Проекция. Противоположностью интроекции является проекция

Противоположностью интроекции является проекция. Если интро­екция — это тенденция принять на себя ответственность за то, что в дей­ствительности является частью среды, то проекция — это тенденция сде­лать среду ответственной за то, что исходит из самого человека. Приме­ром крайнего случая проекции может служить паранойя, клинически характеризуемая наличием у пациента хорошо организованной системы бреда. Параноик как правило оказывается в высшей степени агрессив­ной личностью; неспособный принять на себя ответственность за соб­ственные иллюзии, желания и чувства, параноик приписывает их объек­там или людям в своей среде. Его убежденность, что его преследуют, фактически является утверждением о том, что он хотел бы преследовать других.

Но проекция существует и не в таких крайних формах; необходимо тщательно различать проекцию как патологический процесс, и продумыва­ние предположений, которое может быть нормальным и здоровым. Плани­рование и предвосхищение, поиски и маневры при игре в шахматы и мно­гих других действиях предполагают наблюдение и делание предположений относительно внешнего мира. Но эти предположения так и понимаются как предположения. Когда игрок в шахматы продумывает несколько хо­дов вперед, он делает ряд предположений об умственных процессах против­ника, как бы говоря: «Если бы я был им, я сделал бы то-то и то-то.» Но он понимает, что делает предположения, которые не обязательно будут соот­ветствовать тому, что руководит поведением его противника, и он знает, что это его собственные предположения.

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 529

В отличие от этого, скованная сексуальными запретами женщина, которая жалуется на то, что все к ней пристают, или холодный, от­чужденный, высокомерный мужчина, обвиняющий людей в том, что они враждебно к нему относятся, — примеры невротической проекции. В этих случаях люди делают предположения, основанные на собственной фантазии, не сознавая, что это только лишь предположения. Кроме того они не сознают происхождения собственных предположений.

Художественное творчество также требует каких-то предположений и проекций. Писатель часто буквально проецирует себя в своих героев, становится ими в то время, как он о них пишет. Но, в отличие от проеци­рующего невротика, он при этом не теряет представлений о самом себе. Он знает, где кончается он сам и начинаются его герои, хотя бы даже в процессе самого творчества он и терял чувство границы и становился кем-то другим.

Невротик использует механизм проекции не только по отношению к внешнему миру; он пользуется им и по отношению к себе самому. Он отчуждает от себя не только собственные импульсы, но и части себя, в которых возникают эти импульсы. Он наделяет их объективным, так сказать, существованием, что может сделать их ответственными за его трудности и помочь ему игнорировать тот факт, что это части его само­го. Вместо активного отношения к событиям собственной жизни, про­ецирующий субъект становится пассивным объектом, жертвой обстоя­тельств.

Когда наш хорист жалуется на свой мочевой пузырь, причиняющий ему неприятности, — это прекрасный пример проекции. Здесь поднима­ет голову безобразное «оно», и наш герой оказывается чуть ли не жерт­вой собственного мочевого пузыря. «Это просто-таки происходит со мной; я должен выносить это», — говорит он. Мы оказываемся свидетелями возникновения маленького фрагмента паранойи. Как интроектору мож­но было бы задать вопрос, кто говорит, и ответом будет — «они», так про­ектору следует напомнить: «Это твой собственный мочевой пузырь, это ты испытываешь потребность в уринации». — Когда проектор говорит «оно» или «они», он, как правило, имеет в виду «я».

Таким образом, в проекции мы сдвигаем границу между собой и ос­тальным миром немного «в свою пользу», что дает нам возможность сни­мать с себя ответственность, отрицая принадлежность себе тех аспектов личности, с которыми нам трудно примириться, которые кажутся нам не­привлекательными или оскорбительными. <...>

Проецирующий невротик, как и интроектор, не способен различать грани собственной целостной личности, которые действительно принад­лежат ему самому, и то, что навязано ему извне. Он рассматривает свои интроекты как себя самого, а те части себя, от которых он хотел бы из­бавиться, он рассматривает как непереваренные и несъедобные интроек-

34 За к. 1664

530 Тема 14. Развитие личности

ты. Посредством проецирования он надеется освободить себя от вообра­жаемых «интроектов», которые в действительности являются вовсе не интроектами, а аспектами его самого. <...>

Слияние (confluence)

Когда индивид вообще не чувствует границы между собой и средой, когда он полагает, что он и среда — одно, он находится в слиянии с ней. Части и целое оказываются неразличимыми.

Новорожденные дети живут в слиянии; они не различают внутрен­нее и внешнее, себя и других. В моменты экстаза или крайней концент­рации взрослые люди также чувствуют себя в слиянии с окружающим. Ритуал требует такого чувства слияния, в котором границы исчезают, и индивид чувствует себя в максимальной степени собой благодаря тому, что он столь интенсивно отождествлен с группой. То, что ритуал вызы­вает столь экзальтированные чувства и интенсивные переживания, отча­сти объясняется именно тем, что обычно мы чувствуем границу между собой и другими очень отчетливо, и ее временное растворение произво­дит на нас очень сильное воздействие. Но если это чувство глубокой идентификации является хроническим, и индивид неспособен видеть раз­личие между собой и остальным миром, он психологически болен: он потерял чувство себя.

Человек, находящийся в состоянии патологического слияния, не зна­ет, что такое он и что такое другие. Он не знает, где кончается он сам и где начинаются другие. Не сознавая границу между собой и другими, он не способен на контакт с ними, но также не может и отделиться от них. Он не способен даже на контакт с самим собой. <...>

Патологическое слияние имеет также серьезные социальные послед­ствия. В слиянии человек требует сходства и отказывается терпеть какие бы то ни было различия. Мы часто видим это у родителей, которые счита­ют детей продолжением себя. Такие родители отказываются признавать, что дети не могут не отличаться от них хотя бы в каких-то отношениях. И если дети не поддерживают слияния и не отождествляются с требования­ми родителей, их ожидает отвержение и отъединение: «Я не буду любить такого отвратительного ребенка!»

Если бы члены ООН ценили или хотя бы уважали различия между нациями, которые составляют Организацию, контакт между ними был бы лучше, и это дало бы больше шансов справиться с проблемами, которые беспокоят мир. Но поскольку различия не уважаются, поскольку каждая нация требует, чтобы другие разделяли ее взгляды во всех мелочах, про­должаются конфликт и затруднения. Если различия не ценят, их начи­нают преследовать. Требование согласия звучит подобно утверждению: «Если ты не будешь моим другом, я проломлю тебе череп!»

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 531

Утверждение нашего бедняги-хориста: «Мы хотим продолжать», — когда на самом деле продолжать хотели бы они, а не он (ему-то хочется выйти в туалет), — это утверждение слияния. Он не умеет отличить себя от остальной группы. Когда человек, находящийся в патологическом сли­янии, говорит «мы», невозможно выяснить, о ком он говорит: о себе или об остальном мире. Он совершенно потерял чувство границы.

Дата добавления: 2015-06-04