Собственно риторические средства

Выделение собственно риторических приемов, форм говорит о том, что они, реально существуя, не вполне подходят под рубрики, а служат целям риторики. Отчасти они выполня-

ют и задачи стилистики: так, фигура, называемая периодом (примеры фигур разных типов даны в практической части данной книги), в силу своей сложности и размеров употребляется в рас­суждениях, научном стиле, реже — в публицистике, художествен­ной литературе — лишь в авторских раздумьях и в рассуждениях, даже в поэзии (мастером периода был М. Ю. Лермонтов — «Когда волнуется желтеющая нива...», заключительная часть стихотворе­ния «На смерть поэта»). Период — это раскаты страстной оратор­ской речи, как бы волнами восходящие все выше и выше, они достигают вершины и разрешаются выводом, либо страстно об­личительным:

Тогда напрасно вы прибегнете к злословью, Оно вам не поможет вновь, И вы не смоете всей вашей черной кровью Поэта праведную кровь, —

либо умиротворяющим, создающим гармонию в душе:

Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, — И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу Бога.

Древние риторы делили речь на два вида: периодическую, т. е. построенную из усложненных предложений, и отрывистую, ла­коничную.

Ритмика речи, симметрия конструкций также могут быть отнесены к риторическим средствам как отражающие общие за­кономерности гармонии мира. Русский эквивалент гармонии — «лад», лежавший (может быть лежащий) в основе народной эсте­тики, легко обнаруживается и в частушке, и в традиционных фор­мах народной архитектуры (см.: Белов В. Лад: Очерки народной эстетики. — М., 1975).

Противопоставление добра и зла, порядочности и низости, под­лости и силы духа, мощи и слабости, света и тьмы, искренности и лицемерия (антитеза) соответствует этим законам, обеспечива­ет размеренность композиции текста, сопоставление сюжетных линий и образов персонажей. Этим законам подчиняются и стили (высокий — низкий), и роды литературы (трагедия — комедия, по­эзия—проза), и конструкции текста (простые и сложные предло­жения, цепная и параллельная связи), и типы речи...

Гармония формы, текста неразрывно связана с гармонией смысла.

Ритм есть организующее начало исполнения речевого произве­дения в акустическом коде. Даже на письме каллиграфия тоже подчиняется закону ритма: пишущая рука делает размеренные, ритмические движения. Этому же ритму подчинялись и составите-

_ли так называемых прописей — образцов начертания письменных букв и их соединений (возможности ритмического письма — один из критериев новых предлагаемых прописей).

В произведениях литературы, как и в любых других творчес­ких актах, даже малозначительных, присутствует и играет суще­ственную роль доминанта как движение духа. Доминанту имеет каждый человек, она становится заметнее в зависимости от сте­пени таланта, богатства и активности духовного мира человека, автора. По утверждениям психологов, доминанта имеет физио­логическую основу, формируется в процессе жизни и находит отражение в поступках человека, особенно в произведениях его мыслительной и языковой способности как актах, с наибольшей полнотой связанных с внутренней, духовной жизнью личности.

Естественно, что изучение доминанты удобнее всего прово­дить на материале писателей, в творчестве которых она ярче про­слеживается: Ф.М.Достоевского, Н.С.Лескова, И.А.Бунина, А. А. Ахматовой.

По-видимому, трудность «доминантного анализа» творчества писателя определяется его сложностью: ведь понятие доминанты присутствует и в целостном мироощущении, мировосприятии, миропонимании, в устремленности личности.

Подчеркивая реальность доминанты как феномена, исследова­тели все же обращают внимание на ее связи с миром бессозна­тельного: интуицией, тревожностью, эмоциональным миром, спо­собностью предвосхищения (антиципацией), отчасти с вообра­жением и творчеством. Человек (и это подтверждено многочис­ленными примерами) не может преодолеть самого себя и неред­ко поступает вопреки логике и даже во вред себе.

Нельзя не назвать в числе факторов, определяющих доминанту творчества, еще и.нравственные чувства — от ценностных ориен­тации личности до мук совести и суда над самим собой.

Доминанта как ведущий мотив определяет выбор фактов в речи, формирование сюжетов, создание общего эскиза (плана, схемы, матрицы), контура высказывания, намечает вершину — кульми­нацию, конфликт, проблемы, ожидающие разрешения.

В литературном процессе — это патетика, апофеоз — и сатира, гротеск, панегирики, дифирамбы — и филиппики, мажор и ми­нор, ода и элегия; в жизни — беседа и диалог, ласка и брань, Ругань, молитва, покаяние и проклятие.

Риторика знает десятки приемов и форм, целых систем. На­пример, медитативная речь: это раздумье — и про себя, и ^Вслух, размышление, диалог с самим собой, исповедь... Этот вид Речи — и в откровенных разговорах близких людей, и в лиричес­кой поэзии, и в монологах персонажей пьес (вспомним монолог ' амлета — «Быть или не быть?»). Примером медитативной лирики ^ожет служить поэма А. Т. Твардовского «За далью — даль».

⁴ Львов 97

Вариантом медитативной речи является обращение к тому, кого уже нет в живых, — апострофа; например, поэт Павел Анто­кольский обращается к сыну:

Прощай, мое солнце. Прощай, моя совесть. Прощай, моя молодость, милый сыночек... На веки веков восемнадцатилетний...

(Сын, 1942) '

Апострофой называют и обращение к воображаемому персо­нажу или к слушателю и читателю. Это уже многочисленные вари­анты риторического обращения: к публике, к читателю-другу, к реальному лицу. Так, трактат Цицерона «О природе бо­гов» начинается словами: «Как ты знаешь, Брут...».

Брут — друг Цицерона, консул, ему посвящен риторический
трактат «Брут».,

Наряду с обращениями риторическую функцию выполняют вопросы, не имеющие вопросительной цели и не требующие пря­мого ответа: Куда ты несешься, Русь? Что делать? Кто виноват? Камо грядеши?:

Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни?

Говорят, что русская литература — это литература вопросов без ответов.

Риторическими бывают и восклицания; палитра эмоций, вы­ражаемых ими, необычайно богата: это и радость, и приказ, зло­ба, призыв и любовь.

Как видим, язык — это не только фонетика и грамматика, это неисчерпаемый источник мудрости, чувства и богатства.

Не только цельность и последовательность, но и их нарушение тоже служат риторике: вставные конструкции, «рассказы в рас­сказе», лирические отступления, пейзажные зарисовки, портре ты (главным образом в монологах).

Затянувшийся монолог может быть оживлен диалогом (диа­лог — монологом), ораторская речь — авторскими отступления­ми из собственного опыта жизни оратора, они способствуют кон­такту с аудиторией, доверительности (однако без назойливых из­лишеств).

В ораторвкой практике нередки диалоги с аудиторией: здесь требуется высокая коммуникабельность, граничащая с артистиз­мом (беспроигрышный прием!). Но есть и определенный риск: мо­лодежная аудитория обычно не приемлет сентенций, особенно нравственных.

Заинтересовать собеседников, вызвать ответную реакцию у ауди­тории не просто: этому способствуют доброжелательность, сочув­ствие, сопереживание близких людей, шутка, остроумие, меткое

слово, увлекательная информация, любопытный факт, аллюзия, связывающая только двоих и непонятная другим... Причем очень важно, чтобы названные средства были естественны и собеседни­ки не заподозрили натяжки.

Немалое значение имеют формулы этикета, простой вежливо­сти: извинение, благодарность, приветствие, толерантность, тер­пимость к чужим мнениям, а также подлинная, естественная за­интересованность этими мнениями и той информацией, которую излагает вам собеседник. Взаимное доверие и внимание, конечно, не могут быть названы приемами, они вытекают из общности интересов, из уважения между собеседниками.

Есть люди — счастливые обладатели природного расположе­ния к другим, с ними всегда интересно и даже весело, вокруг них собираются даже незнакомые люди, создается аура особой оду­хотворенности, передающейся всем участникам общения, возни­кает суггестия — способность внушения (лат. «дуновение ветер­ка»).

Противостоят этому взаимопониманию скепсис, недоверие, со­мнение, нередко окрашенное иронией и даже недоброжелатель­ством.

Но и скепсис может быть стимулом здорового спора, дискус­сии, хотя и разделяющей людей, но в то же время и сближаю­щей их. Ведь нередко даже конфликт порождает взаимное уваже­ние, а затем и дружбу. Наконец, то, чего следует остерегаться, избегать в общании — это фамильярность, особенно в официаль­ных условиях, амикошонство (фр. «свинская дружба»); апломб — преувеличенная уверенность в своей правоте, знаниях; лицеме­рие, демагогия, цинизм; помпезность — чрезмерная торжествен­ность.

Все перечисленное, несомненно, имеет прямое отношение к культуре речи, общения, хотя многое и выходит за рамки верба-лизма.

37. «Фигуры мысли»

Культура речи и культура мысли неразделимы, несмотря на то что мысль всегда опережает озвученную или написанную речь. Внут­ренняя, мысленная, речь находится на высшей ступени по отно­шению к произнесению или письму, она, в сущности, уже почти Полностью вербализована, говорящему остается лишь ее озвучить (осуществить кодовый переход на акустические знаки) и проин-тонировать.

Поэтому еще в древности возникло понятие «фигур мысли», Иначе — логических фигур, операций. В риторике сплетаются и ^л°гика, и стилистика, и поэтика, и синтаксис, а в наши дни — ^еЩе и теория текста (лингвистика текста, синтаксис целого тек-

ста). К мысленным структурам и операциям наиболее применимы законы логики, а одно из важнейших требований к речи — это ее логичность, обоснованность, доказательность, непротиворечи­вость, отсутствие алогизмов, ошибок в построении мысли.

Основные мыслительные операции — анализ и синтез — чащ_е всего едины, но в исследовании, где требуется выделение частей изучаемого объекта, преобладает аналитическая деятельность моз­га, а при конструировании, в частности при построении речи-текста, преобладает синтез.

Анализ в языке, в речевой деятельности применяется в ауди­ровании как способ всестороннего понимания прослушанной речи, ее прямого значения, всех связей и оттенков значений, а также второго плана прослушанного высказывания, его скрытого смыс­ла, возможных вариантов скрытого смысла, линий продолжения, развития сказанного (это относится и к чтению). Анализу подвер­гаются и языковые структуры — компоненты текста, предложе­ния, состав слов и пр. с целью более точного понимания, а также в образовательных ситуациях.

В деловом мире анализу отношений, ситуаций в прогнозирова­нии возможных перспектив развития событий придается огром­ное значение, и аналитики-эксперты ценятся превыше всех.

Аналитики способны научно определять причины изучаемых явлений, излагать полученные данные в языковых формах. Анализ служит основным методом и в научных поисках, и в дипломатии, и в познавательной деятельности.

Синтез — это построение целостных структур, в частности речевых, от форм слов и предложений до целых книг, а также воссоздание разрозненных анализом текстов. Синтез имеет место не только в построении речи, но и в понимании воспринятого, ибо само понимание без синтеза невозможно. Синтез — это вос­соединение частей, создание целостной картины, целого образа и высказывания. Текст — это продукт языкового синтеза. Модель высказывания такова: анализ на подготовительных этапах и син­тез на высших этапах. Модель аудирования представляет собой следующее: синтетическое восприятие текста, анализ его деталей и вариантов, наконец, синтез на ступени понимания (и при чте­нии).

Синтетическое восприятие компонента текста — его анализ и понимание каждой составной единицы — затем опять синтети­ческое обобщение, что и приводит к пониманию. Напомним, что все эти процессы не дискретны, они протекают слитно, непре­рывно и с огромной скоростью.

Важнейшее логическое понятие — система и производные: системность (системный подход), систематичность и пр.

Здесь слово система употребляется не в философском смысле: система — это объект, где любой предмет предполагает наличие

внутренних связей и структуры, а в ключе работающей ло­гики, как форма устройства чего-либо, его организации, сово­купность внутренних и внешних связей, некое единство, целост­ное образование. Поэтому прилагательные системный и система­тический допускают шкалу систематичности.

Так, в целях упорядочивания чего-либо, какой-то программы действий говорят о внесении в нее системы как совокупности свя­зей, последовательности, преемственности и перспективности, нарастания или убывания каких-то качеств. А об отсутствии по­рядка, стройности, связей говорят как о бессистемности.

Естественно, что в риторике система понимается в рабочем, прагматическом смысле этого слова, как способ совершенствова­ния речевой структуры, ее содержания, а понижение системно­сти считается серьезным недостатком.

В риторике, с точки зрения точности передачи мысли в рече­вых формах, высоко ценится понятие и его определение, или дефиниция. Оно включает в себя:

а) словесное обозначение понятия;

б) его подведение под ближайший род;

в) формулирование 2—3 существенных признаков, отличаю­
щих предмет от других понятий рода.

Вот пример из морфологии:

_________ > морфема (или часть слова)

Суффикс

» признаки (отличительные):

1) стоит после корня слова

2) образует слово с новым значением

3) в слове может быть 2—3 суффикса — признак несуществен­
ный.

Логические структуры уместны в деловом и научном стилях и обычно не используются в художественном. Наряду с «общими местами» они придают тексту стройность, связность, убедитель­ность.

В этом же ряду стоят утверждение и отрицание, при­меняемые обычно в диалогах, особенно дискуссионных. Так, Утверждение может иметь такие формы: простое сообщение как Факт или факты; гипотеза как предположение и приведение аргу­ментов, подтверждающих ее; аргументы — история вопроса, под­водящая к обоснованию гипотезы; опора на мнения авторитетов, Цитирование, опубликованные данные других авторов; приведе­ние собственных данных исследования, наблюдений, эксперимен­та, математических (логических) выкладок. Сюда же может быть отнесено: предложение партнеру с аргументацией, призыв, при­казание, проект и план его реализации, концепция новой про-

граммы, например в социальной сфере, хозяйственной, и многое другое.

Нередко авторы утверждению предпосылают отрицание либо с целью разрушения чего-то, либо для обоснования новых пред­ложений. Сила такой конструкции речи может оказаться очень большой благодаря контрасту, сопоставлению, сравнению. При­меры такой формы выражения: доказательства ошибочнвсти пре­жних попыток решения вопроса; опровержение чужих предложе­ний и установок путем показа ошибок, противоречий; доведение чужого мнения до абсурда, ирония, сарказм; опровержение чу­жих мнений выдвижением альтернативных предложений и гипо­тез; ссылки на сходные ситуации методом аналогий и пр.

Вариантов утверждения/отрицания бесчисленное множество. В поэтике термин антитеза применяется весьма широко: от про­стой пары антонимов огромный—крохотный до контраста в замыс­ле и композиции целых книг: противостояние новаторства и кон­серватизма, добра и зла. Антитеза симметрична, например: «Лю­бовь, постепенно потухая, прошла через все фазисы равнодушия и, наконец, превратилась в положительную ненависть» (Салты­ков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина).

К рассматриваемой группе «фигур мысли» могут быть отнесе­ны и так называемые типы речи: повествование, описание, рас­суждение и контаминированный, смешанный, вариант, извест­ные из школьного курса. Риторика с давних времен огромное внимание уделяла рассуждению, разделяя его на два вида индуктивное, по модели:

Накопление фактов Их анализ и синтез Вывод

наблюдение, сопоставление фактов, микрооткрытие,
эксперимент обобщения изобретение

и дедуктивное, по модели:

Гипотеза (тезис) Ее обсуждение, аргументы Вывод

то, что нужно за, против (рекомен- утверждение

подтвердить довалось до 20 и или опровер-

или опровергнуть даже более типов жение тезиса

аргументации)

Поскольку в рассуждении цель — поиск решения проблем, т. е. поиск истины, то рассуждению, доказательству, теории аргумен­тации, гипотезам бывает посвящена чуть ли не половина объема учебников логики (например: Гетманова А. Д. Логика. — М-. 1998).

Аргументы очень разнообразны (от сравнения, сходства, при­мера, от противного и пр.), но самый убедительный прием — силлогизм как фигура:

1. Формулировка аксиомы, принимаемой без доказательства,
л тезиса, доказанного ранее, например: Все люди потенциально
разумны и, следовательно, обучаемы.

2. Что нужно доказать: Коля Н. — нормальный человек, школьник.

3. Значит: Он может учиться, как все, и преодолеет отставание.
В практике речи, особенно в быту, первый член опускается как

очевидный и такой усеченный силлогизм называется энтиме-м о й. Слушая или читая текст, мы на каждом шагу воспринимаем эту фигуру в упрощенном виде, не замечая ее и не задумываясь над тем, что убедительность мысли все же обеспечивается энти-мемой.

В заключение далеко не полного перечня «фигур мысли» ука­жем на ассоциации, т.е. на связи по какому-то одному из огромного множества видов сходства, хранимых в памяти челове­ка. Актуализация одного из этих видов вызывает в мыслях другой. Так, картина снеговых вершин вызовет у одного воспоминание о горнолыжных соревнованиях, у другого — рассказы о снежном человеке, у третьего — книгу К. Федина... Ассоциации бывают не только индивидуальные: картины весеннего леса вряд ли у кого-то вызовут мрачные мысли, тогда как упоминание о 22 июня 1941 г. вряд ли развеселит. Поскольку ассоциации обращены не только к интеллекту, но и к миру эмоций, они обладают огром­ной впечатляющей силой, особенно в общении близко знакомых людей. Ассоциации широко используются в искусствах — литера­туре, музыке, живописи, театре.

Дата добавления: 2015-05-09