Время учебы и исполнение мечты

И вот настал день, когда Гавриил стал студентом Симферопольского медицинского института. Много и с упоением читает книги о природе человека, о физиологии и об анатомии, об истории медицины и о здравоохранении. Две книги биолога-натуралиста, охотника за микробами, отдавшего всю свою жизнь борьбе за здоровье человека, Ильи Мечникова — «Этюды о природе человека» и «Этюды оптимизма» — особенно потрясли юного студента, стали как бы заповедями для будущего врача. Причины пессимизма следует искать в болезнях — они делают людей несчастными. Хорошее здоровье почти всегда вызывает оптимистическое настроение, желание жить и трудиться, совершенствовать жизнь.
Время исполнения желаний... Но каким испытаниям оно подвергло молодого горца! Началась Великая Отечественная война. Студенты рвались на фронт. Их не брали: тылу также нужны были квалифицированные врачи. Институт срочно эвакуировали в Казахстан, в Кызыл-Орду. Вывозили институт буквально из-под огня. Добирались до нового места учебы не без трудностей, на попутных машинах перевозили учебники и лабораторное оборудование, в дороге зарабатывали себе на пропитание. Когда институтский обоз оказался вблизи родных мест, Гавриил вместе с однокурсником Дмитрием решил побывать дома.
Преодолев перевал, они быстро спустились по склону горы. На окраине аула задержались — на завалинке сакли в своей вылинявшей черкеске сидел дед Махмуд и курил трубку. Гавриил громко сказал:
— Здравствуй, дед Махмуд!
Тот поднял глаза, уставшие за девяносто с лишним лет смотреть на жизнь, увидел босые, в ссадинах ноги студентов и ничего не ответил. Потом оглядёл Дмитрия и вдруг, как будто видел Гавриила только вчера, спросил:
— Ты пришел со своим другом?
— Да, дед Махмуд!
Гавриил улыбнулся. Ему было хорошо. Дед всегда внушал ему уверенность в прочности бытия. Прежде всего тем, что так долго жил. И, глядя на него, Гавриил вдруг понял: жизнь возьмет свое: война, голод, разруха — все пройдет, рано или поздно кончится, и на земле вновь установится мир — спокойный, незыблемый и человечный, как этот дед.
Дед Махмуд произнес:
— Ты спешишь домой?
— Да! — Гавриил опять улыбнулся. — Я хочу увидеть свою мать, сестер и братьев. Потом я пойду обратно.
Дед несколько раз покивал головой, затем замер, а после паузы сказал:
— Не ходи, сынок.
— Почему?
— Потому что ты и твой друг голодны.
Да, дед, — подтвердил Гавриил. — Мы голодны. Но мы съедим совсем мало, мы уже договорились.
Дед повторил:
— Не ходи, сынок.
— Да как же так? — вскричал Гавриил. — Я дома! Не могу же я уйти, не повидав мать, не узнав, что с братьями и сестрами! Ведь нельзя же так, дед Махмуд!
Наклонив голову, дед молчал.
— Ты слышишь меня?
И тогда дед Махмуд поднял голову и ответил:
— Твоя мать стареет, но она здорова. И сестры твои, и братья — они живы тоже. И дом твой, смотри, стоит на том же месте. Ничего не изменилось.
Дом Гавриила находился ниже сакли деда Махмуда метров на сто пятьдесят. Он отчетливо видел его, видел и участок, на котором, как обычно, росло немного ржи и картошки. Проследи в за его взглядом, дед сказал:
Если ты туда спустишься, они зарежут для тебя и твоего друга козу.
Гавриил подтвердил:
— Да. Они так и сделают.
Дед Махмуд снова молча поглядел на босые ноги, потом сказал:
— Потерпи, сынок. Ты — старший. Ты им отец. Потерпи...
Гавриил подавленно кивнул. И подумал: коза кормит всю семью. Идти домой нельзя. Ни в коем случае. Взявшись за руки, они с Дмитрием пошли обратно — там, за перевалом, их ждал институтский обоз. Ждала трудная учеба и работа. И большая цель стать врачом.
Учеба шла по ускоренной программе. По ускоренной, однако не облегчен ной — курсы не сокращались, просто больший объем лекций и практических занятий втискивался в учебную программу. Гавриил много и упорно занимался дополнительно, стремление в совершенстве освоить искусство врача, получить как можно больше знаний было сильнее усталости. А ведь он еще и работал физически: разгружал вагоны, рыл арыки, не только зарабатывал себе на жизнь, но и пытался хоть как-то помочь семье. В молодости он любил по- спать и постоянно мечтал о том, чтобы выспаться вволю. Однако чаще случалось, что на сон выпадало всего лишь три-четыре часа в сутки. В ту суровую и прекрасную для него пору познания он и вошел в привычный для себя жизненный ритм, когда для полноты ощущения своего бытия необходимо постоянно чувствовать высокое напряжение тела, мысли, духа, нести бремя неотложных забот.
В последний год войны Гавриил получил диплом врача. Молодых специалистов направляли на работу не на фронт, а в тыл.
Вы думаете, в тылу сейчас легче? — сердито выговаривал старый профессор стремящимся попасть на фронт выпускникам. — Вы даже не понимаете, как вы там необходимы, сколько больных и страждущих с нетерпением ждут вашей помощи. И вы будете единственными. Единственными, подчеркиваю, на всю округу. Спешите! Или трудностей испугались?
Трудностей они не боялись. Сборы были недолги: надел Гавриил свой ватник, в котором ходил и на учебу в институт, и на практику в госпиталь, и на заработки на разгрузку вагонов, и вышел.
Шестнадцать выпускников института получили распределение в Сибирь. Гавриил Илизаров — в село Долговку, километрах в ста пятидесяти от Кургана. Главным врачом районной больницы. Главным и единственным на весь огромный район. Случалось, ошибался. За советом обратиться было не к кому, заведующая райздравотделом и та по образованию была учительницей. Рассчитывать приходилось лишь на собственные знания. Но он ясно сознавал, что нужно продолжать учебу, пополнять приобретенный в институте теоретический багаж, накапливать свой пока еще незначительный опыт...

Дата добавления: 2015-05-29