Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Реалистическая поэзия




ВЕТРЯНЫЕ МЕЛЬНИЦЫ

ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ

этой сцены. В строгом смысле слова действительность
не становится поэтической и не входит в произведение
искусства иначе как в том своем жесте или движении,
где она вбирает в себя идеальное.

Итак, речь идет о процессе в точности обратном
тому, который порождает роман воображения. Другое
отличие: реалистический роман описывает сам про-
цесс, а роман воображения—лишь его результат—
приключение.

 

Перед нами поле Монтьель — беспредельное пыла-
ющее пространство, где, как в книге примеров, со-
браны все вещи в мире. Шагая по нему с Дон Кихотом
и Санчо, мы понимаем, что вещи имеют две грани.
Одна из них—«смысл» вещей, их значение, то, что они
представляют, когда их подвергают истолкованию.
Другая грань—«материальность» вещей, то, что их
утверждает до и сверх любого истолкования.

Над линией горизонта, обагренной кровью зака-
та—словно проколота вена небесного свода,—высят-
ся мельницы Криптаны и машут крыльями. Мельницы
имеют смысл: их «смысл» в том, что они гиганты.
Правда, Дон Кихот не в своем уме. Но, даже признав
Дон Кихота безумным, мы не решим проблемы. Все
ненормальное в нем всегда было и будет нормальным
применительно ко всему человечеству. Пусть эти гига-
нты и не гиганты—тем не менее... А другие? Я хочу
сказать, гиганты вообще? Ведь в действительности их
нет и не было. Так или иначе, миг, когда человек
впервые придумал гигантов, ничем существенным не
отличается от этой сцены из «Дон Кихота». Речь бы
всегда шла о некой вещи, которая не гигант, но, будучи
рассмотрена со своей идеальной стороны, стремилась
в него превратиться. В вертящихся крыльях мельниц
мы видим намек на руки Бриарея29. Если мы подчи-
нимся влекущей силе намёка и пойдем по указанному
пути, мы придем к гиганту.

Точно так же и справедливость, и истина, и любое
творение духа—миражи, возникающие над материей.
Культура—идеальная грань вещей—Стремится обра-
зовать отдельный самодовлеющий мир, куда мы мог-

 


РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»

ли бы переместить себя. Но это иллюзия. Культура
может быть расценена правильно только как иллюзия,
как мираж, простертый над раскаленной землей.

Подобно тому как очертания гор и туч содержат
намеки на формы определенных животных, все вещи
в своей инертной материальности как бы подают нам
знаки, которые мы истолковываем. Накапливаясь, эти
истолкования создают объективность, которая стано-
вится удвоением первичной объективности, называе-
мой реальной. Отсюда—вечный конфликт: «идея»,
или «смысл», каждой вещи и ее «материальность»
стремятся проникнуть друг в друга. Эта борьба пред-
полагает победу одного из начал. Когда торжествует
«идея» и - «материальность» побеждена, мы живем
в призрачном мире. Когда торжествует «материаль-
ность» и, пробив туманную оболочку идеи, поглощает
ее, мы расстаемся с надеждой.

Известно, что процесс видения заключается в при-
менении к предмету предварительного образа, кото-
рый у нас сложился по поводу возникшего ощущения.
Темное пятно вдали видится нами последовательно то
башней, то деревом, то человеческой фигурой. Следует
согласиться с Платоном, который считал восприятие
равнодействующей двух лучей: одного—идущего от
зрачка к предмету и другого—идущего от предмета
к зрачку. Леонардо да Винчи имел обыкновение ста-
вить своих учеников перед каменной стеной, чтобы они
привыкали вчувствоваться в форму камней, в многооб-
разие воображаемых форм. В глубине души сторонник
Платона, Леонардо видел в действительности только
Параклета30, пробуждающего дух.

И все же существуют расстояния, освещения, ракур-
сы, в которых ощущаемый материал вещей сводит
к минимуму возможность наших истолкований. Суро-
вая и инертная вещь отвергает все «смыслы», которые
мы хотим ей придать: она здесь, перед нами, утверж-
дает свою немую, суровую материальность, противо-
стоящую всему призрачному. Вот что называется ре-
ализмом: отодвинуть вещи на определенное расстоя-
ние, осветить и поместить их так, чтобы выделить

 


ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ

лишь ту их грань, которая повернута к чистой мате-
риальности.

Миф всегда начало любой поэзии, в том числе
и. реалистической. Дело, однако, в том, что в реалисти-
ческой поэзии мы сопровождаем миф в его нисхожде-
нии, в его падении. Тема реалистической поэзии — ее
(поэзии) разрушение.

Я не думаю, что действительность может войти
в искусство иначе, чем претворив свою инертную пу-
стоту в активную и борющуюся стихию. Действитель-
ность интересовать нас не может. Еще меньше нас
может интересовать ее удвоение. Я повторяю здесь то,
что уже сказал: персонажи романа лишены привлека-
тельности. И все же почему нас волнует то, как они
представлены? Ведь дело обстоит именно так: не сами
персонажи как реальные лица волнуют нас, а то, как
они представлены, иными словами, представление
в них реальности. На мой взгляд, это различие имеет
решающее значение: поэзия реальности — не реаль-
ность как та иди иная вещь, но реальность как родо-
вая, «жанровая» функция. Вот почему, в сущности,
безразлично, какие объекты берет реалист для описа-
ния. Любой хорош, все окружены ореолом воображе-
ния. Речь идет о том, чтобы под ним показать чистую
материальность. И в ней мы видим то, что принад-
лежит к последней инстанции, к могучей критической
силе, пред которой отступает любое стремление иде-
ального (всего, что любит и что создал в своем вооб-
ражении человек) к самодостаточности.

Одним словом, ущербность культуры, ущербность
всего благородного; ясного и возвышенного и состав-
ляет смысл поэтического реализма. Сервантес призна-
ет, что культура подразумевает все эти качества, но
что все они—увы! — только фикция. Обступая куль-
туру со всех сторон, как таверна — фантастический
балаган, простерлась варварская и жестокая, бессмыс-
ленная и немая реальность вещей. Печально, что она
являет себя нам такой,— ничего не поделаешь, она
реальна, она—здесь; недвусмысленно и чудовищно
довлеет самой себе. Сила и единственное значение этой
действительности—в ее неустранимом присутствии.
Культура— воспоминания и обещания, невозвратное
прошлое и будущее мечты.


РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»

Но действительность—это простое и ужасное
«быть здесь». Присутствие, покой, инерция. Мате-
риальность *.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-05-09; Просмотров: 1161; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.007 сек.