Л. Витгенштейн: Философия - это логическое прояснение мыслей

Прочитайте следующий текст и ответьте на прилагаемые к нему вопросы.

У философии и науки есть одно общее качество – они обе рациональны. И философия, и наука строят свои системы рассуждений в соответствии с законами логики. Однако наука (речь идет о естественных науках) не только логична, но и всегда соотносит свои высказывания с фактами, т.е. она всегда говорит только о том, что «есть», что можно быть зафиксировано всеми. Если, например, утверждается, что любое тело, находящееся поблизости от Земли, всегда будет на нее падать, то это высказывание можно проверить и убедиться истинно оно либо нет. Даже если окажется, что оно в некоторых случаях является ложным, то все равно оно не будет объявлено бессмысленным. Ведь говорили «о чем-то» и притом совершенно определенном. Если то, о чем говорили, не наблюдается, значит, его и нет, значит, ошиблись. Но бывают и более сложные случаи. Например, некто утверждает, что существует бог, которому он поклоняется и, одновременно, удивляется, почему другие не делают этого. Эти другие, в свою очередь, могут задать верующему следующие вопросы: «Вы верите во что-то определенно или не во что?». Ответ: «Во что-то определенное» (Ответ «не во что» невозможен, ибо тогда и веры нет). Вопрос: «Опишите точнее, во что именно Вы верите?» Ответ: «Бог есть благо и красота». Уточняющее возражение: «Красота – это то, что красиво, например, красивая чашка, пейзаж, наконец, человек. Благо – это то, что воспринимается как хорошее. Например, хорошо прийти с мороза в помещение и почувствовать тепло. Честный поступок – это тоже хорошо, тоже благо». Новый вопрос: «Так что же такое Ваш бог?» Ответ: «Это – внутреннее чувство». Уточняющий вопрос: «Что это за «чувство»: хорошее настроение, страх, подъем, печаль или радость? Если так, то не лучше ли попытаться это объяснить с точки зрения физиологии и психологии?» Ответ: «Вы ничего не понимаете, это невыразимо». Резюме: разговор был ни о чем и его не следовало начинать. Приблизительно так – в качестве метода прояснения содержания мыслей – понимает задачу философии австро-английский мыслитель, один из основателей аналитической философии ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН (1889 – 1951). Вот отрывки из его работы «Логико-философский трактат» где говорится об этом.

«В книге обсуждаются философские проблемы и показано, как я надеюсь, что постановка этих проблем зиждется на непонимании логики нашего языка. Смысл книги в целом можно сформулировать при­близительно так: то, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, о чем сказать невозможно, следует молчать. Итак, замысел книги – провести границу мышления или, скорее, не мышления, а выражения мысли: ведь для проведения границы мышления мы должны были бы обладать способностью мыслить по обе стороны этой границы (то есть иметь возможность мыслить немыслимое). Такая граница, поэтому может быть проведена только в языке, а то, что лежит за ней, оказывается просто бессмыслицей....Мне представляется, что поставленные проблемы в своих существенных чертах решены окончательно. Если эта работа имеет какое-либо значение, то оно заключается в двух положениях. Bo-пepвыx, в том, что в ней выражены мысли, и это значение тем больше, чем лучше они выражены. Тем скорее они попадают в самую точку. …Истинность изложенных здесь мыслей кажется мне неопровержимой и окончательной. Следовательно, я держусь того мнения, что поставленные проблемы в основном окончательно решены. И если я в этом не ошибаюсь, то значение этой работы заключается, во-вторых, в том, что она показывает, как мало дает решение этих проблем.

3.323. В повседневном языке нередко бывает, что одно и то же слово осуществляет обозначение по-разному … или что два слова, обозна­чающих по-разному, внешне употребляются в предложении одинаково. Так, слово «есть» выступает в языке в роли глагола-связки, знака тождества и как выражение существования; слово «существовать» употребляется аналогично непереходному глаголу «идти», слово «тождественный» – как прилагательное.

3.324. Отсюда с легкостью возникают фундаментальнейшие подме­ны одного другим (которыми полна вся философия).

3.325. Во избежание таких ошибок следует употреблять знаковый язык, который бы исключал их, поскольку в нем бы не применялись одинаковые знаки для разных символов и не использовались внешне одинаковые … знаки с разными способами обозначения. То есть знаковый язык, подчиняющийся логической грамматике – логическому синтаксису.

3.326. Для распознавания символа в знаке нужно обращать внима­ние на его осмысленное употребление.

4.002. …Повседневный язык – часть человеческого устройства, и он не менее сложен, чем это устройство. Люди не в состоянии непосредственно извлечь из него логику языка. Язык переодевает мысли. Причем настолько, что внешняя форма одежды не позволяет судить о форме облаченной в нее мысли; дело в том, что внешняя форма одежды создавалась с совершенно иными целями, отнюдь не для того, чтобы судить по ней о форме тела. Молчаливо принимаемые соглашения, служащие пониманию по­вседневного языка, необычайно сложны.

4.003. Большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны. Вот почему на вопросы тако­го рода вообще невозможно давать ответы, а можно лишь устанавли­вать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философов коренится в непонимании логики языка. (Это вопросы такого типа, как: тождественно ли добро в большей или меньшей степени, чем прекрасное.) И неудивительно, что самые глубокие проблемы – это, по сути, не проблемы.

4.0031. Вся философия – это «критика языка». …Заслуга Рассела в том, что он показал: видимая логическая форма предложения не обя­зательно является его действительной логической формой.

4.111. Философия не является одной из наук. (Слово «философия» должно обозначать нечто, стоящее над или под, но не рядом с науками.)

4.112. Цель философии – логическое прояснение мыслей. Философия – не учение, а деятельность. Философская работа, по существу, состоит из разъяснений. Результат философии не «философские предложения», а достиг­нутая ясность предложений. Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана делать ясными и отчетливыми...

4.113. Философия ограничивает спорную территорию науки.

4.114. Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыслимого. Немыслимое она должна ограничить изнутри через мыслимое.

4.115. Она дает понять, что не может быть сказано, ясно представ­ляя то, что может быть сказано.

4.116. Все, что вообще мыслимо, можно мыслить ясно. Все, что поддается высказыванию, может быть высказано ясно.

4.121....То, что выражает себя в языке, мы не можем выразить с по­мощью языка. Предложение показывает логическую форму действительности. Оно предъявляет ее.

4.122....Внутренние свойства и отношения... только показывают себя в предложениях, изображающих соответствующие события и рассказывающих о соответствующих объектах.

6.211....Вопрос: «Для чего, собственно, мы используем это слово, это предложение?» – всегда ведет к ценным прозрениям в философии.

6.22. Логику мира, которую предложения логики показывают в тав­тологиях, математика показывает в уравнениях.

6.41. Смысл мира должен находиться вне мира. В мире все есть, как оно есть, и все происходит, как оно происходит; в нем нет ценности – а если бы она и была, то не имела бы ценности. Если есть некая ценность, действительно обладающая ценностью, она должна находиться вне всего происходящего и так-бытия. Ибо все происходящее и так-бытие случайны. То, что делает его неслучайным, не может находиться в мире, ибо иначе оно бы вновь стало случайным. Оно должно находиться вне мира.

6.42. Потому и невозможны предложения этики. Высшее не выразить предложениями.

6.421. Понятно, что этика не поддается высказыванию. Этика трансцендентальна. (Видимо, имеется в виду, что трансцендентна – В.Л.)

6.43. Если добрая или злая воля изменяет мир, то ей по силам из­менить лишь границы мира, а не факты – не то, что может быть вы­ражено посредством языка. Короче, мир благодаря этому должен тогда вообще стать другим. Он должен как бы уменьшиться или увеличиться как целое. Мир счастливого иной, чем мир несчастного.

6.421. Также, как со смертью, мир не изменяется, а прекращается.

6.4312. …Живи я вечно – разве этим раскрывалась бы некая тайна? Разве и тогда эта вечная жизнь не была бы столь же загадоч­ной, как и нынешняя? Постижение тайны жизни в пространстве и времени лежит вне пространства и времени. (Ведь здесь подлежит решению вовсе не какая-то из проблем науки.)

6.432. Как есть мир для высшего совершенно безразлично. Бог не проявляется в мире.

6.4321. Факты всецело причастны лишь постановке задачи, но не процессу ее решения.

6.5. Для ответа, который невозможно высказать, не выскажешь и вопрос. Тайны не существует. Если вопрос вообще может быть поставлен, то на него можно и ответить.

6.51. Скептицизм не неопровержим, но явно бессмыслен, поскольку он пытается сомневаться там, где невозможно спрашивать. Ибо сомнение может существовать только там, где существует вопрос; вопрос – только там, где нечто может быть высказано.

6.52. Мы чувствуем, что, если бы даже были получены ответы на все возможные научные вопросы, наши жизненные проблемы совсем не были бы затронуты этим. Тогда, конечно, уж не осталось бы вопросов, но это и было бы определенным ответом.

6.521. Решение жизненной проблемы мы замечаем по исчезнове­нию этой проблемы. (Не потому ли те, кому после долгих сомнений стал ясен смысл жизни, все же не в состоянии сказать, в чем состоит этот смысл.)

6.522. В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это – мистическое.

6.53. Правильный метод философии, собственно, состоял бы в сле­дующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, т.е. кроме высказываний науки, – следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией. – А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил значением определенные знаки своих предложений. Этот метод не приносил бы удовлетворения собеседнику – он не чувствовал бы, что его обучают философии, – но лишь такой метод был бы безупречно правильным.

6.54. Мои предложения служат прояснению: тот, кто поймет меня, поднявшись с их помощью – по ним – над ними, в конечном счете, признает, что они бессмысленны. (Он должен, так сказать, отбросить лестницу, после того как поднимется по ней.) Ему нужно преодолеть эти предложения, тогда он правильно увидит мир. О чем невозможно говорить, о том следует молчать».

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.

Дата добавления: 2014-12-27