Гендеризованность сексуальности

Сексуальность мы создаем сами.

Мишель Фуко

Если кого и относить к нетрадиционной ориентации, то тех, кто никого не любит.

Рита Мэй Браун

Нигде в нашей интимной жизни тендерное различие не выражается так сильно, как в

сексуальных отношениях. Но даже здесь, как мы увидим, наметились признаки к сближению.

Если дружба и любовь «феминизировались», в том смысле, что модели принятого поведения

стали походить на то, что традиционно отождествляется с «женской» моделью близких

отношений, то сексуальность стремительно «маскулинизируется». «Маскулинизация секса»,

т.е. стремление к чистому удовольствию, преувеличенное внимание к оргазму, множество

сексуальных партнеров, интерес к сексуальным экспериментам и отделение секса от любви,

— явилась отчасти результатом соответствующих технологических изменений (от контроля за

рождаемостью до Интернета), отчасти следствием сексуальной революции, обещавшей

большую сексуальную свободу с меньшими эмоциональными и физическими последствиями.

Главным итогом сексуальной революции был отказ от викторианского двойного стандарта,

бывшего, по сути, лишь версией межпланетной тендерной теории XIX в. Согласно авторам

того времени, женщины и мужчины относились к разным биологическим видам. Знаменитый

французский историк Жюль Мишле писал в 1881 г.*:

«[Женщина] все делает не так, как мы [мужчины]. Она думает, говорит и действует по-

другому. Ее вкусы отличаются от наших вкусов. Даже кровь у нее течет в венах не так, как у

нас, —- время от времени кровь мчится через ее тело подобно пенящемуся горному потоку...

Она ест не как мы — не так

Ошибка автора, поскольку Ж.Мишле умер 9 февр. 1874 г. Прим. ред.

много и не те же самые блюда. Почему? В основном потому, что она переваривает все не так,

как мы. Переваривание ею пищи каждое мгновение омрачено только одним — женщина

тоскует этими самыми кишками. Глубокая чаша любви (которую называют женским тазом) —

это море меняющихся эмоций, пре-пятствущих регулярности пищевой функции»1.

Секс неизменно считался вредным, нездоровым и безнравственным для женщин, а для

мужчин — не только приемлемым, но и полезным. «Большинство женщин (к их счастью) не

слишком обеспокоены сексуальными чувствами», — писал один врач (понятно, мужчина) в

1890-е гг. 2

Даже когда после Второй мировой войны Альфред Кинси предпринял свои пионерские

исследования сексуального поведения, двойной стандарт все еще не сдавал своих позиций.

Кинси писал в 1953 г.:

«Мы еще не поняли, насколько похожими могут быть сексуальные реакции женщин и мужчин

идо какой степени они могут различаться. Мы сохранили старые традиционные взгляды, что

женщина медленнее отвечает на чувство, что на теле женщины больше эрогенных зон, что

женщинам свойственно более раннее сексуальное развитие, и придерживаемся представлений

о фундаментальных различиях в природе оргазма женщин и мужчин, о большей

эмоциональности сексуального поведения женщины и других убеждений, которые не

основаны на научно собранных данных и кажутся неправильными. Теперь оказывается, что

сама метода, положенная в основу руководств по вступлению в брак, и древних, и

современных, породила некоторые различия, которые мы теперь считаем неотъемлемыми

свойствами женщин и мужчин»3.

Кинси полагал, что мужчинам и женщинам свойственны одинаковые физиологические

реакции, но на мужчин сильнее влияют психологические факторы. Обратите внимание на его

утверждение, что именно советы экспертов фактически порождают многие различия между

женщиной и мужчиной. Исследование учебников по гинекологии, изданных между 1943 и

1972 гг., это подтверждает. Во многих учебниках утверждается, что женщина не способна

испытать оргазм во время полового акта. Один автор писал, что для женщины «сексуальное

удовольствие совершенно неважно иона его не испытывает»; другой писал о «почти всеобщей

фригидности женщин». Учитывая сказанное, неудивительно, почему женщинам

рекомендовали симулировать оргазм: они же не способны по-настоящему его испытать!

«Следует рекомендо-

вать женщинам воспользоваться невинным симулированием; фактически многие женщины,

желая доставить удовольствие мужьям, научились прибегать к такому безобидному обману»,

— так рекомендовалось в учебнике гинекологам решать проблемы своих пациенток4.

Двойной стандарт сохраняется и сегодня, возможно, в меньшей степени в том, что мы делаем,

чем в том, как мы думаем о том, что делаем. В результате сексуального эпизода мужчина

приобретает уважение, женщина — его теряет: он — самец, одержал еще одну победу; она —

потаскуха, «слаба на передок». Юношу учат тому, как вступить в половой контакт; девушку

— как помешать его попыткам. «Вся игра направлена на то, чтобы заставить девушку

отдаться, — говорил один юноша социологу Лилиан Рубин. — Ты ждешь, что она будет

сопротивляться; ей это необходимо делать, чтобы не потерять репутацию. Но ты

продолжаешь добиваться. Отчасти это возбуждает, когда ты трогаешь, тебя трогают, но надо

признать, что дело и в победе тоже, и в том, что ты расскажешь парням в школе наследующий

день». «Я думал, что должен желать этого как можно чаще, — вспоминал другой мужчина. —

Думаю, потому, что если ты — парень, то все думают, что ты все время хочешь»5.

Двойной стандарт в сексуальных отношениях — это не просто разные, но равные сценарии

сексуальности, один — для марсиан, а другой — для жительниц Венеры. Двойной стандарт

сексуальности сам по себе — продукт тендерного неравенства, сексизма — основанного на

тендере неравенства в распределении власти. Тендерное неравенство усиливается благодаря

нашим мыслям о том, что мужчины более сексуальны, чем женщины, что мужчины всегда

стремятся к сексуальным победам для доказательства своей мужественности, а женщины —

точнее, «леди» — либо не имеют сильных сексуальных чувств, либо должны постоянно их

контролировать, чтобы не потерять честь. С такими взглядами секс становится не средством в

развитии отношений, а соревнованием, в котором в сексуальном удовольствии видят его

победу над ее сопротивлением. Сексуальность становится, по выражению адвоката Кэтрин

Мак-киннон, придерживающейся феминистских взглядов, «опорой тендерного неравенства»6.

Женщин с детства учат, что сексуальная активность, или «неразборчивость», нарушают

нормы женственности. Конечно, эти правила поддерживаются не только мужчинами, но и

другими женщинами; они поддерживаются такими институтами, как

церковь, государство, школа. Интерес к сексу превращает хороших девочек в плохих, так что

большинство женщин принимают культурный стандарт сексуального минимализма —

меньше партнеров, меньше поз, меньше удовольствия, меньше секса без любви. Такая

идеология заставляет женщину ждать своего Прекрасного Принца, который освободит ее из

плена, пробудит нежными поцелуями и выпустит наружу ее страсть, бурлящую за внешней

сдержанностью.

Двойной стандарт сексуальности намного жестче, чем любое идеологическое различие в

мужской и женской моделях дружбы и любви. В результате в сексуальности мы находим

самые сильные тендерные различия. Примеры различных сценариев имеются в большом

количестве, начиная с того, о чем мы думаем, чего хотим и что фактически делаем. Например,

что мы понимаем под словом «секс»? Когда женщина и мужчина произносят слово «секс»,

они часто подразумевают разные вещи. В одном исследовании моногамным

гетеросексуальным парам в возрасте 45—46 лет задавали вопрос: «Сколько раз вы занимались

любовью на прошлой неделе?» Обнаружено, что мужчины сообщают о большем числе

эпизодов, чем женщины. О чем это говорит? О хорошей памяти? О хвастовстве мужчин? О

тайных встречах? Об удовольствиях в уединении? Когда исследователи стали выяснять,

оказалось: причина различия в том, что женщины и мужчины по-разному понимают, что

значит «заниматься любовью». Женщины считали эпизоды, а мужчины — количество своих

оргазмов. Таким образом, женщина говорила: «Мы занимались любовью три раза на прошлой

неделе», а ее муж мог сказать: «У нас это было три раза, но один раз мы сделали это дважды

[т.е. он имел два оргазма], так что мой ответ будет — четыре».

Различия в критериях подсчета обнаруживают более глубокие различия в понимании

сексуальности. Женщины приравнивают к сексу весь эпизод и, таким образом, включают в

него более широкий диапазон сексуальных действий. Сосредоточенность мужчин на оргазме

как на главном критерии секса сопровождается их склонностью исключать иные действия

кроме собственно соития из понятия «занятия сексом». Оральная или мануальная стимуляция

рассматривается как «прелюдия» мужчинами, но как «секс» — женщинами. Мужчина не

может рассматривать общение как секс, если нет соития, что часто приводит к сложностям

при «техническом» определении «девственницы». Иллюстрацией могут служить недавние

публичные дебаты о том, что считать «сексуальными отношениями», развернув-

шиеся в связи с процедурой импичмента президента Клинтона. Он и Моника Левински не

имели половых сношений, они занимались тем, что девочки в школе, где я учился, имели

обыкновение называть «чем угодно, но не сношениями». Поэтому Клинтон убежденно

говорил, что не лгал, отрицая сексуальные отношения с Левински. Он полагал, как объяснил

мне один приятель, что «считается, если вставил». Медики это подтверждают: в «Журнале

американской медицинской ассоциации» сообщалось, что около двух пятых опрошенных

«считают» сексом только соитие. 59% респондентов отметили, что орально-генитальный

контакт сексом не является7.

Соитие и оргазм являются более важными формами сексуального выражения для мужчин, чем

для женщин. Это приводит к концентрации мужчин на гениталиях как единственной и

важнейшей эрогенной зоне. Неудивительно, что «фаллоцен-тричность» мужской

сексуальности приводит к тому, что мужчины прославляют пенис и частоу них

вырабатывается довольно сложное отношение к своим гениталиям. Некоторые своему пенису

дают человеческое имя — «Вилли», «Джон Томас», «Питер» — или пикантное прозвище,

например, по названию товаров широкого потребления — «бигмак». Иногда мужчины

начинают считать свой член маленьким (или большим) мальчиком, который угрожает вести

себя не так, как от него ожидают. Если мужчина не персонифицирует свой член, то

объективирует; если это — не маленький человечек, тогда он работает как машина,

инструмент, «снаряд». Мужчина мысленно вкладывает «холод и твердость металла» в свою

плоть, как пишет французский философ Эммануэль Рейно8.

Женщины редко дают имя своим гениталиям; еще реже они думают о своих гениталиях как о

машине. М^жноли представить, чтобы клитор называли «Шерли», а губы «Салли Энн»?

Женщины вообще не дают своим гениталиям имен собственных и называют вульву, губы и

клитор общим словом «интимное место» или эвфемизмом «там». Да и кто видел женщину,

беседующую со своими гениталиями?9

Поэтому, думая о сексе, мужчина и женщина часто думают о разном. Вообще, всякая мысль о

сексе уже кажется гендери-зованным действием. Мужчины склонны думать о сексе чаше, чем

женщины. Более половины мужчин (54%) в недавнем крупномасштабном опросе по

сексуальности, проводившемся Национальным центром изучения общественного мнения

(NORC) в университете Чикаго, сообщили, что думают о сексе «очень часто», по сравнению с

19% женщин. Две трети женщин

и 43% мужчин сообщили, что думают о сексе «не очень часто». 14% женщин и только 4%

мужчин «редко» или «никогда» не думают о сексе10.

Сорока годами ранее Альфред Кинси с коллегами обнаружили, что во время мастурбации

фантазировали 89% мужчин и только 64% женщин; содержание фантазий у них тоже было

различным. Сегодня почти четверть (23%) мужчин и 11% женщин смотрят порнографические

видеофильмы; 16% мужчин и 4% женщин читают порнографические книги или журналы". И

содержание их фантазий по-прежнему сильно отличается. Вместе со своим помощником я

собрал за последние 10 лет более 1 000 сексуальных фантазий студентов. В этих фантазиях

проявляются определенные тендерные закономерности. Мужчины чаще воображают, как они

с незнакомкой, иногда с несколькими, совершают ряд представляемых во всех подробностях

разнообразных сексуальных актов; женщины чаще воображают какую-то особенную

обстановку для любовных ласк с партнером или мужем и редко визуально представляют

какие-то отдельные действия. Рассмотрим примеры «типичных» фантазий из нашего

собрания. Вот что говорили женщины:

«Мы с другом — на пустынном острове. Пальмы шелестят от легкого ветра, песок блестит.

Солнце жаркое, и мы плывем в прохладной голубой воде, потом возвращаемся на пляж и ло-

жимся. Мы втираем в тела друг друга молочко для загара, потом страстный поцелуй. Потом

мы занимаемся любовью в песке».

«Мы с мужем — на лыжном курорте, в домике. Вечереет. За окном идет снег, мы разжигаем

камин и ложимся перед ним на огромной шкуре. Мы потягиваем шампанское у огня, в

котором трещат поленья. Потом он целует меня, снимает с меня блузку. Затем мы занимаемся

любовью».

Сравните с фантазией типичного мужчины: «Я иду по улице, а навстречу — две потрясающие

блондинки. Наши глаза встречаются, и мы понимаем, чего хотим друг от друга, Одна из них

становится на колени передо мной, расстегивает молнию на штанах и начинает сосать мне

так, что я чуть с ума не схожу. Другая снимает с себя шорты и начинает играть с собой. Я ее

беру, и, пока я ее трахаю, она лижет той, первой. Мы делаем это всеми возможными

способами, они продолжают, пока я отдыхаю, но от того, что я смотрю на них, я завожусь, так

что мы начинаем снова. Потом все мы встаем и уходим, широко улыбаясь от удовольствия.

Больше никогда не встретимся»12.

Фантазии мужчин — это идеальное исполнение их сексуальных сценариев: концентрация на

гениталиях, на оргазме, образность представлений о пространственно-временной

последовательности сексуальных действий. Мы точно знаем, кто что кому делает и в каком

порядке. Физические характеристики участниц неизменно представляются в подробностях;

чаще всего это незнакомки (или известные модели, актрисы), выбранные по физическим

данным. Почти нет описаний окружающей обстановки. А вот фантазии женщин полны

описаний места и времени, точных указаний на местоположение важных деталей: свечей,

шкур, бокалов с вином. Они часто представляют нынешних или прошлых партнеров.

Описание самого акта сводится к минимуму и обычно ограничивается общим указанием на

«занятие любовью».

Таким образом, можно сказать, что сексуальные фантазии женщин обедняются разработкой

ситуативных подробностей, а в фантазиях мужчин сосредоточенность на сексуальных образах

обедняет описание обстановки. (Эти различия проявляются и у гетеросексуалов, и у

гомосексуалов — женщин и мужчин, — что является еще одним свидетельством в пользу

того, что базовым компонентом наших сексуальных сценариев является тендер, а не

сексуальная ориентация.) Хотя есть некоторые данные о том, что в женских фантазиях стало

больше сексуальных действий и они стали осваивать эксплицитный язык для их описания, эти

фантазии раскрывают и то, что мы думаем, и то, каких, по нашему мнению, мыслей от нас

ожидают, когда мы думаем о сексе13.

Откуда берутся эти различия в пейзажах души? Во-первых, из презентации сексуальности.

Порнография занимает особое место в развитии мужской сексуальности. Пэчти все мужчины

признаются, что смотрели порнографию, по крайней мере в юности; действительно, многие

мужчины впервые видят голых женщин в порнографических журналах или на видео.

Порнография вызывает активный политический протест, начиная с правого крыла

эротофобов, полагающих, что порнография также унижает человеческое достоинство, как

разговоры о противозачаточных средствах, гомосексуализме и абортах, и заканчивая

радикальными феминистками, которые видят в порнографии проявление

женоненавистничества наряду с изнасилованием, избиением в семье и клиторотомией.

В то время как мероприятия правых усиливают неловкость американцев по отношению к

сексуальности вообще, феминистки свою радикальную критику порнографии превратили

в политический вопрос, поскольку они утверждают, что, когда мужчины смотрят порно с

голыми женщинами, они фактически поддерживают культуру ненависти и презрения к

женщинам. Порнография подчеркивает подчиненность женщин; порнография «делает сексизм

сексуально привлекательным», утверждает активист Джон Столтенберг. Это — не репрезента-

ции фантазий, а документальное подтверждение насилия и пыток, которые проделываются

ради пробуждения сексуальности в мужчине. Вот как комментирует свое «ремесло» режиссер

и актер порнографических фильмов:

«В целом я работаю в [порнографической] индустрии ради удовлетворения тех мужчин во

всем мире, которых женщины мало заботят и которые хотят видеть, как мужчина сводит сче-

ты с женщинами, чего они сами в детстве делать не могли... Так, показывая на экране лицо

женщины или сцену сексуального насилия, мы воплощаем забытые мечты. Я уверен в этом. Я

слышал, как зрители довольны, когда я делаю на экране какую-нибудь гадость. Когда я душу

ее, содомирую или показываю брутальный секс, аудитория приветствует мои действия, когда

я исполняю свое извращенное желание, аудитория мне аплодирует»14.

Заявления феминисток против порнографии — о том, что порнография стимулирует насилие

или что она делает нас нечувствительными к реальным последствиям реального насилия над

женщинами, — трудно подкрепить эмпирическими фактами. В некоторых исследованиях

обнаружили эмпирическую связь, здругих зафиксированы незначительные изменения в

установках мужчин после просмотра порнографии с насилием. Независимо от наличия или

отсутствия эмпирических доказательств того, что порнография сама по себе приводит к

насилию, между мужчинами и женщинами есть одно шокирующее различие: каждый день в

Соединенных Штатах находятся такие мужчины, которые занимаются мастурбацией,

мысленно подвергая женщин сексуальным пыткам, клиторо-томии и насилию. Безусловно,

здесь имеется резкое различие между женской и мужской сексуальностью — едва ли можно

себе вообразить много женщин, занимающихся мастурбацией, вызывая при этом образ

Лорены Боббитт, отрезающей член своему спящему мужу. Насилие женщину не возбуждает;

наконец, следует прекратить и практику опривычивания таких образов среди мужчин15.

Кроме того, порнография преувеличивает маскулинизацию секса. Обычно в порнофильмах и

женщины, и мужчины хотят

секса — даже если женщина секса не хочет, ее все равно принудят или изнасилуют, и, в конце

концов, выйдет, что она этого хотела. И женщина, и мужчина постоянно ищут возможности

заняться сексом, оба немедленно возбуждаются и готовы к половому акту, оба испытывают

оргазм через пятнадцать секунд после проникновения. Чью сексуальность все это

напоминает? В результате, как говорит активист движения против порнографии Джон

Столтенберг, порнография «лжет о женщинах», но «говорит правду о мужчинах»16.

Учитывая разницу в сексуальных менталитетах, неудивительно, что у нас вырабатывается

различная сексуальность, и это проявляется в наших установках и поведении. Включение

женщиной партнера или мужа в свои фантазии указывает, что женская сексуальность часто

требует полной активизации эмоциональной связи. «Чтобы по-настоящему почувствовать

секс, я должна ощутить нечто, — сказала одна женщина Лилиан Рубин. — Без этого секс

становится лишь физическим упражнением, только менее приятным, потому что после

плавания или бега у меня приятные ощущения». Первый сексуальный опыт женщины, как

правило, происходит в контексте отношений с взаимными обязательствами17.

Поскольку женщины склонны объединять сексуальную и эмоциональную связь, понятно, что

их меньше интересуют приключения на одну ночь, связи на стороне и многомужество. В

одном опросе женщины на 20% чаще соглашались с тем, что встречи на одну ночь

унизительны (47% мужчин против 68% женщин). Мужчина скорее окажется неверным своей

супруге, хотя этот тендерный разрыв значительно сократился за последние 20 лет. И, конечно,

отделение секса от чувств означает, что мужчины, скорее всего, имеют больше сексуальных

партнеров, чем женщины. На рис. 10.1 можно видеть злу разницу и то, как

JS

она сократилась за последние десятилетия.

Более широкий сексуальный репертуар мужчины обычно включает желание орального секса,

о котором женщины высказываются менее восторженно. Одна женщина объяснила это

следующим образом:

«Мне это нравится. Тогда ему хорошо, по-настоящему хорошо. Я не нахожу это неприятным.

Я не говорю, что мне хочется это делать каждый раз. Я не сравниваю это с распродажей в

„Блумингдэйле". Туда я могла бы ходить каждый день. Но это и не визит к зубному врачу. Это

где-то посередине. Ближе к„Блумингдэйлу", чем к зубному»19.

1925—1930 1945—1950 1982 1991

Годы, когда респонденты учились в высшей школе

Рис. W. 1. Динамика гетеросексуального опыта среди старшеклассников.

Источник: Schwartz P., Rutter V. The Gender of Sexuality: Sexual Possibilities. Thousand Oaks, Calif.: Pine Forge Press, 1998. P. 165. Публикуется с разрешения издательства.

Пожалуй, это меньше связано с внутренним смыслом акта, чем с тендером. Например,

описание опыта орального секса мужчиной почти всегда делается с позиции власти, будь то

фел-ляция — «я чувствую себя таким сильным, когда вижу, как она опускается передо мной

на колени» — или куннилинг — «ощущение такое, что могу языком душу из нее вынуть, и это

дает мне такую власть»; в обоих случаях мужчина видит выражение своей власти. А женщина

в обоих случаях воспринимает оральный секс с позиции своего бессилия — не обязательно,

потому что ее принуждают, а потому что «он счастлив», когда она делает это или позволяет

делать ему. Таким образом, оральный секс, как и соитие, позволяет ему чувствовать себя

«мужчиной» независимо от того, кто, кому и что делает.

Дата добавления: 2015-05-06