Ранние последователи Маркса и Энгельса

Влияние марксизма на развитие этнографии

Какое же влияние оказали труды и идеи основоположников марксизма на развитие этнографической науки в Западной Европе и в Америке? 41 Влияние это проявлялось по-разному в разные моменты и в различных странах.

Хотя само революционное учение марксизма принципиально враждебно всем течениям буржуазной науки и самому буржуазному мировоззрению (при всем разнообразии направлений и оттенков последнего), оно отнюдь не стояло в стороне от фарватера научной мысли цивилизованных стран и не могло не оказывать на нее влияние. И хотя работы основоположников марксизма не были посвящены (за несколькими исключениями) непосредственно этнографическим сюжетам, идейное воздействие их не могло не проявиться и в области, этнографии.

Оно сказалось в трех направлениях: 1) работы на этнографические темы непосредственных учеников и последователей Маркса и Энгельса, 2) заимствование марксистских идей прогрессивными буржуазными учеными концаXIX и начала XX-в., 3) влияние марксизма на взгляды и труды этнографов новейшего времени (с середины XX в.).

В этой главе мы ознакомимся только с первым направлением —наиболее прямым каналом влияния марксизма на этнографическую науку. Что же касается воздействия марксистских идей на буржуазных ученых — позитивистов, эволюционистов и др. в конце XIX в., а также отражения марксизма в работах новейших, современных нам авторов, то об этом речь будет идти в последующих главах.

Из ранних последователей и теоретиков марксизма мы коснемся четырех, у которых более заметен интерес к этнографической тематике: Август Бебель, Поль Лафарг, Карл Каутский и Роза.Люксембург.

Август Бебель (1840—1913). Без этнографического материала и без широких обобщений на историко-этнографическом уровне не могла бы быть написана знаменитая книга А. Бебеля “Женщина и социализм”. Хотя книга появилась за пять лет до труда Энгельса “Происхождение семьи...”, она по своему содержанию является как бы продолжением последнего. Не только первые главы книги, целиком построенные на этнографических данных, но и все ее содержание густо насыщено убедительным фактическим материалом и подчинено, в сущности,. большой историко-этнографической проблеме: проблеме корреляции биологического и социального во взаимоотношениях полов, проблеме исторических форм, которые принимало и принимает половое деление человечества.. Трактовка этой важнейшей проблемы с материалистических, марксистских позиций имеет огромное значение. Немудрено, что книга А. Бебеля, изданная впервые в 1879 г., вызвала целую бурю откликов (и положительных, и враждебных). Еще при жизни автора (скончался в 1913 г.) она выдержала 50 изданий в Германии и была переведена на 15 языков 42.

Поль Лафарг (11842—1911), видный французский социалист, верный последователь Маркса, известен и своими серьезными научными исследованиями, и острыми публицистическими памфлетами. Самый крупный теоретический труд Лафарга — “Происхождение и развитие

42 См.: Бебель А. Женщина и социализм. М., 1959, с. 35—36.

собственности” (1895) 43—посвященный автором Энгельсу, насыщен этнографическими данными.

Лафарг убедительно показывает процесс постепенного зарождения в недрах первобытного общества различных форм собственности и дальнейшее их развитие. “Существуют еще и в настоящее время дикари, не имеющие никакого понятия о земельной собственности, ни личной,, ни коллективной, и едва дошедшие до индивидуального владения предметами личного присвоения”. Даже личная собственность вначале ограничивалась “идеальными” предметами: это прежде всего имя человека как его неотъемлемая собственность; даже имена принадлежали, как показал Морган, первоначально роду, а не отдельной личности. “Первобытный человек не дошел еще до идеи личной собственности по той основной причине, что он не осознает своей индивидуальности, как личности отдельной от той кровной группы, среди которой он живет” 44. У первобытных народов нет еще семьи, а только род, и “род—всё”. Лафарг тщательно прослеживает черты этой первобытной коллективности— в жилище, в общих трапезах, в обычае гостеприимства и пр., а пережитки этих традиций сохранились даже у народов Европы почти до наших дней. Самая ранняя форма земельной собственности—это родовая собственность на охотничьи угодья. Пахотные угодья и домашние животные тоже вначале составляли родовую собственность.

“Коммунизм был колыбелью человеческого рода; цивилизация разрушила повсюду этот первобытный коммунизм, но его сохранившиеся следы и теперь еще, назло жадному дворянству и буржуазии, составляют общественное достояние (коммунальные угодья, les biens communaux)”.

Далее Лафарг подробно прослеживает судьбу древней коллективной собственности-, раздробление ее на семейные участки вместе с дроблением самого рода на семьи, возникновение крупной феодальной земельной собственности 45.

В небольших очерках о происхождении абстрактных понятий, идеи правосудия, идеи добра Лафарг очень удачно показывает, что все такие идеи прямо или косвенно зарождаются в человеческой общественной практике, а в дальнейшем развиваются и меняются под воздействием режима частной собственности. 46

Лафаргу принадлежит также целый ряд блестящих атеистических памфлетов и небольших этюдов. Ранние из них написаны в духе анархистского атеизма, более поздние—с марксистских позиций. Таковы его сочинения “Происхождение и эволюция понятия души”, “Миф об Адаме и Еве”, “Миф о непорочном зачатии”, “Обрезание, его социальное и религиозное значение” и ряд других.

Карл Каутский (1854—1938), пришедший к марксизму от дарвинизма и бюхнеровского вульгарного материализма (позднее допустивший серьезные искажения марксизма), в особенности интересовался вопросами теории народонаселения (демографией) и аграрным вопросом. Одна из его наиболее солидных теоретических работ — “Размножение и развитие в природе и в обществе” (1910) —посвящена научному опровержению мальтузианства и неомальтузианства, а также некоторых идей утопических социалистов. Автор последовательно отстаивает общую марксистскую точку зрения о неодинаковости “закона народонаселения” на разных ступенях общественного развития. Он широко использует при этом данные этнографии, стараясь вскрыть специфику условий “воспроизводства человека” (брак, семья, половое разделение труда, фертильность, количество детей, продолжительность жизни, половые и брачные ограничения, экзогамия и пр.) в каждую историческую эпоху, при разных формах хозяйственный деятельности 47. Попутно Каутский пытается внести поправку, и в мысль Энгельса о двух основных видах “материального производства” 48, но тут он неправ.

Из других работ Каутского интересна его популярная брошюра “Возникновение брака и семьи”, посвященная теме, уже много раз трактовавшейся в этнографической литературе. Каутский пытается в ней, но не слишком убедительно, согласовать взгляды Моргана относительно стадий эволюции брачно-семейных форм. Схема Каутского опирается на те же многократно всеми упоминаемые факты из быта отсталых и более развитых народов. Схема, однако, более оригинальна, чем убедительна. Древнейшей стадией Каутский считает “гетеризм”, однако не в бахофеновском смысле, а как систему “более или менее непрочных, легко расторжимых моногамных (?!) союзов”. За ней идет стадия “хищнического брака” (т. е. брак через похищение, Raubehe), который повлек за собой “общность жен” — пленниц, а позже — полигинию. Полигиния, в свою очередь, послужила причиной появления женского счета родства и системы материнских “кланов”, а затем — обычая экзогамии. Еще позже появляется “покупной брак” (Kaufehe) — форма брака, превращающая женщину, в конце. концов, в рабу мужчины—отца, мужа. Возникает патриархальная семья. Однако так было не везде: у других народов из того же первоначального “гетеризма” развилась через материнское право и укрепляющуюся частную собственность система “гинекократии” 49.

Каутский, таким образом, пытается снять многократно ставившийся вопрос о том, что древнее — “матриархат” или “патриархат”-: по его мнению, то и другое—не последовательные ступени развития, а параллельно, но у разных народов развивавшиеся формы.

Вообще концепция Каутского эклектична, ибо автор ее старался взять понемногу от каждого из своих предшественников. Он соединяет трудно согласуемые понятия: “гетеризм” при преобладании племенной общности и при отсутствии семьи и “моногамию”; жесткую детерминированность стадий развития и необязательность прохождения этих стадий 50. Энгельс неоднократно упрекал Каутского в непоследовательности. Пытаясь выдержать марксистскую точку зрения на историю семьи, Каутский фактически сбивается на заурядный эволюционизм с примесью экономического.материализма.

Очень широко и умело используется этнографический материал в трудах Розы Люксембург (1871—1919), горячей и убежденной революционерки, чьи теоретические взгляды в некоторых вопросах экономики и политики отступали, однако, от подлинного марксизма. Особенно обильно рассеяны этнографические данные в ее незаконченной и посмертно изданной работе “Введений в политическую экономию” 51. P. Люксембург подвергает здесь резкой и глубокой критике взгляды буржуазные ученых — К. Бюхера, Э. Гроссе — и сама набрасывает широкую картину исторического развития экономики начиная с первобытнокоммунистической общины и вплоть до современного ей капитализма.

Но в этой общей картине есть слабые места. Говоря о процессе разложения первобытной общины, Р. Люксембург придает, быть может, слишком большое и самостоятельное значение внешним по отношению к общине силам: межобщинному обмену и. завоеваниям. Получается местами чрезмерно упрощенная схема. Например, касаясь фактов завоевания одного народа с развитым земледельческим хозяйством другим народом, автор пишете что здесь “заложена уже была основа для эксплуатации этих земледельцев чужими завоевателями... И мы видим, как возникают подобные отношения в Перу, где один коммунистический (?) коллектив становится эксплуататором другого”. Именно в этом примере с государством инков Люксембург видит “ключ к пониманию целого ряда аналогичных образований в классической древности” 52. Ошибка Люксембург состояла здесь в том, что она приняла инков и покоренные ими народы за “коммунистические коллективы” и лишь во внешнем столкновении двух таких коллективов, а не во внутренних силах развития видела факторы разложения первобытного коммунизма.

Вероятно, здесь сказалась общая тенденция Розы Люксембург преувеличивать роль внешних сил развития за счет внутренних. Ведь хорошо известна и ее теория накопления капитала, согласно которой это накопление происходит только за счет внешней, “некапиталистической” среды; как только эта среда исчезнет, т. е. будет поглощена капиталистической системой, так, согласно взгляду Р. Люксембург, дальнейшее накопление капитала и само существование капиталистической системы станут невозможными 53.

Дата добавления: 2015-06-04