Хосе ортега-и-гассет. Этой материальной доступности и обеспеченности сопутствует житейская—comfort и общественный по- рядок

ВОССТАНИЕ МАСС

Этой материальной доступности и обеспеченности
сопутствует житейская—comfort и общественный по-
рядок. Жизнь катится по надежным рельсам, и стол-
кновение с чем-то враждебным и грозным мало пред-
ставимо.

Столь ясная и распахнутая перспектива неминуемо
должна в недрах обыденного сознания копить то ощу-
щение жизни, что метко выражено нашей старинной
поговоркой—«широка Кастилия!»⁴ А именно, во всех
ее основных и решающих моментах жизнь представля-
ется новому человеку лишенной преград. Это обсто-
ятельство и его важность осознаются сами собой, если
вспомнить, что прежде рядовой человек и не подозре-
вал о такой жизненной раскрепощенности. Напротив,
жизнь была для него тяжкой участью—и материаль-
но, и житейски. Он с рождения ощущал ее как скопище
преград, которые обречен терпеть, с которыми прину-
жден смириться и втиснуться в отведенную ему щель.

Контраст будет еще отчетливее, если от материаль-
ного перейти к аспекту гражданскому и моральному.
С середины прошлого века средний человек не видит
перед собой никаких социальных барьеров. С рожде-
ния он и в общественной жизни не встречает рогаток,
и ограничений. Никто не принуждает его сужать свою
жизнь. И здесь «широка Кастилия». Не существует ни
сословий, ни каст. Ни у кого нет гражданских привиле-
гий. Средний человек усваивает как истину, что все
люди узаконенно равны.

Никогда за всю историю человек не знал условий,
даже отдаленно похожих на современные. Речь дейст-
вительно идет о чем-то абсолютно новом, что внес
в человеческую судьбу XIX век. Создано новое сцени-
ческое пространство для существования человека, но-
вое и в материальном и в социальном плане. Три
начала сделали возможным этот новый мир: либераль-
ная демократия, экспериментальная наука и промыш-
ленность. Два последних фактора можно объединить
в одно понятие — техника. В этой триаде ничто не
рождено XIX веком, но унаследовано от двух преды-
дущих столетий. Девятнадцатый век не изобрел, а
внедрил, и в том его заслуга. Это прописная истина.
Но одной ее мало, и надо вникнуть в ее неумолимые
следствия.

Девятнадцатый век был революционным по сути.
И суть не в живописности его баррикад—это всего лишь
декорация,—а в том, что он поместил огромную массу
общества в жизненные условия, прямо противоположные
всему, с чем средний человек свыкся ранее. Короче, век
перелицевал общественную жизнь. Революция не поку-
шение на порядок, но внедрение нового порядка, дискре-
дитирующего привычный. И потому можно без особых
преувеличений сказать, что человек, порожденный
XIX столетием, социально стоит в ряду предшественни-
ков особняком. Разумеется, человеческий тип XVIII века
отличен от преобладавшего в семнадцатом, а тот—от
характерного для XVI века, но все они в конечном счете
родственны, схожи и по сути даже одинаковы, если
сопоставить их с нашим новоявленным современником.
Для «плебея» всех времен «жизнь» означала прежде всего
стеснение, повинность, зависимость—короче, угнетение.
Еще короче—гнет, если не ограничивать его правовым
и сословным, забывая о стихиях. Потому что их напор не
слабел никогда, вплоть до прошлого века, с началом
которого технический прогресс—материальный и управ-
ленческий—становится практически безграничным. Пре-
жде даже для богатых и могущественных земля была
миром нужды, тягот и риска *.

Тот мир, что окружает нового человека с колыбели,
не только не понуждает его к самообузданию, не толь-
ко не ставит перед ним никаких запретов и ограниче-
ний, но, напротив, непрестанно бередит его аппетиты,
которые в принципе могут расти бесконечно. Ибо этот
мир XIX и начала XX века не просто демонстрирует
свои бесспорные достоинства и масштабы, но и внуша-
ет своим обитателям—и это крайне важно—полную
уверенность, что завтра, словно упиваясь стихийным
и неистовым ростом, мир станет еще богаче, еще шире
и совершеннее. И по сей день, несмотря на признаки
первых трещин в этой незыблемой вере,—по сей день,
повторяю, мало кто сомневается, что автомобили че-

* При любом относительном богатстве сфера благ и удобств,обеспечен-
ных им, была крайне сужена всеобщей бедностью мира. Жизнь среднего
человека много легче, изобильнее и безопаснее жизни могущественнейшего
властителя иных времен. Какая разница, кто кого богаче, если богат мир и не
скупится на автострады, магистрали, телеграфы, отели, личную безопасность
и аспирин?

Дата добавления: 2015-05-09