Тридцать третья

Мне показалось, будто на улице начался град, слегка постукивавший по окну, затем он усилился. Я некоторое время лежала в полусне и долго не могла понять, мне показалось или на самом деле кто‑то кидался мелкой галькой в окно.

Я поспешно открыла створку и высунула голову на улицу. Под моим окном стоял Люк с полной пригоршней мелких камушков из сада.

– Люк? Еще так рано.

– Мама сказала, что ты заходила вчера вечером. Я подумал, что что‑то случилось.

Я подняла руки, что означало, что я скоро выйду.

Я умылась, почистила зубы, причесалась, надела спортивные штаны и толстовку. Затем я взяла со стола листок бумаги и сунула его в сумку. Люк уже ждал меня у машины. Я заметила, что у него усталый взгляд и волосы еще взъерошеннее, чем обычно. Такое ощущение, что он спал прямо в футболке, потому что она измялась и пахла так же, как и вся его комната. Мой нос, по‑видимому, решил поработать сверхурочно, потому что я различила застарелый запах чеснока и пива.

– Это было не так уж важно, – виновато проговорила я.

– Мама сказала, что ты была на последнем издыхании, будто пробежала марафон.

– Мы можем куда‑нибудь уехать, Люк? – Мне отчаянно хотелось убраться подальше от всего знакомого.

Я проскользнула в его машину, и он шутливо отсалютовал мне, улыбнувшись:

– Куда пожелаете, мадам?

– Не знаю… как тебе поездка к морю?

Он даже не стал утруждать себя ответом, резко развернул машину и втопил педаль газа. Мы доехали до побережья всего за двадцать минут в задумчивой тишине. Люк поставил машину на парковке и велел мне укутаться потеплее. На море был утренний прилив, и большие трехметровые волны бились о каменный мол. Мы натянули капюшоны и попытались пройтись по берегу, но на наших лицах вскоре образовался налет из мокрого песка, а глаза заболели и стали слезиться. В водорослях и гальке я заметила кусочки морского стекла, и у меня защемило в желудке.

Нам пришлось отступить к площадке, на которую летом ставят шезлонги, потому что это было единственное защищенное от ветра место. Там работал маленький вагончик с горячими напитками и фастфудом.

Я вынула листок бумаги и передала его Люку, а сама отвернулась, не желая снова перечитывать историю. Заголовок отпечатался в моей памяти навсегда: «Пожар в доме священника».

Люк молчал целую вечность.

Я слушала, как лаяла пара собак и смеялась девочка, которую подталкивали сильные порывы ветра, и удивлялась, как может продолжаться повседневная жизнь со всеми ее пустяковыми мелочами, когда земля носит таких людей, как Женевьева.

– Я распечатала это со своего компьютера вчера вечером, – сказала я.

– Может быть, это не имеет к ней никакого отношения, – пробормотал он наконец.

– Еще одно дурацкое совпадение, – презрительно ответила я.

– Она бы не поехала на другой конец страны чтобы сделать что‑то такое.

– Но мы же поехали. Мы отправились в другой конец страны, чтобы узнать о ее прошлом. И как‑то подозрительно, что ее преследуют подобные события.

Даже Люк, казалось, был выбит из колеи последней новостью.

– Но все же в порядке. Я имею в виду, все, конечно, ужасно, но они все смогли выбраться.

Я почти беззвучно прошептала.

– Только благодаря старой кованой пожарной лестнице с верхнего этажа. Если бы дом был меньше… – Я поежилась, вспоминая, что нижний этаж был полностью из сухого дерева, а лестница обвалилась. Сколько раз я поднималась по ней в своих снах.

– Если это была Женевьева, Кэт, тогда она просто сводит старые счеты, и это никак не связано с тем, что мы пытались разговаривать со священником и его женой.

Я не могла поверить в то, что Люк может быть настолько слеп, и подумала, что он просто не хочет пугать меня.

– Она попросила Мерлина показать мне эту заметку с ноутбука и даже озаглавила ее «только для Кэти».

– Это отвратительно, – разозлившись, ответил он.

– Она не оставит нас в покое, – настаивала я. – Она знает, что мы… я собираюсь сделать. Она всегда знает.

Я заметила, что чем больше я нервничаю, тем спокойнее становится Люк.

– Ты просто расстроена и напугана, и возможно, принимаешь все слишком близко к сердцу.

Я уперла руки в бока.

– Почему именно ты это говоришь?

– Я знаю, что тебя тянет ко всяким необъяснимым вещам, – осторожно начал он. – Но у всего есть логичное объяснение. Я не могу поверить в существование телепатической связи между вами двумя.

– Она становится слишком опасной, Люк.

– Вот почему ты так спешила домой вчера? – спросил он.

Я сдула непослушную прядь волос с лица.

– Я была в шоке… переживала, что никто не может быть в полной безопасности от нее.

– Мы должны съездить к священнику, – предложил Люк. – Поговорить с его женой и убедить ее обратиться в полицию.

Я яростно затрясла головой.

– Она не пойдет на это. Это ясно из статьи. Она списала это происшествие на шутников с фейерверками, шутку, вышедшую из‑под контроля. «Я не держу на них зла», – заявила она, как бы говоря Женевьеве, что никогда не разоблачит ее.

– Это какая‑то бессмыслица.

– Она знает, на что способна Женевьева, – возразила я. – И верит, что она и правда заключает в себе зло и потому не может жить в освященном месте.

Люк с негодованием посмотрел на меня.

Я глубоко вздохнула, поняв, что больше не могу держать это в себе.

– Я знаю, что ты приверженец логики и ненавидишь предрассудки и магию, но Женевьева не такая, как мы. В ней есть что‑то, что заставляет ее оказываться чужой среди остальных людей.

– Она может быть социопаткой, – ответил Люк. – Абсолютно аморальной, бессовестной, но из нашего мира, целиком и полностью.

Люк смотрел вдаль, и мне пришлось сопротивляться желанию прижаться к нему, чтобы спрятаться от ветра. Увидев нашу фотографию, я больше задумывалась о том, как веду себя с ним и как мы выглядим со стороны. Чай из автомата отдавал пластмассой и кипятком, но я храбро продолжала потягивать его.

– Я вчера виделась с Мерлином. Все было так странно.

– Правда?

– Да, практически так же, как когда мы еще были вместе.

– И тебе не захотелось все вернуть?

Мой капюшон упал с головы, и Люк натянул его снова, подтянул завязки и заправил внутрь мои выбившиеся волосы.

– Мне кажется, с тобой сейчас происходит очень много всего, Кэт.

– Понимаешь, раньше он был парнем моей мечты. Я думала, такой ни за что даже не посмотрит на меня, а когда он это сделал, все стало казаться потрясающим.

– Может быть, это была идея о нем, по которой ты сходила с ума, а не он сам, – ответил Люк со странной улыбкой.

Я была поражена, насколько Люк оказался проницательным. Странно, но я сама пришла к такому же заключению. Я попыталась объяснить это с озадаченной гримасой.

– Когда я впервые отправилась в дом Мерлина, над ним была потрясающая радуга, и даже зная, что я никогда ее не достану, я попыталась. Встречаться с Мерлином оказалось похоже на это.

Люк откашлялся, слегка смущенный.

– Тебе, наверное, тяжело поверить в то, что сейчас говорят другие, но когда все это закончится…

– Мы никогда не сможем вернуть того, что было, – твердо ответила я.

– Кэт, никогда не говори никогда.

Я стала стучать кроссовками по ограде, пытаясь стряхнуть налипший песок, а Люк предложил перекусить. Я вежливо покачала головой, не желая подробно останавливаться на моем отвращении к мясу, и смотрела, как Люк ел хотдог со всеми возможными добавками, которые удваивали во время завтрака.

– А что у тебя с Лаурой? Вы так давно вместе, целых три года.

Он не отвечал, и я заволновалась, не слишком ли это личный вопрос, но тут он поднял глаза на чаек, которые летали стаей над нашими головами в поисках объедков.

– Мне с ней так удобно.

– Как с парой разношенных ботинок, – пошутила я.

Люк улыбнулся, но в этот момент показался мне ужасно грустным. Он нескоро заговорил снова.

– Мне кажется, у нас ничего не выйдет. Мы хотим настолько разных вещей. Лаура выдвинула мне что‑то вроде ультиматума.

– Мне так жаль…

Я затихла, не зная, что еще сказать, но больше пораженная тем, что рада этой новости. Я не знала почему, ведь я не испытываю никаких чувств к Люку. Я не могу к нему ничего испытывать.

– Все в порядке, – легко ответил он. – Мы изменились, такое случается.

Я сжала его руку, и мы стали смотреть на неспокойную воду, борющуюся с деревянными брусьями морского заграждения. Глядя на мутную воду покрытую желтоватой пеной, я почувствовала, как по моей спине колючками спускается страх, предчувствие какого‑то происшествия.

– Мне кажется, будто я проваливаюсь в бездну, – без вступлений сказала я. – И Женевьева со мной, но она не хочет спастись, а хочет только, чтобы я ушла с ней.

Люк сунул руки глубже в карманы.

– Сны – это просто проекции наших подсознательных страхов…

Неожиданно начался дождь, и нам пришлось, задыхаясь, бежать к машине. Люк включил дворники, и некоторое время мы молча наблюдали восхитительную картину: ревущее волнами море во всей своей мощи и неразличимый горизонт, сотканный из серого тумана над водой и бескрайнего неба.

– Все это слишком далеко зашло, – сказала я с необычной для себя непреклонностью. – Поджог здания меняет все. Я должна попытаться остановить Женевьеву. Покончить с этой чертовщиной раз и навсегда.

Люк удивленно поднял брови и выжидательно уставился на меня.

– Звучит очень решительно.

Я с суровым видом кивнула.

– Я слишком долго это откладывала. Теперь я точно знаю, что должна делать дальше.

– Мам?

Она слонялась по дому в пижаме. Я обманывала себя, что ей становится лучше, доказательства обратного смотрели мне прямо в лицо: ввалившиеся глаза, новые морщины от переживаний, появившиеся за ночь, и беспокойный взгляд. Она была вся на нервах, и малейший шум заставлял ее подпрыгивать на месте.

– Мама, нам надо поговорить. Ты должна объяснить мне, в чем дело.

ГЛАВА

Дата добавления: 2015-05-06