Эпистемологические проблемы

Четвернин В.А.

К эпистемологяческим проблемам относятся проб­лемы способа и- метода познания естественного права. Эти вопросы не имеют самостоятельного значения в тех концепциях, В которых естественное право выво-дится в качестве формальных принципов из разума человека, и особенно актуальны в концепциях, пре­тендующих на объяснение происхождения содержа­тельных норм или конкретных юридических требова­ний, источник которых усматривается вне индивиду­ального разума или сознания.

Вопрос о способе познания сводится главным об­разом к дилемме: рационализм или иррационализм в познания естественного права.

Гносеологический иррационализм связан не только с методологическими предпосылками определенных концепций, но и с тенденцией увязывания содержания естественноправовых требований с содержанием конк­ретного дела, индивидуального правоотношения, где для принятия юридического решения необходимы яко­бы интуиция, переживание ситуации, психически бес­сознательная мотивация и т. п. Рациональный же ана­лиз нередко считается «ограниченным». Например, рас­пространено утверждение, что естественноправовые на­чала содержатся в законе, но разум «недостаточенч для извлечения справедливости из юридической нор­мы и что познание естественного права осуществля­ете^ в процессе правоприменительпой деятельности посредством совести. Последняя характеризуется как «специальный орган автоматически инстинктивного управления поведением», действующий аналогично ком­пьютеру.

X. Хубман объяснял недостаточность рационализ­ма тем, что посредством разума можно якобы обна­ружить или признать лишь само по себе существова­ние объективных и абсолютных первооснов естествен­ного права, существование «царства правовых цен­ностей». Но в конкретной ситуации реализации и взаи­модействия правовых ценностей, где возникает конк­ретное естественное право, «взвешивание» ценностей становится якобы бесконечно сложным для разума. «И тем не менее все люди, в том числе неопытные и бездарные, должны находить этическое решение в сложных ситуациях, должны без знания законов посту-тать по праву», что возможно лишь на иррациональ-ной основе.

Согласно X. Хубману, благодаря правовому чув-ству, которым человек наделен от природы, в сознании отражается ценностное содержание самой сложной са-туации. Когда правовое чувство реагирует на конк­ретные обстоятельства правоотношения, то не только ценности, как таковые, но и их иерархия, соотношение их «уровней» и «силы» непосредственно постигается чувством. Самое же «чудесное» свойство правового чув­ства состоит в том, что оно спонтанно и почти момен­тально «взвешивает» ценностное содержание ситуации. Результат такого «взвешивания» — не субъективная оценка, а объективное естественное право. Если же познаваемые в конкретной ситуации правовые ценности пытаться переводить посредством рациональных мыс­лительных операций в нормативные установления; то правопорядок все равно окажется дефектным, нуждаю­щимся в постоянной корректировке.

Обращаясь к проблеме «взвешивания» судьей цен­ностей в конкретном деле, X. Хубман затрагивает~не вымышленную проблему. Действительно, «взвешива­ние» ценностей может показаться «бесконечно слож­ным», например в отдельных случаях юридической квалификации действий а состоянии необходимой обороны или крайней необходимости. Однако наука не может допускать интуитивного, психически бессоз­нательного познания правомерпости действий в таких ситуациях. Наука исходит из того, что, как бы ни были сложны фактические обстоятельства конкретной ситуации, юридическое решение может быть вынесено лишь на основе тщательного рационального «взвеши­вания» сталкивающихся ценностей и на основе нормы, закона. Напротив, в буржуазной философии права по­ворот от рационализма в познании права к иррацио­нализму демонстрирует тенденцию к принижению зна­чения нормы как основы решения в сравнении с ре­шением, «имманентным самому делу», к чрезмерно ши­рокой трактовке—подзаконности—судейской—деятельности.

В частности, эта тенденция выражается в так на­зываемой «интуитивно-когнитивной модели» принятия юридических решении в соответствии с которой судья вначале оценивает дело «в первом приближении», ру­ководствуясь иррациональным правовым чувством, а затем уже прибегает к рациональному обоснованию справедливости посредством нормы закона. Поэто­му правовое чувство, субъективное и эмоциональ­ное в своем происхождении, якобы претендует на рациональность и интерсубъективнуго доказуемость, а судья воспринимает свое правовое чувство как требо­вание справедливости рационально обоснованных суж­дений о праве.

Наиболее «воинствующими» сторонниками рациона­лизма в познании естественного права до недавнего времени были представители неотомистской доктрины. Однако в действительности их рационализм является существенно ограниченным. Так, на Зальцбургском симпозиуме (1962 г.), посвященном проблемам естест­венного права, в ответ на утверждение Г. Кельзена, что доктрина, основанная на идее бога, не может не отрицать приоритета рационального познания, католи­ческие ученые возражали, что естественным правом эни именуют лишь то, что доступно философско-ра­циональному познанию: естественное право познается, как я существование бога, чисто рациональным пу­тем, т. е. не через откровение илиСвященное Писание, «но посредством правильно функционирующего рассуд­ка».

Такой «рационализм» аналогичен «философскому до­казательству бытия бога», в котором сначала на осно­ве веры постулируется, что если бы философским пу­тем нельзя было доказать его бытие, то это противо­речило бы вере в бога. Постижение божественного в человеческой природе — вот сущность клерикального рационализма.

Тенденция к ограничению рационализма прослежи­вается и в вопросах происхождения знания о естест­венном праве. Например, И. Месснер предостерегал от переоценки возможностей человеческого разума как источника естественного права и связывал возникно­вение у субъекта представлений о правовых принци­пах со сферой жизненного опыта, в которой происхо­дит удовлетворение трансцендентно обусловленных по­требностей человека. Действующие субъект рациональ­но познает содержание естественного права, подчер­кивал И. Месснер, но этому предшествует переживание элементарных принципов в процессе семейного обще­ния, в самом начале общественной жизни человека. В семье человек психически и духовно становится полноценной личностью, узнает принципы организации своего общественного бытия, а затем уже «рефлектив­ный разум» фиксирует, что и в большей, чем семья, общности полноценное человеческое существование обеспечивается этими принципами. В этом смысле про­исхождение естественного права является эмпириче­ским, хотя и не чисто апостериорным ".

Приведенная схема возникновения у человека пред­ставлений о правовых принципах общения использу­ется в попытках секуляризации христианско-персона-листской концепции естественного права на основе апелляции к императивам разума и требованию общего блага. Например, по мнению X. Райнера, необходимо более дифференцированное описание процесса позна­ния в социально-психологическом плане, а именно подрастающий человек, во-первых, постигает в семье на основе опыта социальный порядок, который содер­жит в себе черты признания прав членов семьи и в котором все индивидуальные правовые притязания, вырастающие из естественных влечений человека, вза­имно ограничиваются ради общего блага семьи. В эм­пирическом поанании играют роль поучения и требо­вания родителей и непосредственное восприятие того, как поддерживается порядок и как его сохранение способствует реализации потребностей. Очень скоро этот опыт выходит за пределы семейного круга. Во-вторых, подрастающий человек постоянно стоит перед необходимостью самому приспосабливаться к требова­ниям данного порядка или же противопоставить ему себя. При этом он постигает выгодность и невыгодность последствий и учится понимать, что, по меньшей мере, в его собственных интересах порядок не нарушать. Но, в-третьих, он может также понять, что включе­ние в этот порядок правильно и уместно, поскольку он пользуется преимуществами упорядоченного обще­ния, а поэтому признать справедливость перенесения на, себя всех ограничений и запретов, делающих возможным сам порядок. При этом понятие справед­ливого входит в его жизнь как основное моральное понятие. В-четвертых, человек приходит к тому, чтобы и от других требовать исполнения норм такого по­рядка. Здесь возникают ситуации, когда он вынужден требовать этого по причине жизненной необходимости. Поэтому, в-пятых, когда он предъявляет подобные тре­бования партнеру, то признает соответствующие нормы действительными и обязательными для обеих сторон ".

Лишь путем таких выдвигаемых в конкретных слу­чаях требований и вытекающего из этих случаев приз­нания собственных обязанностей возникают нормы по­ведения, имеющие характер строгой, «категорической» обязательности, который свойствен праву и отличает эти нормы от моральных требований.

Фактически здесь лишь конкретизируется мессне-ровская схема в том плане, что если у И. Месснера принципы порядка уже покоятся на божественном ав­торитете, то X. Райнер только еще пытается доказать их обязательность. Смысл же обеих схем состоит в том, что рациональное познание справедливости или несправедливости действующего социального порядка считается возможным лишь после того, как происходит моральное и отчасти психически бессознательное усвое­ние человеком основ этого порядка как данного и необходимого.

Вопрос о методе познания естественного права свя­зан главным образом с проблемой «научности» позна­ния, трактуемой в духе позитивистского противопо­ставления науки и идеологии. Сторонники юридиче­ского неопозитивизма обвиняют естественноправовую, доктрину в отсутствии научного метода познания, вследствие чего естественное право должно рассматри­ваться как продукт религиозной веры или определен­ной идеологии. Сторонники же естественного права либо отрицают подобную постановку вопроса о «на­учности», противопоставляя философское познание обы­денному представлению о справедливости, либо про­возглашают единственно научным феноменологический метод получения знаний о праве, дающий объективное знание, а не этические пожелания.

На Зальцбургском симпозиуме католические ученые отмечали, что за исключением основных очевидных принципов лознание естественного права достигается лишь в результате глубокого философского исследова­ния. Однако здесь имелась в виду скорее не «на­учность» познания, а элитарный момент: «Естествен­ное право... не для ограниченных людей, а для тех, кто способен мыслить»". При этом делалась оговорка, что приведенный тезис нельзя в буквальном смысле применять к правам человека, например отрицать все­общее равное избирательное право из-за того, что лю­ди наделены интеллектуальными способностями в раз­личной мере. Также высказывалась мысль, имеющая политическую подоплеку: для того чтобы человек мог реализовать свои естественные права, важны пе спо­собности, а его «правильная ориентация», в связи с чем приобретает значение идеологическая обработка масс. Элитарные же положения объяснялись устройст­вом общества, основанного на разделении труда: «... те, кто занимаешься политикой, способны к познанию

естественного права, а те, кто доит коров, — нет»".

Каков результат попыток доказательства научной познаваемости естественного права? Представляется, что речь должна идти о мистификации, а не о научном объяснении сущности правовых явлений. Все усилия сводятся к доказательству того, что естественное право не является продуктом идеологических установок или субъективных, интерсубъективно недоказуемых оценок. Но одновременно обнаруживается неспособность юс-натурализма к научному объяснению дозаконотвор-ческих предпосылок права и его сущности, являю­щаяся результатом гносеологического идеализма. До­казывается, что буржуазной философии права не обой­тись без понятия естественного права, но, что оно представляет собой в эпистемологическом аспекте, оста­ется рационально-теоретически недоказуемым. В рам­ках идеалистического правопонимания остается только верить, что естественное право существует. «Скепти­цизм относительно возможности познания истори­ческого развития общего права выражен в наши дни неудачным термином..эффект Галилея" — единствен­ное, что мы можем сказать об общем праве, — это то, что оно развивается, изменяется (оно все же дви­жется!), но нам не постижимо, как это совершается. Если считать основой правильного общественного строя и права его согласие с законами природы, то это значит, что и сами общество и право должны быть разумными, потому что природа сама по себе разумна и постигается разумом....Для понимания и раскры­тия законов общества следует в таком случае пере­ложить на него методы познания природы». В дейст­вительности же наблюдается повышение интереса к механизмам иррационального познания естественности в праве. (Четвернин В.А. Современные концепции естественногго права. – М., 1988).

Дата добавления: 2015-05-22