К. Коффка функциональные и описательные понятия

Три рода наблюдения. Рассмотрим, что представляет собой психологическое наблюдение. Мы подходим здесь вплотную к проблеме психологической методики.

Описывая поведение человека, мы пользуемся тремя различными классами понятий. Поясним это простыми общеизвестными примерами: я наблюдаю дровокола и нахожу, что его движения ослабевают, хотя не производят впечатления ленивых.

Я могу проверить это наблюдение, установив, сколько поленьев он раскалывает в каждую минуту, и на самом деле оказывается, что это число становится все меньше и меньше. Я называю это явление ослабления движений – утомлением.

Или: я вижу, как чужой человек обронил что-то на улице, я поднимаю потерянную вещь и отдаю ему. На следующий день при встрече он кланяется мне; таким образом, он сегодня реагирует на встречу со мной иначе, чем вчера, очевидно, вследствие вчерашнего происшествия. Я говорю: он меня узнал, и отношу это к его памяти.

Оба явления – утомление и запоминание – может установить каждый, кто наблюдал соответствующие действия. Общий признак для одного класса понятий отвечает следующему: в каждом данном случае наблюдатель должен решить, можно или нельзя приложить определенное понятие этого класса к рассматриваемому случаю. Мы называем этот класс понятий функциональными понятиями. Таковы все понятия в естественных науках.

Для того, чтобы познакомиться с остальными классами, мы снова обратимся к приведенным двум примерам. Я или всякий другой наблюдатель констатируем утомление по ослабеванию движений, но сам дровокол может установить еще и другое. Он находит: сначала «идет легко», затем «становится трудно», или «вначале я чувствовал себя бодро», теперь к концу «я чувствую себя усталым». И во втором случае, человек, который встретил меня на улице, мог бы указать еще на что-нибудь кроме того, что могли установить я или другой на моем месте, и что мы назвали актом запоминания. Что-нибудь в таком духе: ваше лицо, бывшее вчера чужим для меня, сегодня показалось мне знакомым. Показания, которые дает дровокол и поздоровавшийся человек, различны по содержанию, но по сравнению с положениями, полученными при помощи функциональных понятий, между ними есть общее: показания колющего дрова может дать только он сам; показания здоровающегося – сам поздоровавшийся; никто, кроме дровокола не может сказать, легка или трудна ему работа: никто не может установить, знакомо ли мое лицо (или кого-нибудь другого), кроме поздоровавшегося.

То, что может устанавливать каждый, мы называем действительными, вернее, реальными вещами или явлениями; утомление дровокола, приветствие вчера еще чуждого человека – это реальные факты. Мы должны ввести термин, обозначающий то, что может быть констатировано не всеми вообще, а только каждым человеком в отдельности. Мы называем их переживаниями или феноменами.

Чтобы избегнуть недоразумений, укажем, что мы, конечно, не придерживаемся взгляда, считающего наши переживания простыми иллюзиями, менее значительными, чем «реальные» явления. Напротив, мы считаем переживания в такой же мере действительными, как и те явления, которые мы называем реальными; оба рода процессов происходят в той же единой всеобъемлющей действительности. Для того, чтобы выделить реальные явления, мы пользовались функциональными понятиями; понятия, применяемые для установления переживаний, мы будем называть описательными (дескриптивными) понятиями. В наших примерах такими дескриптивными понятиями являются: «чувствовать себя бодрым», «чувствовать себя усталым», «казаться чужим», «казаться знакомым». Вместо этого мы можем сказать: переживание бодрости, усталости, знакомства, чуждости или, общеупотребительное слово: впечатление знакомости (и т.д.).

Мы еще немного задержимся на этом пункте, особенно важном для понимания предмета психологии. Сказанное многим покажется само собой разумеющимся: «Ну, да, скажут - никто, конечно, не может «влезть в чужую шкуру», и моя зубная боль не может перейти к тому, кому я ее от всей души желаю». Но, с другой стороны, могут сказать и так: «Нам приписывают неестественные вещи: если кто-то со мной здоровается, значит он меня знает, я кажусь ему знакомым, но это я могу установить и без пояснений поздоровавшегося. И разве в обычной жизни я не обхожусь без такого объективного объяснения фактов? Если кто-нибудь смеется – значит он доволен; когда плачет – печален, это я знаю без всяких расспросов другого и без его пояснения».

Обе стороны на первый взгляд как будто правы, однако их позиции содержат в себе серьезные противоречия и нуждаются в дальнейшем обсуждении.

Верно, конечно, то, что мы ведем себя в повседневной жизни так, как будто умеем определять переживания другого. Но мы не должны забывать, что нередко при этом впадаем в ошибку или умышленное заблуждение. Кто-нибудь может плакать и вызвать у нас сострадание, предварительно понюхавши солидную порцию лука для этой цели. Мы можем с уверенностью установить только то, что кто-нибудь плачет, но не то, что он при этом чувствует. Но ведь наше повседневное поведение не бессмысленно. Наоборот, быть хорошим психологом, в популярном смысле слова, значит обладать высоко ценимым качеством. Ведь существует еще один ряд реальных явлений, наблюдаемых, главным образом, на живых существах, которые мы обозначили как наблюдение внешнего поведения и которые также приводят к функциональным понятиям. Но эти понятия определенным образом отличаются от рассмотренных выше и по своему характеру помогут преодолеть трудность, занимающую нас в данный момент. Обсуждая один из наших примеров, мы говорили о «приветствии». Приветствие в этом случае принадлежит к внешне - функциональным понятиям. И мы видим, что такие понятия вводят глубже в сущность наблюдаемого процесса, чем простые функциональные понятия; последние содержат в себе меньше уверенности и должны контролироваться другими формами наблюдения. Ниже мы подробнее остановимся на этом. Итак, мы снова возвращаемся к нашим примерам: человек поздоровавшийся со мной сегодня на улице, меня, несомненно «узнал», если под «узнаванием» понимать функциональное понятие, обозначение акта его памяти. Тот факт, что он со мной «поздоровался», не может быть выведен из простого наблюдения явлений, потому что оно показывает нам только внешние телодвижения и тому подобные факты. То же, что я «показался» знакомым, я не могу установить, точно так же, как не могу заключить с абсолютной уверенностью из факта приветствия. Не исключена вероятность того, что поглощенный размышлениями или разговором, он поклонился мне «автоматически». Было ли это так или не так, об этом может свидетельствовать только он сам. Именно это происходит в первом примере: исследование фактов утомления привело нас к тому, что «действительное» утомление и чувство (переживание) утомленности не должны обязательно идти параллельно, однако наблюдения внешнего поведения могут соответствовать установленным явлениям. Наблюдаемые внешние проявления могут даже полностью совпадать, в то время как во внутренних переживаниях не окажется соответствия. Тем не менее автоматический поклон человека, который при встрече с вами, не сознавая этого, снял шляпу, все же является приветствием.

Таким образом, для различения двух этих классов функциональных и описательных понятий мы берем критерием характер их применения. В одном случае каждый, в другом всегда только один может решить, правильно или неправильно они применены в данном случае.

Мы определяем задачу психологии как изучение поведения живого существа в его соприкосновении со средой. Мы уточним это определение, если скажем, что психология применяет наблюдение процессов, внешнего поведения и переживаний. «Поведение» не исчерпывается «процессами», оно включает также «внешнее поведение» и «переживания». Для психолога центр тяжести поведения - в последних двух определениях. Интерес к «переживаниям» специфичен для психолога; этому отвечают его описательные понятия. Мы называли тот род наблюдения, который позволят их установить, наблюдением переживаний. В дальнейшем мы будем придерживаться этого термина или подобного ему – «восприятие переживаний», чтобы избежать обычных и неудачных терминов «внутреннее восприятие», «самовосприятие». Обсуждение в высшей степени важной для всей психологии и в настоящее время еще спорной проблемы завело бы нас слишком далеко в сторону. Но нужно отметить, что она требует более длительного и настойчивого изучения, чем всякий другой род научного наблюдения. Мы укажем только следующее: лучшими средствами для исследования действительности функциональными понятиями являются мера и число. Идеал физики, например, в том, чтобы перевести все качественные различия в количественные.

Но для объектов, выражаемых в описательных понятиях, для переживаний это неприемлемо. Измерение – это типично функциональный процесс; с масштабом в руках данные может получить каждый, но таким образом нельзя измерить переживания. Напротив того, они составляют противоположный объектам чистой физики полюс, они являются чистым качеством: количественное в том смысле, как это понимают в естествознании, им совершенно не присуще. Поэтому слово «качество» употребляется часто в психологии как синоним переживания.

Психология поведения. Критерий сознания. В последнее время раздавались сильные протесты против такого понимания психологии. В Америке образовалось направление, которое отвергает ту отличительную особенность психологии, которой она обладает согласно нашей теории. Оно говорит: психология – такая же естественная наука, как и другие; поэтому она не нуждается ни в своих особых методах, ни в использовании своеобразных фактов. Восприятия переживаний и вместе с этим описательные понятия упраздняются так же, как и «антропоморфное» наблюдение внешнего поведения; остается только доступное всеобщему контролю наблюдение фактов. «Поведение» следовательно, это только то, что каждый на индивидууме может объективно наблюдать и устанавливать. Только об этом, только об объективно обнаруживающихся реакциях индивидуума нужно заботиться; восприятие его переживания меня не касается; я не могу их контролировать. К этому присоединяются еще и следующие соображения.

Рассуждая биологически, мы не можем отделить человека от всего остального мира животных, и такое отделение является с этой позиции обычной ошибкой психологии, которая занимается взрослым человеком, ставя его в особое положение (человек является единственно возможным и важным объектом психологического исследования). В зоопсихологии нужно отказаться от описательных понятий, потому что здесь отсутствует последний критерий правильности их применения; животные не могут дать нам никаких показаний. Так же обстоит и с психологией раннего детства. Здесь нам приходится ограничиваться тем, что мы устанавливаем, как ведет себя живое существо в определенных условиях, в определенных ситуациях. Все остальное – это ненаучные фантазии, которые нельзя контролировать. Так как нельзя ставить общую психологию в особое положение, мы не можем ограничиться подобными утверждениями и должны перевести данные психологии на новый язык. Место показаний о переживаниях должны занять показания о поведении в известных ситуациях, так как и поведение, и ситуации можно определить методом естественных наук.

Представители этого направления называют себя «бихевиористами», вместо психологии они говорят: наука об «animal behavior», о поведении животных.

В одном важном пункте «психологи поведения» безусловно правы. Как скоро мы оставляем обычную психологию человека, отпадает метод восприятия переживаний и вместе с ним, с нашей точки зрения, всякий критерий наличия переживаний и применение описательных понятий. Мать может безошибочно устанавливать, что ее смеющийся ребенок испытывает приятные ощущения, она в состоянии увидеть на его лице излучающуюся радость; для науки которая ищет простых фактов, эти определения не могут быть проверены, поскольку они распространяются на переживания ребенка. Теперь мы это можем формулировать таким образом: вне обычной психологии с ее методом самонаблюдения нет критерия для существования сознания. Только с точки зрения обычной психологии, если человек пережил потрясающее событие, в течение которого он не мог замечать своих переживаний, то ведь в конце этого пережива­ния, или даже спустя более долгое время после этого он мо­жет оглянуться назад на это прошлое переживание, он мо­жет рассматривать его в отдельности. Таким образом только что или уже сравнительно давно минувшие переживания доступны еще в обширных размерах для нашего знания. Наши соб­ственные психические переживания, даже если мы во время про­цесса переживания вполне уходим в них, могут, все же, затем противостоять нам в качестве прошлых фактов и могут становиться предметом исследования.

Дата добавления: 2015-05-09