H. Ленина 17 страница

Перемена в отношениях землевладения, рассматриваемая нами, не уничтожит и не может уничтожить этого процесса уменьшения доли земледельческого населения, про­цесса, общего всем странам развивающегося капитализма. Каким образом могла бы эта перемена, спросят меня, пожалуй, повлиять на уменьшение земледельческого населе­ния, раз доступ к земле стал бы свободен для всех? Я отвечу на это цитатой из одной думской речи крестьянского депутата (Полтавской губернии), г. Чижевского. В заседа­нии 24 мая 1906 года он говорил: «У нас крестьяне, те же выборщики, которые посыла­ли нас сюда, производили, например, такой расчет: «Если бы мы были немного богаче и если бы каждая наша семья могла пять-шесть рублей в год расходовать на сахар, — в каждом из тех уездов, где возможно производство свеклы,

136__________________________ В. И. ЛЕНИН

возникло бы несколько сахарных заводов, в добавление к тем, которые существуют те­перь». Совершенно естественно, что если бы эти заводы возникли, какая масса рук по­требовалась бы для хозяйства при его интенсификации! Увеличилось бы производство сахарных заводов и т. д.» («Стенографические отчеты», стр. 622).

Это — чрезвычайно характерное признание местного деятеля. Если бы спросить его мнение о значении аграрного преобразования вообще, он, наверное, высказал бы на­роднические взгляды. Но раз вопрос встал не о «мнениях», а о конкретных последстви­ях преобразования, капиталистическая правда сразу взяла верх над народнической утопией. Ибо то, что сказали крестьяне своему депутату г. Чижевскому, есть именно капиталистическая правда, правда капиталистической действительности. Рост числа сахарных заводов и производительности их действительно был бы громаден при вся­ком сколько-нибудь серьезном улучшении положения массы мелких земледельцев; и само собою понятно, что не только свеклосахарное производство, но все отрасли обра­батывающей промышленности: текстильная, железоделательная, машиностроительная, строительная вообще и проч. и проч., получили бы громадный толчок, потребовали бы «массы рук». И эта экономическая необходимость оказалась бы сильнее всех прекрас­ных упований и мечтаний об уравнительности. Три с четвертью миллиона безлошад­ных дворов не станут «хозяевами» ни от какого аграрного преобразования, ни от каких перемен в землевладении, ни от какого «наделения землей». Эти миллионы дворов (да и не малая часть однолошадных) маются, как мы видели, на своих кусочках земли, сдают свои наделы. Американское развитие промышленности неминуемо отвлекло бы большинство таких безнадежных в капиталистическом обществе хозяев от земледелия, и никакое «право на землю» не в силах будет помешать этому отвлечению. Тринадцать миллионов мелких хозяев с самым жалким, нищенским и устарелым инвентарем, ковы­ряющих и свою надельную и барскую землю, это — действительность сегодняшнего дня; это — искус-

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА_________________ 137

ственное перенаселение в земледелии, искусственное в смысле насильственного удер­жания тех крепостнических отношений, которые давно пережили себя и не могли бы продержаться ни одного дня без экзекуций, расстрелов, карательных экспедиций и т. п. Всякое серьезное улучшение в положении массы, всякий серьезный удар крепостниче­ским пережиткам неминуемо подорвали бы это перенаселение деревни, усилили бы в громадных размерах (идущий медленно и теперь) процесс отвлечения населения от земледелия к промышленности, уменьшили бы число хозяйств с 13 миллионов до го­раздо более низкой цифры, повели бы Россию вперед по-американски, а не по-китайски, как теперь.

Аграрный вопрос в России к концу XIX века поставил на разрешение общественным классам задачу: покончить с крепостнической стариной и очистить землевладение, очистить всю дорогу для капитализма, для роста производительных сил, для свободной и открытой борьбы классов. И эта же борьба классов определит, каким образом будет решена эта задача.

1 июля нов. ст. 1908 г.

О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА

Нам неоднократно приходилось отмечать идейный и организационный распад спра­ва, в лагере буржуазных демократов и социалистических оппортунистов, распад, неиз­бежный — в период разгула контрреволюции — среди партий и течений с преоблада­нием мелкобуржуазной интеллигенции. Но картина распада была бы неполна, если бы мы не остановились и на распаде «слева», в лагере мелкобуржуазных «социалистов-революционеров».

Конечно, выражение «слева» можно употребить здесь только в очень и очень услов­ном смысле, для характеристики тех, кто склонен играть в левизну. Мы уже не раз ука­зывали в «Пролетарии», что именно период русской революции в ее наибольшем подъ­еме обнаружил особенно наглядно в открытой, массовой, политике всю неустойчи­вость, непрочность, всю беспринципность эсеровского «революционализма». Доста­точно напомнить только крупнейшие события. Осенний подъем 1905 года: эсеры в тай­ном блоке с энесами, которые тянут к легальной «народно-социалистической партии». Съезд партии с.-р. в декабре 1905 г. отвергает «план» образования подобного двойника эсерской партии, но в весенний и летний подъем 1906 года мы видим опять эсеров в ежедневных газетах, т. е. на главной трибуне всенародной агитации, идущими в блоке с энесами. Эти последние открыто отказываются от революции осенью 1906 г., после по­ражения Свеаборга

__________________ О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА_________________ 139

и Кронштадта, открыто выступают, как оппортунисты, и, тем не менее, выборы во II Думу в Петербурге (весна 1907 года) опять возрождают «народнический блок» эсеров, энесов и трудовиков. Одним словом, революция вполне и окончательно вскрыла отсут­ствие сколько-нибудь определенной классовой опоры у партии с.-р., свела ее на деле к роли придатка, крыла мелкобуржуазной крестьянской демократии, заставила ее коле­баться постоянно между словесным революционным порывом и энесовско-трудовической дипломатией. Выделение максималистов, которые все время в течение революции выделялись и не могли выделиться из эсеров окончательно, только под­тверждало классовую неустойчивость народнической революционности. Эсеровскому центру, «чистым» эсерам — писали мы еще в № 4 «Пролетария», в статье «Эсеровские меньшевики», — ничего не остается, как защищаться заимствуемыми у марксистов до­водами от обоих «новых» направлений в эсерстве. Если социал-демократы вышли из революции, окончательно сплотив с собой один определенный класс, именно пролета­риат, и отчеканив два течения, свойственные всей международной социал-демократии, оппортунистическое и революционное, то социалисты-революционеры вышли из рево­люции без всякой прямой базы, без всякой определенной межи, способной отделить их, с одной стороны, от трудовиков и энесов, связанных с массой мелких хозяйчиков, с другой стороны, от максималистов, как интеллигентской террористической группы.

И теперь, после исчезновения — может быть, временного — максимализма, мы ви­дим возобновление родственного ему течения в новом костюме. Газетка «Революцион­ная Мысль»⁷⁶ (№1 — апрель 1908, №2 — июнь), орган «группы социалистов-

центрального органа, «Знамени Труда», и провозглашает «пересмотр нашего (т. е.

революционеров», отгораживает себя от «официального органа партии с.-р.», т. е. от центрального органа, «Знамени Труда»⁷⁷, и провс эсерского) теоретического миросозерцания, наших

См. Сочинения, 5 изд., том 13, стр. 398—399. Ред.

140__________________________ В. И. ЛЕНИН

эсерских методов борьбы и организации». Конечно, весь этот «пересмотр», вся эта «критическая творческая работа», обещанная новой газетой, есть чистейшая фраза. На деле ни о каком пересмотре теории нет и не может быть речи, ибо нет у новой газеты никакого теоретического миросозерцания, а есть только перепев на тысячу ладов при­зывов к террору, да неуклюжее, неумелое, наивное приспособление к этому якобы но­вому, а на деле старому и очень старому приему взглядов на революцию, на массовое движение, на значение партий вообще и т. д. Поразительное убожество такого «теоре­тического» багажа бьет в глаза при сопоставлении с велеречивыми обещаниями пере­смотра, критики и творчества. Полная спутанность теоретических взглядов и у «ново­го» и у «старого» направления в эсерстве выступает тем более ярко, что «Революцион­ная Мысль» сама подчеркивает «эволюцию, происходящую во взглядах руководителей официального органа партии с.-р.» — эволюцию, состоящую в усиленнейшем подчер­кивании «систематического центрального политического террора» для «ускорения со­бытий». Это — цитата из №8 «Знамени Труда». А в № 10—11 (февраль — март 1908 г.) мы встречаем совершенно такие же речи о «напряжении усилий всей партии» на «центральном политическом терроре», о необходимости найти на это «крупные де­нежные средства», причем тут же рядом делается «тонкий намек» на возможный ис­точник этих средств: «все партии, — пишет «Знамя Труда», стр. 7—8, — вплоть до ка­детов и мирнообновленцев, воспользуются ближайшими плодами этой деятельности. И потому партия вправе рассчитывать на самую широкую общественную помощь в этой своей борьбе».

Читатель видит, что нового в речах новой газеты нет ничего. Она характерна только с той стороны, что дает поучительный материал для оценки распада, прикрытого «ле­выми» и якобы революционными фразами. Меньшевики в «Голосе Социал-Демократа» (№ 1) оправдывают сборы денежных средств с либералов известной политической со­лидарностью целей. Эсеры

__________________ О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА_________________ 141

в «Знамени Труда» говорят кадетам и мирнообновленцам: вы же воспользуетесь пло­дами. Крайности сходятся. Мелкобуржуазный оппортунизм и мелкобуржуазная рево­люционность одинаково «поглядывают» — хотя с разных сторон — на кадетов и мир-нообновленцев. И не только в этом сходятся указанные крайности. Разочарованность вынесена из революции и меньшевиками и «революционными» народниками. Махнуть рукой на партийность, на старые партийные традиции, на революционную массовую борьбу готовы те и другие. «Ошибка, общая почти всем революционным партиям, — пишет «Революционное Недомыслие», — ошибка, сыгравшая пагубную роль в пережи­ваемом ныне кризисе, заключается в преувеличенной вере в возможность и необходи­мость массового народного восстания»... «Жизнь не оправдала ожидания партии». На­прасно, видите ли, строили социалисты-революционеры «социалистическую програм­му по марксистскому шаблону», строили «представление о революции в отождествле­нии ее с массовым движением и массовым восстанием, вызываемым экономическими потребностями, правда, делая поправку на инициативное меньшинство». Надо, вместо поправок, развить «теорию и практику активного действия инициативного меньшинст­ва» (№ 1, стр. 6—7). Надо превозносить значение «непосредственного чувства, которое охватывает революционера, и идеалов, которые его одухотворяют» (№ 2, стр. 1), а тео­ретические вопросы, философия, научный социализм, это все пустяки, по мнению «но­вых» социально-революционных обскурантов. «Есть ли надежда на вооруженное вос­стание в более или менее ближайшем (так и сказано: «в более или менее ближайшем») будущем?» — спрашивает «Революционное Недомыслие» и отвечает: «В этом все со­гласны: нет такой надежды» (№ 2, стр. 2). Вывод: в России «политический переворот не может быть произведен иначе, как революционным меньшинством» (стр. 7). «Причины неудачи революционных партий за последние три года не были случайными и зависе­ли, на наш взгляд, не только от объективных условий и не только от тактических

142__________________________ В. И. ЛЕНИН

ошибок, а лежали также в самой концепции их организации» (стр. 10): революционеры ставили себе, видите ли, «невыполнимые задачи» действительно руководить массами; социал-демократы смущали эсеров и побуждали их, в ущерб настоящему делу — тер­рористической борьбе — думать об организации крестьянства и подготовке его к все­общему вооруженному восстанию (стр. 11). Крайняя централизация партий — «гене­ральство» — «дух авторитарности» (стр. 12) — вот зло. «В большой сильной партии революционеры видели единственное средство и залог достижения поставленной цели, не замечая ни практической невозможности, при наших русских условиях, создать та­кую партию, ни всех ее темных сторон» (стр. 12).

Кажется, довольно! Какой хаос мысли царит в «Революционной Мысли», какой об­скурантизм она проповедует, на каком пошлом обывательском отчаянии, малодушии и разочарованности после первых трудностей дела строится якобы революционная про­грамма, — об этом не стоит тратить слов. Приведенные цитаты говорят сами за себя.

Но пусть не думает читатель, что подобные рассуждения — просто вздор, случайно выболтанный неведомой и незначительной группкой. Нет, такой взгляд был бы ошибо­чен. Тут есть своя логика, логика разочарованности в партии и в народной революции, разочарованности в способности масс к непосредственной революционной борьбе. Это — логика интеллигентской взвинченности, истеричности, неспособности к выдержан­ной, упорной работе, неуменья применить основные принципы теории и тактики к из­менившимся обстоятельствам, неуменья вести пропагандистскую, агитационную и ор­ганизационную работу при условиях, резко отличных от тех, которые мы пережили не­давно. Вместо того, чтобы направить все усилия на борьбу с обывательским развалом, проникающим не только в высшие, но и низшие классы, вместо того, чтобы крепче сплачивать разрозненные партийные силы на отстаивании испытанных революционных принципов, вместо этого неуравновешенные люди, оторванные от

__________________ О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА_________________ 143

классовой опоры в массах, выкидывают за борт все, чему они учились, и провозглаша­ют «пересмотр», т. е. возврат к старенькому хламу, к революционному кустарничеству, к раздробленной деятельности группок. Никакой героизм этих группок и отдельных лиц в террористической борьбе не изменит того, что деятельность их, как людей пар­тии, есть проявление распада. И чрезвычайно важно усвоить себе ту истину, — под­тверждаемую опытом всех стран, переживших поражения революции, — что одна и та же психология, одна и та же классовая особенность, напр., мелкой буржуазии, проявля­ется и в унынии оппортуниста и в отчаянии террориста.

«Все согласны, что нет надежды на вооруженное восстание в более или менее бли­жайшем будущем». Подумайте над этой хлесткой и шаблонной фразой. Люди, очевид­но, никогда не задумывались над объективными условиями, порождающими сначала широкий политический кризис, а потом, при обострении этого кризиса, гражданскую войну. Люди заучили наизусть «лозунг» вооруженного восстания, не поняв значения и условий применимости этого лозунга. Поэтому так легко и бросают они непродуман­ные, на веру взятые, лозунги после первых же поражений революции. А если бы эти люди ценили марксизм, как единственную революционную теорию XX века, если бы они поучились истории русского революционного движения, то они увидели бы разли­чие между фразой и развитием действительно революционных лозунгов. Социал-демократы не ставили «лозунга» восстания ни в 1901 г., когда демонстрации заставили Кричевского и Мартынова закричать о «штурме», ни в 1902 и 1903 гг., когда покойный Надеждин обозвал план старой «Искры» «литературщиной». Лозунг восстания поста­вили только после 9-го января 1905 г., когда ни единому человеку нельзя уже было со­мневаться в том, что общенациональный политический кризис разразился, что он обо­стряется в непосредственном движении масс не по дням, а по часам. И в несколько ме­сяцев этот кризис довел до восстания.

144__________________________ В. И. ЛЕНИН

Какой урок вытекает из этого? Тот, что мы должны теперь внимательно следить за подготовляющимся новым политическим кризисом, учить массы урокам 1905 г., неиз­бежности перехода всякого острого кризиса в восстание и укреплять организацию, ко­торая бросит этот лозунг в момент наступления кризиса. Ставить же вопрос так: «есть ли надежда в ближайшем будущем?» бесплодно. Положение дел в России таково, что ни один сколько-нибудь вдумчивый социалист не отважится на предсказания. Все, что мы знаем и что можем сказать, сводится к тому, что без пересоздания аграрных отно­шений, без полной ломки старого земельного строя Россия жить не может, а жить она будет. Борьба идет из-за того, удастся ли Столыпину по-помещичьи совершить эту ломку, или крестьяне под руководством рабочих сами произведут ее так, как им это вы­годно. Дело социал-демократов — внедрить в массы ясное понимание этой экономиче­ской основы нарастающего кризиса и воспитывать серьезную партийную организацию, которая бы помогла народу усвоить богатые уроки революции и способна была руково­дить им в борьбе, когда созреют зреющие силы для новой революционной «кампании».

Но этот ответ, конечно, покажется «неопределенным» для людей, которые смотрят на «лозунги» не как на практический вывод из классового анализа и учета определен­ного исторического момента, а как на талисман, раз навсегда данный партии или на­правлению. Таким людям непонятно, что неуменье сообразовать свою тактику с разли­чиями определившихся вполне и неопределенных моментов есть результат политиче­ской невоспитанности и узости кругозора. Укреплять организацию! Наши герои рево­люционного «визга» презрительно морщат нос по поводу такой скромной, невинной задачи, не обещающей «сейчас», немедленно, завтра же, никакого шума и треска. «Жизнь не оправдала ожидания партии». И это говорится после 3-х лет революции, давшей невиданное в мире подтверждение роли и значения сильных партий! Именно русская революция в первом же своем периоде показала, что можно даже при плевен-ских порядках⁷⁸ создать пар-

__________________ О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА_________________ 145

тию, действительно способную руководить классами. Весной 1905 г. наша партия была союзом подпольных кружков; осенью она стала партией миллионов пролетариата. «Сразу» это стало так, господа, или десятилетие медленной, упорной, невидной и не­шумной работы подготовили и обеспечили такой результат? И если в такой момент, как переживаемый нами, гг. официальные и неофициальные эсеры ставят на первый план цареубийство, а не создание в крестьянской массе партийной организации, спо­собной выковать нечто более прочное, идейное, твердое и выдержанное из киселеоб­разной революционности трудовичества, как течения, — то мы скажем, что народниче­ский социализм в России умирает, что он уже умер давно, что его вожди чувствуют смутно свой «крах», как народников, за первую же кампанию народной революции.

Мы не ждали от крестьян способности к руководящей или даже самостоятельной роли в революции, и мы не падем духом от неудачи первой кампании, показавшей гро­мадную распространенность революционно-демократических, хотя крайне смутных и хлюпких идей в крестьянстве. И мы сумеем работать опять так же выдержанно и упор­но, как работали до революции, чтобы не порвалась партийная традиция, чтобы укре­пилась партия и могла руководить во вторую кампанию не 2—3 миллионами пролета­риев, а впятеро, вдесятеро большим числом. Вы не верите в эту задачу? вам скучна она? Скатертью дорога, почтеннейшие: вы не революционеры, вы просто крикуны!

И так же по-кликушески ставит ваш официальный орган вопрос об участии в III Ду­ме. В номере 10—11

Подробный разбор эсеровского бойкотизма см. в № 18 «Пролетария» — статья о «Парламентском кретинизме наизнанку». Уже осенью 1907 г. эсеры, взывая как будто к действительно революционной бойкотистской традиции, на деле опошляли эту традицию, сводили ее на нет, подменяя революционный бойкот-нападение жалким и бессильным «отказом участвовать»... Уже тогда они заверяли доверчивую публику, что «повернуться спиной» к реакционной Думе значит-де нанести «крупное моральное» пора­жение правительству и сделать «первый серьезный шаг к перемене общей политической картины».

И тогда же был уже вскрыт нами истинный характер этой «революционной риторики... господ, не стесняющихся ради наивной партийной рекламы вносить путаницу в головы масс».

146__________________________ В. И. ЛЕНИН

«Знамени Труда» один кликуша издевается над ошибками наших с.-д. депутатов III Думы и восклицает по поводу их заявлений: «Кто знает об этих заявлениях, об этих го­лосованиях и воздержаниях?» (стр. 11).

Мы скажем на это: да, наши с.-д. депутаты в III Думе делали много ошибок. И имен­но этот пример, который угодно было взять эсерам, показывает различие в отношении к делу рабочей партии и интеллигентской группы. Рабочая партия понимает, что в пери­од политического затишья и распада неизбежно проявление этого распада и на думской фракции, которая у нас в III Думе еще меньше, чем во второй, могла сосредоточить наиболее крупные партийные силы. Поэтому рабочая партия критикует и исправляет ошибки своих депутатов; каждая организация, обсудив каждую речь и придя к выводу, что такое-то и такое заявление или выступление есть ошибка, дает материал для поли­тического выступления масс. Не беспокойтесь, гг. эсеры: в момент обострения полити­ческого кризиса наша фракция и уже во всяком случае члены нашей думской фракции сумеют выполнить свой долг. А наша критика их ошибок делается гласно, открыто пе­ред массами. Из этой критики учатся депутаты, учатся классы, учится партия, которая видывала трудные времена и знает, что не кликушеством, а только упорной и стойкой работой всех организаций можно выйти с честью из тяжелого положения. «Пролета­рий», как заграничная газета, сознавал свою обязанность осторожно давать советы из­далека, но и он предлагал открыто меры к улучшению работы фракции. Наша открытая партийная критика в дополнении к работе фракции достигает того, что массы знают и думские заявления и характер партийных поправок к ним. А не уметь ценить думского слова в такие моменты, когда партийные организации и партийная печать переживают большой распад, значит проявлять безмерное интеллигентское легкомыслие.

Гг. эсеры не понимают значения открытых социалистических выступлений при пря­мой критике и исправлении их в партийных органах их. Гг. эсеры предпо-

__________________ О НЕКОТОРЫХ ЧЕРТАХ СОВРЕМЕННОГО РАСПАДА_________________ 147

читают замалчивать ошибки своих деятелей: об этом напомнил еще раз номер 10—11 «Знамени Труда», обругав нас за «пошлые» заявления о кадетолюбии Гершуни. Мы давно уже сказали свое мнение по этому вопросу и не стали бы повторять его непре­менно теперь, вскоре после смерти истерзанного царскими палачами человека, который своей преданностью революционной организации заслужил себе глубокое уважение. Но если гг. эсерам угодно было поднять вопрос, — мы дадим ответ. Кроме брани, вы не можете ничем ответить нам, господа, не можете сказать прямо и открыто, кто из вас одобряет и не одобряет позиции Гершуни на февральском (1907 г.) съезде партии с.-р. Вы не можете ответить по существу и вскрыть ошибки своих вождей, число их сторон­ников и т. д., потому что вы не имеете партии, не цените воспитания масс на открытой критике лиц, заявлений, направлении и оттенков.

Рабочий класс сумеет воспитать и закалить свои организации, открыто критикуя своих представителей. Не сразу, не без трений, не без борьбы и не без труда, но мы ре­шим поставленную перед нами трудным поворотом событий трудную задачу: соеди­нить открытые думские выступления с партийной нелегальной деятельностью. В реше­нии этой задачи скажется зрелость партии, пережившей первую кампанию революции, — в решении этой задачи будет дана одна из гарантий того, что во вторую кампанию пролетариат сумеет под руководством социал-демократии более умело и более спло­ченно бороться и более решительно побеждать.

«Пролетарий» № 32, Печатается по тексту

(15) 2 июля 1908 г. газеты «Пролетарий»

См. Сочинения, 5 изд., том 16, стр. 159—166. Ред.

АГРАРНАЯ ПРОГРАММА СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ⁷⁹

АВТОРЕФЕРАТ

Исполняя просьбу польских товарищей, я попытаюсь изложить здесь вкратце со­держание моей книги, носящей вышеприведенное название, которая была написана в ноябре 1907 г. и не вышла до сих пор по независящим от меня обстоятельствам.

В первой главе этой книги я рассматриваю «экономические основы и сущность аг­рарного переворота в России». Сопоставляя новейшие (относящиеся к 1905 г.) данные о землевладении в России и определяя, в круглых цифрах, земельный фонд во всех 50 губерниях Европейской России в 280 млн. десятин, я получаю в результате нижесле­дующую картину распределения всей земельной собственности, надельной и частно­владельческой:

а) разоренное крестьянство, задавленное
крепостнической эксплуатацией................

б) среднее крестьянство.....................................

в) крестьянская буржуазия и капиталистич.
землевладение..................................................

г) крепостнические латифундии......................

Число	Число десятин	Средн. на
владений	земли	1 влад. дес
(в	миллионах)
10,5	75,0	7,0
1,0	15,0	15,0
1,5	70,0	48,7
0,03	70,0	2 333,0

Всего 13,03 230,0 17,6

Не распределено по владениям....................... — 50,0 —

Итого 13,03 280,0 21,4

См. Сочинения, 5 изд., том 16, стр. 193—413. Ред.

________________ АГРАРНАЯ ПРОГРАММА С.-Д. В РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ_______________ 149

Всякий, сколько-нибудь знакомый с общественной статистикой, поймет, что эта кар­тина может быть лишь приблизительно верной. Для нас, однако, важны не те подроб­ности, в которых обыкновенно тонут сами и топят сущность дела экономисты либе­рально-народнического направления, а классовое содержание процесса. Моя картина выясняет это содержание, показывает, из-за чего происходит борьба в русской револю­ции. 30 000 помещиков — главным образом, дворянство, а также удельное ведомство владеют 70 млн. десятин земли. Этот основной факт следует сопоставить с другим фак­том: во владении 10 /г млн. крестьянских дворов и наиболее мелких собственников на­ходится 75 млн. десятин земли.

Эти последние могли бы вдвое увеличить свои владения за счет первых: такова объ­ективно неизбежная тенденция борьбы, независимо от различных взглядов на нее раз­ных классов.

Экономическая сущность аграрного кризиса с полной очевидностью выясняется из вышеприведенной картины. Миллионы мелких, разоренных, обедневших крестьян, уг­нетаемых нуждою, невежеством и остатками крепостничества, не могут жить иначе, как в полукрепостной зависимости от помещика, обрабатывая его землю своим сель­скохозяйственным инвентарем за выпасы, выгоны, водопои, вообще за «землю», за зимние ссуды и т. д. и т. д. С другой стороны, владельцы огромных латифундий не мо­гут при таких условиях хозяйничать иначе, как при помощи труда соседних разорен­ных крестьян, так как этого рода хозяйничание не требует затрат капитала и перехода к новым системам обработки земли. По необходимости получается то, что многократно описывалось в русской экономической литературе как система отработков. Это есть не что иное, как дальнейшее развитие крепостничества. Основой эксплуатации является не отделение рабочего от земли, а принудительное прикрепление к ней разоренного крестьянина, не капитал собственника, а его земля, не инвентарь владельца латифун­дий, а старинная соха крестьянина, не прогресс земледельческой культуры, а старая долголетняя

150__________________________ В. И. ЛЕНИН

рутина, не «вольный наем», а закабаление ростовщичеству.

Результаты вышеуказанного положения дел в сфере земледельческой культуры можно выразить следующими цифрами: урожай на надельной земле дает 54 пуда с де­сятины, на помещичьей земле при хуторском посеве и при обработке на счет помещика с помещичьим инвентарем и при пользовании наемным трудом — 66 пудов, на той же помещичьей земле при так называемой «испольной» обработке — 50 пудов и, наконец, на земле помещичьей, арендованной крестьянами, — 45 пудов. Помещичьи земли при крепостнически-ростовщической обработке (вышеупомянутая «испольщина» и кресть­янская аренда) дают худший урожай, чем истощенные, качественно худшие надельные земли. Это закабаление, упрочиваемое крепостническими латифундиями, становится главным препятствием для развития производительных сил России.

Однако из вышеприведенной картины выясняется еще и нечто иное. А именно: это развитие в капиталистической стране может происходить двояким образом. Или ла­тифундии сохраняются и постепенно становятся основою капиталистического хозяйст­ва на земле, — это прусский тип аграрного капитализма; господином положения явля­ется юнкер. На протяжении целых десятилетий удерживаются его политическое преоб­ладание и забитость, унижение, нищета и невежество крестьянина. Развитие произво­дительных сил подвигается вперед очень медленно — подобно тому, как в русском земледелии от 1861 до 1905 г.

Дата добавления: 2015-06-04