Александр Асмолов 29 страница

Не укладывающиеся в представления о речевой при­роде невербальной коммуникации факты могут быть рассмотрены в контексте деятельности подхода к анализу общения. С позиций этого подхода в принципе не может существовать прямой связи между нарушениями речи и невербального общения, так как с помощью последнего в поведении человека выражаются его смысловые уста­новки: через речь же передаются прежде всего значения (А, Н, Леонтьев, А. В Запорожец). Весьма показателен в этом плане приводимый Т.Шибутани факт, что гораздо легче установить личные взаимоотношения с больными, стра­дающими афазией, чем с теми, кто страдает болезнью Паркинсона: у последних нарушается именно позно-то-ническая и мимическая невербальная коммуникация, выражающая личностно-смысловые отношения человека и обеспечивающая понимание мотивов и намерений лич­ности; «Одним из симптомов болезни Паркинсона явля­ется масковидное лицо, у больных отсутствует способность к голосовым модуляциям во время речи. Поскольку, од­нако, познавательные процессы не затронуты, больные могут разговаривать и легко вступать в коммуникации. Но госпитальный персонал часто сообщает о чувстве неуве­ренности: хотя сообщения могут быть понятными, нет способа проверить индивидуальные предпочтения собе­седника. Эти больные могут быть противопоставлены тем, кто страдает афазией <„.Х Оказывается, легче установить личные взаимоотношения с теми, для кого символичес­кая коммуникация затруднена или вовсе невозможна, чем с тем, кто страдает болезнью Паркинсона, Важность этих утонченных жестов проявляется также и в том, что люди предпочитают избрать для обсуждения темы, которой они стыдятся, темноту, и не хотят решить важные вопросы при недостаточном освещении» (Шыбутани, 1972, с,138— 139), Этот пример дает возможность предположить, что невербальная коммуникация при дефектах речи в ряде случаев может выполнять компенсаторную функцию и тем

374 Раздел IV. Деятельность. Познание* Личность

самым служить опорой при восстановлении способности к общению. В связи с этим уместно вспомнить мысль А.РЛурия о необходимости разработки приемов овладения подтекстом, который и передает смысл. «„.Анализ спосо­бов передачи смысловой организации сообщения значи­тельно больше, чем в лингвистике, разработан в теории художественного действия и особенно — теории режиссуры <_>. Процесс овладения приемами выражения подтекста (или смысла), разработанный <К.С.Станиславским и М.О.Кнебель> и начинающийся с работы на чисто се­мантическом уровне (вживание в характер действующего лицау в возможные формы eFo действий в конкретных си­туациях) и лишь значительно позже переходящий к рече­вому тексту (который таким образом обогащается смысловым содержанием), представляет собой важней­ший и далеко еще недостаточно осмысленный опыт» (Лу-рия, 1975, С-ЗО),

Задача изучения этого опыта, парадоксальной логаки движения восстановительного воспитания по формуле «от подтекста — к тексту» может быть в значительной степе­ни решена при использовании невербальной коммуника­ции в процессе восстановления общения. Богатейшая смыслотехникаг накопленная в разных культурах* в част­ности, техника внеязыковой культуры дзэн, техника уме­ния управлять сознанием без обращения к языковым средствам ждут своего понимания в культурно-историчес­ком контексте разрабатываемой прикладной психологии восстановительного воспитания. Культурно-историческая психология заставляет по иному взглянуть на подобного рода техники, «Мастера, владеющие на основе дзэн ис­кусством фехтования, самозабвенно демонстрируя свое мастерство, не могут объяснить, как они достигают этого совершенства. Однако сама реальность, известные шедев-рыэ созданные мастерами Японии с опорой на идеи дзэн? показали, что главное — в той побудительной силе, кото­рая концентрирует человеческую энергию на каком-то орудии деятельности — клинке, скребке, молотке* кисти Лтд.» {Протыкав, Ладанов, 1983, с, 150). Корни использо­вания смыслотехнических приемов воспитания личное-

Невербальная коммуникация и восстановительное..«_______375

та, однако, следует искать не столько в мистической по­будительной внутренней энергии, сколько в кисти, жес­те, позе, мимике, через овладение которыми человек овладевает самим собой. Именно в них как в психологи­ческих орудиях и знаках культуры корень формирования высших психических функций и самостроительства лич­ности.

Тщательный анализ в русле культурно-исторической психологии приемов и техник невербальной коммуника­ции, являющейся зримым языком передачи личностных смыслов, открывает широкие возможности как для пони­мания мира индивидуальности личности в целом у так и для построения смыслотехники — прикладной психологии восстановительного воспитания личности.

Литература ■ '_ ■

Анциферова ЛИ. Проблема психотонической активности и научное наследие Анри Валлона // Психол. журн. 1981. X 2. № 1.

Асмолов AS. Деятельность и установка, М., 1979.

Асмолов AS. Психология личности, М.т 1990*

Асмолов А.Г., Братусь £,С, Зейгарник Б.В. и др, О некоторых перспективах исследования смысловых образований личности // Вопр. психол. 1979. № 4.

Асмолов AS., Маргшова Т.Ю* Роль смены социальной пози­ции в перестройке мотивационно-смысловой сферы у онколо­гических больных, // Журн. невропатологии и психиатрии им. С.С.Корсакова, 1985. Вып. 12.

■

Бонвыллчан Дж., Нельсон К.Э., Чароу ВЛ* Язык и языковые способности у глухих детей и детей с нормальным слухом // Психолингвистика / Под общ. ред. А,МШахнаровича. М, 1984, Болконский С. Выразительный человек. Сценическое воспи­тание жеста (по Дельсарту). СПб., 1913,

Выготский Л. С Собр. соч.: В б т. Т. 2. М., 1982. Запорожец А.В. Развитие произвольных движений. М, I960, Запорожец А. В. Избранные психологические труды: В 2 т. Т. 2, М., 1986.

Козлов Л,К. Изображение и образ. М., 1980* Лабу некая В, А, Невербальное поведение. Ростов, 1986, Леонтьев АЖ Психологическое исследование движений после ранения руки // Психология. Движение и деятельность: Ученые записки МГУ. Вып. 90. М., 1945, С91—100.

376 Раздел /К Деятельность. Познание. Личность

Леонтьев А.Н., Запорооюец AM. Восстановление движения* М., 1945.

ЛурияА.Р. Основные проблемы нсйролингвистики. М.? 1975.

Пропните В А., Ладанов ИД. Японцы. Этнографические очерки, М., 1983.

Разлогов К.Э. Искусство экрана: проблемы выразительности, Мм 1982,

Селезнева Т.Ф. Киномысль 1920-х годов. Л., 1972,

Цееткова Л.С* Восстановительное обучение при локальных поражениях мозга. М,, 1972,

Цееткова Л. С. Нейропсихологическая реабилитация боль­ных. Речь и интеллектуальная деятельность, М, 1985*

Фейгенберг Е.И., Асмолое AS. Некоторые аспекты исследова­ния невербальной коммуникации; за порогом рациональности // Психол. журн, 1989. N66.

Шибутани Т. Социальная психология. М., 1972.

Roihi LJ.t Mack L.t Heilman K.M. Pantomime agnosia // J. of Neurology, Neurosurgery, and Psychiatry. 1986. Vol. 49.

Varney KR, Pantomime recognition defect in aphasia: Implications for the concept of asymbolia // Brain Language. 1982. VoK 15,

За порогом рацж лингвоцентризм и пар, невербальной к0ммун1

Возрастание интереса представителей самых разных направлений психологии, поведенческих и социальных наук к изучению проблемы коммуникации в целом, не­вербальной коммуникации в частности обусловлено не­сколькими причинами. Первая из них состоит в том, что сфера общения занимает все больше места в жизни общест­ва. Эта ситуация и определяет вторую часть — прагматичес­кую причину роста интереса к проблеме коммуникации, приводящую к появлению практических руководств по эффективному использованию знания, навыков и прие­мов невербального общения в межличностных отношениях. Историческим предшественником появления подобного рода руководств является старое учение о распознавании характера человека по его внешнему облику — физиогно­мика. Вышедшее в России в 1886 г. сочинение П.Манте-гаццы «Физиономия и выражение чувств» (Мантегацца, 1886) во многом похоже на современные руководства по невербальной коммуникации, если сравнить поставлен­ные задачи. Так, авторы предисловия Н.Грот и Е.Вербиц­кий пишут: «Оно может быть полезно и назидательно в особенности для педагогов, стремящихся серьезно поста­вить дело воспитания юношестваэ для живописцев, ваяте­лей и вообще художников, изучающих и изображающих человеческие типы, и, наконец, для актеров, стремящихся воплотить в живые образцы бессмертные типы драмати­ческого искусства» (Мантегацца, 1886, с,XII), Мантегац-ца описывает азбуку мимики, пытается раскрыть зависи­мость мимики от этнинической принадлежности человека

Написана в соавторстве с Е.И.Фейгенберп Впервые опуб­ликована в «Психологическом журнале». 1989, Т. 10. № 6.

378 Раздел IK Деятельность. Познание, Личность

и его профессии, выделяет антропологические признаки распознаваний кнтеллектуальных и нравственных особенностей личности. Незаслуженно забытым практи­ческим руководством, по своей разработанности вполне способным выдержать конкуренцию с некоторыми посо­биями 80-х годов, посвященными языку тела — body language, является сочинение СВолконского «Выразитель­ный человек. Сценическое воспитание жеста (по Дельсар-ту)» (Болконский^ 1913). Интересны авторские представле­ния о семиотике жестового общения. «Семиотика <«,> имеет своим предметом изучение тех внешних признаков, которыми выражается внутреннее состояние человека <„>. Семиотика говорит нам: такому-то знаку соответствует та­кая-то страсть (у него брови сдвинуты, значит, он страда­ет). Эстетика говорит нам: такой-то страсти соответствует такой-то знак (он страдает, значит, надо сдвинуть бро­ви)» (Волконский, 1913, с,68).

Прототипом языка жестового общения, конструируе­мого Волконским, выступает нотная запись, а не тот юти иной алфавит письменной речи. При анализе подобного рода руководства по невербальной коммуникации не толь­ко убеждаешься в справедливости истины, что новое — это хорошо забытое старое, ко и начинаешь проникаться ощущением, что старое порой чем-то богаче и точнее нового. Так, Волконский более осторожно подходил к обсуждению аналогий между алфавитами «языка тела» и «языка речи», чем автор вышедшего в 1987 п практичес­кого руководства но невербальной коммуникации «Языка тела» Г.Вейнрайт (Wainwright, 1987), Руководства по не­вербальной коммуникации, изданные в конце XX в., от­личаются от руководств, изданных в конце XIX в., тем, что их адресат существенно расширяется, так как в боль­шинстве профессий успех все больше зависит от степени владения навыками межличностного общения в разных социальных группах*

Следующая причина возрастания интереса к пробле­мам невербальной коммуникации далеко не всегда осозна­ется, поскольку связана исключительно с невербальными формами общения. Современный человек живет в мире

За порогом рациональности... 379

слов, в лингвистическом мире, а древнее высказывание «вначале было слово» во многом определяет логику ис­следований в поведенческих и социальных науках. Так, в своем исследовании «Роботы, человек и психика: психо­логия в современном мире» Л. фон Берталанфи пишет: «„.Объективный мир <„*> от тривиального окружения до книг, автомобилей, городов и бомб, является не чем иным, как материализацией символической деятельнос­ти» (Von Bertalanffy, 1967, с.22).

Положение о языке как основе мира культуры^ о том, что языка без голоса не бывает г формулирует известный лингаягст Э.Бенвенист: «...Способность к символизации у 'человека достигает своего наивысшего выражения в язы­ке, который является символическим по преимуществу; все другие системы коммуникации — графические, жес-товые, визуальные и т,д, производив! от языка и предпо­лагают его существование* (Бенеенист, 1974, с, 80). По­добная позиция может быть охарактеризована как лингвоцентризм — изучение любых видов коммуникации по образу и подобию языка человеческой речи. Такого рода позиция и связанная с ней точка зрения о превращении мира человека в мир лингвистических символов, а самого человека — в «языковую личность» {Караулов, 1987) при­водят к появлению и распространению построений, спо­собных разрушить монополию рациональности и лингва-центризма в понимании человеческой природы. В частности, по мнению В,В,Налимова {Налимов, 1979), попытками протеста против чисто логического рациональ­ного осмысления мира являются стремление утвердить внеязыковую культуру философии дзэн-буддизма и ис­пользование современных технических средств при пост­роении некоторых форм внеязыковой коммуникации, В дзэн-буддизме разработаны разные приемы, с помощью которых удается освободить сознание от «словесно-логи­ческих ловушек», помочь пережить внеязыковое восприя­тие мира. По сути, чем же целям, открывающим новые возможности межличностного общения, служит так на­зываемое синтетическое кино, скорее выражающее мя-ровосприятие, чем объясняющее его средствами языка (см.

380 Раздел IK Деятельность. Познание. Личность

Там же). К указанным попыткам противопоставить нечто иное лингвистической модели мира близко новое социо­логическое направление — этнометодология. Авторы дан­ного направления Г.Гарфинкель и его коллеги предложи­ли специальный тип бесед. Такие беседы заставляют испытуемых выйти за пределы принятых в культуре соци­альных норм общения и обратиться к смыслам ситуации, не поддающимся переводу на дискретный язык общения (см. Тернер, 1985). Приведем один из примеров такой бе­седы. Испытуемый: «У меня скучная квартира». Экспери­ментатор: «Что Вы имеете под этим в виду?». Испытуемый (явно озадачен и отвечает враждебным тоном): «Что Вы имеете в виду, сказав, что я имею в виду? Скучная квар­тира есть скучная квартира, вот что я имею в виду. Ничего особенного: Что за идиотский вопрос^ {Там же> с.42б). Этнометодолог пытается нарушить принятые правила об­щения в ситуации взаимодействия, заставить испытуемого перейти от текста к подтексту, от значений — к неосозна­ваемым смыслам. Как бы ни были различны дзэн-буддизм, поиски внеязыковых техник коммуникации, методы, при­водящие к расшатыванию привычных форм закрытого вер­бального общения этнометодологии, — все они исходят из представлений о существовании в общении между людь­ми особой реальности, отличной от символического язы­кового мира. В стремлении к пониманию этой реальности кроется связанная с поиском иного научного мировоз­зрения причина особого внимания к исследованиям не­вербальной коммуникации.

Именно лингвоцентризм обусловил тот факт, что проб­лема невербальной коммуникации не стала предметом рассмотрения в психологии речевого общения и как бы выпала из психологии понимания, психологии личнос­ти, социальной психологии и этологии. Между тем и в психологии речи, особенно при постановке вопроса о соотношении мысли и слова, представление об оформ-ленности мысли жесткими языковыми рамками после классического труда Л,С,Выготского «Мышление и речь» начало подвергаться пересмотру. В лингвистике же линг­воцентризм был непоколебимым. Бенвенист писал: «Язы-

За порогом рациональности,.________ '381

ковая форма является <.„> не только условием передачи мысли> но прежде всего условием ее реализации. Мы по­стигаем мысль уже оформленной языковыми рамками. Вне языка есть только неясные побуждения, волевые импуль­сы, выливающиеся в жесты и мимику. Таким образом, стоит лишь без предвзятости проанализировать существу­ющие факты, и вопрос о том, может ли мышление обой­тись без языка <„> оказывается лишенным смысла» {Бенвенисть 1974, с. 105), Если последовать предложению Бенвениста и проанализировать факты и некоторые тео­ретические построения о связи языка не только с мыс­лью, но и с другими знаковыми системами, то постулат о преобладании лингвоцентризма начнет вызывать серьез­ные сомнения.

Так, психолингвист Д.Слобин (Слобин, Грин, 1976), во многом разделяющий представления Выготского о соот­ношении мысли и речи, приводит исследования Смита, показавшего сохранность сознания и коммуникации у ис­пытуемого, который был полностью лишен возможности управлять своей речевой мускулатурой. Слобин вслед за Выготским проводит резкое разграничение между симуль­танным характером мысли и сукцессивным характером речевых высказываний. Отсюда вытекает, что «динамичес­кие смысловые системы» {Выготский, 198I), представляю­щие единство аффективных и интеллектуальных процес­сов, в принципе не могут быть переведены на язык внешней речи, В этом идеи Выготского созвучны введен­ному Бенвенистом принципу неизбыточности в сосуще­ствовании семиотических систем- Между семиотически­ми системами не существует «"синонимии"; нельзя *'сказать одно и то же" с помощью слов и с помощью музыки, то есть с помощью систем с неодинаковой ба­зой» (Бенеенист, 1974, с.77—78)- Разрабатывая этот принцип в рамках общей лингвистики, Бенвенист выде­ляет три типа отношений между разными семиотичес­кими системами: 1) отношения порождения; 2) отно­шения гомологии; 3) отношения интерпретирования. Пример отношений первого типа — азбука слепых Брай-ля или стенография. В отношениях порождения некото-

382 Раздел Ж Деятельность* Познание. Личность

рая специализированная семиотическая система строит­ся по образу и подобию алфавита письменной речи, Же-стовый язык глухонемых — пример отношения гомоло­гии, или соответствия, тот или иной жест соответствует слову языка. И наконец, из отношений интерпретирова­ния вытекает, что язык всегда выступает как интерпре-тант любых других семиотических систем, как лингвис­тических, так и нелингвистических. Но даже описанный Бенвенистом принцип неизбыточности в существовании семиотических систем и разные типы отношений между этими системами показывают неоднозначность и непе­реводимость целого ряда проявлений невербальной ком­муникации в лингвистические семиотические системы. Наряду с выделенным Выготским положением о симуль­танном характере динамических смысловых систем эти идеи Беивениста позволяют заключить* что, хотя язык речи — интерпретатор любых других семиотических сис­тем, между невербальной и вербальной коммуникациями в большинстве случаев не существует прямых переходов.

Несмотря на то, что исследования по общей лингвис­тике Бенвениста довольно известны, а культурно-исто­рическая концепция развития психики Выготского ста­новится все более популярной, выделенные в их исследованиях положения практически не оказали влия­ния ни на один из трех основных подходов к коммуника­ция в зарубежной психологии, а также на немногочис­ленные отечественные исследования по невербальной коммуникации (см., например, (Горелов, 1980; Лабунс-кая, 1986). В «Энциклопедическом словаре психологии^ (1983), вышедшем под редакцией известного английско­го социального психолога и философа Р.Харре, отмеча­ется, что наибольшее распространение в исследованиях коммуникации получили следующие подходы: информа­ционный, интеракционистский и теория коммуникативной относительности.

Информационный подход к коммуникации базируется на нескольких допущениях, прежде всего на положении о дискретном корпускулярном распространении потока ком­муникации посредством «упакованных» в слова и жесты

За порогом национальности... 383

значений. В этом подходе также предполагается, что тело человека, особенно лицо, глаза и руки, представляет са­бой экран, на котором высвечиваются его установки, эмоции и мысли, В контексте информационного подхода к коммуникации выделяют две главные группы исследова­ний. Первая из них основывается на математической тео­рии передачи электронных сигналов Шеннона, созданной в 1949 г.

Вторая группа оформилась в социологии в начале 1960 годов благодаря исследованиям ЭХоффмана, В его модели коммуникационного обмена выделяются четыре элемен­та: а) коммуникационное соглашение, договор, сложив­шийся внутри определенной группы индивидов; б) ком­муникационные стратегии, которые стороны принимают, разыгрывают, вступая в контакт друг с другом; в) комму­никационные рамки, ограничения, обусловленные различ­ными экологическими, техническими, эмоциональными и интеллектуальными обстоятельствами, сковывающими выбор той или иной стратегии общения; г) интерпрета­ционные фреймы или схемы, направляющие и регули­рующие способы восприятия и общения между людьми. Драматургическая модель Гоффмана, стремящегося скон­струировать репертуары сценариев взаимодействия людей в повседневной жизни, занимает промежуточное поло­жение между традиционным информационным подходом к коммуникации и исследованиями коммуникации, ко­торые проводятся в русле символического интеракцио-низма, восходящего своими корнями к теории Дж.Лида (см, Тернер, 1985).

Интеракционистский подход к изучению коммуникации сложился в середине I960 годов- В контексте этого подхода могут быть выделены пять наиболее общих концепций коммуникаций. Первая из этих концепций принадлежит американскому психологу Р.Бёрдвистлу, исследования которого в конце 1940 годов возродили интерес к изуче­нию невербальной коммуникации — к созданию языка движении тела. После появления в 1872 г, классического труда Ч Дарвина «Выражение эмоций у животных и чело­века» вплоть до 1950 годов проблема невербальной ком-

384 Раздел IV, Деятельность. Познание. Личность

муникации оказалась на периферии разных направлений поведенческих и социальных наук (см. об этом Hind, I982), В психологии исследования Бёрдвистла, а в этологии — Н.Тинбергена (см. Там же) стали толчком к появлению нового потока работ по невербальной коммуникации, Бердвистл одним из первых начал изучать общение в ходе анализа движений тела. Он создал направление исследо­вания невербальной коммуникации, которое назвал ки-несика. «Кин» — мельчайшая единица движения, как бы буква движения тела, считывая которую можно в итоге интерпретировать передаваемые через жесты или другие движения тела сообщения. В I960 годах Бердвистл пред­ложил «.лингвистическую* модель невербальной комму­никации- Он отстаивает следующую точку зрения: несмотря на разнообразие интеракций между людьми, все символические интеракции имеют один и тот же ог­раниченный репертуар, состоящий из 50—60 элементар­ных движений, жестов или поз человеческого тела, По его мнению, развертывающееся поведение складывается из кинем элементарных единиц, точно так же, как зву­ковая человеческая речь организуется из последователь­ности слов, предложений и сообщений. На наш взгляд, представления о невербальной коммуникации Бердвис­тл а — это наиболее концентрированное выражение по­зиции лингвоцентризма. «Лингвистическая* модель Бёрдвистла вступает в противоречие с развиваемым в рам­ках лингвистики принципом неизбыточности в сосуще­ствовании семиотических систем, так как, по сути, основывается на отождествлении языка речи и языка тела. Интересно, что сходные с «лингвистической» моде­лью языка тела представления нашли свое отражение в 1939 г, в трехтомной монографии И Л.Соболевского «Ки­нетическая речь на производстве» (Соболевский, 1986). Шум на ткацком производстве вынуждает работниц создавать ручные системы коммуникации. Приведем несколько фрагментов из исследования Соболевского, имеющих ком­муникативное значение: «...Кинетическая речь осуществ­ляется на производстве в следующих трех формах; а) руч­ная речь (линейная=язык жестов); б) пантомимическая

За порогом рациональности...__________________________385

("всем видом показывает" — как определяют ее ткачи) и в) мимико-артикуляторная ("по устам") <„>.

По своему строю кинетическая речь — аморфно-синте­тическая: части речи недостаточно отдифференцированы, формы словоизменения и словообразования отсутствуют. Решающее значение имеют контекст, конкретная ситуа­ция разговора.

<„> Анализ кинетической речи приводит к понятиям: а) кинесинтагмы (кинетическое предложение); б) кине-лексемы (кинемическое слово) и в) кинемы (простейший элемент кинетической речи), а также и к необходимости выработать систему графической записи (кинеграфемы), приложимой к любой форме кинетического языка. Уче­ние о кинесинтагме составляет синтограмматику; учение о кинелексеме входит в лексикологию, учение о кинеме составляет кинетику (антропокинетику)» (Там же, сД08— 109). Еще раз отметим, что лингвистическая модель Бёрд-вистла и антропокинетика во многом сходны, например названия исходных элементов алфавита движений «кин» и «кинема». Вместе с тем Соболевский распространяет свою схему на искусственно созданную кинетическую речь, в которой человек жестом заменяет слово, в то время как Бёрдвистл следует положению об исходно лингвистичес­ком характере семиотической системы языка тела,

В русле интеракционистского подхода к коммуникации весьма популярны модель «социальных навыков» МАр-гайла и Л.Кендона (Argyle, Kendon, 1967) и модель «про­грамм» А.Шефлена (Scheflen, 1968), В модели «социальных навыков» Аргайла коммуникация рассматривается как иерархическая последовательность возникших в процессе научения «шагов». По Шефлену, «программы» разного уровня сложности интернализуются участниками комму­никации и дают возможность организовать поведенчес­кий материал в осмысленные интеракции.

Теория коммуникативной относительности, по суще­ству, объявляет коммуникацию основным пространством жизни людей и опирается на общую теорию систем (Birdwhistell, 1952). Эта концепция находится пока на на­чальной стадии разработки, - -

13 А. Асмолои

386 Раздел IV. Деятельность. Познание. Личность

При рассмотрении вопроса о связи различных концеп­ций коммуникации с прикладными исследованиями «языка тела» складывается впечатление, что в этих иссле­дованиях, например в популярных руководствах но не­вербальной коммуникации Дж.Фаста «Язык тела» (Fast, 1978) и ГВейнрайта «Язык тела» (Wainwright, 1987), при описании невербальных знаковых систем преобладает фе-номенографический подход. Так, при изложении класси­фикаций жестов (а жест — наиболее выразительное средство невербальной коммуникации, используемое в общении более широко, чем контакт глазами, выраже­ние лица, поза и движение головы) как рядоположные даются описания функций жестов МАргайла и П.Экмана. По Аргайлу, могут быть выделены пять функций жестов: иллюстрированные и другие связанные с речью знаки; ковенциальные жесты; движения, выражающие эмоции; движения, выражающие личность; жесты, используемые в различных ритуалах (Argyle, Kendon, 1967), ПЭкман и В.Фрисен в свою очередь также предложили выделить пять, групп жестов, но по иным основаниям; «жесты-иллюст­раторы», т.е. движения, поясняющие речь; «жесты-регу­ляторы», т.е. движения, сигнализирующие об изменениях активности субъекта в процессе коммуникации; «жесты-адапторы* различные движения вроде потирания рук, по-чесывания затылка, отражающие эмоциональные состояния субъекта в ситуации общения; жесты, непос­редственно выражающие аффект {Ектап, Friesen, 1975).

Классификация жестов Аргайла, как и классификация Экмана и Фрисена, не имеет прямой связи с концепция* ми коммуникации, развиваемыми этими исследователя­ми. В некоторых случаях при характеристике тех или иных проявлений невербальной коммуникации усматривается слабое влияние психоаналитических концепций, особен­но при интерпретации языка и репертуара поз, по-разно­му выражающих характер личности.

Различные позы и их вариации, будь то позы «стоя», «сидя» или «лежа», как и жесты, во многом зависят от культурного контекста. В позах человека проступают психо­генные травмы и аффективные комплексы, отражающие

За порогом рациональности... 387

перенесенные в прошлом жизненные кризисы. Например, человек, оправившийся после тяжелой депрессии, несет ее след в своей позе, продолжая сутулиться или вяло дви­гаться. Поза может выступить знаком уверенной или? на­против, настороженной установки личности в общении между людьми. Следует сказать, что в представлениях о «языке тела» мы сталкиваемся лишь с отголосками идей психоанализа или упомянутых выше теорий коммуника­ции. Несколько иным по сравнению с кинесикой являет­ся созданное антропологом Э.Холлом и развиваемое Р,Соммером направление, называемое «пространственной психологией», или «прокеемикой» (термин Холла)- В сво­их исследованиях Холл подверг доскональному анализу закономерности пространственной организации общения, влияние расстояния между людьми, их ориентации в про­странстве на характер межличностных отношений- Если для кинесики исходным стало исследование Бёрдвистла «Введение в кинесику» {Birdwhistell, 1952), то отправной точкой появления проксемики считаются труды Холла «Молчаливый язъпо {Hall, 1959) и «Скрытое измерение* {Halt, 1966), а также исследование Соммера «Личностное пространство» (Sommer, 1969).

Проксемика, как и кинесика, в своих истоках восхо­дит к сравнительным исследованиям поведения живот­ных и человека, прежде всего к фундаментальному груду Дарвина «Выражение эмоций у животных и человека* (Дарвин, 1953). Однако если для мимики, поз и жестов зоной поиска аналогий стали именно телесные выраже­ния эмоций животных (см, об этом, например, Изард* 1980), то проксемика опиралась на этологические иссле­дования территориального поведения животных (Hind^ 1982), По мнению Р.Хайнда, в 1950 годах цикл работ по невербальной коммуникации был возрожден социальны­ми психологами независимо от этологов. Этот факт важ­но выделить, так как потеря связи исследований невер* бальной коммуникации с психологией эмоций, разведение кинесики, проксемики и психологии эмоций по разным ве­домствам привело в итоге к изоляции исследований невер­бальной коммуникации от историко-эволюционного подхо-

388_________Раздел /К Деятельность. Познание. Личность

да, которому они обязаны своим рождением в поведенчес­ких и социальных пауках.

Последствия игнорирования принципа развития и лин-гвоцентризм при изучении невербальных семиотических систем проявились в смешении филогенетических, соци-огенетических и онтогенетических аспектов невербальной коммуникации, а также в том, что вопрос о генетических корнях вербальной и невербальной коммуникаций прак­тически замалчивается в современной психологии. Более того, если «язык тела» строится по образу и подобию языка речи, то вопрос об их генезисе и перекрестах в истории природы, общества и человеческой личности в принципе не может быть поставлен. Выготский в 1934 г. писал: чтобы понять соотношение мышления и речи, необходимо не отождествлять их друг с другом в стиле Дж.Уотсона, а выделить их отличия и проследить траектории развития. Аналогичная задача встает и при изучении генетических и функциональных связей разных лингвистических и не­лингвистических семиотических систем. Если эта задача будет оставлена без внимания, то исследования невер­бальной коммуникации могут пойти по пути поверхност­ных аналогий. Так, например, некоторые последователи К.Лоренца отстаивают положение: такие экспрессивные движения, как: улыбка и плач, сходны во всех человечес­ких культурах и не зависят от культурных различий между людьми (см, об этом Hind, 1982).

Дата добавления: 2015-06-04