![]() КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Норма в словообразовании
Сочетаемость слов Каждое знаменательное слово обладает способностью соединяться, сочетаться не с любым другим словом, а лишь с некоторыми, образуя синтаксические структуры — словосочетания. Можно сказать высокий, заслуженный авторитет, но нельзя — «почетный авторитет», «дорогой авторитет». Говорят занимать высокое положение, но не «играть положение», зато можно играть роль. Согласие можно дать или получить, можно изъявить согласие, но нельзя «бросить» или «забыть согласие». Словосочетания могут быть построены по способу согласования (темный лес), управления (пошел в театр) или примыкания (повернул направо, громко закричал). Эти три способа связи — грамматические. Но сама сочетаемость традиционна и усваивается на основе речевой деятельности — аудирования, говорения, чтения и письма. Поэтому в родном языке ошибки в сочетаемости сравнительно редки, но иностранцу русскую сочетаемость усвоить трудно. Сочетаемость слов в виде отдельных примеров дается в толковых словарях, но валентность каждого слова может исчисляться десятками случаев, вся эта система в обычные словари не вмещается. Сравнительно недавно появились словари сочетаемости (например, под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина), они используются в учебных целях. Изучаются также наиболее типичные ошибки, например на предложное и беспредложное управление: избежать — чего? наказания, выговора, замечания, беды, неприятности, какой-либо участи, отправления куда-либо, болезни, смерти. Соблюдение сочетаемости слов — важный элемент культуры речи. В речи используются готовые слова, просуществовавшие, возможно, сотни лет. Казалось бы, рядовому носителю языка создавать новые слова не следовало бы, и нормы словообразования ему не нужны. Но это не совсем верно по следующим причинам: во-первых, новые слова все же создаются, они рождаются в стихии речи (в Узусе), и важно, чтобы они соответствовали моделям, традиционным для данного языка: вертолетчик, спутниковый; во-вторых, индивид все же имеет право на «окказиональные», разовые сло-ва, не предназначенные для регулярного использования, и эти продукты словотворчества не должны быть уродцами; в-третьих,
Наконец, новые слова ведь могут создаваться не только морфемным способом, но и лексико-синтаксическим (новые значения старых слов), морфолого-семантическим (переход слова в другую часть речи: причастий — в прилагательные, прилагательных — в имена существительные, существительных с предлогом — в наречия и пр.) и способом аббревиации. Последний способ трудно поддается контролю: огромное количество аббревиатур, т. е. сокращений типа, например, ОНИ — «окружная налоговая инспекция». Они затрудняют общение, так как чиновник, работающий в ОНИ и создавший этот продукт, искренне убежден, что это слово всем понятно, любой человек поймет эту абракадабру. Злоупотребление аббревиатурами — дурной тон, крайность делового стиля речи. Ибо любой способ образования новых слов и значений должен быть регламентирован, тем более что процессы эти активны и подчас дают тонкие семантические различия. Приводим пример переходного случая: Мальчик, одетый по-зимнему причастие Одетые и неодетые мальчики толпились у входа прилагательные Пропускали только одетых, неодетые толпились у дверей существительные Представляет интерес детское словотворчество: по модели: не по модели: Он «обманитель», «обманутель» Он «врук» «Уступливый» Соколишка («плохонький сокол») «соколюк» Словотворчество весьма распространено в шутливой, юмористической речи как среди взрослых, так и у детей. 33. Грамматическая норма Грамматика наиболее полно отражает систему парадигм и правил функционирования языка, поэтому любые нарушения грамматического строя в речи воспринимаются как грубейшее нарушение ее культуры, литературной нормы. Простейшие ее требования касаются точного соблюдения систем склонения имен, спряжения глаголов, построения словосочетаний, всего огромного разнообразия предложений — простых, сложных, осложненных, а также образования причастий и деепричастий, степеней сравнения прилагательных и пр. Это формальная сторона. Как ни важна форма, но функциональный аспект и сложнее, и теснее связан с семантикой, выражением мысли. Культура речи состоит в неразрывном единстве этих двух подходов в грамматике. В лингвистических исследованиях грамматике всегда уделялось первостепенное внимание: ее логико-смысловому фактору, формальному подходу, структуральному, коммуникативно-функциональному, семантическому. Естественно, что с позиций риторики и теории речи наиболее весом предпоследний, функциональный, и культура речи, ее уровень определяются по результатам коммуникативных актов, познавательной деятельности, выражения мысли, ее богатству, гибкости, разнообразию. Грамматические механизмы усваиваются ребенком практически в возрасте от полутора до пяти лет: все, что в грамматике, морфемном составе слов закономерно, парадигматично, усваивается в практике аудирования и говорения, на основе аналогий форм и значений; все эти грамматические закономерности обычно не вызывают трудностей у детей. Но отклонения от закономерности, непродуктивные формы, исключения из правил — все то, что выходит за рамки системности, дается детям, да и взрослым, с большим трудом. И трагедия в том, что все эти нерегулярные явления утверждены нормой, они уже стали традиционными, нормативными как факты литературного языка. Все они должны быть заучены. Приведем пример: продуктивный 1-й класс глагола имеет основы: инфинитив на -а(ть) — бегать, настоящее время на -a\j] — бегают (-\J]ym), непродуктивный класс: пахать — пашут, но говорящий имеет тенденцию строить личную форму по модели 1-го продуктивного класса, т. е. «пахают», плакать — такают и тому подобные формы нарушают норму: это ошибка не такая уж редкая. Школа затрачивает немало сил и времени на усвоение подобных нерегулярных явлений. Перечень таких «правильных неправильностей» очень велик, назовем некоторые из них — именно те, которые дают частые ошибки: а) двоякие формы, например, множественного числа имен су б) колебания в роде имен существительных: бакенбард или ба в) колебания в суффиксах образований женского рода: дояр — г) трудности в склонении фамилий или топонимов: Жюля Вер- Д) большие сложности с образованием падежных форм составных имен числительных типа 578: в текстах формы косвенных па-Аеяй как правило, не употребляются, что в устной речи приво-
В синтаксисе простого и сложного предложений основные ности у говорящего и пишущего связаны с цепями подчинит Д~ ных связей в предложениях. Так, размер предложения в реци Ль~ ловека со средним образованием колеблется от 10 слов д0 2п^ отдельные предложения достигают 35 слов и более, но «упрелотЭ ющий синтез» (термин Н. И. Жинкина) равен в оперативной Э чевой памяти 5—9 знаменательным словам. Иными словами н только говорящий, но и пишущий, начав предложение, ещё J может знать, как он его закончит. Предполагается, что говорящий и пишущий, начав предложение, уже имеют общую схему (сетку матрицу) высказывания, но выбор слов и тем более связи между словами еще не намечены. Такой механизм синтаксического оформления речевого потока требует высокого уровня автоматизма и опережения, но если его недостает, то неизбежны грубейшие ошибки, нарушения правил синтаксиса и страдает общий рисунок речи: пропуски, повторы, поправки, неоправданные паузы, а иногда и возврат к началу текста ради новой попытки. Трудности синтаксической нормы, приводящие к ошибкам: а) словосочетания с глагольным управлением, предложным и беспредложным. Так, в сочетании купил книгу глагол купил требует, чтобы существительное книга было употреблено в винительном падеже; купил в магазине — в предложном падеже. Примеры ошибок:
правильно
бояться простуды, грозы касаться проводов, прикасаться к проводам описывать что-то, писать о чем-то объяснять что-то б) цепи родительных падежей допускаются лишь до 4-го зве в) тягостное впечатление производит однообразие синтак г) чрезмерное влечение к обособленным конструкциям, ( в бытовой речи (оттенок высокого стиля причастий от-° е в хущ в.; в какой-то мере он сохранился и теперь); ся еННО в пособиях по культуре речи осуждается совре- ^ Нб тенденция к абстракциям, в частности к употреблению ценная гольных имен существительных с суффиксами -ени[)]е, рядов о ость и -ство: напряжение, плодоношение, философство- '' .нетерпеливость и т. п.; efl/"t пезмерное усложнение периодов, не всегда удобочитаемое ьменном тексте, нежелательно в устной речи; 8 ПИ? повторы слов, словосочетаний и типов предложений также огпя украшают речь, хотя, впрочем, повторы используются к риторические фигуры, особенно в поэтике: ритмические сегменты, рефрен, анафора и эпифора. Таким образом, норма в морфологии и синтаксисе в значител farm степени обеспечена правилами и моделями (парадигмами), в •этом отношении она выгодно отличается от лексической нормы. Нарушения нормы поддаются рубрикации: а) нарушение правил, т. е. четко сформулированных требова б) неудачный выбор в многочисленных случаях неустойчивых в) употребление форм риска — форм, которых следует избе г) недочеты, связанные с бедностью, однообразием речи ин 34. О стилистической норме Учение о стилях возникло в Древней Греции примерно в одно гРемя с поэтикой, просодией, риторикой (Деметрий, Дионисий КаРнасский), выделялись стили высокий, средний и низкий. Ко ли СВязывались с родами и жанрами литературы — трагедией, ВэтоДИе^' сатиР°й> лирикой, ораторией, научными трактатами. и в ш °Мы^ле стилистическая норма имела место и в эллинский, МцрОвМски^ периоды, и в европейской традиции. По мере фор-образо Ния РИТ0Рики как науки и роста авторитета риторики в Рами ^ании Укреплялась связь стилей с типами речи, текста, жан-Кацц' тУаДиями речи. В сущности, стили придворного этикета, ЧИвьщиРСКИХ докУментов> °ДЫ или басни обладали весьма устой-6 Устн0)ц0СО^енностями в лексике> в синтаксисе, фразеологии, а исполнении и в интонациях, сопровождающих речь те- лодвижениях, костюмах, знаках отличия (все это тоже знаки, подобно словам или этикетным речениям), что, несомненно, может рассматриваться как стилистическая норма, не оформленная теоретически, а лишь опирающаяся на традицию и чутье языка. Приводим пример из повести А. С. Пушкина «Дубровский»: По учинении ж земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение в означенном сельце Кистеневке... душ с землею и угодиями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика... — и т.д. Предложение, начало которого приведено выше, занимает более полутора страниц. Это образец канцелярского стиля, типичного языка судопроизводства, в наши дни еще более уусложненного. Стиль пушкинского «Пророка» — образец возвышенной, одухотворенной речи; «Скребницей чистил я коня...» — стиль резко сниженный. Естественно, что исследователи мастерства писателей, поэтов в сущности моделировали их индивидуальный стиль, создавали манеру, стилистический портрет. Действительно, по стилю можно узнать автора: Пушкина не спутаешь с Кольцовым, Достоевского — со Львом Толстым, Ахматову — с Маяковским, Солженицына с Платоновым, И. Бродского с Есениным. Следовательно, индивидуальный стиль — это тоже подобие нормы: норма не для всех, а для одного; норма не по принуждению — поэт не может иначе, это стиль его личности. (Любопытно, что даже пародисты не лишены индивидуальности: ср. пародии Сергея Васильева и Александра Иванова.) Стиль — не только в языке; может быть охарактеризован стиль вокального исполнения, говорят о стиле в поведении человека, о стильной мебели, одежде и пр. Факт индивидуального стиля неоспорим; но общество, как правило, проявляет интерес лишь к стилю выдающихся личностей, действительно определяющих свою эпоху. В XX в. в связи с возрастанием информационной функции языка (как и вообще роли информации в жизни общества) и общей тенденции нормирования, алгоритмизации в технике, производстве произошло осознание необходимости более четкого нормирования и в стилистике. Трудность такого нормирования в том, что стилистика — это выбор средств языка, обладающих подчас тончайшими оттенками значений, экспрессивно-оценочными окрасками, едва уловимыми степенями архаичности. И сами типологии стилей не всегда обеспечивают их бесспорное разграничение. В первой половине XX в., когда были осознаны и определены различия языка и речи, языкознания и речеведения, нужно было ответить на вопрос, к какой же области принадлежит стилистика: к языку или к речи. В середине XX в. В. В. Виноградов предложил такое разграничение: он выделил стилистику языка, которая изучает так называемые функциональные стили — разговорный, научно-деловой, официально-канцелярский, газетно-публицистический Как наиболее стабильные, и стилистику речи, куда отнес стили жанров, стилистические особенности, определяемые индивидуальными характеристиками и социальными условиями, профессиональными, территориальными соображениями. Наконец, он выделил стилистику художественной литературы как особое стилистическое пространство с его традиционными элементами и поисками новых, оригинальных средств выразительности, образностью; сюда же он отнес и стили литературных направлений и школ, в которых устанавливались свои, подчас жесткие, правила: классицизм, романтизм, реализм, символизм и пр. Понятие языковой нормы, по В. В. Виноградову, применимо лишь к первой группе стилей: стилистически маркированные языковые средства закрепляются за функциональными стилями, это и есть жесткая стилистическая норма, нарушение которой расценивается как ошибка. Лексика, фразеология, грамматические формы разделяются на стилистически окрашенные, т. е. стилистически дифференцированные, маркируемые особыми стилистическими пометами в толковых, синонимических и других словарях, и нейтральные, пригодные для употребления в любом стиле. В индивидуальном языковом опыте эта маркировка закрепляется на уровне языковой интенции; в затруднительных случаях говорящий и пишущий обращаются к словарям как к хранителям нормы. В современных учебных курсах стилистики (функциональной) выделяются такие главы: «Стилистически окрашенная лексика», «Стилистические ресурсы фразеологии», «Стилистические ресурсы глагола», «Стилистические средства синтаксиса» и пр. (по М. Н. Кожиной). В толковых словарях стилистическая принадлежность слов фиксируется следующими пометами: высок., офиц., обиходно-разг., книжн., прост, («просторечное»), разг., спец. (термин), устар., гРубо-прост., обл. («областное»), а также ирон., почтит., презрит., пренебр., приподн. («слово приподнятой речи»), уважит., уни-циж. и др. (см.: Словарь синонимов / Под ред. А. П. Евгеньевой. — М., 1974). К стилям речи предъявляются менее жесткие требования, здесь ОсУЩествляются поиск и выбор в относительно свободном пространстве. В системе стилей два полюса: на одном полюсе — строгая норма, нарушение которой приравнивается к ошибке, на другом — на первом месте реализация творческого замысла и лишь на втором — соображения языковой правильности. Наибольшей свободой пользуется художественная литература, Приведем общую сводную схему взаимодействия стилей языка и речи: Письменно-книжные Устно-разговорные Официально-деловой и Литературно-разговорный канцелярский разговорно-бытовой Публицистический За рамками литературного языка: Научные Говоры, диалекты Просторечие Жаргоны, арго Художественная литература Подстили: учебно-научный, научно- Попробуем на примере официально-делового стиля дать штриховой «портрет», схему любого стиля. Тексты этого стиля насыщены информацией, иногда чрезвычайно ценной и даже секретной: это коммерческая документация, юридические акты, государственные законы, инструкции, уставы — вплоть до Конституции, дипломатическая переписка, акты, международные договоры. Лексика здесь: терминология юридическая, финансовая, техническая; специфические обороты речи, называемые в наши дни языковыми стандартами; синтаксис усложненный, текст четко разделен на параграфы; используются условные знаки; в некоторых типах документов — этикетные обращения, речения, слова высокого стиля; нередко используются иностранные языки -~ документы составляются на нескольких языках, переводы должны быть абсолютно идентичными. Никаких иносказаний, метафор, иных средств «украшения» речи быть не должно. Текст не должен допускать разных толкований, точность требуется абсолютная — не только в семантике языковых средств, но и в обозначениях места действия, времени, ссылках на источники, нах ответственных лиц. Все это создает уровень культуры, отвечающий стандарту соответствующих документов. Официально-деловой стиль применяется почти исключительно в письменном варианте; стандарты закладываются в компьютер; подстели: канцелярский, законодательный, дипломатический; дробление стилей нежелательно с точки зрения языкознания, но в реальной жизни имеет место. Лексика чутко отзывается на новые ситуации в официальном и деловом мире: налогоплательщики, декларация, эмиссия, юридическое лицо — физическое лицо, патент, стандарты и стандартизации, мировое соглашение, коммерческий банк, транши и многое другое. Правящие круги неоднократно заявляли об идеале «правового государства», в этом отношении с точки зрения владения языком и культуры его прагматики уровень владения языком страны должен существенно возрасти, а сам официально-деловой стиль, язык официальных документов — усложниться, и усложнение уже заметно каждому, кому приходится им пользоваться, особенно в вариантах аудирования и чтения, сам же статус официально-делового варианта языка приближается к статусу «государственного языка» России. Подведем некоторые итоги. Поскольку стилистика — это самый сложный, животрепещущий орган (уровень) языка, то и норма здесь наименее стабилизирована, находится в стадии становления. Однако имеется исторический опыт исключительно жесткого соблюдения «трех штилей» в общении «с высшими, равными и низшими» (Н. Кошанский) (XVIII — начало XIX вв. в России). Влияние нормы может иметь и отрицательные последствия: представим себе говорящего или пишущего, не очень твердо разбирающегося в тонкостях русского языка. Ясно, что в затруднительных случаях он всегда будет выбирать оборот речи попроще, постандартнее, побезошибочнее. Самая глубокая, тонкая, богатая открытиями и парадоксами область лингвистики — это стилистика. Глава 8. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ 35. Единое пространство смежных наук ^ Риторика всегда, с одной стороны, пересекалась с философи-ей, логикой, поэтикой, лингвистикой, а в наше время еще и с Культурологией, семиотикой, социологией, теорией массовой коммуникации, психолингвистикой. С другой стороны, сама риторика использовалась в сфере смежных наук: так, в литературоведе-нии поныне понятие «риторика» синонимично понятию «поэтика», «средства поэтического языка»; в современной журналистке оно синонимично «общим местам» и даже «фразерству»; в теории эстетики мы встречаем понятие «риторика поступка» (М. М. Бахтин); особенно часто к риторике обращаются литературоведение, фольклористика. Время ученых-универсалов, как принято считать, давно миновало, но уместно вспомнить Аристотеля, Леонардо да Винчи, В. Гумбольдта, М. В. Ломоносова и нашего современника, лауреата Нобелевской премии Ж. Алферова — физика и блестящего оратора. Напомним и Квинтилиайа, который был не только крупнейшим теоретиком риторики, но и педагогом, теоретиком поэтики, литературоведом. Риторика и ее практическая сторона — искусство красноречия не только упорядочивают мыслительную способность человека, пробуждают искры таланта, но и формируют многогранность личности, универсализм в творчестве (И. Е. Репин, А. П. Бородин и многие другие). Применение риторического учения в жизни, так же как и литература, требует мастерства в создании и выборе ср е д с х.ъ выражения, мастерства элокуции в самых разнообразных условиях — от бытового общения до ораторского выступления. Писатель потому и называется мастером слова, что создает высокие образцы, уходя в свои башни из слоновой кости; ситуация, в которой творит поэт, «не терпит суеты», ибо он творит прекрасное. Законодателем в мастерской слова всегда был поэт, иными словами, риторика уступает ведущую роль литературе в этой области. Но лидирующая роль литературы и поэтики не мешала авторам риторических книг включать поэтику под видом теории словесности, стилистических упражнений, элоквенции, фигур, тропов. С другой стороны, в литературоведении также дается термин риторические фигуры, в число которых включаются антитеза, вопросы и восклицания, градация, ирония, гипербола, уподобление, сравнения различных типов, периоды, разные виды повторов, обращения к читателю и слушателю, переименования — метонимии, идиомы — пословицы и поговорки и многое другое (см.: Квятковский А. Поэтический словарь. — М., 1959). Нельзя не отметить, что термин риторика приобрел отрицательный оттенок значения именно в такой функции, как внешняя «украшенность», благопристойность, не затрагивающая глубоких идей: «Вместо мудрости — одна риторика». Впрочем, такой судьбы не избежала и сама литература в варианте «литературщина». Красивые фразы, злоупотребление фигурами, примелькавшимися образами, тропами, прочими банальностями как бы противостоят простоте, ясности и силе фактов, лаконизму, «набату слов» (по В.Маяковскому). Говорящий и пишущий идут по острию ножа (это ведь тоже избитый образ, т. е. банальность), где роль Вергилия исполняет нравственное чувство, равно как и тончайшее чутье языка-И остается только надежда на снисходительность слушателей й читателей (или на их недалекость). Как бы там ни было, но владеть инструментарием поэтики и риторики обязан каждый образованный человек. Автора может спасти только весомость его цели: он стремится не только к теоретической безупречности (или безупречности?) всей системы, но главным образом, к результату речи или книги — чтобы его Не слушали, слушали, слышали, услышали, поняли, приняли. Неслушание, слушание, слышание, услышание, понимание. Пусть автор предстанет перед собеседником, читателем как творческая личность, гражданин, носитель культуры, также и речевой. В любой ситуации автор не должен забывать, что его оценивают, судят, пытаются понять: кто перед ними? Кто витийствует: простачок (что на душе, то и на языке) или серый волк? Впрочем, будем оптимистами. Но не будем забывать об артистизме: приходится все время менять свои роли. В обычных ситуациях эта мена происходит неосознанно, спонтанно, но в ситуациях общения, тем более — публичного, официального, — вполне осознанно. Роли бесчисленны: офицер, командир подразделения в условиях опасности; автор в период написания статьи — результата длительной работы; адвокат в судебном процессе; участник научной дискуссии — словом, один и тот же человек то строгий начальник, то остроумный собеседник за дружеским столом, то любящий отец семейства... Каждому из нас следует поучиться артистизму, умению владеть собой, контролировать себя, доброжелательно реагировать на поведение собеседников. Рекомендуется почитать книги К- С. Станиславского, особенно — «Работа актера над собой», психологов, изучавших проблемы взаимодействия людей: А. А. Бода-Лева, А. Р.Лурии, Л.С.Выготского, лингвистов.Р.Якобсона, Л. В. Щербы, И. А. Бодуэна де Куртенэ, А. А. Потебни.
Дата добавления: 2015-05-09; Просмотров: 881; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |