Андреева Галина Михайловна 27 страница

Позитивный или негативный образ своей группы формируется в за­висимости от того, какое место она занимает в обществе. Критерии же этого зависят от типа общества, поскольку в нем по-разному оценива­ются различные социальные группы, в частности, по половому, нацио­нальному или религиозному признаку [Белинская, Тихомандрицкая, 2001.С. 249]. Сама возможность перехода из одной группы в другую так­же обусловлена характером общественных отношений: в тоталитарных обществах человек в большей мере привязан к группе, в демократичес­ких существует больше возможностей для индивидуальной мобильнос­ти. Поэтому социальная идентичность личности есть один из механиз­мов, связывающих личность и общество.

Исследования последних лет выявили и еще один аспект социаль­ной идентичности, а именно ее временные аспекты (М. Синирелла). Речь идет о том, что потребность в позитивном образе своей группы застав­ляет человека анализировать не только свою принадлежность к опреде­ленной группе сегодня, но и оценивать предшествующие группы, к ко­торым он принадлежал. Что еще более важно — планировать свою буду­щую, так называемую возможную идентичность (X. Маркус, П. Нуриус), т.е. определение группы (или групп), в которой я вижу себя в своей даль­нейшей жизни [Там же. С. 234-236].

Разработка проблем социальной идентичности позволяет по-ново­му взглянуть на перспективы исследований личности в социальной пси­хологии. Традиционная постановка проблемы — личность и группа — требует преодоления как минимум двух ложных стереотипов.

Одним из них является молчаливое предположение, что анализиру­ется одна личность, даже если она рассмотрена внутри группы. Сама же группа при этом предстает как некоторая целостность, состав которой в данном контексте не уточняется: можно предположить, что другие чле­ны группы личностями, по-видимому, не являются. Здесь сразу же об­наруживается ряд трудностей. Разве в действительности одна личность взаимодействует с группой? Их может быть несколько, в пределе вся группа может состоять из личностей. Группа, состоящая из личностей, — это такая реальность, в которой качества, присущие одному из ее чле­нов, нельзя рассматривать чем-то принципиально отличающимся от

качеств, присущих другим членам: все члены группы — личности и имен­но их взаимодействие дано как реальная жизнедеятельность группы. Проблема преобразуется, таким образом, из проблемы «личность в груп­пе» в проблему «личности в группе». Трудно переоценить практическую перспективу такого подхода, особенно при анализе таких обществен­ных процессов, как демократизация, развитие социальной справедли­вости и т.п.

Другая трудность, которую тоже необходимо преодолеть: рассмот­рение личности в контексте одной группы. Но исследования социаль­ной идентичности отчетливо показали необходимость рассмотрения системы групп, в которые включен человек и в которых он действует. Введенный в социальную психологию раздел «Психология межгруппо­вых отношений» описывает и эту сферу реальной жизнедеятельности групп. Но она принимается в расчет лишь при исследовании групп. Как только вопрос переносится в сферу изучения личности, социальная пси­хология утрачивает такое свое завоевание, как анализ межгрупповых отношений: личность вновь упорно «помещается» лишь в одну группу. Хотя проблема множественной идентичности, конечно, ставится, од­нако принцип исследования личности как функционирующей в систе­ме групп при этом остается не вполне реализованным.

Реальное богатство связей каждой личности с миром состоит именно в богатстве ее связей, порождаемых системой групп, в которые она вклю­чена. Ее социально-психологические качества формируются всеми груп­пами членства, так же как и временными образованиями, в которых лич­ность принимает участие (социальные, массовые движения, например). Понять итог всех групповых воздействий на личность, выявить их «рав­нодействующую», т.е. в полной мере раскрыть проблему «личность в груп­ пах», — еще не решенная социальной психологией задача.

Можно предположить, что такой подход прольет свет на еще одну нерешенную проблему, а именно на проблему соотношения социаль­ной и дифференциальной психологии. Распространенное обвинение социальной психологии в том, что в ней недоучитывается роль индиви­дуальных психологических особенностей человека, в определенном смысле справедливо. Поставив задачу выявления роли социальных де­терминант формирования личности, социальная психология на каком-то этапе абстрагировалась от анализа индивидуальных различий между людьми. Тем более сейчас важно вернуться к вопросу о том, каким об­разом соотносятся индивидуальные различия и приобретенные соци­ально-психологические качества человека. Вопрос о социально-психо­логических качествах личности должен быть рассмотрен не в отрыве от других качеств человека, а в связи с ними. В реальной совместной дея­тельности в общении проявляются, естественно, не только «социаль­но-психологические качества», но и весь набор человеческих свойств. От них, в частности, зависит и общий рисунок поведения личности в ситуациях совместной деятельности и общения. Каков относительный вес индивидуальных различий и группового воздействия — вопрос, на который еще следует ответить. Поэтому, говоря о перспективах иссле­дования личности в социальной психологии, можно указать еще и на такую возможность, как комплексный подход, в котором примут учас­тие не только социология, общая, социальная, но и дифференциальная психология.

Литература

Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000.

Асмолов А. Г. Личность как предмет психологического исследования. М., 1984.

Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. М., 2001 (Гл. 13).

Бобнева М. И. Психологические проблемы социального развития личнос­ти // Социальная психология личности. М., 1979.

Василюк Ф. Е. Психология переживания. М., 1984.

Коломинский Я. Л. Психология взаимоотношений в малых группах. Минск, 1976.

Кон И. С. В поисках себя. М., 1984.

Кроник А. А. Межличностное оценивание в группах. Киев, 1982.

Леонтьев А. Н. Начало личности — поступок // Избр. психолог. произв. М., 1983. Т. 1.

Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

Мерлин В. С. Взаимоотношения в социальной группе и свойства личности: Социальная психология личности. М., 1979.

Петровская Л. А. Компетентность в общении. М., 1989.

Петровский В. А. Психология неадаптивной активности. М., 1992.

Ядов В. А. Социальная идентификация личности. М., 1994.

Раздел V

ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРИЛОЖЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Гл а в а 19

Прикладные исследования и практическая социальная психология

Типы практических приложений социальной психологии

В любой сфере научного знания суще­ствует проблема соотношения фунда­ментальных и прикладных исследова­ний. Они различаются между собой прежде всего по такому критерию, как связь задач исследования с непосредственными запросами практики. Но это такой сильный признак научного исследования, что он в значитель­ной мере модифицирует и все другие характеристики исследовательской деятельности. Очевидно, в самом общем виде различие между любым фундаментальным и прикладным исследованием сводится к тому, что первое отчетливо ориентировано на отыскание законов развития изуча­емого предмета, в то время как второе — способов применения на практи­ке того, что открыто при помощи фундаментальных исследований. Воп­рос об их соотношении есть одна из актуальных проблем современного науковедения. Она становится особенно острой в условиях научно-тех­нической революции, влияющей на все сферы жизни общества, включая быт, культуру, психологию людей. В современном обществе радикально изменяются статус и роль науки, во много раз возрастает ее значение и вместе с тем усложняется сама организация научного исследования, в том числе и прикладного.

Сам факт появления в науке прикладных исследований свидетель­ствует о резком возрастании ее роли: это проявляется и в том, что ре­зультаты научных исследований включаются в развитие самых различ­ных областей общественной жизни, а прямые приложения науки к прак­тике требуют новых форм ее организации. Возникают специальные учреждения, осуществляющие прикладные исследования, в разных зве­ньях общественного организма создаются специальные «службы», представляющие ту или иную науку. Это возрастание роли прикладных исследований заставляет специально обсудить вопрос о том, как долж­ны строиться отношения между прикладной областью знания и ее фун­даментальной частью.

Прикладные исследования в различных областях науки обладают рядом общих черт. Во-первых, часто прикладное исследование органи­зуется по заказу какого-либо социального института, следовательно, в структуре отношений между наукой и практикой возникает ситуация «заказчик — исполнитель», что требует особой регламентации, норм, юридических правил, согласно которым и заказчик, и исполнитель об­ладают определенными правами и обязанностями.

Во-вторых, поскольку сфера прикладного исследования есть сфера общения профессиональной науки с непрофессиональной средой, вста­ет проблема языка: профессиональный жаргон оказывается неприемле­мым для изложения результатов. Перевод терминов науки на язык прак­тики не всегда решается просто: в каждом конкретном случае прихо­дится специально анализировать как меру допустимости употребления специальной терминологии, так и меру допустимости ее упрощения.

В-третьих, источником формирования гипотез здесь не обязатель­но является какая-либо соответствующая теория, чаще гипотеза фор­мулируется на основе практических соображений, которые предстают как некоторый веер возможных решений, и один из вариантов решения проверяется в исследовании. Нормой является соответствие уровня по­лученного обобщения проверяемой гипотезе, т.е. обобщение не должно претендовать ни на что иное, кроме подтверждения или отвержения гипотезы. Итог исследования должен содержать точный ответ на по­ставленный вопрос.

В-четвертых, в прикладном исследовании существует необходи­мость не просто четкого формулирования рекомендаций, но и указание направления, а порой и сроков, этапов их внедрения в практику. При­кладное исследование, не содержащее такого плана реализации, вызы­вает неудовлетворенность заказчика.

В-пятых, в прикладном исследовании приняты совершенно иные критерии эффективности. Если в фундаментальном исследовании по­казателями его успешности могут быть ссылки на него в научных жур­налах («индекс цитирования»), награждение его автора научной преми­ей или присуждение ему ученой степени, то в прикладном исследова­нии таким критерием является лишь одно — решение конкретной задачи, поставленной заказчиком.

Все сказанное относится к прикладному исследованию в любой об­ласти знания. В социальной психологии проблема приобретает новые грани.: Кроме_; того, что здесь у прикладного исследования возникают еще свои специфические особенности, создается вообще особая сфера приложения науки, получившая название «социально-психологическое вмешательство». Следовательно, возникают два различных типа прак­тических приложений этой дисциплины и соответственно — два раз­личных типа деятельности профессионалов, ориентированных на прак­тику. Различия эти настолько существенны, что должны быть обсужде­ны особо.

Специфика прикладного исследования в социальной психологии

Бурное развитие социально-психологи­ческих исследований в значительной мере было стимулировано именно по­требностями практики. Многие исследо­ватели полагают, что социальная психо­логия вообще зародилась как прикладная дисциплина и стимулом для нее послужили текущие социальные проблемы, ссылаясь при этом на К. Левина, который демонстрировал свою приверженность к практи­ческим исследованиям [Пайнс, Маслач, 2000. С. 186].

Оживление прикладных исследований в нашей стране наложило свой отпечаток на становление самой научной дисциплины. Если нор­мальный ход развития науки заключается в том, что развитие фунда­ментальных исследований обгоняет развитие прикладных исследований, когда первые задают проблематику, а вторые — проверяют на практике истины, полученные в фундаментальных исследованиях, то в социаль­ной психологии имеет место определенный «обгон» фундаментальных исследований со стороны прикладных работ. Нерешенность, спорность, дискуссионность многих проблем социально-психологического знания не позволяют практике ждать того момента, когда все эти вопросы по­лучат окончательные решения. Практические запросы становятся не только настоятельными, но и требующими достаточно быстрых реше­ний. Такая ситуация порождает как положительные, так и отрицатель­ные моменты для развития социальной психологии.

Положительные моменты заключаются в том, что различные облас­ти народного хозяйства и культуры финансируют прикладные исследо­вания и тем самым создают благоприятные возможности для их разви­тия (особенно в условиях, когда государство не в состоянии финанси­ровать науку на сколько-нибудь удовлетворительном уровне). Отрицательные моменты порождены тем, что социальная психология зачастую еще не готова ответить на некоторые вопросы, поставленные практикой, но в условиях острой общественной потребности она дает эти ответы, что иногда означает относительно низкое качество приклад­ных исследований.

Происходит это не потому, что социальные психологи не хотят доб­росовестно работать, а потому, что уровень развития науки не всегда позволяет дать всесторонний и глубокий ответ на практический вопрос. В этой ситуации мыслимы две стратегии поведения исследователя перед заказчиком: 1) можно прямо очертить круг собственных возмож­ностей и отвести вопросы, на которые дать ответ нельзя на данном уров­не развития науки; 2) можно согласиться со всеми предложенными про­блемами, принять их как заказ, зная, что ответ заведомо не будет бази­роваться на должном уровне знаний.

Первую позицию занять труднее: многие полагают, что такого рода признание неспособности социальной психологии решить определен­ные вопросы компрометирует науку. На первый взгляд, вторая позиция выглядит не только как более привлекательная, но и как более «сме­лая». Однако полученный в исследовании результат при условии выбо­ра второй стратегии может нанести социальной психологии неизмери­мо больший урон, чем выбор первой, так же, впрочем, как и заказчику.

Конечно, престиж социальной психологии в обществе во многом зависит от того, насколько плодотворны ее практические приложения, но вряд ли можно всерьез думать, что престиж этот может долгое время сохраняться на таких практических рекомендациях, которые не обосно­ваны всерьез предшествующими им, чисто научными разработками. Следует прислушаться к рекомендации: «Теоретический и эмпиричес­кий анализ должен предшествовать любой социально-психологической рекомендации по решению какой-либо проблемы» [Айзер, 1984. С. 254].

На современном этапе гораздо более корректной позицией являет­ся позиция точного указания на то, что может и чего не может сегодня социальная психология. В тех областях, где прикладные социально-пси­хологические исследовании возможны, социальный психолог должен подойти к ним с максимальной ответственностью.

Названные специфические черты прикладных исследований в пол­ной мере представлены и в социальной психологии, но здесь они обра­стают еще целым комплексом специфических трудностей.

Всякое социально-психологическое исследование, проведенное «в поле», есть вторжение исследователя в жизнь реальной группы, где скла­дываются определенные взаимоотношения, живут и действуют реаль­ные люди с реальным миром своих собственных мыслей, чувств, отно­шений. Приход социального психолога в эту реальную ситуацию чело­веческой жизнедеятельности не должен разрушить этот естественный процесс. Руководящим принципом работы здесь должен быть тот же принцип, которого обязан придерживаться врач в соответствии с тре­бованием Гиппократа «Не навреди!». Именно здесь социального психо­лога и поджидает ряд затруднений.

Они связаны с особенностями применяемых в социальной психо­логии методик. Вся стратегия прикладного исследования построена на постоянном взаимодействии исследователя с людьми, включенными в реальный процесс жизнедеятельности. Но человек в реальной социальной ситуации — это не испытуемый в лаборатории. Там, когда он при­ходит на эксперимент, он настроен соответствующим образом, в каком-то смысле отключен от своих житейских проблем, настроен «на волну» эксперимента.

В процессе исследования «в поле» такой «испытуемый» перестает быть испытуемым в традиционном смысле этого слова: он прежде всего член своего коллектива, исполнитель особых функций, и исследование ценно тем, что фиксирует именно эту его деятельность. Значит, отвечая на вопросы интервью, заполняя социометрическую карточку и т.д., рес­пондент не выключен полностью из системы окружающих его отноше­ний. Это дает большой выигрыш полевому социально-психологичес­кому исследованию, помогает избежать стерильности ситуации, возни­кающей в лаборатории, но это же и заставляет улавливать такие переменные, которые чрезвычайно трудно учесть.

Предположим, исследователь приходит в цех и хочет изучить воп­рос о характере отношений в коллективе по вертикали — между рабо­чими и мастером. Он может обратиться к рабочему, который только что получил замечание от мастера, выговор, кажущийся ему несправедли­вым. Чисто эмоциональная оценка ситуации в момент проведения иссле­дования может дать такой сдвиг в данных, который исказит всю кар­тину взаимоотношений. Дело социального психолога, проводящего исследование «в поле», — уметь найти коэффициенты подобных иска­жений, что сделать далеко не всегда удается.

Другой вопрос касается времени проведения прикладного исследо­вания. Все социально-психологические методики громоздки, их при­менение требует значительного времени. Если исследование проводить в рабочее время, оно может нарушить производственный ритм. Если проводить его после рабочей смены — значит задержать людей на до­вольно значительное время. Оставить «добровольцев» (чаще всего к это­му приходится прибегать) — допустить известное смещение выборки, к тому же по некоторым методикам бывает необходим сплошной опрос. Нет единого алгоритма для решения этих проблем: в каждом конкрет­ном случае приходится принимать решение о пути, на котором поне­сешь наименьшие потери. Но важно знать об этих трудностях, иметь их в виду, быть озабоченным ими.

Особое значение приобретает и соблюдение ряда этических норм. Социальный психолог, проводящий прикладное исследование, выпол­няет заказ администрации, руководства и т.д. Выявление ряда характе­ристик групп, их климата сплошь и рядом влечет за собой — экспли­цитно или имплицитно — определенные критические замечания, часто в адрес тех людей, от деятельности которых зависят недостатки и кото­рые в то же время являются заказчиками исследования. Социальный психолог должен быть осмотрителен, чтобы своим вмешательством не осложнить отношений в реальном коллективе. Иногда в группах, где впер­вые проводится социально-психологическое исследование, исследовате­ля принимают за члена какой-нибудь комиссии, за контролера и т.д. Вме­сто ответов на задаваемые вопросы следуют различные просьбы, а порой и жалобы. В таком случае прямой долг исследователя — максимально точно объяснить цель своего прихода, цель исследования, свои собственные функции и задачи. Понятно, что при изложении этих вопросов он должен соблюдать все те правила, которые требуются задачей исследования.

Свойственная всякому прикладному исследованию трудность в от­ношении языка резко возрастает в социальной психологии. Как для пси­хологии вообще, так и для социальной психологии особенно сложно пользоваться теми понятиями, которые имеют большое распростране­ние в обыденной речи. Такие психологические термины, как «лич­ность», «деятельность», «ценность», широко используются в обыден­ной жизни. Любая методика, включающая эти термины, без операцио­нального их определения может дать нежелательный эффект, если испытуемые будут понимать предложенные термины в том смысле, к которому они привыкли в повседневных ситуациях. Проблема, кото­рая встает перед социальным психологом, заключается в своеобразной адаптации своего языка к испытуемому. Это правило необходимо со­блюдать еще и по другой причине: отдельные термины могут быть не понятны или восприниматься слишком ситуативно (например, в воп­росе интервью: «Часто ли Вы ходите в кино?» — предлагаемые интер­валы будут весьма различны для, молодого холостого мужчины и для пожилой, не очень здоровой женщины). Важны не только термины, но и контекст, в котором они применяются людьми на основе их собствен­ной жизненной позиции.

Кроме этого, проблема языка связана с применением некоторых спе­циальных терминов, которые в силу ряда обстоятельств оказываются как бы скомпрометированными их употреблением за пределами науки. В соответствующих разделах такие понятия уже упоминались: «конфор­мист», «авторитарный лидер», «формальная группа» и т.д. Есть доста­точно большой и огорчительный материал относительно того, какие проблемы возникают порой у исследователей при использовании этих терминов. Слово «конформист», имеющее негативный оттенок в повсед­невной жизни и в политической сфере, рассматривается как обидное, если адресуется испытуемому в его диалоге с исследователем. Социальный психолог не может не считаться с нормами повседневного употребле­ния терминов, при которых такие ситуации становятся возможными.

Все сказанное означает, что проведение прикладного исследования требует от социального психолога высоких нравственных качеств и чув­ства социальной ответственности. Элементарная вежливость, общитель­ность — все эти само собой разумеющиеся качества также необходимы при любой работе с людьми, но в данном случае речь идет о том, что все должно быть подчинено главному — умению понять свое исследование в контексте реальной жизни, реальных требований общества, реально­го права каждого человека на то, что вмешательство науки не принесет ему дополнительных осложнений, а тем более вреда.

Эффективность прикладных исследований в социальной психологии

Понятно, что прикладное исследование, финансируемое каким-то конкретным заказчиком, должно давать определен­ную отдачу, в противном случае оно не будет получать необходимые средства. Для многих других областей науки, где практика прикладных исследо­ваний достаточно давно развита, вопрос об эффективности не представ­ляет особой сложности. Особенно это относится, например, к эконо­мическим прикладным исследованиям. В системе психологических наук такие области, как психология труда и инженерная психология, также имеют достаточно надежные формы определения эффективности сво­их исследований. Как правило, в данном случае подсчитывается эконо­мическая эффективность, т.е. прямой экономический выигрыш, кото­рый можно получить от внедрения того или иного результата исследо­вания. Результаты исследований могут быть сравнимы с точки зрения их эффективности.

В области социальной психологии проблема эффективности не ре­шается столь просто. В ней нужно различать две стороны: в чем может проявляться эффективность каждого отдельного исследования и что значит эффективность социальной психологии в широком плане (т.е. каковы возможности данной науки в принципе, с точки зрения внедре­ния результатов исследований)?

Эффективность каждого отдельного прикладного исследования может, конечно, проявиться и в том, что рекомендации социальных пси­хологов дадут прямой экономический выигрыш: предположим, иссле­дование психологического климата промышленного предприятия при­ведет к повышению производительности труда, экономии сырья и т.п. При этом эффект социально-психологического вмешательства получит денежное выражение. Правда, такой подсчет никогда не может быть гарантирован от ошибки: только ли вследствие изменения климата про­изошли все названные перемены в коллективе промышленного пред­приятия? Или, может быть, здесь одновременно имели место и совсем другие процессы, в ходе которых возникли новые «переменные» (на­пример, улучшение условий труда не в силу рекомендации социальных психологов, а в силу объективно изменившихся возможностей матери­ального обеспечения)? Развести точно различные причины в этом слу­чае не так-то просто.

Но дело даже и не в этом. Эффективность социально-психологи­ческого исследования не может быть измерена лишь подсчетом того, насколько экономически эффективнее работает коллектив. Другая сто­рона вопроса — социальное развитие и группы в целом, и каждого ее члена в отдельности — не менее важная характеристика. Благоприятный пси­хологический климат может означать не только повышение произво­дительности труда, рост дисциплины, уменьшение текучести кадров, но и улучшение настроения коллектива, каждого отдельного работника, стимуляцию его к повышению собственной культуры, развитию в лю­дях активности, общительности, чуткости по отношению друг к другу и т.п. Единиц, в которых измеряется такой моральный, чисто психологи­ческий выигрыш, не существует.

Следовательно, при оценке эффективности прикладных исследо­ваний в социальной психологии надо, хотя бы на описательном уровне, фиксировать и эти стороны. Нельзя, сравнивая два исследования, ска­зать, что одно из них эффективно, а другое — нет, судя только по коли­честву увеличившейся продукции в одном из изученных коллективов. Положительные изменения, которые произошли во втором коллекти­ве, может быть, дадут о себе знать значительно позже, но из этого не следует, что сегодня работу исследователей можно подвергнуть критике как неэффективную.

Здесь возникает и еще одно важное обстоятельство. В социальной пси­хологии специфически решается проблема «внедрения». Не всегда иссле­дователь в состоянии сам внедрить свою рекомендацию. Он может сде­лать серьезный анализ, например, деятельности руководителей на каком-то объекте, доказать, что он не обеспечивает оптимальной рабочей атмосферы, не соответствует своей должности и должен быть заменен. Но заменяет его не социальный психолог: принятие решения по этому воп­росу есть компетенция администрации. Таким образом, в ряде случаев, как отмечал американский социолог П. Лазарсфельд, возникает дистан­ция между «знанием» проблем и «решением» их. субъектами знания и реше­ния являются разные звенья организации социального процесса.

Вторая сторона проблемы эффективности социально-психологичес­ких исследований касается науки в целом. Чего в принципе можно ожи­дать от социальной психологии, с точки зрения ее роли в обществе, к че­му в конечном счете должна привести хорошо налаженная система ис­следований [Шихирев, 1999. С. 164-180].

Одно из решений этого вопроса состоит в признании за этой дис­циплиной права на манипуляцию человеческой личностью. В свое время наиболее полное выражение эта идея получила в книге Б. Скиннера «По ту сторону свободы и достоинства», где была разработана так называе­мая рациональная поведенческая технология. Ее сущность заключает­ся в том, что в обществе выделяется особая группа операторов, которая обеспечивает на основе представления о рациональном поведении ма­нипуляцию всеми остальными людьми. Высказывается утверждение, что для последних подобная перспектива является благом, поскольку с них снимается тяжесть принятия решений, осуществления бесконечных вы­боров и т.д. Операторы манипулируют людьми, в каждом случае проду­цируя оптимальное поведение. Поэтому выигрывает общество, выиг­рывают сами люди, «освобожденные» от свободы, достоинства и т.д.

Предложения, сформулированные в этой работе, настолько очевид­но противоречат идеям гуманизма, свободы человеческой личности, что они встретили самый резкий отрицательный отклик в научной литера­туре. Многие критики книги Скиннера открыто заявили, что нарисо­ванная перспектива отдает фашизмом: идея манипуляции человечес­кой личностью, доведенная до логического конца, не может быть при­нята исходя из элементарных требований гуманизма.

В настоящее время, когда в психологии большое значение приобре­тает гуманистическая ориентация, ее требования особенно важно учи­тывать при обсуждении проблемы эффективности социально-психоло­гических исследований. Гуманистическая ориентация в психологии (А. Маслоу, К. Роджерс и др.) ставит во главу угла самоактуализацию и самореализацию человеческой личности, раскрытие всех ее потенци­альных возможностей. Набор приемов и средств разрабатывается для этой цели, включая прежде всего организацию групп социально-пси­хологического тренинга. «Рост личности» — главное условие самоакту­ализации человека. Понятно, что система мер, обеспечивающих этот рост и задаваемых в группах тренинга, не существует в вакууме, она не может быть изолирована от социальных процессов, происходящих в об­ществе. Изменения в них, их характер обусловлены естественным хо­дом исторического развития, социальной политикой, от которых зави­сит и положение личности в системе этих процессов.

Особое место в решении этой общей задачи должна найти и соци­альная психология. Ей предстоит выделить те социальные процессы, где именно она, своими средствами и методами, может служить делу их оптимизации. Таким образом, в общей форме решение вопроса заклю­чается в следующем: социальная психология не может и не должна пре­тендовать на манипулирование каждой отдельной человеческой лично­стью. Она должна способствовать оптимизации отношений между людьми, условий для развертывания «сущностных сил» человека. Со­циальная психология направляет свои рекомендации не в сторону пред­писаний, что и как делать каждому человеку, но в сторону такого разви­тия отношений между людьми, при котором каждый сможет свободно осуществить свой выбор, и выбор этот будет оптимальным с точки зре­ния как потребностей общества (группы), так и с точки зрения отдель­ной личности.

Дата добавления: 2014-12-24