О видоизменениях педагогического процесса под влиянием общественной среды

Каптерев П.Ф.

(Из кн. "Педагогический процесс")

Общественная среда оказывает могучее давление на детей не каки­ми-либо частными сторонами своего быта и склада, свойствами тех или других личностей, разными мелкими обстоятельствами, случаю­щимися в жизни взрослых на глазах детей: она влияет на детей сами­ми основами своего устройства и организации, теми устоями, на ко­торых держится жизнь данного народа. Такими устоями служат на­родные язык, религия и быт, т.е. семейный, общественный и государ­ственный склад жизни в связи со строем школы и состоянием народ­ной культуры вообще. Скажем в общих чертах, как все эти факторы народной жизни отражаются на развитии дитяти.

Народный язык находится в самой тесной связи с народной жиз­нью: с преобладающими занятиями и склонностями народа, свойства­ми населяемой им страны, особенностями его мышления и взглядов, с историей народа. Для языка народа не безразлично, где живет на­род и чем занимается. <...>

Чем, какими впечатлениями и какой деятельностью живет народ, о том он и говорит, то и отражается в его словаре богатством извест-

ных слов и бедностью других. Народ, живущий в горах или степи и не j видящий почти воды, не может быть богат словами, относящимися к морю, его жизни, морской торговле и т.п. Точно также преобладаю­щие занятия и промыслы народа — земледелие, торговля, охота, ско­товодство, фабричная промышленность — оставят явственный след в народном словаре: народ скотовод или земледелец, народ войнолю-бивый или прямо разбойничий и народ миролюбивый и торговый бу­дут иметь различный словарь, с различными преобладающими кате­гориями слов. Понятно, что и история народа, все замечательное и выдающееся в народной жизни, преобладающие духовные склоннос­ти и господствующие интересы, всякого рода перевороты также от­разятся в народном языке соответствующими группами слов. Народ с преобладанием в своей духовной деятельности фантазии и народ с господством над всем практического смысла и трезвого рассудка бу­дут иметь и в своем словаре соответствующие особенности. В истори­ческом развитии народный язык представляет сокровищницу, в кото­рую народ в течение веков складывал свое духовное богатство, свои духовные приобретения и которую он представляет для пользования новым поколениям. Словом, каков народ, таков и язык. Народ, бога­тый знаниями, наукой, культурой, и язык имеет богатый, с огромным словарем; полудикое племя и язык имеет скудный. Если оно имеет отдельные обозначения только для первых пяти чисел, а что выше, пяти обозначает просто словом много, то, конечно, в словаре такого;' племени мы не можем надеяться встретить слова, обозначающие про- i цессы высшего математического рассуждения.

В народном языке отражается не только запас знаний народа, но и характер его мышления, обозначаются точки зрения на предметы и явления, те стороны, на которые преимущественно обращается вни­мание народом, те свойства, по которым он судит о предметах. <...>

Коротко, каждый сколько-нибудь развитой язык заключает в себе две существенно важные и различные стороны: собрание результатов народного мышления, народного творчества — словом, всей душев­ной народной деятельности, и собрание способов мышления, указа­ние точек зрения на предметы, своеобразную логику, особенное по­строение рассуждения.

Понятно теперь, что усвоение народного языка есть усвоение на­родной души, духовное приобщение себя к тому великому целому, ко­торое называется известным народом и говорит на известном языке;

усвоить народный язык значит усвоить и известную культуру, приоб­ретенные народом знания, а вместе и народный способ мышления, намеченные в языке руководящие точки зрения на весь божий мир. Прежде всего через язык народ отливает отдельную детскую душу в народный общий тип; через язык он втискивает и ум, и чувство детей в определенные твердые рамки, из которых бывает довольно трудно выбиться и взрослому, когда позднее он сознает тесноту и недоста­точность этих рамок. Замечательно, что дети не без сопротивления входят в твердые рамки народной речи, их творчество возмущается налагаемыми на их ум оковами грамматики взрослых: дети сначала пытаются обыкновенно создать свой язык, сочиняют множество сво-

их собственных слов, по-своему склоняют и спрягают слова взрос­лых и своеобразно сочетают их в предложения; но под влиянием взрослых, совсем не хотящих знать своеобразного детского языка, не понимающих его и не желающих понять, дети обуздывают свою склонность к творчеству в области слова, бросают свой выдуман­ный язык и кончают тем, что приучаются правильно говорить на языке окружающих их взрослых, т.е. на языке народном. Вместе с тем все, что есть в языке важного и характерного, впитывается в детскую душу и формирует ее по проникающему язык народному

типу.

Вторая основа народной жизни есть народная религия. В ней выра­жаются идеальные стремления народа; в ней народ отвлекается от своих будничных дел, ежедневных занятий и возносится в идеальный мир. По своим элементам религии суть весьма сложные явления; по­этому первенствующее значение в них могут получать весьма различ­ные черты. Самое существенное в религии — отношение ее к нравст­венности, разуму и общий тон. Каждая религия, более или менее, учит, как жить, как относиться к людям, в чем задача человеческого существования. Но, к сожалению, в большинстве религий на практи­ке этот существенный нравственный элемент отходит на второй и да­же на третий план, а выдающееся значение получает обыкновенно культ, церемониальная, обрядовая сторона. <...>

Наконец, весьма важен общий тон религии. Есть религии светлые, радостные, гуманные, бодрящие, а есть религии мрачные, суровые, жестокие, подавляющие. В одних религиях и человеческая личность, и жизнь ценится высоко; исповедники религии призывают к бодрому труду и наслаждению жизнью; в других религиях человек объявляется червяком, жизнь признается временем испытаний и плача и высшей задачей ставится пренебрежение к земле и всем ее благам и устремле­ние ума и сердца в загробный мир.

В этих особенностях религий выражается различие народного ха­рактера, склада народного ума, народной души и степени ее культур­ности. Каков народ таков и его бог, такова и его религия. <...>

Взрослые передают детям народную религию, как передают и язык. Творчества детей в религиозной области так же не допускается, как и в области языка; от детей требуют, чтобы они веровали и спа­сались не на свой собственный лад, а как их учат, как им внушают. Детских религиозных идеалов не допускается: религиозные идеалы должны быть не личными, а народными. Как предки думали о боге и жизни, как думают отцы, так же должны веровать и дети. Попытки детского религиозного творчества, как и детской своеобразной речи, бывают, но подавляются взрослыми еще скорее и суровее, чем в об­ласти языка, из боязни, как бы попущением таких попыток не про­гневить бога. Детское религиозное творчество замирает еще скорее, чем творчество детей в области языка, и в области религии дети быс­тро приводятся к обычаям взрослых, так же погружаются в религиоз­ные обряды и церемонии, так же начинают бояться собственного ра­зума и его свободных независимых суждений, как боятся всего этого в большинстве и взрослые.

5. ¹³¹

В то же время нельзя не признать, что единство веры есть одна из могучих связей народности: в народной вере отдельная личность сли­вается с народной душой в ее стремлении к идеальному миру. Понят­но поэтому, как глубоко и сильно влияют свойства религиозной веры на все развитие детской личности. Совсем не безразлично для фор­мирования детской психики, что таит в себе народная религия: свобо­ду для ума, радость и любовь для сердца, глубокие внутренние воз­буждения и высоко идеальные призывы или стеснение, суровость, требования строгого духовного повиновения, соединенные с пышны­ми церковными церемониями.

Как небесные дела каждой личности устрояются для нее помимо ее желания и воли народной религией, так земные определяются ус­тановившимся порядком семейной, общественной и государственной жизни, бытом, культурой, историческими преданиями. Дитя входит в готовые и весьма твердые формы жизни и быта; взрослые к ним очень привыкли и на изменения соглашаются нелегко. Как новшест­во в вере носит название ереси и влечет за собой для еретика не осо­бенно завидное положение, так и новшества в семейном, обществен­ном и государственном строе и быте также не особенно поощряются и нововводителям часто приходится плохо. Даже всесильный и кру­той император Петр I встретил серьезное и упорное противодействие своим реформам и попал за них во мнении многих русских людей в антихристы. Такой твердый уклад жизни имеет громадное влияние на развитие каждой отдельной личности. В этом отношении следует от­метить прежде всего общий характер учреждений, не только допуска­ющих, но и требующих свободы и самодеятельности граждан, их предприимчивости и почина или же ставящих их в совершенно иное положение, в котором они лишены серьезного влияния на ход дел в своей родной стране и им предоставлено главным образом уплачи­вать безнедоимочно подати, отбывать военную службу и повиновать­ся установленным властям. Одни учреждения воспитывают открытые, независимые и твердые характеры, а другие дух угодливости, лести и отречения от своей воли. Бывают общества, насквозь пропитанные холопством и стремлением угодить, в которых, кажется, навсегда по­теряна самостоятельность действий и где свободомыслящему челове­ку трудно дышать... Степень народной культурности, духовной и ма­териальной, умение или неумение народа образовывать кружки, сою­зы и ассоциации для достижения общественных целей, поверхност­ный или глубокий интерес к вопросам духовной и общественной жиз­ни — все эти и подобные условия и особенности народной жизни, ее порядки и формы с страшной силой давят на формировку подрастаю­щих поколений в известном направлении, и уйти, увернуться от этого давления строя общественно-государственной и семейной жизни не­возможно.

Старшее поколение в народе, деды и отцы, унаследовав от беско­нечного ряда предков язык, религию, строй семьи, общества и госу­дарства, вообще народную культуру, сжилось со всеми этими поряд­ками и формами, составляющими основу его деятельности, пропита­лось, прониклось ими. Понятно, что старшее поколение передает эти

устои младшему невольно, неизбежно, как народную святыню; оно говорит постоянно на языке страны и на другом говорить не может. Оно всем сердцем исповедовает народную веру, страшась всякого ук­лонения от нее как погибельной ереси; оно срослось с формами бы­та, с известным семейным, общественным и государственным укла­дом жизни и плохо представляет возможность иного строя всех жиз­ненных распорядков. Естественно, что оно бессознательно, ненаме­ренно, но совершенно неизбежно и с страшной силой давит на фор­мировку подрастающих поколений в известном направлении, т.е. в духе народности, народного типа. Тот, кто родится среди данного на­рода и живет с ним, будет дышать его воздухом, впитывать его воз­зрения. Каждый неизбежно есть сын своей страны и своего народа.

Из общественно-государственных народных учреждений сле­дует особо упомянуть еще о влиянии школы и семьи на развитие лич­ности.

Школа формирует личность совершенно в том же духе, как и на­родность; делая сознательно и намеренно то, что народность делает без всяких целей, часто стихийно. Народность воспитывает прежде всего языком. Школа пользуется тем же самым средством, отводя широкое место родному языку в учебных программах, ставя его даже в основу всего учебного курса. В школах родной язык изучается бо­лее или менее основательно, выясняются законы языка, его строение, учащиеся приучаются к владению хорошей речью, устной и письмен­ной. Если для понимания законов и строения современного отечест­венного языка оказываются необходимыми какие-либо знания о древнем отечественном языке, его особенностях или элементарные сведения по другим языкам, то они также привлекаются к выяснению дела. К изучению языка в школах присоединяется знакомство с оте­чественной литературой, с более видными деятелями слова, так что учащиеся глубоко пропитываются теми духовными элементами, кото­рые заключены в языке. Таким образом, школа повторяет, углубляет и делает более или менее сознательным стихийное влияние народного

языка на развитие личности. <...>

То, на что смотрело, что слушало дитя малосознательно, что пло­хо понимало, то теперь в школе разъясняется ему всесторонне; меха­ническое запоминание превращается в достояние разума. Точно так же на уроках отечественной истории выясняются сущность, проис­хождение и развитие общественных и государственных учреждений, их формы и взаимные отношения, изучается народная культура, запо­минаются главнейшие события народной жизни, преимущественно светлые и героические. Народность, всасываемая с молоком матери, в школе превращается в патриотизм, нередко весьма грубый и нера­зумный, возбуждаемый искусственными мерами и средствами и со­единяемый с насаждением пренебрежения к другим народам, гордости перед ними, с насаждением античеловеческих и антисоциальных чувств. Наконец, даже влияние внешней природы усугубляется и вы­ясняется в школе изучением отечествоведения, географии, местной флоры и фауны, которое иногда ведется также с особенной, патрио­тической точки зрения, не столько для ознакомления с самими изуча-133

емыми предметами, сколько для возбуждения любви к Отечеству и народной гордости.

Если ко всему этому прибавить еще, что в школах воспитание и обучение совершенствуются фабричным способом, для всех одинако­вым, по одному типу и образцу, с весьма малым вниманием к личным свойствам учащихся, которым в школах почти нет совсем места; что школьная организация и школьные рамки изменяются туго и медлен­но в своем существе (а не в подробностях и мелочах), то будет понят­но, каким могучим орудием служит школа для формировки подраста­ющих поколений в народном духе, по господствующему народному типу и даже по признанному временно нужным патриотическому шаблону. В воспитании личностей школа действует вполне согласно со стихийными народными влияниями, повторяя, углубляя и освещая их. В школе, правда, есть и другие образовательные элементы и пред­меты, помимо народных, отечественных, предметы международные, общечеловеческие; но в элементарных школах они ничтожны, а в средних их довольно много, но они, к сожалению, часто бывают ма­ловлиятельными.

Строй семьи есть одно из проявлений народности и ее культуры:

основы семейного строя покоятся в глубинах народного характера и народной истории. Поэтому семья влияет на развитие личности не только согласно с общими стихийными началами народности, но и сама есть народность, часть ее. В таком общем виде семья и школа действуют в одном направлении, стремятся к достижению тех же це­лей. В семье дитя учится говорить, впервые знакомится с религией, семейными и общественными учреждениями; семья руководит и пер­вым его сближением с внешней природой. Словом, народность дейст­вует сначала через семью. Но отношение к воспитываемому в семье и школе бывает различное: в семье дается видное значение личным свойствам детей, имеющим так мало применения в школе. Семья весьма внимательно следит за здоровьем своих подрастающих членов, за их занятиями, их трудностью или легкостью, стараясь трудные об­легчить и предоставить время и место для упражнений по личному выбору, по сердцу, по доброй воле и охоте. Дитя отдыхает в семье от школы; в последней его личность тонет в массе других личностей, в обязательных курсах и неизменных для всех одинаковых порядках; в школе дитя не столько личность, сколько нумер, просто единица, равная другой единице. В семье совсем другое дело: в семью дитя воз­вращается лицом, имеющим личные права. Здесь оно живет не обще­школьной, а личной, своей жизнью; здесь оно рассматривается и це­нится по всей совокупности своих свойств, а не части их, как в школе. Правда, и в семье учащееся дитя много занимается школьными дела­ми, но оно занимается на свой лад, тогда и столько, сколько признает нужным, и всегда выкроит себе время для излюбленного занятия. Стремление, обнаруживаемое подчас школой, надзирать и руково­дить детьми и в семье прямо вредно.

Другое, весьма важное влияние, оказываемое семьей на дитя, за­ключается в сердечности семейных отношений, в развитии и укрепле­нии чувствований у дитяти. В школе при ее фабрично-казарменном

строе, при одинаковости требований и взысканий со всех детям хо­лодно, часто не по себе; не будь товарищества, детское сердце совсем замирало бы в школе. В школах много чиновничества и дисципли­нарных требований, да и некогда руководителям школы входить в детскую душу — детей очень много. В семье совсем не то: в ней вни­мательно ознакомятся со всеми детскими радостями и печалями, по­сочувствуют, утешат. Загнанный и запуганный в школе ребенок от­дыхает в семье; его сердце согревается, отходит от школьной духов­ной стужи; в семье дитя набирается духу и душевной теплоты. Источ­ник жизнерадостности детей находится в семье; и чем меньше дитя, тем больше оно льнет к семье, тем с большей грустью уходит из нее.

Дата добавления: 2015-03-31