ЧАСТЬ II 6 страница

К IX в. восходят и два постоянных сюжета арабской географи­ческой литературы: сведения об «острове русов» и упоминание о «трех группах» (или «видах») руси. Титул кагана имел как раз пра­витель островных русов, отличавшихся особым религиозным рве­нием. О местоположении острова, так же как об идентификации трех групп руси, исследователи продолжают спорить, и это неиз­бежно, поскольку описания довольно туманны. Интересно, однако, что одна группа руси называется «Славней» и, очевидно, мыслится как земля славян.

Арабские авторы дают дв.а совершенно разных обряда погре­бении русов. В одном случае - это ингумация (трупоположение) в больших камерах, наподобие киевских или салтово-маяцких (в По-донье VIII-IX вв.) захоронений. В другом случае - трупосожжение, характерное для славянских, германских и некоторых других наро­дов. Разные типы захоронений предполагают разные верования, но сочетание того и другого подтверждается и археологически.

Описание погребения знатного руса у Ибн Фадлана чаще других привлекает внимание норманистов. Действительно, в Киеве по­добных захоронений нет, и у киевских русов этой поры была моно­гамия. Но некоторые детали обряда, описанного Фадланом, обна­руживаются на юго-восточном побережье Балтики у пруссов (ли­товское племя). У них, в частности, перед принесением в жертву коней специально загоняли. Этот обычай могли перенять русы, селившиеся по соседству с пруссами.

Наконец, интересен рассказ о приходе русов в Бердаа (юго-восточное побережье Каспийского моря). Он передает понимание задач власти самими русами: претендуя на первенство, они принима­ют на себя и обязанность править справедливо, обещают подчинен­ным благополучие и спокойствие. Это может дать представление о порядках, которые устанавливались на завоеванных русами землях.

Выше было сказано, что норманизм, по крайней мере, в нашей литературе держится главным образом на прямой подмене: дан­ные, относящиеся к руси, переносятся на варягов, а неславянство руси служит основанием для отождествления варягов со скандина­вами. Между тем сведения о руси старше самых ранних упомина­ний о варягах, а данные о варягах намного древнее сообщений о норманнах на Руси и в Византии.

Сведения о варягах так же противоречивы и неоднозначны, как и данные о руси. Но можно прдследить и эволюцию этнонима «ва­ряги», и сосуществование двух осмыслений - узкого и широкого, и, наконец, понять причины пересечения или отождествления варя­гов и руси. Достоверны, видимо, обе версии начала Руси, переме­жающиеся и соперничающие в «Повести временных лет». В По-днепровье оказались и выходцы из Норика - Ругиланда, и откуда-то с побережья Балтийского моря. Только первые пришли значитель­но раньше, а вторые обосновывались прежде всего на севере Руси.

В какой мере южные и северные русы осознавали свое родство - теперь трудно утверждать, как нельзя судить и об отношении по-лян-руси к варягам-русам, появившимся в конце IX в. в Киеве в со­ставе дружины Олега. Зато достаточно очевидно, что в Х-ХІ вв.

Киев и Новгород соперничали, и киевские летописцы не пропуска­ли случая уязвить новгородцев: их высмеивает апостол Андрей, у них ветер рвет паруса после победоносного похода Олега на Царь-град, к ним отказываются идти на княжение законные сыновья Святослава, их в 1016 г. дразнят киевляне как «плотников» (а не воинов). В свою очередь, новгородские летописцы «поправляли» киевскую летопись таким образом, чтобы поставить Новгород вы­ше и старше Киева.

Пока не удается проследить истоки сказания о призвании варя­гов. В летописи оно легко выделяется как довольно поздняя встав­ка. Но само по себе это мало что объясняет: ведь сказание могло длительное время существовать вне летописных традиций, как, по-видимому, и было. Указанная в летописи дата основания Новгоро­да - 864 г. - достоверна: ее подтверждает археологический матери­ал. А точность датировки предполагает запись, близкую по време­ни к событию. Но где могла быть сделана запись? Письменность такого рода на севере в IX в. могла быть только у христиан, а хри­стианство пока практически не выходило за рамки областей, бли­жайших к Франкской империи, прежде всего собственно Варяжской земли - Вагрии, где долго соперничало и боролось христианство и язычество. В IX в. какие-то записи, по-видимому, делались также в славяно-русских монастырях Византии.

В Киеве самые ранние сведения о варягах были записаны, ви­димо, в конце X в. вместе со всем этнографическим введением (текст его помещен в приложении к первой книге). С преданием о призвании варягов летописец, похоже, не был знаком. Русью он считал только переселенцев из Норика, а новгородцев и вообще северных славян числил в ряду «варягов». О происхождении новго­родцев «от рода варяжска» говорили и новгородские летописцы, которые, конечно, варягов знали лучше: они с ними общались вплоть до начала XIII в., отличая их от «свевов» и других прибал­тийских народов. И 1188 г. варяги ограбили новгородских купцов в разных городах Балтики, и новгородцы разорвали с ними отноше­ния. А в 1201 г. варяжское посольство прибыло в Новгород и было отпущено с миром. Примечательно, что прибыли варяги «горою», то есть сухопутным трактом. Шли они, следовательно, с южного побережья моря. Откуда именно - остается неясным. Вагрия в это время входила в состав Священной Римской империи, а остров Рю-ген был захвачен Данией. Варягам-язычникам оставались острова и побережье в более восточных областях.

Примечательно, что германские авторы Х-ХІ вв. считали ва-ринов-вэрингов одним из славянских племен. Между тем ассими­ляция их славянами едва-едва завершалась. Еще в конце VIII - на­чале IX в. «веринам» (называемым в этом случае также тюринга-ми) вместе с англами, жившими на юге Ютландского полуострова, Карлом Великим была пожалована особая «Правда». Очевидно, обычаи двух народов в это время были близки, причем от собст­венно германских они заметно отличались, но отличались и от сла­вянских. По всей вероятности, германские авторы потому и не за­метили, как ославянилисъ варины, что и изначальный их язык был чужд германскому. В ранних источниках это племя рассматривает­ся как ветвь вандалов, и это, видимо, соответствует действитель­ности. Позднее же и славян, живших на этой территории, стали на­зывать вандалами, опять-таки потому, что германские авторы не различали их языков. Подобным образом и славяне именовали разноязычных соседей «немцами».

Выше говорилось о значительном этническом слое у южного и юго-восточного побережья Балтийского моря, именуемом обычно «северными иллирийцами». Видимо, не только руги, но и варины принадлежали именно к этой группе племен, которые впоследст­вии частично ославянились, частью были германизированы, частью растворились в населении восточного берега Балтики. Изначаль­ная близость ругов и варинов могла послужить позднее причиной их постоянного смешения: на ругов-рутенов распространяется об­щее название «варяги», и, наоборот, область Вагрии в XII—XIII вв. нередко именуется «Руссией».

Наступление франков побуждало варинов искать новые места поселений. В VIII в. во Франции появляется «Варанге-вилл» (Ва­ряжский город), в 915 г. возник город Вэрингвик (Варяжская бухта) в Англии, до сих пор сохранилось название Варангерфьорд (Варяж­ский залив) на севере Скандинавии, по соседству с «Мурманским», то есть норманнским берегом. С VIII-IX вв. имена Варин или Вэ-ринг широко распространяются по всей Северной Европе, свиде­тельствуя также о рассеянии отдельных групп варинов в иноязыч­ной среде. Но в конечном счете основным направлением переселе­ний окажется восточное побережье Балтики и берега рек и озер на пути из Прибалтики в Волжскую Болгарию. Именно города южно­го побережья Балтики ранее всего вошли в торговые контакты с арабами в Булгаре, и здесь обнаруживаются самые ранние клады арабских монет.

Киевский летописец конца X в. к варягам относился, как и по­ложено киевлянину, недоброжелательно и иронически. Варяги хо­тели было получить «окуп» с киевлян по две гривны с человека -суммы огромной (2 гривны - стоимость коня смерда). Но Влади­мир обманул своих наемников. Оставив у себя «мужей добрых, смелых и храбрых», раздав им -города, он отправил остальных в Ви­зантию, предупредив «царя», чтобы он не держал их «в граде», то есть в Константинополе, чтобы они не причинили зла, как это, ви­димо, случилось в Киеве.

У летописца нет намека на иноязычие варягов, они были лишь чужими для киевлян. Показательно и то, что он не упоминает при­шедших с Владимиром новгородцев, которые, конечно, составляли основу княжеской дружины. Очевидно, и к ним относилось обозна­чение «варяги».

При Ярославе роль варягов, видимо, возрастает, причем те­перь» числе наемников должны были появиться и шведы: в 1019 г. князь женился на дочери шведского короля и внучке ободритского князя (по матери) Ингигерд. Судя по обмену посланиями между Иваном Грозным и Юханом III, и в Швеции и в России лишь с это­го момента включали шведов в число варягов на русской службе. Так оно, видимо, и было на самом деле.

В 1015-1016 г. в Новгороде происходили постоянные столкнове­ния между новгородцами и набранными Ярославом за морем варя­гами. Именно эти столкновения послужили непосредственным по­водом для создания «Правды Ярослава», которая регулировала главным образом отношения между теми и другими. Помимо варя­гов, «Правда» упоминает также колбягов, в которых еще В.Н. Тати­щев узнал поморян из области Колобжега (околобережья). Намеков на различия в языке по-прежнему не видно, но антагонизм между пришельцами и коренными новгородцами нарастал. Этому способ­ствовали и религиозные различия: в Новгороде утвердилось христи­анство, а варяги, шедшие на восток, были преимущественно язычни­ками. Установленная еще Олегом дань с Новгорода заморским ва­рягам в размере 300 гривен в год неизбежно подогревала вражду. Сразу же после смерти Ярослава выплата этой дани прекратилась, как прекратился и набор наемников в заморских землях. Само имя варягов переосмысляется, распространяясь на выходцев вообще из католического запада, а летописцу, рассказывавшему о призвании варягов в IX в., пришлось объяснять, что это были не шведы, не нор­вежцы или датчане, а варяги-русь. Разъяснение это, правда, давал киевский летописец. В Новгороде, как было сказано, шведов варяга­ми не называли вплоть до XIII в.

Сопоставив язычество скандинавов с древнерусскими верова­ниями, можно отвергнуть возможность общего их происхождения. Варяго-русские божества в общем известны, как известны и боги скандинавов. Обычно главные боги - это боги победителей, преоб­ладающего в политическом или культурном отношении племени. Языческий пантеон, созданный Владимиром, указывает и на широ­кий допуск: каждая этническая группа может молиться своим бо­гам. Эта характерная для славяно-руссов широкая веротерпимость вполне созвучна общему интенсивно проходившему процессу асси­миляции различных племен славянами на территории от Оки до побережья «дышачего» океана.

В Северной Руси кое-где встречались и упоминания скандинав­ского бога Одина в форме Водан. Эта форма сюда могла прийти также с южного берега Балтики, где она.встречается у балтийских славян. Функции этого божества у славян были переосмыслены, как переосмысляются вообще заимствованные верования. До Южной Руси отражения скандинавских верований не дошли вовсе.

Поскольку «варяжская проблема» в своих истоках имеет этни­ческие и политические процессы на берегах Балтийского моря, здесь воспроизводятся источники, относящиеся прежде всего к об­ласти расселения балтийских славян, то есть той области, которая определена как варяжская. Хронологически самым ранним являет­ся документ, хотя и данный франкским государством, но фикси­рующий нормы обычного права и отчасти какие-то более ранние местные установления. Это «Правда англов и веринов или тюрин-гов», относящаяся к тому времени, когда только начиналось дви­жение из области Вагрии на восток, то есть к концу VIII - началу IX в.

Сведения о балтийских славянах в источниках ІХ-Х вв. остава­лись довольно отрывочными. Германцы вели с ними войны, фор­мально включали их в состав империи, здесь постепенно распро­странялось христианство, но, по существу, между германским и славянским миром оставалась непереходимая граница: повседнев­ная жизнь славян и остатков неславянского населения южного бе­рега Балтики германским авторам оставалась малоизвестной и малопонятной. Лишь в ХІ-ХІІ вв. появились сочинения, в которых давалось описание быта, верований и политического устройства славянских земель. Несмотря на естественную тенденциозность, свойственную всем христианским авторам, пишущим о язычниках, да еще о язычниках, ведущих активную борьбу против церкви, не­сущей им феодальный гнет, в большинстве описаний проскальзы­вает удивление высоким уровнем искусства, обилием продуктов, богатством городов. Раскопки, проводимые немецкими археоло­гами под руководством И. Херрмана, показывают, что примерно с VIII в. именно южный берег Балтики выходит на первый план в экономическом развитии. Не случайно, что через города южнобал­тийского побережья конца VIII в. поступает с востока (из Волжской Болгарии) арабское серебро - знаменитые дирхемы.

Скандинавы, как было сказано в предисловии, включаются в движение на восток лишь с конца X в., то есть два столетия спустя после того, как по этому пути пошли варяги, русы, в какой-то мере фризы. Скандинавские саги не знают никого из киевских князей ранее Владимира (978-1015) и никого из византийских императо­ров ранее Иоанна Цимисхия (ум. 976), причем последнего они зна­ли тоже не непосредственно, а по чужим воспоминаниям. Сага о йомских викингах дает представление о том, каким именно путем попадали скандинавы на Русь: они включались в движение по давно налаженным путям с южного берега Балтики на Ладогу и Новго­род, иногда, может быть, становясь и во главе смешанных славяно­норманнских отрядов. Как правило, у балтийских славян находили приют скандинавские язычники, изгнанные из своих стран. А из­гнанники обычно и верно служат своим покровителям, и быстрее ассимилируются в новой среде.

В работе выдающегося русского византиниста В.Г. Васильев­ского (1838-1899), в которой рассмотрены все сведения о варягах в Византии, показано, что норманны появляются там и вступают в дружину варангов (то есть варягов) уже после ее возникновения.

Примечательно, что варяги в Византии ни в XI, ни в XII в. не были католиками. В этой связи интересно упоминание христиан-«греков» в городах южного берега Балтики в источниках ХІ-ХІІ вв.: в Европе «греками» часто называли ирландских миссионеров, яв­лявшихся носителями особого варианта христианства, более близ­кого востоку, чем западу. Влияние ирландской церкви сохранилось и позднее на севере Европы, в том числе и на Руси. С ним, в част­ности, связаны известные на северо-западе каменные кресты, про­образы которых находятся в Ирландии. Кельтское влияние отра­жалось в Житии Антония Римлянина и в самом создании Антоние-ва монастыря в Новгороде в начале XII в. Знакомство с ирланд­ской практикой проявляется и в известном рассуждении доместика этого монастыря Кирика (ок. 1136 г.) о замене епитимий заказны­ми литургиями.

В.Г. Васильедский показывает, что в источниках середины XI в. «варанги» и «русь» обычно отождествляются, причем имеются в виду отнюдь не норманны. Особенно наглядно это видно из при­вилегий разных императоров 60-70-х гг., предусматривающих ос­вобождение от постоя и сбора денег. Здесь варяги и росы упомяну­ты в смысле «русские варяги». Упоминаются здесь также «кулпин-ги», очевидно, соответствующие русским «колбягам», которые также не имеют отношения к Скандинавии, поскольку сами скан­динавы помещают их в «Гардарики». У Атталиоты, описывающего распри 1078 г., В.Г.Васильевский находит и прямое отождествление варангов и росов.

Есть, однако, один источник, в котором варанги и русь разде­ляются и который существенно подкрепляет позицию тех автоно­мий, кто отождествляет варангов со скандинавами. Это памятник, найденный и опубликованный самим В.Г. Васильевским, - «Советы и рассказы Кекавмена», теперь заново переведенный и снабженный богатым комментарием советским византинистом Г.Г. Литавриным.

Уникальность этого источника проявляется уже в том, что ав­тор был весьма наслышан о Гаральде, будущем зяте Ярослава Мудрого, и даже, возможно, был с ним лично знаком. В чем-то эти сведения реабилитируют саги, подвергнутые резкой критике В.Г. Васильевским. Но в чем-то, может быть, и подкрепляют его точку зрения, по крайней мере, на то, что Гаральд не был главой всех варангов.

Разделение русских и варангов ощущается в рассказе Кекавмена о нападении норманнов на город Онранто в Италии (видимо, в 1064 г.). В числе обороняющих город он называет «русских и варя­гов, кондаратов и моряков», причем текст можно понять и как профессиональное разделение: русские - сухопутное войско, варяги -морское.

Еще существеннее рассказ Кекавмена о Гаральде, приводимый в «советах василевсу» (написанных, как полагают, в конце 70-х гг.). Рассуждая о том, «как следует награждать иноплеменных наемни­ков», Кекавмен прежде всего советует ориентироваться на соци­альное положение пришельца на его родине, но ни в коем случае не возносить его выше ромеев. Он напоминает о том, что никто из царствовавших предшественников «не возвышал франка или варя­га в достоинство патрикия». И в числе примеров рассказывает о Гаральде:

«Рассказав твоей царственности еще об одном примере, закон­чу об этом речь. Аральт был сыном василевса Варангии. У него был брат Юлав, который после смерти своего отца и занял отцов­ский престол, признав своего брата Аральта вторым после себя лицом в управлении царством." Аральт же, будучи юношей, поже­лал отправиться преклонить колена пред Михаилом Пафлагоня-нином и увидеть ромейские порядки. Привел он с собой и войско, пятьсот отважных воинов. Итак, он прибыл, и василевс его принял, как положено, затем отправил Аральта с его войском в Сицилию (ибо там находились ромейские военные силы, ведя войну на ост­рове). Придя туда, он совершил великие подвиги. Когда Сицилия была подчинена, он вернулся со своим войском к василевсу, и тот почтил его чином манглавита. После этого произошел мятеж Де­ляна в Болгарии. Аральт участвовал в походе вместе с василевсом, имея при себе свое войско, и в борьбе с врагами совершил дела, достойные его благородства и отваги. Покорив Болгарию, васи­левс вернулся. Впрочем, сражался и я тогда за василевса по силам своим. Когда мы прибыли в Мосинополь, василевс, награждая Аральта за то, что он участвовал в войне, почтил его титулом спа-фарокандидата. После смерти Михаила и его племянника экс-василевса Аральт при Мономахе захотел, отпросясь, уйти в свою страну. Но не получил позволения - выход перед ним оказался за­пертым. Все же он тайно ушел и воцарился в своей стране вместо брата Юлава. И Аральт не роптал из-за того, что удостоился (лишь) ранга манглавита или спафарокандидата! Более того, даже будучи королем, он сохранял дружбу и верность к ромеям».

Кекавмен заинтересован в том, чтобы преувеличить заслуги Га-ральда перед Империей (дабы подчеркнуть, что даже такого героя держали на весьма низких должностях). К тому же он с излишним доверием отнесся к рассказам самого Гаральда или лиц из его окру­жения. Гаральд был сыном знатного норвежца не королевского рода. Соправителем Олафа (брата по матери), занимавшего норвежский трон в 1016-1028 гг., он не был. А с 1028 по 1035 гг. Норвегия нахо­дилась под властью Кнута Великого, которому подчинялись также Дания, Британия и земли поморских славян. Очевидно, в окружении Гаральда сознательно скрывали действительную обстановку в се­верной Европе. После смерти Кнута Великого в Норвегии восстано­вилась власть собственных королей и королем стал сын Олафа Маг­нус, к которому в 1046 г. присоединился Гаральд.

В Византию Гаральд попал через Русь, и через Русь же он воз­вращался назад, причем и на пути туда и обратно он задерживался здесь по нескольку лет. В это время на Русь вообще приходит немало скандинавов, особенно в связи с браком Ярослава и Ингигерд.

Самый трудный вопрос в тексте Кекавмена - «Варангия», в ко­торой якобы правили предки Гаральда. Собственно, предки Га­ральда нигде не правили. И если речь идет о времени прибытия в Византию Гаральда и его спутников (то есть 1033-1034 гг.), то поч­ти весь север (за исключением Швеции) был действительно объе­динен в одних руках - во власти Кнута. «Варангией» в таком случае могла признаваться либо вся эта территория, либо ее определен­ная часть. «Повесть временных лет» знает два разных представле­ния о варягах: как одно племя и как все прибалтийские народы, жизнь которых проходит на море. Второе значение, очевидно, бо­лее позднее. Но со времен Ярослава оно, по-видимому, уже проби­вает себе дорогу. Могло суждение о Варангии принадлежать и са­мому Кекавмену.

Без достаточных оснований В.Г. Васильевский связывает со скандинавами указание хронистов Скилицы и Кедрина, что в 1043 г. вместе с Русью на Константинополь шли союзники, «обитающие на северных островах океана». На Балтике тоже было большое коли­чество густо заселенных островов - от Рюгена до Даго. Эти же хро­нисты называют варангов кельтами. Разъяснение Скилицы и Кед­рина трудно переоценить: оно указывает на происхождение если не всех, то каких-то конкретных варангов. Кельтское присутствие не­изменно отмечалось в Прибалтике еще в прошлом столетии. А по­сле раскопок, проведенных немецкими прхеологами спорить можно лишь о том, как и когда кельты появились в Южной Прибалтике.

Вероятно, В.Г.Васильевский недооценил и еще один приводи­мый им источник. Никифор Вриений во второй четверти XII в. за­писал, что варяги, защищавшие в 70-х гг. Михаила Дуку, происходи­ли «из варварской страны вблизи океана и отличались издревле верностью византийским императорам». Именно южные и восточ­ные берега Балтики, расположенные как раз «вблизи океана», еще не были освоены германским рыцарством и римской церковью.

Таким образом, противоречия источников в данном случае яв­лялись прямым отражением противоречий самой жизни. Едино-язычие византийских варангов с русскими в начале XI в. означало их славяноязычие. Но это не потому, что варанги шли из Руси и были русскими, а потому, что в это время через Русь шли главным образом славяноязычные «варяги». Шли не от хорошей жизни: ча­ще всего возвращаться им было некуда, так как их земли захватили немецкие феодалы. Это-то и обеспечивало их верность императо­рам. В дальнейшем прибытие в Константинополь собственно нор­маннов не столько укрепило, сколько расшатало сложившееся по­ложение: дружины варангов втягиваются в придворные интриги, целью становится добыча, которую затем надо переправлять на родину. Согласно сагам, Гаральд переслал на сохранение к Яросла­ву в Киев несметные богатства, с которыми позднее и вернулся в Норвегию.

С 80-х гг. XI в. происходит резкая смена состава варяжских дру­жин: вместо варяго-русских они хггановятся английскими. Василь­евский это связывает с волнениями среди варягов в 1079-1080 гг. К тому же «новая династия (Комниных), воцарившаяся в 1081 г., от­личалась от предыдущих императоров особенною наклонностью и любовию к западу».

В.Г. Васильевский отмечает, что толчком к переселению англо­саксов явилось норманнское завоевание Британии в 1066 г. Но он говорит и о том, что до 80-х гг. заметной миграции еще не было. По ряду косвенных признаков он устанавливает, что «только после 1085 г. англо-саксы сделались варингами в смысле лейб-гвардии». Его аргументация может быть существенно усилена и дополнена.

Резкое обострение ситуации в Британии вызывалось не только притязаниями норманнских феодалов, но и алчностью римской церкви. В 1073 г. папой римским стал Григорий VII Гильдебрандт, известный своей религиозной нетерпимостью и стремлением ре­шительно возвысить церковную власть над светской. В 1074 г. Гри­горий VII предал анафеме женатых священников. Это было выпа­дом и против греческой церкви, где целибата не придерживались. Но в гораздо большей степени анафема адресовалась особой брит-то-ирландской церкви, где даже монахи могли жить с семьями, а наследование епархиальных кафедр от отца к сыну было обычным явлением. Незадолго до своего падения и смерти (1085 г.) Григо­рий VII в ультимативной форме потребовал перевода всех мона­стырей на римский устав и фактической ликвидации самостоятель­ности бритто-ирландской церкви, которая была всегда гораздо ближе к Константинополю, нежели к Риму. Поэтому массовая ми­грация коснулась в первую очередь не англо-саксов, в большинстве своем давно подчинявшихся Риму, а бриттов и других кельтов. Это и объясняет, почему Иоанн Киннам в связи с успешными дейст­виями варангов против печенегов в 1122 г. замечает, что «это бри­танский народ, издревле служащий императорам греческим». Ни­кита Хониат (XII в.) называет английского короля «властителем секироносных бриттов, которых теперь называют англичанами».

Можно заметить, что варангов из Англии византийские писа­тели знали лучше, чем более ранних, местоположение которых обычно точно не определялось - «страна вблизи океана». Но при­мечательно, что и новая волна мигрантов, как было сказано, не является католической. Поэтому она удовлетворяется ранее суще­ствующей здесь варяжской церковью Богородицы, принадлежав­шей Константинопольскому патриаршеству.

Таким образом, русские, византийские и западные источники дают в целом сходную картину появления и эволюции этнонима «варяги». До IX в. это варины или вэрины, которые во времена Прокопия Кесарийского занимали области Северной Германии вплоть до Рейна. Германцы их называли также вэрингами, а запад­ные славяне - варангами. Именно в западно-славянском варианте этноним достиг Византии. В Восточной же Европе рано исчезли носовые звуки, и самым ранним источникам известно написание «варяги».

В Восточной Европе варяги появляются, видимо, с конца VIII в., когда начинается наступление франков на земли балтийских спавян и остатков проживавшего здесь ранее неславянского населения. Названия основанных в IX в. городов говорят о славяноязычии ва­рягов этого времени. В Византии дружина варангов создается лишь в конце X в. В XI в. в эту дружину включаются и группы скандина­вов-норманнов, в результате чего постепенно размывается и ее состав, и содержание этнонима. Изменение содержания происхо­дит опять-таки примерно одновременно на Руси и в Византии.

Сегодня можно говорить о том, что племя полян, осевшее в Приднепровье, основало в V в. свой центр - Киев. В русских лето­писях город известен с 860 г.

После царьградского похода Руси был заключен договор о «ми­ре и любви». В 907 и 911 гг. князем Олегом заключен договор о международных нормах торговли и мореплавания. В 944 г. князь Игорь заключает договор о территориальной неприкосновенности и военной помощи Византии, в 971 г. князь Святослав заключает договор о ненападении Руси на Византию. С IX по XII в. Киевская Русь приобретает мировую известность, ее столицей стал Киев. Киевская Русь как древнерусское государство ІХ-ХІІ вв. возникла в результате объединения земель полян, ильменских славян, ради­мичей, кривичей и других княжеств. При правлении князей Игоре, Ольге, Святославе, Владимире, Ярославе Мудром в Х-ХІ вв. фор­мировался феодальный способ производства: развивались ремесла, устанавливались связи с южными и западными славянами, Визан­тией, Западной Европой, Кавказом, Средней Азией. Велась борьба с хазарами и печенегами. В этот период складывалась древнерус­ская народность. Территория Киевской Руси этого периода зани­мала пространство с севера на юг от Балтийского до Черного мо­рей, с запада на восток - от Карпат до бассейна Оки и верховья Волги.

Междоусобная война князей и постоянные набеги половцев привели в 1132 г. к распаду целостности государства и феодальной раздробленности.

Формирование феодального государства сопровождалось сис­тематическими восстаниями народа. Киевское восстание 1068 г. вынудило к бегству князя Изяслава Ярославовича.

Восстание 1113 г. было усмирено Владимиром Мономахом проведением определенных ограничений, которые снизили экс­плуатацию.

В 1146-1147 гг. восставшие в Киеве убили князя Игоря Ольговича, не дав Ольговичам закрепиться в Киеве.

После смерти князя Юрия Долгорукого в 1157 г. произошло Киевское антифеодальное восстание. Восставшие разгромили кня­жеские дворы, захватили их имущество. Восстание прекратилось с приглашением на киевский престол черниговского князя Изяслава Давидовича.

Практически древнерусское Киевское княжество с ИЗО г. попа­дало в зависимость от владимировских, черниговских, смоленских, галицко-волынских князей. В 1240 г. захвачено монголо-татарами,

Киев как центр государства разрушен. С 1362 г. входит в Великое княжество Литовское. В период с 1394 по 1440 гг. управлялось ли­товскими наместниками, а с 1471 г. - воеводами.

В 1380 г. под руководством великого князя московского и вла­димирского Дмитрия отряды русских, украинских и белорусских воинов разгромили монголо-татаров, что положило начало осво­бождению от монголо-татарского ига.

Фактически на настоящей территории Украины классовое об­щество возникло еще в первом тысячелетии до нашей эры. Во вто­рой половине первого тысячелетия формируется феодальный спо­соб производства.

В ІХ-ХІІ вв. возникает государство Киевская Русь, явившееся основой для формирования древнерусской народности, из которой впоследствии образовались три восточнославянских народа: рус­ский, украинский и белорусский.

В конце XII в. образовалось Галицко-Волынское княжество. В XIII в. оно подверглось монгольскому завоеванию, в XIV в. попа­дало под власть Великого княжества Литовского, Польши и других, в XV в. возникло Крымское ханство.

Вопросы для самоконтроля

1.Появление русое в Приднепровье и образование Киевской Руси - «рода русского».

2.Соперничество Киева и Новгорода.

Дата добавления: 2014-12-27