Александр Асмолов 33 страница

Логические дихотомии. В самых разных направлениях и теориях психологии личности с редким постоянством воз­никают «вечные» вопросы, которые по форме строятся как логические дихотомии, являющиеся характерным признаком рационального классического мышления. При­ведем некоторые из наиболее типичных вопросов такого рода: является ли человек биологическим и/или социаль­ным существом? Определяется ли природа человека сре­дой и/или наследственностью? Выступает ли личность как рациональное и/или иррациональное существо? Управ­ляется ли поведение личности заданной извне програм­мой и/юти программа поведения каждый раз строится личностью? Обладает ли личность статичной или дина­мичной структурой? Какой тип приспособления личнос­ти к среде — пассивный (реактивный) или активный — характеризует поведение личности? Был или не был древ-

436 Раздел К Как иерщнональным объять рациональное

ний грек личностью? За этими вопросами проступает взгляд на личность как «вещь среди вещей», которая, даже если она помещена в центр мироздания, заводится сре­дой, программируется наследственностью, направляется душой или же регулируется взаимодействием этих трех «факторов». Исследуя подобную механику «личностных тел», являющуюся скрытой аналогией механики небесных тел в классической физической картине мира Ньютона, психологи попадают в ловушки логических дихотомий и пытаются дать точные ответы на поставленные в стиле классического рационального мышления вопроса.

Когда же не укладывающиеся в схему рационального адаптивного действия феномены и нерешенные вопросы достигают некоей критической массы психология обра­щается к методологии науки и прорывается через барье­ры классического рационального мышления.

Постулаты и методологические установки классического рационального мышления в психологии

Классическое рациональное мышление кажется «естественным» до тех пор, пока оно не становится объек­том напряженной рефлексии. Именно рефлексия посту­латов и установок классического мышления выступает как шаг к преобразованию культуры мышления, к его «потенциальной релятивизации» (С.С.Аверинцев), а не просто к обнаружению тех или иных методологических заблуждений. Продуктом преобразующей классическое рациональное мышление рефлексии и стали «постулат непосредственности», «постулат сообразности», различ­ные формы познавательного эгоцентризма («евроцент-ризм», «лингвоцентризм», «эволюционный снобизм», «антропоцентризм»), а также некоторые методологичес­кие предпосылки дуалистических схем детерминации развития личности.

Постулат непосредственности. В традиционной пси­хологии накопленные новые факты, в частности прояв­ления активности человека, его неосознаваемых влечений,

Истоки неклассической психологии ' 437

вступили в противоречие с постулатом непосредственнос­ти, согласно которому объективная действительность не­посредственно воздействует на психику субъекта и однозначно определяет возникающие вслед за этим воз­действием проявления его психики и поведения. Постулат непосредственности был выделен Д.Н.Узнадзе в ходе ана­лиза интроспективной психологии сознания и бихевио­ризма. В основе постулата непосредственности лежит присущая механистическому детерминизму двучленная схема анализа психики: воздействие на рецепторные сие-темы субъекта — ответные явления (субъективные или объективные), вызванные данным воздействием. Наибо­лее явно постулат непосредственности был выражен в центральной схеме бихевиоризма «стимул — реакция*. Принятие постулата непосредственности приводит к тому, что активность субъекта либо выпадает из поля зрения психологов указанных направлений, либо объясняется вмешательством особых субъективных факторов, разных проявлений таинственного личностного начала.

Постулат непосредственности и представлял собой надсознательную установку мышления, которая была ха­рактерна для мышления естественных наук, в частности для классической физики и традиционной физиологии. Признание схемы механистического детерминизма — по­стулата непосредственности — определило то, что пред­ставители традиционной психологии, ориентированные в своих исследованиях на переживания отдельного инди­вида или факты поведения, резко обособили сферу пси­хологической реальности от действительности и оказались либо в замкнутом круге сознания, либо в замкнутом круге поведения, В обоих вариантах человек оказывался изоли­рованным от мира* В результате предметом психологичес­кого исследования становятся различные замкнутые «миры»: «психика вне поведения» и «поведение вне пси­хики», В отечественной психологии преодоление постула­та непосредственности осуществляется в русле теории установки Д,Н,Узнадзе и деятельностного подхода к изу­чению психических явлений.

438 Раздел V. Как нерациональным объять рациональном

Антропоцентризм

(Антропоцентриетская парадигма мышления). Сущность человека предполагается либо в самом человеке, либо в воздействующей на него среде (биологической, социаль­ной или физической)- Тем самым разработка проблемы соотношения биологического и социального ведется в контексте биолоптированной, социологизированной или психологизированной антропоцентристской парадигмы мышления о человеке, изучающей «человека вне мира» и «мир вне человека». Иными словами, из антропоцент­ристской парадигмы мышления вытекает дуалистический взгляд на человека* приводящий к изъятию человека из природы и общества, а затем с помощью схем двухфак-торной детерминации развития человека, превращающий его в кентавра из древнегреческих мифов — полуживот­ное, получеловека, полубиологическое, полусоциальное существо.

Абсолютизация филогенетических^ социогенетических3 онтогенетических закономерностей развития человека* Антропоцентриетская парадигма мышления о человеке нередко приводит либо к взгляду на человека вне истории его развития, либо к абсолютизации закономерностей какого-либо этапа естественно-исторического процесса эволюции человека.

Бушующие дискуссии о «степени животности» или «сте­пени человечности» человека^ как правило, начинают свое обсуждение «биосоциальной» природы человека с рассмот­рения его в онтогенезе, либо совершают рекордный по временному интервалу прыжок из филогенеза в онтоге­нез. При этом изменения человека в ходе эволюции его образа жизни в антропогенезе и социогенезе сбрасывают­ся со счетов.

Человек — существо социально-генетическое не толь­ко потому, что он родился в обществе. За его появлением на свет стоит сложнейший процесс преобразования эво­люционных закономерностей образа жизни в истории филогенеза, антропогенеза и социогенеза.

В связи с этим постановка вопроса о «степени живот­ности» и «степени социальности» человека в обществе

Истоки неклл ссичвской психология 439

некорректна в самой своей основе. Она, во-первых, изо­лирует человека из системы общества, в которой он толь­ко и существует; во-вторых, абстрагируется от истории преобразования образа жизни человеческого вида в ант­ропогенезе и социогенезе, игнорирует специфику истории человеческого вида в эволюции, смену закономерностей этой эволюции.

Образцом скачка из филогенеза и эмбриогенеза в об­ласть изучения типологии личности служит конституци­онная концепция личности У.Шелдона. Беря за основание своей концепции понятие «соматотония» (тип телосло­жения), У.Шелдон из трех слоев зародышевых листков в эмбриогенезе выводит разные соматотипы, из них — типы темперамента, из них — характер личности, а затем и закономерности развития общества. Закономерности эмб­риогенеза организма, присущие самым разным биологи­ческим видам в филогенезе, абсолютизируются и возводятся в ранг закономерностей развития общества. Концепция У.Шелдона опять же не только не учитывает социального происхождения личности. Она еще в боль­шей степени, чем концепция бихевиористов, погружает процесс развития человека в самые глубокие пласты био­логической эволюции, забывая о специфике вида Homo Sapiens.

Примером абсолютизации закономерностей социоге-неза и их прямого переноса на онтогенез личности является концепция рекапитуляции С.Холла, который устанавли­вает отношения изоморфизма между тремя разными пе­риодами развития человеческого вида — эмбриогенезом, социогенезом и онтогенезом. Согласно Холлу, ребенок в индивидуальном развитии воспроизводит все фазы раз­вития общества (животная фаза, фаза охоты и рыболов­ства, конец дикости и начало цивилизации и т.д.), как эмбрион проходит основные этапы филогенеза.

За этими примерами стоит абсолютизация тех или иных частных реальных закономерностей эволюционного про­цесса и изолирование процесса становления личности из антропогенетического, социогенетического и онтогенети­ческого естественно-исторического процесса развития

440 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

человечества* Развитие личности опосредовано историей антропогенеза и социогенеза человеческого вида, а по­этому вопрос о существовании животного, «низшего» начала в человеке ит.п, упускает из виду тот факт, что человек родится человеком в мире человека.

. ^Односторонний» эволюционизм. В позитивистски ори­ентированной психологии процессы развития часто ин­терпретировались в духе «одностороннего» эволюционизма. В результате психология, во-первых, оказывалась во влас-ти линейных схем развития, расчленяющих процессы раз­вития на механически складывающиеся друг с другом «стадии», «периоды», «этапы» антропогенеза, социогене­за, онтогенеза или же «блоки» переработки информации в актуалгенезе психического образа. Во-вторых, следуя логике линейного эволюционизма психология выстраи­вала различные стадии развития человека по формуле: «раньше — примитивнее, позже — сложнее, развитее». Установка «однолинейного» эволюционизма оборачива­лась своего рода «эволюционным снобизмом» и приво­дила к заключениям следующего рода: наглядное мышление — примитивнее логического мышления; «ху­дожественный тип» — ниже по уровню «мыслительного типа» (И.П.Павлов); бессознательное в развитии ребен­ка, проявляющееся в аугастичном характере мышления, слабости интроспекции, нечувствительности к противо­речиям, — грубее, архаичнее, «недоразвитее» сознания. Абсурдность «однолинейного» эволюционизма становит­ся очевидной, когда обращаешься к истории культуры и делаешь заключение, что Илья Репин проще и ниже Ильи Глазунова только потому, что он имел несчастье родить­ся в более «низком» по уровню XIX веке, а не «высоком» цивилизованном XX веке. В действительности же культу­ры и психологии предшествующих поколений вовсе не проще, примитивнее^ грубее или ниже. Они — иные, строя­щиеся по иным логикам, которые могут обеспечить в эво­люции полновесный адаптивный эффект. Преодолению одностороннего эволюционизма при изучении социогенеза и персоногенеза способствует положение о гетерогеннос­ти мыитения (ЛЛеви-Брюль). Положение о гетерогенное-

Истоки неклл ссической психологии 441

ти мышления, дающее возможность понять сосущество­вание в сознании человека определенной культуры одно­временно пралогического и логического мышления, в русле культурно-исторической психологии разработано П.Тульвисте. Дальнейшее развитие этого положения при­водит к представлениям об исторической гетерогенности личности и, тем самым, выступает как еще одно из на­правлений движения поверх барьеров классического ра­ционального мышления.

Европоцентризм* Исследованию социогенетических и персоногенетических закономерностей развития личнос­ти препятствует такая типичная эгоцентрическая установка мышления как «европоцентризм». Многие кросскультур-ные исследования грешат европоцентризмом, выдавая образцы видения личности, закономерности ее функцио­нирования и развития в европейской культуре за нечто абсолютное, раз и навсегда данное, а затем избирая эти образцы за единственную систему отсчета при изучении личности в других культурах и цивилизациях, В результа­те, например, европоцентризм натурализирует логику европейского мышления, придает ей статус «естествен­ной» характеристики мышления, подобной цвету глаз или волос. В действительности же формальная логика представ­ляет собой культурно-историческое изобретение, т,е. она не дана человеку, а задана культурой. В связи с этим впол­не оправдано допустить возможность изобретения и су­ществования иных логик, среди которых формальная логика как среди разных сосуществующих систем отсчета займет соответствующее место.

Липгеоцентризм. В обширном цикле исследований раз­ных аспектов коммуникации личности господствует линг-воцентризм — описание закономерностей любого общения по образу и подобию речевого общения. В результате библей­ская формула «вначале было слово» во многом определя­ет логику исследований в поведенческих и социальных науках, в том числе и понимание объективного мира как материализации символической деятельности (Л, фон Берталанфи), а также появление образа человека как ра­ционального «символического существа*, «языковой лич-

442 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

нести» и т.п. Свое предельное выражение лингвоцентризм находит в гипотезе «лингвистического детерминизма» (Э.Сэпир), Уязвимость лингвоцентрической установки про­явилась при изучении невербальных семиотических систем, в том числе в смешении филогенетических, социогенети-ческих и онтогенетических аспектов невербальной ком­муникации. С особой очевидностью ограниченность лингвоцентризма выступила в многочисленных попытках создания дискретного алфавита языка невербальной ком­муникации. Невозможность воплощения симультанных смысловых проявлений личности в дискретных равнодуш­ных знаках заранее- обрекает на неудачу любые поиски дискретных формализованных словарей жестов и тело* движений и тем самым доказывает необходимость выхода за границы лингвоцентризма в современной психологии личности.

«Искусственные миры» вместо «мира человека в есте­ственно-историческом процессе** Парадоксальность раз­личных представлении о «среден «культуре» и т.п, заключается в том, что так называемые «среды^ напри­мер «физическая среда» в понимании И.Ньютона, «гео­метрическое пространство» Евклида, «система координат» Декарта, являются человеческим деянием, как и любые другие системные проявления предметного мира. В психо­логии предпринималось немало усилий, чтобы человек очутился в «мире необработанного опыта». Логика подоб­ных исследований неоднократно подвергалась критике в психологии за искусственность процедур анализа, поме­щение человека в неестественную обстановку. При этом, однако, упускалось из виду, что «мир необработанного опыта* — это совсем не физическая среда обитания чело­века, а та открытая наукой на данный момент ее истории реальность, которая считается «физической средой». Ги­пертрофия «культуры*», в свою очередь, приводила к тому, что воздействующая на развитие человека среда своди­лась к «миру безличных социальных норм», которые как платья из дома готовых моделей одеваются на биологи­ческую фигуру индивида. Из реальных фактов существо­вания социальных норм в «мире человека» исследователь,

Истоки неклассической психологии 443

оказавшийся под влиянием схем двухфакторной детерми­нации развития личности, вынужден сделать выводы о существовании двух изолированных миров — «мира соци­альных норм», присущего некоей типичной личности в данной культуре, и «психофизиологического мира» ин­дивида, от индивидуальных естественных особенностей которого зависит в незначительной степени адаптация к этим социальным нормам (Р.Линтон).

При анализе «искусственных миров», подчиняющихся повторяемым неизменным законам классической науки, складывается поразительное впечатление, что многие ис­следователи психологии личности во что бы то ни стало пытаются вместить изучение личности в рамки обезли­ченной рациональной науки, в то время, как некоторые современные химики и математики, например, Н,При-гожин, Н-Н.Моисеев, восстали против дегуманизирован-ного мира ньютоновской рациональности. Символом рациональности мирового порядка часто служили часы, И.Пригожин показывает, что взгляды, использующие иде­ал рациональности на мир как на мир-автомат и на мир, подчиненный богу, сходятся: автомату необходим бог. Именно принятие рациональной механистической кар­тины природы и общества, мира универсальных законов равновесия и порядка сближает характеристики «искус­ственных миров», в которых любые индивидуальные про­явления жизни человека подчинены принципу гомеостаза.

Постулат сообразности* В самом фундаменте различ­ных направлений теории и методологии психологии, явно или неявно выражающей установки классического pa-t ционального мышления, лежит «постулат сообразности» (В.А.Петровский), В контексте постулата сообразности любое проявление активности субъекта выступает как вос­хождение к заранее заданной» предустановленной, конеч­ной Цели, в итоге подчиняющей себе жизненный путь личности. Подчиненность активности какой-либо заранее данной норме или цели и составляет существенную особен-ность поведения субъекта, характеризуемого как адаптив­ное, В зависимости от содержательной интерпретации предустановленной цели В.А.Петровским выделяются три

444 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

варианта постулата сообразности: гомеостатический, ге­донистический и прагматический.

Гомеостатический вариант* Идея гомеостаза досталась психологам в наследство от традиционных биологических теорий, утверждающих, что все реакции организма как системы, пассивно приспосабливающейся к воздействи­ям среды, призваны лишь выполнять сугубо адаптивную функцию — вернуть организм в состояние равновесия. В эмпирической психологии этот вариант принимал самые различные формы. Особенно явно он выступил в рефлек­сологии, в которой активность субъекта сводится к под­держанию равновесия со средой. Гомеостатический вариант объяснения поведения личности нашел свое выражение в столь внешне непохожих общепсихологических концеп­циях, как психоанализ З.Фрейда; динамическая теория личности КЛевина; социально-психологические теории стремления к разрядке когнитивного несоответствия (дис­сонанса) Л.Фестингера или баланса, соответствия (ЧЮс-гуд и др.); в необихевиористских концепциях редукции напряжения потребностей организма человека и живот­ных. В историко-эволюционном подходе показывается, что лишь внешне противоположными, но близкими по со­держанию являются концепции личности в гуманисти­ческой психологии, в которых идее гомеостазиса прогиво л оставляется идея «стремления к напряжению», к нарушению равновесия как исходная методологическая предпосылка изучения мотиваций развития личности че­ловека (А,Маслоу, ГОлпорт, К.Роджерс и др.). В тех и в других концепциях личность противопоставляется соци­альной среде, а ее поведение подчиняется заранее преду­становленной конечной цели — обрести равновесие с обществом за счет разрядки потребностей или достичь «равновесия» с самим собой за счет самоактуализации, т.е. стать таким, как предписано природой, как бы ни мешало или ни помогало общество.

Гедонистический вариант. В соответствии с гедонисти­ческой предпосылкой анализа поведения человека любые поведенческие акты направлены на максимизацию удо-

Истоки неклл ссической- психологии 445

вольствия и минимизацию страдания, в частности отри­цательных эмоций, огорчений и т.п.

Прагматический вариант. Этот вариант, распростра­ненный в функциональной и когнитивной психологии, выступает в виде положения о том, что любое оптималь­ное поведение направлено на максимизацию пользы, эф­фекта при минимальных затратах. Прагматический вариант, особенно в той форме, в которой он дается в когнитив­ной психологии, исходит из определения человека, как «человека разумного, рационального», а тем самым лю­бого человеческого действия как рационального и разум­ного. Отсюда при анализе развития человека в его индивидуальной жизни и в истории общества отбрасыва­ются любые проявления, не вписывающиеся в рамки «ра­зумного действия»: немотивированные поступки в жизни личности, неутилитарные проявления человека в исто­рии общества,

И психологи, и антропологи, и археологи ищут объяс­нения проявлений сущности личности в ее индивидуаль­ной жизни и в истории человечества в чисто рациональных приспособительных образованиях — в утилитарной полез­ной деятельности и ее продуктах. При этом соответствую­щий прагматическому варианту постулата сообразности образ «разумного человека» достраивается, подтвержда­ется, а многие неутилитарные проявлении жизни личности и человечества интерпретируются как недостойные вни­мания, странные, ненужные и неполезные.

Среди трех указанных вариантов постулата сообразности наибольшее влияние на понимание развития личности в контексте биогенетической, социогенетической и персо-ногенетической ориентации в психологии оказала гомео-статическая модель развития. Именно гомеостатическая модель развития личности, сводящая любые проявления активности в ходе эволюции к достижению равновесия, стоит за схемами двухфакторной детерминации развития личности. Гомеостатическая модель развития лежит в ос­нове столь разных теорий развития, как психоанализ З.Фрейда и генетическая психология Ж.Пиаже. Вместе с тем различные феномены, проанализированные в сфере

446 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

ш

изучения психосоматики В.СРотенбергом, а в сфере соб­ственно психологии активности личности В,А.Петровс-ким, доказывают, что модель гомеостатического разви­тия имеет не универсальный, а частный характер. Так, среди этих не вписывающихся в данную модель фактов следует упомянуть факты падения процента психосома­тических и инфекционных заболеваний в экстремальных критических ситуациях, «болезни достижения целей как синдром Мартина Идена» (В.С.Ротенберг), феномен «риск ради риска» (ВАЛетровский). Подобные факты побуж­дают психологов не только оказаться «по ту сторону по­стулата сообразности», как точно отмечает В А, Петровс­кий в своей монографии «Личность в психологии» (1996)» близкой по духу работам в сфере неклассической физи­ки, но в целом выйти за пределы описанных выше барь­еров классического рационального мышления в психоло­гии личности.

- ■

От культуры полезности к культуре достоинства: социальная биография культурно-исторической психологии

Истоки зарождения неклассического мышления в пси­хологии личности теснейшим образом связаны с разра­боткой проблемы бессознательного в психоанализе (З.Фрейд), теорией установки (Д.Н.Узнадзе), культурно-исторической концепцией развития высших психологи­ческих функций (Л.СВыготский) и деятельностным подходом к изучению психических явлений (А.Н Леонтьев, CJL Рубинштейн).

Принципиальная новизна этих различных направлений методологии психологии состоит в прорыве за границы «по­стулата непосредственности» и поиске того «опосредую-гцего звена», которое, порождая психические явления, само бы к сфере психического не принадлежало, В психоанализе ак­цент на таких особенностях бессознательного как «нечувст­вительность к противоречиям» и «вневременный характер* вызвал страх и отвращение у представителей классичес­кого рационального мышления, спешащих рационализи-

Истоки неклассическойжихологии 447

ровать психоанализ как «не науку», «мифологию» или странное «искусство». Теория установки ДЛ/Узнадзе по своей мировоззренческо-ценностной функции в психо­логии и культуре изначально выступила с протестом про­тив рационального образа человека как изолированного, вырванного из мира эволюции существа. Сверхзадачей Д.Н.Узнадзе было исследование человека как активного творца «биосферы» (термин, использован Д.Н.Узнадзе в 1923 г, независимо от В.Юернадского). Отсюда методо­логии Д.Н.Узнадзе с самых первых этапов становления теории первичной установки присущи положение о целевой детерминации жизнедеятельности и источнике самодвижения деятельности в виде «функциональных тен­денций» личности.

Особое внимание в разработке историко-эволюцион-ного подхода в психологии личности уделено тем ценност­ным идеологическим установкам общественного сознания, которые на долгие годы вытеснили со сцены психологи­ческой науки парадигму мышления неклассической пси­хологии, лежащую в основе культурно-исторической психологии и деятельностного подхода к изучению пси­хических явлений.

Лишь в последние десятилетия имена Л,С. Выготского, A. HL Леонтьева, С Л, Рубинштейна стали все чаще ассоци­ироваться со становлением парадигмы неклассического мышления в психологической науке- Среди последовате­лей Л.С-Выготского прямая характеристика идей Выготс­кого как неклассического подхода к сознанию принадлежит Д.Б.Эльконину (1981). По сути дела миф о Л.С.Выготс­ком как рационалисте, близком по духу когнитивной пси* хологии или даже необихевиоризму, начинает распадаться на Западе благодаря исследованиям Р.Харре, Дж.Верча, МКоула, а также группы датских методологов психоло­гии (H.Poulsen, M.Engelsted, Шаттеп и др., 1988), не­двусмысленно показавших родство между глубинными установками мышления деятельностного подхода в пси­хологии и неклассической физикой Н.Бора.

В своем бунте против рационализма Р.Харре (1984, 1985) привлекает в союзники Л.С Выготского и, опира-

448 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

ясь на принцип «интериоризации—экстериоризации», совершает два шага:

— изобличение классической психологии в пяти гре­хах — сциентизме, универсализме, индивидуализме, механистической каузальности и опоре на картезианские оппозиции «внешнее—внутреннее», «субъективное-объективное»;

— построение пространства «истинной* психологии с ося­ми «индивидуальное—коллективное», «социальное—лич­ностное», «публичное—приватное» с прямой опорой на положение Л.С,Выготского об «интериоризации—экстерио-ризации».

Упомянутые выше датские психологи открывают в де-ятельностном подходе методологию, снимающую оппо­зицию «объективное — субъективное» через категорию деятельности и, по сути, использующую при анализе со­отношения физического, культурного и психического миров «принцип дополнительности» (Н.Бор).

Для Д.Б.Эльконина переход Л,С.Выготского от трак­товки социальной среды как «фактора» к пониманию «со­циального» в качестве «источникам развития личности символизирует начало неклассической психологии сознания.

И не слабость, а сила культурно-исторической психо­логии Л,С,Выготского заключается в том, что эта теория нередко воспринимается как более близкая по духу искус­ству, чем психологии, опирающейся на классическое рациональное мышление.

Секрет современности Л,С.Выготского в истории нау­ки почти нашли С.Тулмен, А,Пузырей, А.Козулин, которые, говоря о «феномене Выготского» как о загадке XX в,, в самих своих характеристиках Л.С.Выготского по­чти приближаются к ее разгадке. Еще З.Фрейд учил, что переименования, метафоры не являются случайными об­молвками, а имеют потаенный смысл. В образных сравнени­ях этими авторами Выготского с Моцартом, в уподоблении судьбы Л.С.Выготского судьбам литературных героев Сер­вантеса, Т.Манна, ГХессе и Б.Пастернака — ключ к по­ниманию «феномена Выготского» и особости его пути в науке. Выготский всегда, даже когда его тексты трансли-

Истоки неклассической психологии 449

ровались с помощью бихевиористской или рефлексоло­гической научной терминологии, занимал глубинную смысловую позицию Мастера, подлинного художника, занятого строительством культурной конкретной психо­логии человека. Культурно-историческая психология и стала произведением новой культуры понимания челове­ка, вышедшим из творческой мастерской Л.С.Выготского и его соратников. Если воспользоваться при понимании произведений Выготского условной типологией столь любимого Выготским поэта Осипа Мандельштама, то можно сказать, что Выготский был «шысловиком», а не «рациональным формалистом».

Впоследствии идеи школы Выготского действительно, как отмечают некоторые философы, были погружены в многолетний анабиоз. Но эти идеи вовсе не потому погру­жались в анабиоз, что относились к сфере логаки, филосо­фии или культурологии, а психологи не поняли их значения. Причина задержки движения культурно-исторической тео­рии, ее замедления, разветвления по многим, порой внеш­не не связанным оттоком от основного русла заключена не в науке, а в социальной истории общества.

Для понимания социальной биографии культурно-исто­рической психологии необходимо прежде всего мозаику культур в ходе человеческой истории расположить как бы у двух полюсов — полюса полезности и полюса дос­тоинства. В культуре полезности господствует представ­ление о том, будто мир — большие часы, которые заво­дит мудрый часовщик. Все размерено, предсказуемо и подчинено раз и навсегда заданному распорядку соци­альных действий* В литературе подобный социальный ра­циональный мир точными мазками передан в романе-утопии Е.Замятина «Мы» и в романе-утопии Дж,Оруэлла «1984», Но, как пелось в песне, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Сказки-утопии Е.Замятина и Дж.Оруэл-л а сделались былью, они стали безличной культурой по­лезности, в которой любая психология конкретного человека и, конечно же, гуманистическая культурно-ис­торическая психология были противны самой сути куль­туры полезности, уже фактом своего существования по-

15 А, Асмолов

450 Раздел К Как нерациональным объять рациональное

сягали на устои этой культуры, а тем самым были для нее опасны и избыточны.

Культура полезности оснащена своего рода идеологи* ческими фильтрами, которые чутко определяют, какой «образ человека* имеет право поселиться в мышлении и обществе, стать предметом исследования в науке. Образ «человека-марионетки^, «поведенческого робота», даже если этого не осознавали исследователи, наиболее оправ­дывался работами в области изучения условных рефлек­сов, рефлексологии и реактологии. Именно этот образ «рефлексологического робота» был в конечном счете вос­требован административно-командной системой тотали­тарного социализма,

В 1930 годы тень культуры полезности тоталитарного социализма медленно, но верно наползала на генетику, ноосферную философию и педагогику. Наряду с генети­кой и философией, проповедующей «принцип солидар­ности», в культуре полезности подвергается остракизму и человекознание.

Дата добавления: 2015-06-04