучая материалы решений, принятых в свое время президент­ским советом США по важным политическим проблемам (о вторжении на Кубу, об эскалации войны во Вьетнаме и т.п.). Во всех случаях очевид­ность правильного решения была принесена в жертву единодушию груп­пы. Было выявлено, что наиболее значимыми факторами формирова­ния «группомыслия» являются: очень высокая сплоченность группы, ярко выраженное наличие «мы-чувства», изоляция группы от альтерна­тивного источника информации и высокий уровень неопределенности одобрения индивидуальных мнений членами группы [Аронсон, 1998].

Феномен «группомыслия» снижает качество групповых решений, т.е. представляет собой ограничение возможностей участников реше­ния посмотреть на проблему объективно; группа становится жертвой своего единодушия. Вместе с тем этот феномен очень ярко показывает взаимосвязь, которая существует между процессом принятия группо­вого решения, характером взаимоотношений в группе и другими фак­торами, т.е. помогает понять, почему принятие групповых решений от­носится к процессам групповой динамики [Бовина, 1998].

Эффективность групповой деятельности

Все динамические процессы, происходя­щие в малой группе, обеспечивают опре­деленным образом эффективность груп­повой деятельности. Логично и этот воп­рос рассмотреть как составную часть проблемы «групповой динамики». Эффективность деятельности малой группы может быть исследована на различных уровнях. Когда малая группа понимается прежде всего как ла­бораторная группа, эффективность ее деятельности означает эффектив­ность деятельности по выполнению конкретного задания эксперимента­тора. Не случайно поэтому, что большинство экспериментальных работ по данной проблеме выполнены как лабораторные эксперименты. Нача­ло этим работам было положено в школе «групповой динамики». В них были выявлены некоторые общие характеристики эффективности деятель­ности группы: зависимость эффективности от сплоченности группы, от стиля руководства, влияние на эффективность способа принятия группо­вых решений и т.д. Формальные стороны этих взаимосвязей весьма зна­чимы для постижения природы групповых процессов.

Однако такие исследования ничего не могут сказать о том, как вли­яют на эффективность деятельности группы характер этой деятельнос­ти, ее содержание. Более того, при принятых образцах исследования этой проблемы она рассматривается односторонне. Эта односторонность усугубляется еще и тем обстоятельством, что эффективность деятель­ности групп стала уже давно объектом не только социально-психологи­ческих исследований, она в равной степени интересует, например, и экономистов, для которых, естественно, проблема оборачивается пре­имущественно одной стороной, а именно сведением эффективности де­ятельности группы к ее продуктивности. Поскольку большинство ра­бот по эффективности проведено на рабочих бригадах, проблема зачас­тую стала формулироваться как проблема производительности труда последних. Эффективность деятельности группы оказалась сведенной к производительности труда в ней.

Собственно в социально-психологических исследованиях продук­тивность исследовалась, как правило, в лабораторных условиях. Здесь были найдены некоторые важные характеристики. Большую популяр­ность приобрела модель И. Штайнера, которая, строго говоря, предла­гала формулу вычисления продуктивности индивида, особенно в связи с эффективностью руководителя, но могла быть использована и для анализа продуктивности группы. Формула имеет такой вид:

Актуальная продуктивность = потенциальная продуктивность — нереализованная продуктивность.

По мысли Штайнера, деловой лидер в группе «отвечает» за первый показатель, т.е. он обязан мобилизовать все имеющиеся в группе ресурсы; второй показатель представляет собой совокупность тех потерь, ко­торые могут иметь и препятствовать достижению высокой производи­тельности. Поскольку большинство таких потерь может быть связано с «человеческим фактором», постольку «отвечает» за второй показатель эмоциональный лидер — именно он должен минимизировать потери, предотвратить возникновение в группе напряженности и пр. [Хьюстон и др., 2001. С. 456]. Хотя эта формула и вызвала определенную критику, тем не менее стимулировала ряд экспериментальных исследований, про­веденных в том числе и в реальных группах. Тем не менее все это отно­сится только к анализу продуктивности группы.

В действительности же продуктивность есть лишь один показатель эффективности групповой деятельности. Другой, не менее важный по­казатель — это удовлетворенность членов группы групповой деятельно­стью. Между тем эта сторона эффективности оказалась практически не исследованной. Точнее было бы сказать, что проблема удовлетворенно­сти присутствовала в исследованиях, однако интерпретация ее была весьма специфичной: имелась в виду, как правило, эмоциональная удовлетворенность индивида группой. Результаты экспериментальных исследований были довольно противоречивыми: в некоторых случаях такого рода удовлетворенность повышала эффективность деятельнос­ти группы, в других случаях — нет. Объясняется это противоречие тем, что эффективность связывалась с таким показателем, как совместная деятельность группы, а удовлетворенность — преимущественно с сис­темой межличностных отношений.

Проблема удовлетворенности между тем имеет другую сторону — как проблема удовлетворенности совместной групповой деятельностью. Акцент на этой стороне проблемы не мог быть сделан без одновремен­ной разработки вопроса о роли совместной деятельности группы как ее важнейшем интеграторе, об уровнях развития группы на основе разви­тия этой деятельности. Принятие принципа совместной деятельности в качестве важнейшего интегратора группы диктует определенные тре­бования к изучению эффективности. Она должна быть исследована в контексте конкретной содержательной деятельности группы и реаль­ных отношений, которые сложились в этом процессе на каждом этапе развития группы.

Логично предположить, что группы, находящиеся на разных стади­ях развития, должны обладать различной эффективностью при реше­нии различных по значимости и трудности задач. Так, группа, находя­щаяся на ранних этапах развития, не в состоянии успешно решать зада­чи, требующие сложных навыков совместной деятельности, но ей доступны более легкие задачи, которые можно как бы разложить на со­ставляющие. Наибольшую эффективность от такой группы можно ожи­дать в тех случаях, когда задача в минимальной степени требует участия группы как целого. Следующий этап развития группы дает больший груп­повой эффект, однако лишь при условии личной значимости групповой задачи для каждого участника совместной деятельности. Если все члены группы разделяют социально значимые цели деятельности, эффективность проявляется и в том случае, когда решаемые группой задачи не приносят непосредственной личной пользы членам группы. Возникает совершен­но новый критерий успешности решения группой стоящей перед ней за­дачи — это критерий общественной значимости задачи. Он не может быть выявлен в лабораторных группах, он вообще возникает лишь в системе отношений, складывающихся в группе на высшем уровне ее развития.

Это позволяет по-новому поставить вопрос о самих критериях группо­вой эффективности, а именно значительно расширить их перечень — на­ряду с продуктивностью группы, удовлетворенностью ее членов совмест­ной деятельностью речь идет теперь, например, и о таком критерии, как «сверхнормативная активность» (стремление членов группы добиваться высоких показателей сверх необходимого задания) [Немов, 1984].

Что же касается традиционных критериев, то и здесь следует сде­лать определенные уточнения: в частности, нужно учитывать обе фазы, присутствующие во всякой трудовой деятельности, как подготовитель­ную, так и инструментальную. Акцент большинства исследований на инструментальной фазе не учитывает того обстоятельства, что на определенном уровне развития группы особое значение приобретает именно первая фаза — здесь наиболее ясно могут проявиться новые ка­чества группы в их влиянии на каждого отдельного члена группы. Так же как и другие проблемы, связанные с динамическими процессами ма­лой группы, проблема эффективности должна быть связана с идеей раз­вития группы.

Литература

Донцов А. И. Личность в группе: проблема сплоченности // Социальная пси­ хология. Хрестоматия (Сост. Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая). М., 1999,

Журавлев А. Л. Стиль руководства и организация соревнования // Социаль­но-психологические аспекты социалистического соревнования. М., 1977.

Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние / Пер. с англ. СПб., 2000.

Кричевский Р. Л., Дубовская Е. М. Психология малой группы. М., 2001 (Гл. 3,4, 5).

Кричевский Р. Л., Рыжак М. М. Психология руководства и лидерства в спортивном коллективе. М., 1985.

Майерс Д. Социальная психология / Пер. с англ. СПб., 1997 (Гл. 9).

Немов Р. П. Социально-психологический анализ эффектов как деятельнос­ти коллектива. М., 1984.

Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971.

Психологическая теория коллектива / Под ред. А. В. Петровского. М., 1979

Робер М.-А., Тильман Ф. Психология индивида и группы / Пер. с фр. М., 1988 (Ч. 4, 6, 7).

Тихомиров О. К. Психологические механизмы целеобразования. М., 1977.

Хьюстон М., Штребе В., Стефёнсон Дж. Перспективы социальной психо­логии / Пер. с англ. М., 2001 (Гл. 15, 16).

Глава 13

Развитие малой группы

«Групповая динамика» и групповое развитие

Динамические процессы характеризуют ситуацию в группе в каждый конкретный момент ее существования. Но в отличие от лабораторных реальные группы суще­ствуют достаточно длительное время, они в определенном смысле «про­живают» свою собственную жизнь. Несмотря на возможные изменения в составе группы, она сохраняет себя как некоторая целостность, т.е. воспроизводит себя: воспроизводит и свою структуру и динамические процессы, в ней происходящие [Донцов, 1979]. С другой стороны, дли­тельность «жизни» малой группы не может быть сравнима с существова­нием больших групп, включенных в ход исторического развития. Каков характер изменений, которые происходят в малой группе (и с группой) на разных стадиях ее существования? Ответ на этот вопрос может быть найден лишь при условии рассмотрения проблем развития группы.

Потребность в разработке этой части социально-психологического знания могла возникнуть только при условии фокусировки внимания не на лабораторных, а на реальных социальных группах. Поэтому обо­значенная проблема является относительно новой в социальной пси­хологии. Важный вклад в ее разработку внесен отечественной социаль­ной психологией, которая предложила решения по ряду позиций и хро­нологически раньше, чем это было сделано в других странах, и в специфическом методологическом ключе.

Однако, прежде чем раскрыть особенности этого подхода, необхо­димо проследить, как же идея развития группы оформлялась и оформ­ляется в других социально-психологических концепциях. Можно при­вести несколько примеров, демонстрирующих различные направления анализа данной проблемы.

Прежде всего идея развития группы была обозначена в психоанали­тической концепции, толчок чему был дан работой 3. Фрейда «Групповая психология и анализ Эго». Оформилась же идея на базе анализа психо­терапевтической практики, имеющей дело хотя и со специфическими, но вполне реальными группами. В рамках психоаналитической ориен­тации социальной психологии возникла теория развития группы В. Бенниса и Г. Шеппарда [Андреева, Богомолова, Петровская, 2001. С. 162]. Она построена на осмыслении тех процессов, которые происходят в так называемых Т-группах, или группах тренинга. Не вдаваясь сейчас в ана­лиз содержания тренинга как такового, что есть совершенно особая про­блема [Петровская, 1984], отметим лишь присутствие в этой теории идеи развития группы: в существовании группы тренинга выделяются две фазы, на каждой из которых группа решает определенный набор про­блем для достижения своей основной цели — установления так называ­емой валидной коммуникации (т.е. коммуникации, в которой устранены помехи для общающихся). Путь достижения этой цели и есть развитие группы, в котором она проходит две фазы: на первой решается вопрос о лидере и анализируются взаимоотношения между каждым членом груп­пы и лидером; на второй фазе рассматриваются отношения между рядо­выми членами. На каждой из этих фаз постепенно снимается скованность в отношениях и развивается более полноценная коммуникация.

Отмечается, что. каждая конкретная группа может по-разному реа­лизовать общую модель развития: демонстрировать какие-то отклоне­ния или просто распадаться в случае недостижения поставленной цели. Естественно, что модель развития группы тренинга — это весьма специ­фическая модель и вряд ли она применима при описании другого типа групп. Но важно то, что соприкосновение с реальными группами, хотя и особого рода, заставило авторов обратить внимание на такую сторону жизнедеятельности группы, как ее развитие, выделить фазы этого разви­тия и показать связь фаз развития с основной задачей группы тренинга — повышения социально-психологической компетентности ее членов.

Второй пример, где идея развития группы получила более широкое обоснование, это теория «социализация группы» Р. Морленда и Дж. Ливайна. Процесс группового развития рассматривается по аналогии с процессом социализации индивида, анализируется «временное пространство» суще­ствования группы. Каждая стадия в развитии группы характеризуется по типу отношений группы с каждым вновь вступающим в нее членом. Ста­дии можно сравнивать между собою при помощи трех критериев:

— оценивание (целей группы, ее положения среди других групп, зна­чения целей группы для каждого из ее членов);

— обязательства (группы по отношению к членам и каждого чле­на по отношению к группе, в ходе чего выявляется степень удов­летворения взаимных ожиданий. При этом установлено, что группа более обязана тем своим членам, которые в большей сте­пени помогают достижению целей группы, а каждый член в боль­шей степени обязан группе в том случае, когда она больше по­могает ему. Следствием выполнения взаимных обязательств является повышение согласия, эмоциональных контактов, мо­тивации сохранения группы);

— преобразование ролей членов группы (большая или меньшая вклю­ченность членов группы, степень их идентифицированности с ней. С этой целью выделяются пять возможных ролей члена груп­пы: потенциальный член, новый член, полный член, маргинальный член, экс-член).

На основании обозначенных критериев фиксируются стадии в жизни группы, соответствующие различным позициям (ролям) членов. Сочета­ния стадий и ролей отражены в «системно-процессуальной модели» М. Чемерса. Соответствие стадий и ролей выглядит следующим образом:

Роль Стадия

Потенциальный член Исследование (изучение им группы)

Новый член Социализация (его в группе)

Полный член Поддержка (его группой)

Маргинальный член Ресоциализация (возможен его «уход»)

Экс-член Воспоминания (о группе уже вне ее)

Таким образом, в предложенной модели акцент делается на сочета­ние стадий развития группы и процессов социализации индивида в ней. Модель, как видно, допускает прекращение существования группы в случае, если пребывание в ней не будет для членов группы «оправдано» [Кричевский, Дубовская, 2002].

Предложенная концепция интересна как минимум двумя своими посылками.

Во-первых, вновь введено понятие «стадий» развития группы, ко­торые различаются друг от друга по набору критериев. Так или иначе каждая стадия связана со сменой состава группы: в нее входят новые члены, частично уходят старые, происходит превращение потенциаль­ного члена группы в «полного» члена, затем, иногда, в «маргинального» члена, если группа перестает его удовлетворять; наконец, возможен и разрыв с группой. Факторами этой смены ролей членов группы явля­ются мера принятия группой каждого члена и, напротив, принятие чле­ном группы ее реальности.

Во-вторых, сформулирована мысль о том, что социализация группы происходит не в вакууме: на изменения в группе влияет характер куль­туры и общественных отношений, в рамках которых существует группа. Механизм этого воздействия раскрывается через внесение каждым новым членом группы ценностей общества, которые им отрефлексированы и применены к оцениванию ситуации в группе, своего положе­ния в ней и т.п. Если в обществе нормативом является акцент на дости­жение и продуктивность, оценивание ситуации в группе будет в боль­шей мере включать именно этот критерий. Если же в обществе популярна идея межличностной гармонии, в группе среди критериев оце­нивания можно также ожидать следования этой норме. Стадия развития группы, таким образом, соотносится с определенными изменения­ми в обществе. Хотя число экспериментальных исследований, посвя­щенных анализу развития групп, пока ограничено, а к самой теорети­ческой схеме можно предъявить много претензий, сам факт появления такой идеи весьма примечателен.

В качестве третьего примера концепций развития группы можно назвать исследования, выполненные в рамках изучения таких ориента­ции культуры, как коллективизм — индивидуализм. Хотя в данном слу­чае преимущественно выявляются установки личности на ту или иную ориентацию, тем не менее по существу затрагиваются и проблемы груп­пы, поскольку исследования выполняются как кросс-культурные (сравнительные). Коллективизм и индивидуализм рассматриваются как по­лярные ценности, получающие весьма различное распространение в разных обществах. Большинство исследований проведено на основе сравнения преимущественной ориентации в США и различных стра­нах Юго-Восточной Азии. При объяснении выявленных различий, ес­тественно, принимаются в расчет культурные и исторические традиции разных стран, их конкретное воплощение в поведении людей в малых группах. Индивидуализм как ценность, свойственная американской куль­туре, порождает такие специфические нормы поведения индивида в группе, как ориентацию не на групповые, а на собственные цели, стрем­ление подчеркнуть свой вклад в групповую деятельность, достаточную закрытость в общении, признание относительно низкой цены группы для своего существования в ней. Коллективизм как норматив традици­онных обществ также определяет взаимоотношения индивида с малой группой. Он проявляет себя в таких нормативах поведения, как пози­тивное отношение к целям группы, уважение к уравнительному распре­делению «благ» в ней, большая открытость в общении, готовность по­ставить цели группы выше собственных («Основной смысл индивидуализма состоит в том, что человек принимает реше­ния и действует в соответствии со своими личными целями, предпочитая их целям об­щественным»; «Основной смысл коллективизма — приоритет интересов группы над лич­ными интересами: коллективист заботится о влиянии своих реше ний и действий на зна­чимое для него сообщество» [Стефаненко, 1999. С. 182-183]).

И та и другая ориентация непосредственно связана с процессом раз­вития группы: переход от одной фазы к другой в значительной степени зависит от того, какой конкретный стиль ориентации, а значит, поведе­ния, «победит» в группе и тем самым будет способствовать или препят­ствовать переходу в новую фазу. В индивидуалистических культурах раз­витие группы предполагает движение к расцвету индивидуальных прав личности, в коллективистических культурах — к заботе об общем благе. Так же как и в двух первых проанализированных подходах, здесь важна идея зависимости развития групп от типа общества, в котором они существуют.

Психологическая теория коллектива

Проблема развития группы получила свое специфическое решение в психоло­гической теории коллектива. Особен­ность именно такого подхода продикто­вана двумя обстоятельствами. С одной стороны, определенной тради­цией исследования коллектива в отечественной науке. Эта традиция в свою очередь имеет два источника.

Первый — постановка проблемы коллектива в марксистском обще­ствоведении, где ей придано определенное идеологическое содержание: в работах Маркса впервые была высказана мысль о том, что коллектив — специфическая форма организации людей социалистического общества. Для Маркса подлинная коллективность невозможна в условиях суще­ствования антагонистических классов, поскольку коллективный труд как труд свободный основан на общественной собственности; буржуаз­ное же общество знает лишь «суррогаты коллективности», представлен­ные разнообразными групповыми образованиями, которые, естествен­но, не могут дать материал для анализа специфических характеристик коллектива. Следовательно, коллективы могут быть формой организа­ции людей только в социалистическом обществе.

Такая общая идеологическая преамбула обусловила и второй источ­ник названной традиции: активные исследования коллектива в различ­ных отраслях обществоведения в 1920-1930-е годы. Пафос исследова­ний заключался именно в подчеркивании совершенно особой природы тех реальных групп, которые возникали в различных звеньях обществен­ного организма в нашей стране. Это проявило себя и в обыденном упот­реблении самого понятия «коллектив». Широкое значение этого поня­тия, распространенное в нашем обществе, относится практически к лю­бым группам в рамках отдельного предприятия, учреждения, отрасли промышленности, географического района и т.д. Давно завоевали пра­во на существование такие выражения, как «коллектив машинострои­тельного завода», «коллектив научно-исследовательского института», «коллектив трудящихся легкой промышленности», «коллектив рабочих и служащих такой-то области» и пр. Общий признак всех перечислен­ных групп заключается именно в том, что это специфические образова­ния социалистического общества, и, таким образом, термин употреб­лялся в обыденной речи и в официальной политической и идеологи­ческой литературе. Социальная психология, исследуя проблемы группы, в определенном смысле слова тоже вписалась в указанный контекст: развитие группы было интерпретировано как достижение ею высшей стадии, каковая и была названа коллективом.

Чисто научное содержание специфики развиваемого подхода обус­ловлено тем, что для социальной психологии было важно выделить в широком значении термина именно тот аспект, который может быть исследован ее средствами, в рамках ее концептуальных схем. Чтобы оп­ределить этот аспект, следует вспомнить об общем принципе подхода к группе в отечественной социальной психологии. Выделенные в социо­логическом анализе, объективно существующие социальные группы здесь изучаются как субъекты деятельности, т.е. прежде всего с точки зрения именно психологических характеристик этого субъекта. Иными словами, выявляются те черты группы, которые воспринимаются чле­нами данной группы как признаки некоторой психологической общ­ности. Поскольку вычленение психологических характеристик группы осуществляется на основе принципа деятельности, постольку социаль­но-психологическое исследование группы предполагает как рассмот­рение уровней развития ее деятельности, так и роли этой совместной деятельности в формировании психологической общности, т.е. опосре­дования деятельностью всех групповых процессов.

Дата добавления: 2014-12-24