| На более популярном уровне большое число американских читателей начало обращаться к идеям, противоположным западному механистическому мировоззрению, традиционно враждебному экологической этике, используя при этом в качестве исходной точки работы Фритьофа Капры "Тао физики" (1974) и "Поворотный момент" (1980). Капра вдохновлялся подъемом экологии, которую он считал западным эквивалентом даосистского органического чувства единства. А Долорес Ла Шапель помогала тем, кто хотел приблизиться к природе с помощью религиозных обрядов и ритуалов. Мировое общество пантеистов привлекало людей, убежденных в том, что экологическая этика зависила от "признания святости природного мира". В определенном смысле, этот неопантеизм был реакцией на критику Уайт, направленную против христианства за уничтожение им природной святости. На институционном уровне дзен-буддизм продолжал развиваться, как американская религия, в особенности на западном побережье, где центры дзен обучали растущее число приверженцев альтернативным концепциям природы.
На широко известном в 1960-е годы плакате был изображен индеец, задержавшийся над состоянием, до которого был доведен его родной континент всего за несколько столетий. По щеке индейца катилась слеза. Люди, создавшие этот плакат, понимали, что первые обитатели Северной Америки были лучшими хранителями экосистемы, чем её последующие жители. Подобно восточным религиям, индейские не допускали дуализма, ограничивавшего традиционную христианскую мораль. Большинство белых экологов считает, что природа в моральной сообщности индейцев играла огромную роль. Не следует, правда, считать, что первые американцы были "экологическими святыми", но несомненно то, что они в значительно большей степени ограничивали себя в эксплуатации окружающей среды, чем те люди, которые появились позже.
Главной в большинстве индейских религий и этических систем была идея о том, что люди и другие жизненные формы составляют единое общество. Например, индейцы считали медведей "медвежим народом". Растения также были людьми. Лосось по статусу и правам приравнивался к целой нации. Всевозможные ритуалы и обряды усиливали семейные узы между индейцами и их средой. Поэтому шкуры считались чуть ли не частью самих индейцев.
Обо всем этом говорил вождь Сиэтл племени Суквалини еще в 1853 г. Его речь о том, что "гребни гор, сочные травы, тепло лошади - принадлежат к одной семье", очень близка экологам 1960-х и 1970-х годов. Различия между одушевленным и неодушевленным для Сиэтла не существовало. "Каждая часть земли свята для моего народа", продолжал он. "Реки - это наши братья", объяснял он, небо было сестрой, а земля - непременный атрибут этих религий, матерью. "Все взаимосвязано, - сказал в заключение вождь, - подобно крови, объединяющей всю семью". Вождь Сиу, Стоящий Медведь, в 1933 г. незадолго до своей смерти говорил о "великой объединяющей силе, текущей во всех существах". Даосисты и буддисты также прекрасно поняли бы заявление Стоящего Медведя о том, что "все существа объединены одной великой Тайной".
Из этого следовало, что самоограничения, навязываемые этикой, применимы ко всем аспектам отношений человека с природой. Уважение при этом является обязательным. Когда индейцы лишали кого либо жизни с тем, чтобы поддержать свою собственную, они это обставляли ритуальной торжественностью. Традиционные племенные идеи явно не увязывались с тенденцией белых людей лишать природу святости и эксплуатировать её. Желание белых владеть землей индейцам было особенно чуждым. Сделки с земельными участками для них были равнозначны торговле матерью или сестрой. Эта точка зрения способствовала превращению коренных американцев в легкую мишень для бледнолицых составителей договоров. Индейцы не понимали, как знаки на бумаге и обмен на бусы и табак могли сделать землю собственностью. Им претило само понятие обмена земли на деньги. Владение природой в их глазах представлялось морально низким, своего рода рабством. Стоящий Медведь говорил об этом в связи с одомашниванием и приручением животных: "Убивать следовало диких животных на охоте, - писал он, - так как содержание животных в стаде было равносильно их порабощению и лишало их основных прав: права на жизнь, права на размножение, права на свободу". Эту речь, произнесенную в 1933 г., следует включить наряду с "природоохранной этикой" Леопольда в число вех на пути к обретению природой прав.
Повторное открытие Уайт индейских религиозных и этических убеждений стало особенностью современного природоохранного движения. В работе несогласного с техно-цивилизацией Теодора Розака "Создание контр-культуры" (1969) приводятся слова женщины племени Винту, считавшей, что не только деревья, но и горы заслуживают уважения. Белые эксплуататоры не обращали на это внимания и поэтому "дух земли ненавидит их". Розак призывал к возрождению "шаманского мировоззрения", которое могло привести "отчуждившееся" американское общество обратно к моральным отношениям со святой природой.
В истории американского природоохранного движения, написанной министром внутренних дел США Стюартом Удаллом говорится, что индейцы были первыми американскими экологами. Понимая взаимозавимость всего сущего, они утверждали этику уважения к природе. Еще до написания Удаллом его истории, коренные американцы стали наиболее приницательными публицистами своей собственной моральной философии.
Кроме Сиэтла и Стоящего Медведя к известным индейским публицистам можно отнести Черного Лося и Хромого Оленя, работы которых не оставляли никакого сомнения в том, что в этическую сообщность индейцев входила и природа.
Н. Скотт Момадей, из племени Кийова, книга которого "Дом, сделанный из зари" (1968) получила Премию Пулитцера в 1970 г., написал "Американскую этику Земли", где он говорил о необходимости возрождения и распространения "глубокого этического уважения к земле", присущего его предкам. Американцы должны были возродить чувство любви к земле и соответствующую этим эмоциональным отношениям этику. Съерра Клуб поместил это эссе в книге, посвященной экологическому протесту и реформам.
Вайн Делория из племени Сиу, прославилась в 1970-е годы своими работами "Костер умирает за свои грехи" (1969), "Мы говорим, вы слушаете" (1970) и "Цвет бога - красный" (1973). Поборник как индейских, так и природных прав, Делория в 1971 г. предсказывала, что индейские идеи "разрушат ценностную систему страны". В неопубликованном эссе за 1974 г. она представила в качестве примера "идею о законных правах природы". Принятие этой концепции, по мнению Делория, подразумевает радикальные и тотальные перемены мировоззрения белых американцев. Но, говорит она, "эта концепция прекрасно вписывается и индейское мировоззрение. Она идеально согласуется с индейским чувством братства со всем во вселенной.
В 1960-е годы американские церкви стали все больше внимания обращать на уместность своих идей по отношению к социальным проблемам. Духовенство активно выступало за решение таких проблем, как гражданские права, война во Вьетнаме, нищета и женское освобождение. Озабоченность духовенства проблемами прав других существ и земли в 1970-е и 1980-е годы продолжала усиливаться. Переоценивание христианской традиции и одновременный ренессанс интереса к религии востока и индейцев познакомил многих американцев с этикой окружающей среды. Теологи и священники стали главными распространителями новой идеи относительно этических обязательств и на природу.
Разумеется, не все религиозные сановники были с этим согласны. Даже убежденные экотеологи далеко не во всем были уверены, что и не удивительно для такой новой и радикальной сферы, как экологическая этика. Например, Гарольд К. Шиллинг, известный ученый Пенсильванского университета, мог эссе озаглавленное "Вся Земля принадлежит Господу: к холистической этике", закончить заявлением, что москиты, клещи, тараканы, "крысы, нападающие на детей в их колыбелях" и "мириады других паразитов" не приносят никакой пользы и, по сути, являются "демоническими". По мнению Шиллинга, "в них не было ничего хорошего или святого". Очевидно, не вся земля принадлежала богу, и этика холистической все-таки не была.
В 1973 г. в Лос Анжелесе католический архиепископ Роберт Двайер сказал, что "поклонение окружающей среде" и "новый культ нетронутой природы" являются "античеловеческими". Если человечество последует за экотеологами и "догматической экологией", оно погубит само себя. Дикая природа вернется в Нью-Йорк по крайней мере в воображении архиепископа, а мастодонты будут бродить по улицам Чикаго. "Будет лучше, - говорил он, - если мы будем придерживаться взгляда на природу, как на врага, чуждую силу, которую следует покорить воле человека".
Ричард Нойхауз утверждал, что те, кто верит в существование прав природы, по сути проповедуют языческий культ природопоклонения, нацеленный на уменьшение прав человека. Согласно Нойхаузу, экологическое движение является попыткой отвлечь внимание от настоящей проблемы - бедных и угнетенных людей.
И вплоть до 1983 г. можно было встретить публикации, подобные той, что содержалась в "Dear Abby". Её автор, защищая права охотников на пушнину, заявлял о том, что "Библия дает человеку власть над животными, птицами и рыбой. Этот божий дар человеку и человек должен им пользоваться". Но к 1980-м годам такие заявления звучали очень старомодно.
Все большее число представителей церкви высказывались за то, что отношение человека с природой не должны быть исключены из этической сферы. "Экотеология" стала не только новым словом, но и убедительным мировоззрением.
На этом глава, называющаяся «Позеленение религии», завершается. Следующая глава называется «Позеленение философии».
|
