Значение понятия чистоты

Здесь, однако, возникает первый вопрос: как методически осуществить этот опыт, с тем, чтобы он как чистый опыт действительно открыл то, что можно усмотреть как относящееся к собственной сущности психического.

а) Чистота, о которой идет речь, прежде всего, как само собой разумеет­ся, означает чистоту от всего психофизического. Психические переживания считаются в психологической установке реальными моментами живых существ, в конкретном опыте которых они всегда переплетены с телесным. Поэтому то, что присутствует в этом физическом и психофизическом опыте, должно оставаться вне игры, мы не должны заниматься им, мы должны осуществлять только чистый феноменологический опыт, и принимать в расчет только то, что он дает, раскрывает в себе. То, что дает психическому положение и связь в реальной природе, мы должны оставить без рассмотрения. Очевидно, что то же самое верно и для всех исследований любых мыслимых психологических возможностей, кото­рые при всей несвязанности с фактической опытной действительностью, ос­таются все же реальными данностями воз­можного психологического опыта.

Здесь имеются некоторые трудности: в какой мере возможно действительно последовательно осуществлять чисто феноменологический опыт, чтобы переходя от одной психической данности к новой, достичь единого и чисто психического поля этого опыта, в котором в единстве созерцаемых взаимосвязей и в замкнутой области возможных созерцаний не встречалось бы ничего, кроме психического,

б) С другой стороны, чистый опыт означает, конечно, и свободу от всех предрассудков, которые берут свое происхождение в иных сферах опыта и которым обычно отдается предпочтение по научным соображениям; они мо­гут сделать нас слепыми к тому, что действительно предлагает феноменологическая рефлексия и действительно готовит для экземплярной экспликации имплицированных, чисто психических моментов.

Во всей психологии Нового времени интенциональный анализ так и не был никогда действительно осуществлен. И это несмотря на то, что уже столетиями су­ществовало намерение построить психологию на основе внутреннего опыта, а иногда — сделать ее дескриптивной психологией чистых данностей сознания. Я не могу сделать здесь исключения даже для Ф. Брентано и его школы, хо­тя ему и принадлежит эпохальная заслуга введения интенциональности в ка­честве основной характеристики психического. Кроме того, он требовал построения эмпирической психологии на фундаменте системати­ческого и прежде всего чисто дескриптивного исследования сознания. Но своеобразный смысл и метод чистого анализа сознания остались для него скрытыми.

Что же касается тех постоянных предрассудков, которые делали нас невосприимчивыми к его требованиям, то они происходят из представления об образцовости естественных наук. Действительно, именно здесь берет свое начало вплоть до наших дней господствующая натурализация психического и утверждение тождества психологического и естест­веннонаучного методов. Исторически эти предрассудки проявляются уже у великих основателей психологии Нового времени — Декарта и Гоббса, а яр­че всего — в интерпретации жизни сознания как tabula rasa у Локка и как связки психических данных у Д. Юма. Открытие интенционального, осу­ществленное Брентано, преодолело всеобщую слепоту в отношении него; одна­ко оно еще не преодолело натурализм, который, так сказать, овладел интенциональными переживаниями и преградил путь к подлинным задачам интенционального исследования. Не иначе обстояло дело и в последующее время. Яростная борьба против «психического атомизма» еще далеко не означает действительной свободы от психического натурализма, да и модные ссылки на «гештальт - качества» и формы целостности лишь указывают на новый мо­дус натурализма. Принципиальные основания психического натурализма только тогда становятся понятными и теряют свою искушающую силу, когда честно осуществляется чисто феноме­нологический опыт, в котором собственная сущность интенциональной жиз­ни может быть раскрыта в последовательной всесторонности и очевидности.

Предваряя следующее далее руководство к этому опыту, я могу сказать, что глубинный источник всех заблуждений возникает из первоначально кажущегося само собой разумеющимся уравнивания имманентной временности и объективно реальной временности.

Объективное время есть форма протяжения объективных реальностей; оно первично в собственном смысле, проходя через реальный мир в качестве структурной подосновы физической природы. Душевные переживания, по отдельности и как связное целое, не имеют в себе и для себя никакой единой формы сосущество­вания и последовательности, подобно реальной временно - пространственности (Zeitraumlichkeit). Сущностно принадлежащая им форма протекания, или текучего бытия, в единстве потока сознания не есть действительная форма, параллельная этой временно - пространственности. Образ потока весьма коварен. Интенциональный анализ имманентной временности разрушает, собственно, этот образ, проясняя одновременно его подлинный смысл. Отпадает всякая содержательная анало­гия между анализом сознания и естественным, будь то физическим или химическим, или даже биологическим анализом, как и вообще аналогия между бытием сознания и Я - сознания и, с другой стороны, бытием природы. Естественно-логические понятия вещи и свойства, целого и части, свя­зи и отдельной вещи, причины и действия и т.п. целиком укоренены в реальности природы. При переходе к психическому они теряют основную суть своего смысла, и остается только пустая оболоч­ка формально-логических понятий предмета, качества и т.д.

Дата добавления: 2015-05-09