Аарон, Бетти, Файтельзон в ресторане

-- Вот как это бывает, -- проговорил Файтельзон глухим голосом и вынул сигару изо рта. -- Теперь, Цуцик, я начинаю верить в ваши тайные
силы. -- Он положил сигару в пепельницу. -- Иду я мимо, и вдруг мне пришло в голову: может быть, здесь Цуцик? Доброе утро, мисс Слоним. Я настолько поражен, что даже забыл поздороваться. Вам должно быть совестно, Цуцик. Почему вы прячетесь от друзей? Мы все разыскивали вас: Геймл, Селия и я. Я сам звонил, наверно, раз двадцать, но горничная всегда отвечает: "Нет дома". Вы обиделись? Или у вас есть более близкие друзья в Варшаве?
-- Доктор Файтельзон, присядьте с нами, -- попросила Бетти. -- Почему вы стоите?
-- Однако же вы вдвоем забились в уголок, без сомнения, чтобы посекретничать. Но поздороваться-то можно в любом случае.
-- Нет у нас секретов. У нас был деловой разговор. И мы уже закончили. Присаживайтесь.
-- Я действительно не знаю, что сказать, -- начал я, запинаясь.
-- А не знаете, так и не говорите. Я за вас скажу. Когда-то вы были маленьким мальчиком и таким останетесь на всю жизнь. Полюбуйтесь-ка на него, -- добавил Файтельзон.
-- Что это вы вдруг с тросточкой? -- спросил я, чтобы переменить разговор.
-- О, я украл ее. Один из моих американцев забыл ее у меня. А мои ноги начинают меня подводить. Прогуливаюсь по ровной дороге, и вдруг ноги начинают скользить, будто я на катке или на склоне холма. Что это за болезнь? Я собираюсь проконсультироваться у нашего врача, доктора Липкина, который так же понимает в медицине, как я в литературе. А пока я решил, что трость не повредит. Цуцик, вы так бледны. Что случилось? Вы не больны?
-- Он совершенно здоров, но свихнулся, -- вмешалась Бетти. -- Настоящий маньяк.
Файтельзон начал было уверять нас, что он уже позавтракал, но когда Бетти заказала для него булочки, омлет и кофе, улыбнулся и сказал:
-- Кто прожил в Америке пару лет, тот уже американец. Что бы делал мир без Америки? Живя там, я постоянно ворчал на дядю Сэма -- только и говорил о его недостатках. Здесь, в Польше, я тоскую по Америке. Я мог бы вернуться туда с туристской визой. Быть может, мне даже могут дать визу как профессору. Но ни в Нью-Йорке, ни в Бостоне не найдется университета, который сможет предоставить мне постоянную работу, а преподавать в этих маленьких колледжах где-нибудь на среднем Западе -- подохнуть с тоски. Я не книжный червь и не в состоянии целыми днями сидеть за книгами. А тамошние студенты еще более ребячливы, чем наши мальчишки из хедера. Говорят только о футболе. Да и профессора не умнее. Америка -- страна детей. Жители -Нью-Йорка немногим взрослее. Однажды мы с приятелем были на Кони-Айленде. Вот это, Цуцик, вам надо поглядеть. Город, в котором есть все для игры -- стрельба по утятам, посещение музея, где вам покажут девушку с двумя головами, астролог составит для вас гороскоп, а медиум вызовет из небытия душу вашего дедушки. Нет таких мест, где не было бы вульгарности, но там -- вульгарность особого рода: дружелюбная, снисходительная, она как будто говорит: "Ты играешь в свои игры, а я буду в свои ". Прогуливаясь там и поглощая "горячих собак" -- так они называют сосиски, -- я неожиданно понял, что вижу будущее человечества, быть может, даже момент, когда придет Мессия. В один прекрасный день люди поймут, что не существует идеи, которую можно назвать истинной -- все есть игра: национализм, интернационализм, религия, атеизм, спиритуализм, материализм, даже самоубийство. Вы знаете, Цуцик, я большой поклонник Давида Юма. В моих глазах это единственный философ, который никогда не устареет. Он так же свеж и ясен сегодня, как и в свое время. Кони-Айленд -- в полном соответствии с философией Давида Юма. С тех пор как мы ни в чем не уверены, даже в том, что завтра взойдет солнце, игра -- суть человеческих усилий, быть может, даже вещь в себе. Бог -- игрок, Космос -- игровая площадка. Многие годы я искал базис этики и уже потерял надежду найти его. Внезапно все прояснилось. Базис этики -- это право человека играть в игру, которую он сам себе выбрал. Я не буду портить ваши игрушки, а вы -- мои. Я не оскорбляю чужого божка, и моего не троньте. Нет таких причин, по которым гедонизм, каббала, полигамия, аскетизм, даже смесь эротики с хасидизмом, которую проповедует наш друг Геймл, не могли бы сосуществовать в игре-городе, или игре-мире, что-то вроде универсального Кони-Айленда, в котором каждый выбирает ту игру, какую желает. Уверен, мисс Слоним, что вы были на Кони-Айленде не один раз.
-- Да, но я никогда не делала из этого философских выводов. Кстати, кто такой этот Давид Юм? Никогда о нем не слыхала.
-- Давид Юм -- английский философ, друг Жан-Жака Руссо. Таким он был до тех пор, пока не стал противным нищим евреем.
-- Вот и ваш омлет, доктор Файтельзон. Про Жан-Жака Руссо я знаю. Даже читала его "Исповедь".
-- Давида Юма тоже легко читать. Понять его может и ребенок. Я уверен, Цуцик, вы знаете, что 7 + 5 = 12 верно в аналитическом смысле, а не только в синтетическом "априори ". Прав был Юм, а не Кант. Но вы еще не рассказали, что же с вами случилось. Вы улетучились, как мыльный пузырь. Я уж начал подумывать, что вы уехали в Иерусалим, сидите себе там в пещере и стараетесь искупить грехи.
-- Доктор Файтельзон, его пещера -- на Крохмальной улице, -- Бетти обернулась ко мне. -- Можно, я ему расскажу?
-- Если хочешь. Все равно.
-- Доктор Файтельзон, наш Цуцик нашел себя, став женихом на Крохмальной.
Файтельзон отложил вилку:
-- Вот как. Но по тому, как вы отзывались о безумном Отто Вейнингере, я скорее мог бы подумать, что вы останетесь вечным холостяком.
Я хотел было ответить, но Бетти опередила:
-- Он и остался бы холостяком, но он нашел такое сокровище -- ее зовут Шоша, что пришлось изменить своим принципам и убеждениям.
-- Да она просто издевается надо мной! --
И я уже собирался начать рассказывать.
-- Вот как? Нельзя убежать от женщин. Рано или поздно вы попадаете в их сети. Селия уже отчаялась вас разыскать. Шоша? Современная девушка с таким старомодным именем? Кто она? Борец-идишист?
Опять я попытался ответить, и снова Бетти перебила меня:
-- Трудно даже сказать, что она такое, но если такой ценитель женщин, как наш Цуцик, решил жениться, то это должно быть что-то особенное. Встреться только с ней ваш Давид Юм, он бы немедленно развелся с женой и убежал с Шошей на Кони-Айленд.
-- Не думаю, что у Давида Юма была жена, -- возразил после некоторого размышления Файтельзон. -- Ну тогда мазлтов, Цуцик, мазлтов.
Наконец-то Бетти дала мне вставить хоть слово.
-- Она издевается надо мной, -- повторил я. -- Шоша -- девушка из моего детства. Мы вместе играли еще до того, как я стал ходить в хедер. Мы были соседями в доме No 10 по Крохмальной улице. Давным-давно я уехал оттуда и потом многие годы...
Файтельзон поднял вверх вилку:
-- Что бы там ни было, не убегайте от своих друзей. Если вы женитесь, это не может остаться тайной. Если вы любите ее, мы хотим узнать ее поближе и принять в свой круг. Можно позвонить Селии и сообщить добрые вести?

Я увидел, что Бетти собирается выступить с новой остротой, и обратился к ней:
-- Сделай милость, Бетти, не говори от моего имени. И, пожалуйста, не остри так язвительно. Доктор Файтельзон, это не такие уж добрые вести, и я не хочу, чтобы Селия знала об этом. Пока еще не хочу. Шоша -- бедная девушка без всякого образования. Я любил ее, когда был ребенком, и потом никогда не забывал. Я был уверен, что она умерла, но она нашлась -- благодаря Бетти, в сущности.
-- Вовсе я не хотела язвить, я отношусь к этому серьезно, -- попыталась оправдаться Бетти.
-- Почему бы Селии не узнать правду? -- возразил Файтельзон. -- Когда думаешь, что все идет заведенным порядком, обязательно случается что-нибудь неожиданное. Мировая история состоит из таких вот пирогов и пышек. Должно быть что-то свеженькое. Вот почему демократия и капитализм на грани истощения и упадка. Они уже стали банальностью. По этой же причине так распространено идолопоклонство. Можно покупать нового бога каждый год. Мы, евреи, только обременили народы своим вечным Богом, и потому они ненавидят нас. Гиббон пытался найти причины падения Римской империи. Она пала просто потому, что состарилась. Я слыхал, что и на небесах есть страсть к новизне. Звезда устает быть звездой, взрывается, затем становится новой звездой Млечный Путь устал от этой простокваши и начал разбегаться черт знает куда. Есть у нее работа? Я имею в виду вашу невесту, а не Млечный Путь.
-- Она не работает и не может работать.
-- Она больна?
-- Да, больна.
-- Когда тело устает быть здоровым, оно заболевает. Когда устает жить, умирает. Когда оно уже достаточно было мертвым, перевоплощается в лягушку или ветряную мельницу. Здесь лучший кофе в Варшаве. Могу я заказать еще чашечку, мисс Слоним?
-- Хоть десять, только, пожалуйста, не называйте меня мисс Слоним. Меня зовут Бетти.
-- Я пью слишком много кофе и выкуриваю слишком много сигар. Как это может быть, что ни кофе, ни сигары не надоедают? Вот на стоящая загадка.

Дата добавления: 2015-06-25