К теории. Вениамин фильштинский. Открытая педагогика

Вениамин фильштинский. Открытая педагогика

ЧТО КРОЕТСЯ ЗА ТЕРМИНАМИ

К теории

...Что же касается собственно термина «словесное действие», то мне припомнилось вот что. На нашем последнем совместном с В. Н. Галендеевым актерском курсе он подготовил со студентами к одному из зачетов по сценической речи прекрасную поэтическую программу. В этой работе была поставлена задача: овладеть различ­ными стихотворными размерами (ямбом, хореем, анапестом и т. д.), а также исследовать, как эти размеры организуют содержание того или иного материала. Комментируя свой педагогический замысел, педагог заметил: «Это нечто вроде физических действий Станис­лавского». Что имелось в виду, я тогда не успел расспросить. Види­мо, он хотел нащупать обратную связь, когда стихотворный размер автоматически влияет на смысл исполняемых стихов. И вот поду­малось «кощунственное». Возможно, не только стихотворные раз­меры, но и вся «словесная сфера» в целом имеет ту же функцию обратного воздействия па содержание, как это задумывал Станис­лавский относительно «физических действий». (Не случайно в по­следних его работах, например, в «Инсценировке программы Опер-но-драматической студии» у него часто рядом стоят: «физические действия» и «словесные действия».) Но тогда защитники «словес­ного действия» должны признать, что оно так же, как и «физиче­ское действие», по Станиславскому, есть — «прием», «подход» к творческому процессу или даже (простите, но так выражался Ста­ниславский), «трюк». Может быть, такой новый взгляд уточнит место термина «словесное действие» в системе понятий Станислав­ского.

Вообще-то, термины не важны, более того, для творчества, по-мое­му, опасны. Они ведут к выхолащиванию содержания. Еще Матвей Григорьевич Дубровин, мой первый учитель, сказал: «Без терминов лучше — без них свежее». Не раз приходилось слышать и от Л. А. Додина, что лучше без терминов, что они себя скомпрометировали, что либо под ними все понимают абсолютно разное, либо за ними разверзается пустота. И все же иногда приходится прибегать к тер­минам, когда, например, нужно уточнить суть дела. Разумеется, нас прежде всего интересует все, что связано со Станиславским. Этим мы и попробуем заняться с наивозможной подробностью.

Не будем здесь касаться таких терминов системы Станиславско­го, как «круги внимания», «задача», «общение», «приспособления» и т. п., а выпишем три следующих известных понятия:

Метод физических действий;

Метод действенного анализа; Этюдный метод.

Что скрывается за этим треугольником? Попытаемся разобрать­ся. Может быть, стоит напомнить, где об этом написано у Станис­лавского, какие есть литературные первоисточники?

Что касается метода физических действий — главный первоис­точник, пожалуй, — «Работа актера над ролью», сперва об этом на­писано в разделе «Отелло» (1930-1933 гг.), потом подробнее в раз­деле «Ревизор», реальное ощущение жизни пьесы и роли» (1936-1937 гг.)¹ — там наиболее подробно описан «метод». Обще­признано, однако, что эта формулировка — «метод физических дей­ствий» — несовершенна. Сам Станиславский именно такими слова­ми свою идею не формулировал. Он никогда не говорил «метод физических действий». Он называл свое открытие «мой прием», ■«новый подход» к работе над ролью. Не правда ли, «прием», «под­ход» — это звучит иначе, как-то мягче, чем «метод». И сами дейст­вия Станиславский называл по-разному — то физическими, то простейшими, то элементарно-психологическими. Есть у него так­же неоднократно описываемые позывы к физическим действиям, есть физические задачи, мелькает в одном месте физические ощу­щения, есть линия физической жизни, физическая жизнь пьесы, внешние действия и логические действия, внешняя жизнь роли, линия жизни человеческого тела роли. И, наконец, есть просто жизнь человеческого тела. Он все время упирал на то, что так на­зываемые физические действия не существуют сами по себе, за ними есть мотивы, они накрепко связаны с психологией и что в каждом физическом действии есть психологическое, а в каждом психологическом — физическое.

Итак, это словосочетание «метод физических действий» оказы­вается на поверку каким-то неточным, не соответствующим наме­рениям Станиславского. Откуда же оно взялось? Скорее всего, оно окончательно утвердилось с легкой руки М. Н. Кедрова². Его, Ми­хаила Николаевича Кедрова, думается, можно назвать одним из те­оретических наследников К.С. Станиславского. Известно, что как актер и режиссер Кедров работал под руководством Станиславско­го с группой актеров МХАТа над «Тартюфом» в последние годы и месяцы жизни Константина Сергеевича, в период его необыкновен-

Станиславский К. С. Работа актера над ролью // Станиславский К. С. Собр. соч. - Т. 4. - М., 1957.

См.: Владимирова 3. В. Каждый по-своему: три очерка о режиссерах. Очерк 1: М. Н. Кедров. - М., 1966.

но интенсивных творческих исканий. После смерти Станиславско­го Кедров и завершал «Тартюфа». И тут, вероятно, пришел со­блазн — довершить, доформулировать и сделать канонической методологию учителя. Так утвердилась, на первый взгляд, четкая, полезная формулировка: «метод физических действий». Это, как выяснилось позже, было упрощение. А от упрощения формулиров­ки стало возникать упрощение по существу. Постепенно возникло ложное представление о том, что роль может стать правдивой иск­лючительно от насыщения ее физическим действиями — есть, пить, курить, колоть дрова, драться. И в 1950 году в известной дискус­сии по проблемам системы Станиславского, когда М. Н. Кедров яростно пропагандировал «Метод», другой соратник Станиславско­го Н. В. Демидов резко полемизировал с ним.

Тем не менее, «прием» Станиславского (или «подход») не стал от всех его ложных интерпретаций менее важным, менее глубоким, менее психологически и физиологически обоснованным. Надо то­лько хорошенько вникнуть в суть написанного Станиславским, в суть этого «подхода». В нем заложены огромные ценности. Смеем утверждать, что «Работа над ролью. — «Ревизор» — одно из самых серьезных и вершинных произведений во всей системе взглядов и литературных трудов Станиславского. Правда, надо признать, что в этой работе (может быть, потому что она не завершена), к сожале­нию, мало примеров. Фактически там только один пример, правда, очень важный, который, собственно, и питает все наши последую­щие размышления и выводы. Торцов (т. е. Станиславский) просит Названова сыграть возвращение голодного Хлестакова в гостиницу (второй акт гоголевского «Ревизора»). Ученику предлагается сделать это, не перечитывая пьесу, по смутным воспоминаниям о ее содержании, безо всякого даже напоминания сюжета, без изуче­ния того, что произошло в первом акте, а только зная одно: Хлеста­ков приходит в гостиницу голодный и срывает свою злость на Оси­пе... Это единственный пример, но работа Торцова над этим эпизодом описана очень подробно. Мы к ней еще вернемся. И вме­сте с этим мы еще раз вернемся к сущности нового «подхода» Ста­ниславского.

Теперь другое понятие — «метод действенного анализа».

Сразу отметим, что это вещь особая, отдельная, хотя зачастую пытаются объединить «метод действенного анализа» и «метод фи­зических действий». Например, у профессора В. Н. Галендеева, крупнейшего знатока Станиславского, эти два понятия — «метод физических действий» и «метод действенного анализа» — не разде-

Дата добавления: 2015-03-31