Двадцать первая

Мы уже так опаздывали домой, что еще полчаса вряд ли бы изменили ход дела. Я спросила Люка, не мог бы он сделать небольшой крюк к деревне Эпплби: мне не хотелось потерять лишнюю возможность узнать что‑то еще. Он даже не удивился и не стал спрашивать меня ни о чем. Мы оба были шокированы тем, как закончился день, и всю дорогу сидели, замкнувшись в себе и глубоко задумавшись. Несмотря на то что Эпплби находилась в десяти минутах езды от дома священника, я уже решила предложить Люку деньги за потраченный бензин, хотя он точно откажется от них. Узкие дороги были пустынны, при том что было всего девять часов вечера. Интересно, чем все здесь могли быть заняты в вечер субботы, кроме сидения перед телевизором.

Люк направился на главную улицу, которая пролегала неподалеку от рыночной площади. Я увидела скамейки, окружающие небольшой фонтан и обелиск военного времени с несколькими венками у подножия. У площади стояло всего две машины, поэтому Люк с легкостью припарковался. В пабе горел свет, но вокруг все было пустым и темным. Люк выключил фары и сидел тихо, ожидая от меня предложений или объяснений. Казалось, что ему нравится участвовать в загадочной магической поездке. Я молча открыла дверь, и он последовал за мной, только утвердительно кивнув. Было приятно, что теперь мы поменялись ролями и уже он стал моим внимательным слушателем.

С хитрой улыбкой я повела его к церкви Святой Марии. Я шла слегка впереди и взволнованно подзывала его к себе взмахами ладони. Вход в церковь оберегал высокий боярышник, казавшийся совсем скрюченным и голым без листьев. Его ствол был похож на гигантскую узловатую руку, тянущуюся к небу в какой‑то мольбе. На воротах висел замок, и я знаками показала Люку, что нам придется лезть через стену. Он пустил меня первой и помог мне подняться. Не подумав о том, насколько острым может оказаться декоративный камень, я легла всем весом на парапет, конечно, зацепилась за края и стала беспомощно дергаться взад и вперед, как выброшенный на берег кит. Люк, которому пришлось запрыгнуть назад, аккуратно снял меня и не дал упасть на землю. Я потирала пострадавший живот, досадуя на собственную нескладность.

Хорошо, что церковь находилась не в самом оживленном месте и была скрыта от людских глаз, потому что местным жителям вряд ли понравилось бы, что мы шныряем по паперти в темноте. Я быстро сошла с тропинки и направилась к могилам. По земле разросся папоротник, кое‑где попадались жесткие желуди, которые казались мелкими камушками под ногами. Вокруг были разбросаны шипастые зеленые семенные коробочки, уже без блестящих рыжих каштанов, опавшие дикие яблоки прилипали к подошвам ботинок. Я указала в сторону маленького огонька над выступом церковной стены, который мог послужить нам ориентиром.

– Кстати, сегодня полнолуние, – сказал Люк, по‑птичьи вытянув шею. – А мы с тобой на старинном кладбище далеко от дома. Как думаешь, мне стоит волноваться?

– Я хочу найти Грету Эллис Эдвардс, – просто ответила я.

Я легко читала настроение Люка по его мимике, и он показался слегка смущенным, но не рассерженным.

– Когда она умерла?

– Хмм… В тысяча шестьсот девяноста первом. Родилась в тысяча шестьсот семьдесят пятом.

Он тихонько рассмеялся.

– Кэти, тебе не удастся ее найти. Оглянись вокруг.

Я переводила взгляд с одного надгробия на другое, но не понимала, что он имеет в виду. Только когда Люк, как маркером, подчеркнул пальцем даты на камне, его идея медленно просочилась мне в мозг. Самым ранним был 1820 год.

– Но она же была здесь, – сказала я. – Когда‑то давно.

– Она и сейчас может быть здесь, – тихо ответил он. – Но после стольких лет участки земли могли начать использовать заново из‑за того, что не хватало места.

– И что, там похоронили кого‑то другого? – недоверчиво спросила я. – И убрали надгробие?

Он сконфуженно кивнул, как будто сам был отчасти виноват в этом.

– Обычно бывает еще хуже, Кэт. Могилы вычищают и останки убирают в склеп, чтобы освободить больше земли.

– В какой еще склеп?

– В место, где складывают откопанные кости, – прямо ответил он.

Идея показалась мне невообразимой, но не было никаких причин не верить Люку. Он был просто кладезем удивительной информации.

– А я и не знала.

– А зачем тебе такое знать? Это не та тема, о которой люди любят часто беседовать.

– Ну что ж, еще один тупик, – надулась я. – А я уже надеялась на какой‑то знак… не знаю… на что‑то примечательное…

– Кэт, ты собираешься сказать мне, кто она, или я должен угадать?

Я посмотрела вдаль, вдыхая запах сосновых шишек и сильный аромат диких цветов. Не знаю, то ли лунная ночь была особенно хороша, то ли Люк казался более дружелюбным, чем обычно, но я даже не попыталась сглаживать слишком фантастичные части своей истории и выставила себя на смех. Я рассказала ему о находках Томаса Уинтера, говоря почти шепотом, так как здесь каждый звук отдавался эхом.

Он выглядел искренне впечатленным.

– Ты сама проделала такую работу?

– Ну, мне помогла мама, – призналась я.

– И этот парень придумал жутковатую историю, чтобы всех заинтересовать.

Я надувала щеки, как горгулья, пока наконец не выдохнула.

– Наверное, так.

– Но ты так не считаешь, иначе мы бы сюда не приехали.

Люк видел меня насквозь, поэтому было бесполезно что‑либо скрывать от него.

– Когда я читала его статью… Я была уверена, что он говорит правду.

– Потому что так тебе подсказала интуиция, – поддразнил он.

Я разглядывала его лицо в бархатной темноте и приготовилась выдать последнюю «бомбу».

– Есть еще кое‑что… Я только сегодня узнала. Жена священника сказала, что детский дом, в котором была Женевьева, назывался Мартинвуд. Это тот самый дом с привидениями, про который писал Уинтер.

Люк размял пальцы с таким хрустом, будто собирался сломать их, отчего я, как всегда, поежилась, и ободряюще сказал:

– Ну что ж, ладно. Излагай свою теорию.

На мое счастье, луна скрылась за облаком, когда я начала говорить, и моего лица не было видно.

– Я считаю, что все в его заметке было правдой, – убедительно начала я. – И Томас Уинтер потом опроверг свои заявления, потому что… наверное… что‑то произошло.

– Кто‑то или что‑то, – зашипел Люк и неожиданно дунул мне на затылок, отчего я на полметра подскочила в воздух.

– Ну, хорошо, кто‑то, – согласилась я. – Мартинвуд – это связующее звено между Гретой, ведьмой и Женевьевой.

Люк быстро заговорил, когда понял, к чему я клоню:

– Ты же не хочешь сказать, что Женевьева и Грета – это одна и та же девушка?

– Возможно, – пробормотала я. – После того как Томас побеспокоил все амулеты, охранявшие дом, зло пробудилось и… она пришла за ним…

– И держала его в заточении, пока он не согласился опровергнуть свою историю, – сдавленно засмеялся Люк.

Я выразительно подвигала бровями.

– Женевьева просто сеет за собой таинственные, разрушительные происшествия.

– Это должно было рано или поздно свестись назад к Женевьеве, да? – грустно заметил Люк. – Ты просто не можешь выкинуть ее из головы.

Я на секунду замолчала.

– Может быть… она действительно знает меня откуда‑то.

– Кэт, вы никогда раньше не встречались до тех пор, пока она не пришла в твой колледж.

– Может быть, это было в другой жизни, – сказала я тихим зловещим голосом.

Люк издал что‑то среднее между сердитым смехом и стоном разочарования.

– Ну ладно, – не уступала я. – Почему тогда я узнаю места, в которых не была, и испытываю при виде нее это странное ощущение дежавю?

– Я не знаю, – быстро ответил он. – Но если история повторяется и ведьма вернулась, чтобы продолжить свою трехвековую вендетту, тебе не придется долго мучиться.

– Почему?

– Потому что она умерла в шестнадцать лет.

Я смолкла и закусила губу, задумавшись, так как раньше не обращала внимания на этот факт.

– Кэт Риверз, – сказал Люк с притворным гневом. – Ты просто выводишь меня из себя своим сумасшедшим своеволием и… у тебя просто не все дома.

Я совсем не обиделась, тихо засмеялась и запрокинула голову, наслаждаясь свежим ароматом в воздухе. В нем присутствовала нотка древесного дыма, и я заметила горку сухих листьев в углу, неподалеку от которой стояли метла и грабли.

– Такое ощущение, что сегодня мы единственные люди в целом мире, – задумчиво сказала я. – Правда, это необыкновенное место? Я знаю, что там стена, но если посмотреть вдаль, начинает казаться, что кладбище простирается бесконечно, в самый лес.

– Это просто оптический обман, – пробормотал Люк.

– А эта церковь стоит здесь с двенадцатого века. Можешь себе представить, что видели эти стены?

– Я не уверен, что хочу этого, – ухмыльнулся Люк.

У меня неожиданно встали дыбом волоски на затылке.

– Что это, Люк? Я слышу какие‑то голоса.

Он взял меня за руку, мы пригнулись и прокрались к дальней стене кладбища, которая была покрыта плющом и другими вьющимися растениями. Теперь уже можно было отчетливо услышать людские голоса, и они звучали громко и агрессивно; похоже, нас заметили. Мне показалось, что я слышу, как открываются ворота, и слышу шаги в нашу сторону, но может быть, это просто была игра воображения. Мое сердце билось так сильно, что его стук можно было услышать.

Люк что‑нибудь придумает, успокаивала я сама себя. Мы же не причинили никакого вреда, он как‑нибудь выйдет из положения. Со всех сторон раздавался громкий шорох, что означало, что нас скоро окружат. Приближался момент, когда нам придется объяснить, как мы тут оказались, и я испуганно посмотрела на Люка. Он закрыл глаза и сосредоточился, будто придумывал план и готовился действовать. Но того, что он сделал, я никак не могла предугадать. Он стремительно наклонился, крепко обхватил меня и прижал свои губы к моим. Мне показалось, что он успел прошептать: «Притворись, что тебе нравится».

Это был не простой, а долгий, пронизывающий поцелуй, на который я непроизвольно ответила. Мои губы сами собой приоткрылись, голова склонилась, и руки потянулись к его шее. Кто‑то из нас тихонько простонал, и я с ужасом поняла, что это могу быть я. Целовать Люка оказалось так естественно, что это пугало меня. Мы оставались в таком положении уже пять минут, когда я услышала смех и низкий голос: «Это просто влюбленные дети. Оставь их в покое». Я услышала звук удаляющихся шагов, и затем воцарилась тишина.

Наконец я собралась с силами и оттолкнула Люка, но почувствовала, что мои колени дрожат, и осела на землю, пытаясь отдышаться.

– Извини меня за это, Кэт, – беззаботно заявил он. – Так обычно делают герои в фильмах, когда надо избежать рискованной ситуации, и, как видишь, в этот раз действительно сработало.

– Отличная идея, – выдохнула я, боясь смотреть ему в глаза.

– Ты выглядишь такой потрясенной, – засмеялся он. – Я и сам волновался, но нам все сошло с рук.

Я все еще не могла подняться на ноги, пытаясь успокоиться, и не знала, что смутило меня больше – поцелуй Люка или разгневанные сельские жители. Я оперлась рукой о камень, лежавший в паре метров от стены. Когда я поднялась на ноги, то заметила между порослью лишайника и налипшей листвой истершиеся буквы. Некогда это было надгробие, которое ушло в мягкую почву, оставив рядом треугольную вмятину.

– Ух ты, взгляни на это.

Я присела на корточки, и Люк сделал то же самое.

– Ты можешь разобрать имя? – спросила я.

Он отрицательно покачал головой и многозначительно посмотрел на меня.

– Сохранилась только буква «Г», Кэт, но не придавай этому слишком большого значения.

– Здесь еще остались цифры, – торжествующе заявила я, проводя пальцем по обкрошившемуся песчанику. – Единица и… шестерка. Значит, это семнадцатое столетие, и эту могилу все же не раскопали.

– Может, ты и права, – ответил он. – Но я нашел кое‑что гораздо интереснее. Посмотри‑ка.

Он отодвинул плеть ползучего растения, и я смогла разглядеть изображение руки, четко вырезанное на камне.

– Что это такое? Ну, то есть ясно, что это рука, но что она может обозначать?

Люк встал и обхватил голову руками со страдальческим видом.

– Я точно видел это где‑то раньше, не могу вспомнить.

Я молчала, пока он ходил взад‑вперед, стуча подошвами ботинок по мостовой. Наконец он победно поднял кулак в воздух.

– Никогда не забуду эту историю. Я прочел ее в Хэллоуин. Все чокнутые сказки о привидениях поверхностны, а эта была о кладбище где‑то в центральных районах, где на надгробиях были вырезаны контуры ладоней и ступней. Местные жители утверждали, что это ведьминские метки. Согласно поверью, того, кому придутся впору эти метки, ожидает серьезное несчастье.

– И ты веришь в это? – спросила я, невольно содрогнувшись, и поспешно отдернула руку на случай, если ее очертания повторяют линии высеченного изображения.

– Конечно нет, но… это объясняло бы, почему Томас отказался от истории. Если бы местонахождение могилы стало известно, после находок, сделанных им в Мартинвуде, сюда бы потянулись толпы искателей ведьм и призраков.

– Возможно, – с сомнением согласилась я.

Люк посмотрел в небо, и я поймала себя на том, что мне хочется обнять его снова. «Это всего лишь Люк», – сказала я себе. Но сегодня как будто кто‑то другой занял его место, и это приводило меня в замешательство.

– А это не Полярная звезда, Кэт?

Я искоса посмотрела на него:

– Не имею ни малейшего понятия.

– Тебя может напугать еще кое‑что, – улыбнулся он. – Если эта часть кладбища развернута к северу, она называется Дьявольской стороной.

– Ты же не серьезно? – выпалила я. – Почему?

– В этой части кладбища обычно хоронят некрещеных, самоубийц и отлученных от церкви, причем не подписывают надгробий.

Это показалось мне ужасно грустным, и мне больше не хотелось оставаться здесь, кроме того, я стремилась вернуть хоть какую‑то дистанцию между нами с Люком. Мой голос прозвучал резко:

– Нам правда уже пора. Не надо было мне тащить тебя сюда, это был просто глупый каприз.

– Кэт, посмотри на меня. – У Люка был такой голос, что я резко встала и медленно повернулась к нему. – Сегодня все получилось по‑другому, но на этом следует остановиться. Я волнуюсь за тебя.

– Я не верю во все это, – соврала я. – Это была просто забавная байка, чтобы как следует впечатлить моего друга‑журналиста.

– Пообещай, что ты оставишь все это, – он почти умолял. – Томаса Уинтера с его облезлым домом и всю остальную сверхъестественную чушь.

– Обещаю, – торжественно ответила я, и я действительно говорила от чистого сердца. Люк был прав, вся эта история была слишком нереальной, чтобы задерживаться на ней дальше, и от нее некуда было двигаться. Мне следовало оставить ее.

Когда мы вернулись в машину Люка и выехали из деревни, я всего лишь раз оглянулась назад и заметила на небольшом пригорке черно‑белый дом в стиле фахверк, окруженный строительными лесами. На металлические ворота, преграждающие путь, были повешены объявления, и в целом место выглядело как строительная площадка. Я хорошо запомнила фотографию и поэтому не сомневалась: это был Мартинвуд, снова покинутый.

ГЛАВА

Дата добавления: 2015-05-06