Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. кажется, стали лакомой пищей для догматиков и начетчиков от Станиславского

К теории

кажется, стали лакомой пищей для догматиков и начетчиков от Станиславского. Порой они сильно замусоривают профессиональ­ный словарь, затемняя живое восприятие наследия классика.

Свобода рассуждений В. Н. Галендеева заражает, и хочется еще раз заново поразмышлять о некоторых понятиях «системы», о за­гадках непростого, как это признано, терминологического наследия К. С. Станиславского. Например, о «словесном действии». «Сло­весное действие» — понятие, популярное у многих педагогов речи и актерского мастерства. Что же это такое? Галендеев справедливо связывает «словесное действие» с «действием» в широком смысле слова. Он напоминает, что «действие» в принципе неделимо как «единый психофизический процесс», куда входит и словесная со­ставляющая. И стоит ли в таком случае говорить о каком-то осо­бом «словесном действии», если «слово» — один из элементов еди­ного сценического действия?

Если б это было связано только с теорией! А то ведь некоторые актеры иногда так старательно напрягаются, произнося текст, так акцентируют «ударные» слова, так неестественно громчат. И все это во имя «словесного действия». Так, может быть, обойтись без него?

Конечно, нехорошо вольно обращаться с терминами, идущими от Станиславского, но ведь К.С. был гибок. Так, например, он сам отменил, по изысканию В. Н. Галендеева, один из терминов, свя­занных со сценической речью, — термин «ударное слово». Он го­ворил: «..."ударение на слове" — это неверное выражение. Не "уда­рение", а особенное внимание или любовь к данному слову». А по свидетельству Б. В. Зона, К.С. был недоволен другим своим терми­ном. Он сказал: «Зерно — лишний термин. Понятие, близкое к сверхзадаче. Сейчас я от него отказался»^х. Отчего же не последо­вать примеру Станиславского?

Теперь коснемся взаимоотношений «слова» с другими близле­жащими понятиями «Системы»: «мысль» и «виденье».

В. Н. Галендеев приводит соображение Станиславского о том, как «мысль» и «видения» актера воздействуют на партнера, и затем цитирует: «Слово и речь тоже должны действовать, то есть за­ставлять другого понимать, видеть и мыслить так же, как говоря­щий...». Возникает вопрос: почему «тоже»? Ведь именно слова и от­ражают «видения» и выражают «мысль». Неслучайно сам же

¹ Зон Б. В. Встречи с К. С. Станиславским // Станиславский К. С. Театраль­ное наследство: Материалы. Письма. Исследования. Т. 1. — М., 1955.

Галендеев дает определение: «отлитое в слово видение» и пишет о том, что «видение является духовной материей слова».

Так что и в данном случае нет необходимости наделять «слово» особыми самостоятельными функциями. Другое дело — нюансы. Вероятно, часть «видений» и «мыслей» попадают в партнера не че­рез тексты, а своим собственным, «лучеиспускательным» путем. Впрочем, также и у слова есть некоторые «собственные» намере­ния, впрямую не обслуживающие «видения» и «мысли». Напри­мер, чисто волевые функции: «Не сметь!», «Встать!» и т. д., а также реакция на острые физические ощущения: «Ой!», «Ах, черт!» и т. д. Но это, нам кажется, все-таки исключения из общего правила. В принципе, «слово» работает вместе и одновременно с «мыслями» и «видениями». Пусть даже у художественного текста есть и свои, особые каналы воздействия на зрителей: ритм, стилистика...

Еще одна небольшая «придирка». Хочется остановиться на ци­тате из Станиславского, приведенной В. Н. Галендеевым: «Мысли и видения нужны для действия, то есть для взаимного общения...» Но ведь иногда персонаж остается на сцене один и, тем не менее, ему нужны мысли, видения, а порою и слова. Бывает, что действующее лицо даже и при партнере уходит «в себя», а в некоторых жанрах даже и говорит «в сторону». А вот «придирка» не мелкая.

Хотелось бы пристальнее вглядеться в такое важное понятие, как «мысли», и уточнить, что оно значило для Станиславского. Процитируем один из поздних архивных документов — черновик «Инсценировки программы Оперно-драматической студии»¹. Объ­ясняя логику работы со студентами над «Вишневым садом», Ста­ниславский пишет: «С ними пройден первый акт по линии высказы­ваемых в этом акте мыслей, равно как и по линии внутренних видений...».

Обратим внимание на определение, употребленное по отноше­нию к «мыслям» — «высказываемые». Итак, речь идет о высказы­ваемых мыслях, т. е., о тех, которые транслируются текстом роли, иначе говоря (по Галендееву) о том, что составляет «логическое по­нимание и воплощение текста». Но есть ведь еще другие мысли — невысказанные. Они могут быть смутные, недоформулированные, отрывочные, но это тоже мысли. Они могут быть лишь оттенками мыслей, высказываемых в тексте, они могут быть скрытыми («ду­мает одно — говорит другое») и т. д. Но все это тоже мысли. И они вместе, в частности, с видениями, тоже питают текст. И присутст-

Станиславский К. С. Работа актера над ролью. Материалы к книге // Собр. соч. Т. 4. - М., 1957.

Дата добавления: 2015-03-31