Песнь вторая

У подножия горы Чистилища — Новоприбывшие души умерших

1

Уже сближалось солнце, нам незримо,

С тем горизонтом, чей полдневный круг

Вершиной лег поверх Ерусалима;[544]

4

А ночь, напротив двигаясь вокруг,

Взошла из Ганга и весы держала,

Чтоб, одолев, их выронить из рук;[545]

7

И на щеках Авроры, что сияла

Там, где я был, мерк бело‑алый цвет,

От времени желтея обветшало.

10

Мы ждали там, где нас застал рассвет,

Как те, что у распутья, им чужого,

Душою движутся, а телом нет.

13

И вот, как в слое воздуха густого,

На западе, над самым лоном вод,

В час перед утром Марс горит багрово,

16

Так мне сверкнул — и снова да сверкнет![546]—

Свет, по волнам стремившийся так скоро,

Что не сравнится никакой полет.

19

Пока глаза от водного простора

Я отстранял, чтобы спросить вождя,

Свет ярче стал и явственней для взора.

22

По сторонам, немного погодя,

Какой‑то белый блеск разросся чудно,

Другой — под ним, отвесно нисходя.

25

Мой вождь молчал, но было уж нетрудно

Узнать крыла в той первой белизне,[547]

И он, поняв, кто направляет судно,

28

«Склони, склони колена! — крикнул мне. —

Молись, вот ангел божий! Ты отныне

Их много встретишь в горней вышине.

31

Смотри, как этот, в праведной гордыне,

Ни весел не желает, ни ветрил,

И правит крыльями в морской пустыне!

34

Смотри, как он их к небу устремил,

Взвевая воздух вечным опереньем,

Не переменным, как у смертных крыл».

37

А тот, светлея с каждым мановеньем,

Господней птицей путь на нас держал;

Я, дольше не выдерживая зреньем,

40

Потупил взгляд; а он к земле пристал,

И челн его такой был маловесный,

Что даже и волну не рассекал.

43

Там на корме стоял пловец небесный,

Такой, что счастье — даже речь о нем;

Вмещал сто душ и больше струг чудесный.

46

«In exitu Israel»[548]— так, в одном

Сливаясь хоре, их звучало пенье,

И все, что дальше говорит псалом.

49

Он дал им крестное благословенье,

И все на берег кинулись гурьбой,

А он уплыл, опять в одно мгновенье.

52

Толпа дичилась, видя пред собой

Безвестный край, смущенная немного,

Как тот, кто повстречался с новизной.

55

Уже лучи во все концы отлого

Метало солнце, их стрелами сбив

С небесной середины Козерога,[549]

58

Когда отряд прибывших, устремив

На нас глаза, сказал нам: «Мы не знаем,

Каким путем подняться на обрыв».

61

Вергилий им ответил: «С этим краем

Знакомимся мы сами в первый раз;

Мы тоже здесь как странники ступаем.

64

Мы прибыли немного раньше вас,

Другим путем, где круча так сурова,

Что вверх идти — теперь игра для нас».

67

Внимавшие, которым было ново,

Что у меня дыханье на устах,

Дивясь, бледнели, увидав живого.

70

Как на гонца с оливою в руках

Бежит народ, чтобы узнать, в чем дело,

И все друг друга давят второпях,

73

Так и толпа счастливых душ глядела

В мое лицо, забыв стезю высот

И чаянье прекрасного удела.

76

Одна ко мне продвинулась вперед,

Объятия раскрыв так благодатно,

Что я ответил тем же в свой черед.

79

О призрачные тени! Троекратно

Сплетал я руки, чтоб ее обнять,

И трижды приводил к груди обратно.

82

Смущенья ли была на мне печать,

Но тень с улыбкой стала отдаляться,

И ей вослед я двинулся опять.

85

Она сказала мне не приближаться;

И тут ее узнал я[550]без труда

И попросил на миг со мной остаться.

88

«Как в смертном теле, — молвил дух тогда, —

Тебя любил я, так люблю вне тленья.

Я подожду; а ты идешь куда?»

91

«Каселла мой, я ради возвращенья

Сюда же, — я сказал, — предпринял путь.[551]

Но где ты был, чтоб так терять мгновенья?»

94

И он: «Обидой не было отнюдь,

Что он, беря, кого ему угодно,

Мне долго к прочим не давал примкнуть;

97

Его желанье с высшей правдой сходно.

Теперь уже три месяца подряд

Всех, кто ни просит, он берет свободно.

100

И вот на взморье устремляя взгляд,

Где Тибр горчает, растворясь в соленом,

Я был им тоже в этом устье взят,

103

Куда сейчас он реет водным лоном

И где всегда в ладью сажает он

Того, кто не притянут Ахероном».[552]

106

И я: «О если ты не отлучен

От дара нежных песен, что, бывало,

Мою тревогу погружали в сон,

109

Не уходи, не спев одну сначала

Моей душе, которая, в земной

Идущая личине, так устала!»

112

«Любовь, в душе беседуя со мной»,[553]—

Запел он так отрадно, что отрада

И до сих пор звенит во мне струной.

115

Мой вождь, и я, и душ блаженных стадо

Так радостно ловили каждый звук,

Что лучшего, казалось, нам не надо.

118

Мы напряженно слушали, но вдруг

Величественный старец[554]крикнул строго:

«Как, мешкотные души? Вам досуг

121

Вот так стоять, когда вас ждет дорога?

Спешите в гору, чтоб очистить взор

От шелухи, для лицезренья бога».

124

Как голуби, клюя зерно иль сор,

Толпятся, молчаливые, без счета,

Прервав свой горделивый разговор,

127

Но, если вдруг их испугает что‑то,

Тотчас бросают корм и прочь спешат,

Затем что поважней у них забота, —

130

Так, видел я, неопытный отряд,

Бросая песнь, спешил к пяте обрыва,

Как человек, идущий наугад;

133

Была и наша поступь тороплива.

Дата добавления: 2015-06-25