Песнь тридцать вторая

Круг девятый — Коцит — Обманувшие доверившихся — Первый пояс (Каина) — Предатели родных. — Второй пояс (Антенора) — Предатели родины и единомышленников

1

Когда б мой стих был хриплый и скрипучий,

Как требует зловещее жерло,

Куда спадают все другие кручи,

4

Мне б это крепче выжать помогло

Сок замысла; но здесь мой слог некстати,

И речь вести мне будет тяжело;

7

Ведь вовсе не из легких предприятий —

Представить образ мирового дна;

Тут не отделаешься «мамой‑тятей».

10

Но помощь Муз да будет мне дана,

Как Амфиону[461], строившему Фивы,

Чтоб в слове сущность выразить сполна.

13

Жалчайший род, чей жребий несчастливый

И молвить трудно, лучше б на земле

Ты был овечьим стадом, нечестивый!

16

Мы оказались[462]в преисподней мгле,

У ног гиганта, на равнине гладкой,

И я дивился шедшей вверх скале,

19

Как вдруг услышал крик: «Шагай с оглядкой!

Ведь ты почти что на головы нам,

Злосчастным братьям,[463]наступаешь пяткой!»

22

Я увидал, взглянув по сторонам,

Что подо мною озеро, от стужи

Подобное стеклу, а не волнам.

25

В разгар зимы не облечен снаружи

Таким покровом в Австрии Дунай,

И дальний Танаис[464]твердеет хуже;

28

Когда бы Тамбернику[465]невзначай

Иль Пьетрапане[466]дать сюда свалиться,

У озера не хрустнул бы и край.

31

И как лягушка выставить ловчится,

Чтобы поквакать, рыльце из пруда,

Когда ж ее страда и ночью снится,

34

Так, вмерзши до таилища стыда[467]

И аисту под звук стуча зубами,

Синели души грешных изо льда.

37

Свое лицо они склоняли сами,

Свидетельствуя в облике таком

О стуже — ртом, о горести — глазами.

40

Взглянув окрест, я вновь поник челом

И увидал двоих,[468]так сжатых рядом,

Что волосы их сбились в цельный ком.

43

«Вы, грудь о грудь окованные хладом, —

Сказал я, — кто вы?» Каждый шею взнес

И на меня оборотился взглядом.

46

И их глаза, набухшие от слез,

Излились влагой, и она застыла,

И веки им обледенил мороз.

49

Бревно с бревном скоба бы не скрепила

Столь прочно; и они, как два козла,

Боднулись лбами, — так их злость душила.

52

И кто‑то молвил,[469]не подняв чела,

От холода безухий: «Что такое?

Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?

55

Когда ты хочешь знать, кто эти двое:

Им завещал Альберто, их отец,

Бизенцский дол, наследье родовое.

58

Родные братья; из конца в конец

Обшарь хотя бы всю Каину, — гаже

Не вязнет в студне ни один мертвец:

61

Ни тот, которому, на зоркой страже,

Артур пронзил копьем и грудь и тень,[470]

Ни сам Фокачча[471], ни вот этот даже,

64

Что головой мне застит скудный день

И прозывался Сассоль Маскерони;

В Тоскане слышали про эту тень.[472]

67

А я, — чтоб все явить, как на ладони, —

Был Камичон де'Пацци,[473]и я жду

Карлино[474]для затменья беззаконий».

70

Потом я видел сотни лиц[475]во льду,

Подобных песьим мордам; и доныне

Страх у меня к замерзшему пруду.

73

И вот, пока мы шли к той середине,

Где сходится всех тяжестей поток,[476]

И я дрожал в темнеющей пустыне, —

76

Была то воля,[477]случай или рок,

Не знаю, — только, меж голов ступая,

Я одному ногой ушиб висок.

79

«Ты что дерешься? — вскрикнул дух, стеная. —

Ведь не пришел же ты меня толкнуть,

За Монтаперти лишний раз отмщая?»[478]

82

И я: «Учитель, подожди чуть‑чуть;

Пусть он меня избавит от сомнений;

Потом ускорим, сколько хочешь, путь».

85

Вожатый стал; и я промолвил тени,

Которая ругалась всем дурным:

«Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?»

88

«А сам ты кто, ступающий другим

На лица в Антеноре, — он ответил, —

Больней, чем если бы ты был живым?»

91

«Я жив, и ты бы утешенье встретил, —

Был мой ответ, — когда б из рода в род

В моих созвучьях я тебя отметил».

94

И он сказал: «Хочу наоборот.

Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:

Нашел, чем льстить средь ледяных болот!»

97

Вцепясь ему в затылок волосатый,

Я так сказал: «Себя ты назовешь

Иль без волос останешься, проклятый!»

100

И он в ответ: «Раз ты мне космы рвешь,

Я не скажу, не обнаружу, кто я,

Хотя б меня ты изувечил сплошь».

103

Уже, рукой в его загривке роя,

Я не одну ему повыдрал прядь,

А он глядел все книзу, громко воя.

106

Вдруг кто‑то крикнул: «Бокка, брось орать!

И без того уж челюстью грохочешь.

Разлаялся! Кой черт с тобой опять?»

109

«Теперь молчи, — сказал я, — если хочешь,

Предатель гнусный! В мире свой позор

Через меня навеки ты упрочишь».

112

«Ступай, — сказал он, — врать тебе простор.

Но твой рассказ пусть в точности означит

И этого, что на язык так скор.

115

Он по французским денежкам здесь плачет.

«Дуэра[479], — ты расскажешь, — водворен

Там, где в прохладце грешный люд маячит»

118

А если спросят, кто еще, то вон —

Здесь Беккерия[480], ближе братьи прочей,

Которому нашейник[481]рассечен;

121

Там Джанни Сольданьер[482]потупил очи,

И Ганеллон, и Тебальделло с ним,[483]

Тот, что Фаэнцу отомкнул средь ночи».

124

Мы отошли, и тут глазам моим

Предстали двое, в яме леденея;

Один, как шапкой, был накрыт другим.

127

Как хлеб грызет голодный, стервенея,

Так верхний зубы нижнему вонзал

Туда, где мозг смыкаются и шея.

130

И сам Тидей не яростней глодал

Лоб Меналиппа, в час перед кончиной,[484]

Чем этот призрак череп пожирал.

133

«Ты, одержимый злобою звериной

К тому, кого ты истерзал, жуя,

Скажи, — промолвил я, — что ей причиной.

136

И если праведна вражда твоя, —

Узнав, кто вы и чем ты так обижен,

Тебе на свете послужу и я,

139

Пока не станет мой язык недвижен».

Дата добавления: 2015-06-25