Двадцать третья

– Как мило, что кто‑то снял такую фотографию, – сказала я с неприкрытым укором. – Я очень рада, что Мерлин так по мне скучал.

Нэт издала пронзительный нервный смешок.

– Кэти, в этом не было ничего такого. Мы решили пошутить под конец вечеринки и устроить медленный танец, как в старые добрые времена. Мы все танцевали друг с другом по очереди. Не вкладывай особого смысла в это фото, Мерлин действительно скучал по тебе.

Что бы она мне ни говорила или пыталась объяснить, фотоаппарат никогда не лжет. Женевьева словно сообщала мне об этом всем своим видом, и она была абсолютно права. Этот момент мог длиться не более секунды, но теперь он застыл во времени, и каждый раз, как я буду смотреть на Мерлина, перед глазами будет возникать эта фотография. Я прошлась взад‑вперед по комнате, стараясь рассуждать трезво, не в состоянии сдержать своего негодования.

– Я знаю, Мерлин понравился ей с самого начала, и она не могла дождаться, пока я окажусь за бортом, чтобы организовать вечеринку и начать действовать.

– Все было не так, – терпеливо ответила Нэт. Она уже вылезла из кровати, села за туалетный столик и пыталась смыть остатки вчерашнего макияжа и распутать волосы. – Никто не планировал вечеринку без тебя, мы же думали, что ты вернешься, забыла? Ты обещала Мерлину встретиться с ним в субботу вечером.

Хотя это было абсолютной правдой, легче мне не стало.

– Я знаю, что обещала, Нэт, но мне пришлось задержаться, а она предвидела, что такое случится.

Нэт повернулась и пристально посмотрела на меня своими спокойными серыми глазами.

– И откуда она могла это знать? Предчувствие или телепатия?

– Я не знаю, – пробурчала я, – но она знала об этом. Она в самом деле склонна к манипулированию, она подлая и просто…

Я смогла остановиться, и слово «злая» застряло у меня во рту. Я снова попалась на этот крючок, стала критиковать Женевьеву и выглядеть при этом ревнивой и мстительной. Вот и все мое самообладание. Я долго держала себя в руках и играла с ней в ее игру, но она нанесла удар по самому болезненному – отношениям с Мерлином. Нэт похлопала рукой по табуретке, приглашая меня присесть рядом с собой. Я почувствовала, что сейчас меня будут ругать, как пятилетнюю девочку.

– Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь, – начала она. – Женевьева веселая, остроумная и очень милая, и вам обеим нравятся одни и те же вещи. Но она не такая, как ты думаешь.

– Ты просто не способна видеть плохое в людях, – с нежностью ответила я. – В этом вся проблема. Представь, если бы это был Адам, что бы ты почувствовала?

– А ты сильно изменилась с тех пор, как появилась Женевьева, – сказала Нэт, полностью проигнорировав фразу об Адаме, и дернула меня за волосы. – Помнишь, как мы раньше отрывались?

– Но мы же и сейчас неплохо проводим время, разве нет?

Она потупилась и стала ковырять пуговицу на своей пижамной рубашке.

Это было ужасно. Если Нэт считает, что со мной скучно, то что тогда думают остальные?

– Я знаю, что последние несколько месяцев тебе пришлось нелегко, Кэти… И знаю, что вы с ней на ножах. Но я все же думаю, что ты слишком жестока с Женевьевой.

– Спасибо, что в лицо говоришь то, что думаешь, – мрачно пробормотала я.

Она провела рукой по спутанным волосам.

– Что бы она ни делала, ты во всем видишь что‑то плохое, и когда ты о ней говоришь, это как будто о каком‑то другом человеке, которого никто в глаза не видел.

– Я знаю, – согласилась я, яростно закусывая губу.

– То, что произошло вчера вечером, не было ее виной, но ты тут же осуждаешь ее без всяких причин. И это уже не в первый раз.

– Мне никаких причин не надо. Я просто знаю.

Нэт показала пальцем в угол комнаты.

– Посмотри, что Женевьева подарила мне на день рождения. Это что‑то невероятное и наверняка заняло у нее уйму времени.

Это была створчатая ширма около полутора метров высотой, состоящая из трех соединенных вместе секций. Каждая из них была вручную расписана цветами в нежных, пастельных оттенках розового, лавандового, голубого и кремового. Она была совершенно великолепна, и за нее я возненавидела Женевьеву еще больше. Особенно после того, как она соврала, что не знает, какой подарок сделать Нэт. Моя подушка на фоне этой ширмы казалась каким‑то никчемным пустяком. В последующие несколько секунд я представила свое будущее, и оно меня напугало. Женевьева не успокоится никогда и каждую неделю будет придумывать новую пытку, чтобы выжить меня, или делать так, чтобы я казалась мерзкой. Раньше я наивно полагала, что достаточно сильна и смогу вынести ее козни, но это было не так. Если мне придется заставить друзей выбирать между нами двумя, может быть, этот момент уже наступил?

Я разлепила высохшие, потрескавшиеся губы. Сердце стучало в груди, как барабан.

– Тебе кое‑что нужно знать о Женевьеве. Я не собиралась никому рассказывать, но теперь, мне кажется, время пришло.

Нэт немедленно отозвалась.

– Это тебе кое‑что нужно знать, Кэти. Прошлой ночью она рассказала мне, Ханне и Мерлину большой секрет.

Я отчаянно захотела узнать, какую новую ложь она рассказывает о себе, поэтому я предложила Нэт начать первой, но она вскочила и сказала:

– Я принесу нам попить. Подожди меня.

Я прошла к окну и провела ладонью по ширме. Он была приятной на ощупь, замысловатой и совершенно неповторимой. Что‑то подобное стоило бы в художественных салонах сотни фунтов, и неудивительно, что Нэт была так довольна.

Я выглянула из‑за шторы и увидела внизу обычную бытовую сценку: отец Нэт мыл машину, мама сгребала опавшую листву, а сестренка каталась на велосипеде по лужам. Для меня наступил переломный момент. Может статься, я уже никогда не смогу сидеть здесь с рядом Нэт и заниматься нашими обычными ежедневными делами, поскольку то, что я собиралась рассказать ей о Женевьеве, нельзя будет вернуть назад. Я готовилась назвать ее убийцей и сообщить, что у меня есть доказательства этого. Может быть, секрет Женевьевы и был большим, но мой был еще больше.

Нэт вернулась через несколько минут с двумя чашками горячего чая. Ее лицо еще блестело от лосьона, и она собрала волосы на голове гигантской заколкой, отчего они стали выглядеть еще более взлохмаченными. Она была такой милой и забавной, что я уже хотела ничего не говорить, но решительно одернула себя – я должна сделать это. Нэт сняла из‑за двери пушистый халат и сунула ноги в теплые домашние тапочки с хрюшками.

– Родители Женевьевы не погибали в автокатастрофе, – начала она, и я тут же навострила уши. – Они погибли при пожаре, и она тоже была там.

– Тогда почему она солгала? – спросила я, почувствовав леденящую слабость.

– Она все еще мучается от этого, – проговорила Нэт, словно защищая ее. – От того, что знает, что они сгорели заживо и только ей удалось выжить. И это еще не все.

– Есть еще что‑то?

– После пожара Женевьева переехала жить к дяде с тетей, но они вели себя жестоко и распространяли о ней всякое вранье.

Мне так не хотелось смиряться с тем, как развиваются события, что от негодования у меня даже закружилась голова.

– И что же они врали про нее?

Последовал глухой скептический смешок:

– Что она опасна и нуждается в профессиональной помощи. На тот момент ей было всего восемь лет.

В глубине души я кричала, но не могла озвучить свои страхи. Было очевидно, что Нэт ни на секунду не усомнится в своей истории.

«А что, если обвинения были правдой и Женевьева – воплощенное зло, поэтому с ней не могли поладить дети и даже взрослые боялись ее? Но теперь она научилась скрывать свою истинную натуру, и я – единственная, кто способен ее увидеть».

– Это еще пустяки, – продолжила она, и я обмерла еще больше. – Женевьеву удочерили, когда она была совсем крошкой, потому что ее настоящая мать покончила с собой и она осталась совсем одна.

Я закрыла лицо руками, пытаясь взять себя в руки и сосредоточиться. Хорошо, что со стороны из‑за этого я выглядела пораженной и сочувствующей.

Голос Нэт прозвучал неожиданно серьезно:

– Я знала, как ты будешь расстроена.

– Это просто ужасно, – ответила я, думая, как бы узнать еще больше, не выглядя при этом черствой. – Женевьева, наверное, когда‑то решила поменять свое имя?

– Почему ты так думаешь?

– Ну, просто мне так показалось, – соврала я, раздумывая, не специально ли она взяла себе такое книжно‑лиричное имя, чтобы людям было легче ее запоминать.

– Она не говорила ничего такого, но всячески подчеркивала, что человек, которым она была раньше, умер навсегда.

– Похоже, я вновь не проявила чудеса отзывчивости и чуткости, – сказала я без всякого выражения. – Но ее манера общения с Мерлином все равно выводит меня из себя.

Нэт великодушно кивнула.

– Я бы чувствовала себя точно так же, если бы встречалась с кем‑то вроде Мерлина. Но они правда просто друзья. Кстати, она помогала ему с чем‑то… с подарком для тебя.

– Правда? – Я сморщилась от отвращения.

– Дело в том, Кэт, что мы с Ханной недавно заметили… ты стала колючей, как еж.

Прекрасно, значит, они обсуждали меня и то, какой подозрительной я стала. Я радовалась, что Нэт хватило храбрости сказать мне правду, но все равно это было неприятно.

– Прости, вам пришлось со мной нелегко, – пробубнила я. – Теперь я возьму себя в руки, особенно после того, что ты мне рассказала.

И в который раз Женевьева предугадала все мои намерения и первой нанесла удар. Но теперь она перешла все мыслимые границы. При первой нашей встрече она заявила, что я не заслуживаю такой жизни и она отберет ее у меня. Мне снова нужно будет ее разочаровать. Я обняла Нэт и попрощалась.

Уже уходя, я запоздало заметила:

– Проблема Женевьевы в том, что она никогда не найдет того, что ищет, и не будет счастлива.

– Вот это да, – выдохнула Нэт.

– В чем дело?

– Она то же самое сказала о тебе. Слово в слово. И кстати, что ты мне собиралась рассказать о ней?

Я грустно улыбнулась.

– Это уже не имеет никакого значения. Ничего особенного.

ГЛАВА

Дата добавления: 2015-05-06