Психоанализ в этнографии 3 страница

Новая диффузионистская точка зрения Риверса заключалась в следующем. В Океании прослеживается, полагал он, несколько сменявших друг друга волн заселения, видимо, направлявшихся из Индонезии; следы их сказываются на составных частях культуры населения. Две наиболее поздние волны переселения Риверс условно назвал по характерному для каждой из них виду наркотика: “народ кавы” и “народ бетеля”; первый из них распространен в Южной и Восточной Меланезии и в Полинезии, второй — в Северо-Западной Меланезии. Каждой из этих групп иммигрантов Риверс приписывает определенные элементы культуры, принесенные ими в Океанию. Например, “народ кавы” принес с собой тотемизм, культ мертвых, культ солнца и луны, индивидуальный брак (до того был “половой коммунизм”), лук и стрелы, определенную форму дома, разведение свиней, собак, кур и пр. То население, которое жило в Океании до прихода “народа кавы” и “народа бетеля”, характеризовалось дуально-экзогамной организацией, и потому Риверс назвал этих прежних жителей “дуальным народом”. Однако они тоже не были однородны: сама дуальная организация возникла вследствие того, что какие-то более ранние пришельцы перемешались с аборигенами островов. Этих более ранних пришельцев Риверс считал носителями характерного культурного признака — обычая хоронить покойников в сидячем положении (“sitting interment people”).

В отличие от Гребнера, который рассматривал каж-дый отдельный элемент культуры как принесенный в совершенно готовом виде той или иной культурой, Риверс полагал, что некоторые явления общественного строя и культуры возникали из самого соприкосновения отдельных культур. Так, например, тайные союзы возникли в Меланезии вследствие того, что пришельцы (“народ кавы”), бывшие в меньшинстве, вынуждены были исполнять свои религиозные обряды втайне от туземцев.

Несмотря на стремление избежать односторонности чисто схематического диффузионизма, конструкция Риверса поражает своей надуманностью, искусственностью. Конечно, он был прав в том, что состав населения Океании сложен, что в образовании его приняли участие разновременно появлявшиеся там группы переселенцев. С этим согласны все без исключения исследователи. Но метод, примененный Риверсом, ни в малейшей степени не помогает прояснить вопрос о том, что это были за группы, откуда, когда, с каким культурным багажом они пришли, как развивалась культура их впоследствии. Следуя примеру других диффузио-нистов, Риверс совершенно произвольно распределял составные части культуры народов Океании между своими надуманными “народом кавы”, “народом бетеля”, “дуальным народом” и т. д. Нарисованная им картина истории заселения Океании совершенно фантастична.

В более поздних своих работах Риверс все более склонялся к эклектицизму, стремясь сочетать разные точки зрения — эволюционную, диффузионистскую, психологическую. Если ранние, эволюционистские работы Риверса нашли себе заслуженно положительную оценку среди этнографов, то диффузионистские его взгляды почти никем не 'были приняты всерьез.

“Панегиптизм”: Эллиот-Смит и Перри
Было, однако, одно исключение: диффузионистские взгляды Риверса повлияли на возникновение одного характерного, хотя и весьма неширокого течения в английской историко-этнографической литературе — течения, получившего название “гипердиффузио-низм”, или “панегиптизм”. Это течение представлено всего двумя учеными: Эллиотом-Смитом и Перри. Близкие друг Другу по взглядам и направлению работы, они оставили далеко позади себя всех прежних диффузио-листов, ибо признавали только один мировой центр цивилизации, откуда будто бы она распространилась по всему земному шару, — Египет.

Графтон Эллиот-Смит (1871—1937), родом из Австралии, был талантливым и широко образованным ученым 28. Анатом по основной специальности, он читал курс анатомии в Каирской медицинской школе (Египет), а с 1909 г., после переезда в Англию — лекции в Манчестерском, потом в Лондонском университетах. Смит чрезвычайно заинтересовался культурой Древнего Египта, особенно погребальным культом и искусством изготовления мумий. В 1911 г. появилась его книга “Древние египтяне”, а в 1912 г. — прекрасный альбом “Царские мумии”. Привлекая широкий сравнительный материал, он обратил внимание на сходства в технике мумификации у древних египтян и у других народов и при этом заметил, что и некоторые другие стороны культуры Древнего Египта тоже находят себе аналогии в Других частях света. Это привело Эллиота-Смита к выводу о том, что все эти взаимно связанные между собой явления культуры зародились некогда в Египте и частью в соседних с ним странах и около IX—V11I вв. до н. э. начали оттуда распространяться по всем странам, особенно в восточном направлении: через Аравию, Персидский залив, Индию и Цейлон в Индонезию, а оттуда далее яа восток — в Океанию и че(рез нее, а также через северную часть Тихого океана в Америку. По собственному признанию Смита, его особенно натолкнули на этот вывод “поистине делающие эпоху исследования Риверса”29.

Какие же явления культуры распространились из Египта по всему свету? Эллиот-Смит перечисляет их: обычай сооружать мегалитические памятники, мумификация трупов, культ солнца и змеи, изготовление идолов, почитание божественных царей — сыновей солнца, а далее — ткачество, обычай деформации черепа, обычаи обрезания, протыкания и растягивания ушей, обычай кувады, символические изображения. По мнению Смита, некоторые из этих явлений культуры были тесно связаны между собой по самому своему происхождению и составили ядро всего комплекса (мумификация, мегалиты, изготовление идолов), другие же присоединились к ним “случайно”. Однако именно эта “случайность” сочетания столь разнородных культурных явлений, например кувады и протыкания ушей, побуждает его считать, что совпадение распространения этих явлений непременно свидетельствует о происхождении их из одного места. Так же рассуждал, кстати, ведь и Гребнер. Эту всемирную высокую цивилизацию, распространившуюся, по мнению Эллиота-Смита, из Египта по всем частям света, он назвал вслед за историком Броквеллом “гелиолитической” "(т. е. культурой “солнечных камней”) — по ее отличительным признакам: культу солнца и сооружению мегалитов.

Свои взгляды Эллиот-Смит впервые изложил в книге “Миграции ранней культуры” (1915), а наиболее полно — в книге “Человеческая история” 30.

Сходных взглядов придерживался Уильям Джеме Перри (год рождения неизвестен, умер в 1949), серьезный исследователь Индонезии, историк религии (читал курсы в Манчестерском, позже в Оксфордском университетах). В своих главных работах—“Мегалитическая культура в Индонезии” (1918), “Дети солнца” (1923) — он, однако, придал “панегиптистской” концепции более законченный и тем самым еще более фантастический вид.

По мнению Перри, в истории культуры человечества резко различаются два слоя: первоначальная, примитивная культура “собирателей пищи”, некогда распространенная повсеместно, а ныне сохранившаяся у немногих наиболее отсталых народов, и высокая культура, основанная на земледелии, сложной технике камнестроительства, обработке металлов и пр. Последняя зародилась в Древнем Египте около времени VI династии. Перри называет ее “архаической” и перечисляет ее элементы: ирригационное земледелие; каменные пирамиды, дольмены, круги и гробницы в скалах; каменные изображения; гончарство; металлургия и добывание жемчуга; шлифованные каменные орудия; два деления в правящем классе: “дети солнца” и военные вожди, связанные с подземным миром; культ солнца; мумификация трупов; культ великой богини-матери; человеческие жертвоприношения, связанные с земледелием и с культом матери-богини; материнское право; тотемические кланы; дуальная организация; экзогамия 31.

Нетрудно видеть, что перечень этот по способу соединения совершенно разных вещей очень напоминает гребнеровские “культурные круги”. Он составлен столь же произвольно.

И вот эта-то “архаическая культура” распространилась, по мнению Перри, по всем странам мира. Носителями ее были люди, искавшие всюду благородные металлы и другие ценности и в погоне за ними открывавшие новые страны. Везде, где они находили нужные им ценности (золото, жемчуг, бирюзу и пр.), они оседали, смешиваясь с местным населением. Из этого смешения “детей солнца” с дикими аборигенами — собирателями пищи рождались культуры, постепенно все более и более бедневшие по мере отдаления от исходного центра. Вот чем объясняется, как полагает Перри, разнообразие ныне существующих на земле культур. Подобно другим диффузио-нистам, даже в еще более крайней форме, Перри держался того взгляда,, что культурный рост любого народа возможен не путем самостоятельного развития, а исключительно через заимствование принесенной кем-то со стороны высокой культуры.

Таким образом, в трудах представителей “панегиптистской” теории диффузионизм дошел до своей крайней точки, до абсурда. Нелепость этой теории стала настолько очевидна, что последователей у Эллиота-Смнта и Перри не нашлось.

Однако эти трудолюбивые и талантливые ученые, хотя и увлеченные фантастической теорией, сделали и полезное дело: своими трудами они вновь привлекли внимание к некоторым замечательным сходствам и параллелям в высоких культурах Нового и Старого Света — явлениям, которые не так легко объяснить. Их замечали и раньше, но после исследований Эллиота-Смита данная проблема потребовала изучения с большей настоятельностью.

Датская школа: Биркет-Смит
К диффузионистскому направлению инoгдa причисляют также группу датских этнографов, археологов, антропологов — исследователей арктической культуры: это Гудмунд Хатт, Кнут Расмуссен, Кай Биркет-Смит, Теркель Матиассен, Фредерика де Лагуна и др. Самый выдающийся и плодовитый из них — К. Биркет-Смит, широко эрудированный этнограф (род. 1893), активный участник ряда арктических “экспедиций Туле”. Особенно богата результатами была “5-я экспедиция Туле” 1921—1924 гг. под общим начальством Расмуссена, обследовавшая все группы эскимосов до крайнего Запада, до Аляски 32.

Биркет-Смит и его коллеги пытались, пользуясь, очевидно, методом Фробениуса, реконструировать ход развития культуры эскимосов (и соседних с ними народов) и пришли к выводу о наличии в этой культуре нескольких последовательных “слоев”. Биркет-Смит выделял, в частности, четыре таких “слоя”: протоэскимосский (остатки его сохранились у тундровых “эскимосов-карибу”), палеоэскимосский, неоэскимосский и эсхато-эскимосский. Он пытался даже вычислить в процентах количественное соотношение элементов этих слоев в культуре отдельных эскимосских групп. Например, у эскимосов-чугачей (Аляска) 42% элементов их культуры принадлежит к “палеоэскимосской” культуре и только 12% к — “неоэскимосской”33.

Биркет-Смит признавал важность явлений диффузии культуры в связи с общим ходом ее развития. Но он в равной мере признавал и важность эволюции культуры. Следуя за Ратцелем (и в полную противоположность Гребнеру), он считал, и вполне справедливо, что разные элементы культуры распространяются по-разному и что вследствие этого могут получаться все новые их сочетания.

Таким образом, идея культурной диффузии получила в т;рудах Биркет-Смита и его единомышленников весьма скромное выражение. Причислять датскую школу этнографов к диффузионистскому направлению можно лишь весьма условно. Надо сказать, что сам Биркет-Смит скептически смотрел на “культурные круги” Гребнера—Шмидта, якобы растекшиеся по всей земле, хотя он и признавал некоторые научные заслуги за этой немецко-австрийской школой. Биркет-Смит, кстати, отмежевывался и от “социологического” метода Дюркгейма, и от функционализма Малиновского и Радклифф-Брауна, которых он критиковал за антиисторизм, а особенно резко — от Фрейда и его школы.

Общая оценка дифффузионизма
Общая оценка того вклада, который сделан диффузионизмом в развитие этнографической мысли, требует большой осторожности 34. Мы видели выше существенные пороки диффузионистских построений. Главный из них — принципиальный отрыв явлений культуры от их создателя — человека и народа, игнорирование общественного человека как творческой силы, а отсюда — либо чисто механическое понимание культуры как набора мертвых вещей, способных лишь передвигаться в пространстве (Гребнер), либо представление о культуре как некоем живом и самостоятельном организме, не зависимом от человека (Фробениус), либо идея об однократном возникновении всей культуры в одной точке и о последующем расселении ее по земле -(Эллиот-Смит, Перри). Как следствие этого основного порока — натянутость и полная бездоказательность конкретных построений диффузионистов.

Но отправная-то точка диффузионистской концепции была правильна. В противовес эволюционистам, рассматривавшим человека и его культуру абстрактно, вне времени и пространства, диффузионисты вполне законно поставили вопрос о конкретных культурных связях между народами. Этот вопрос был поставлен Ратцелем, но его продолжатели уклонились в неверную сторону от разумного решения.

Важно отметить, что Маркс и Энгельс еще в 1845 г. в “Немецкой идеологии” высказали мысль о том, что “Только от распространенности сношений зависит, теряются или нет для дальнейшего развития созданные в той или другой местности производительные силы, особенно изобретения. Пока сношения ограничиваются непосредственным соседством, каждое изобретение приходится делать в каждой отдельной местности заново; достаточно простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать все сначала. На первых ступенях исторического развития приходилось изобретать ежедневно заново, и в каждой местности — независимо от других...” 35. Таким образом, Маркс и Энгельс поставили принципиальный вопрос о роли “сношений” между народами, о их значении для развития производительных сил и культуры.

Сноски

1 См.: Ратцель Ф. Земля и жизнь. Сравнительное землеведение, тт. 1, 2. Пер. с нем. под ред. В. Агафонова. СПб., 1903—1906.

2 Ratzel F. Anthropogeographie, 2-r Teil, 2-te Auflage. Stuttgart 1912. S. 388, 389.

3 Ibid., S. 442.

4 Ibid., S. 413—414; см. также S. 419.

5 Ratzel F. Anthropogeographie, 2-r Teil, 2-te Auflaqe, 'S. 393.

6 Сам Фробениус впоследствии рассказал о развитии своих научных взглядов: Frobenius L. Eriebte Erdteile, В. 1. Frankfurt-am-Main, 1925, S. 45—70.

7 Frobenius L. Der Ursprung der afrikanischen Kulturen. Berlin, 1898, S. X.

8 Ibid., S. XI. XIII.

9 Ibid., S. 6.

10 Frobenius L. Der Ursprung der afrikanischen Kulturen, S. XIII.

11 Frobenius L. Das unbekannte Afrika. Aufhellung der Schicksale eines Erdteiles. Munchen, 1923, S. 41—44; см. также S. 69—78, 80.

12 См.: Frobenius L. Paideuma, Umrisse einer Kultur und Seelen-lehre (Frobenius, Eriebte Erdteile, B. IV). Frankfurt-am-Main, 1928, S. 205—220 и др.

13 См.: Frobenius L. Das Zeitalter des Sonnengottes. Berlin, 1904.

14 Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. СПб., 1911,. с. 123.

15 См.: Бакрадзе К. С. Очерки по.истории новейшей.и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960, с. 300—401; Кон И. С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысля. М., 1959, с. 71—87.

16 См.: Grabner Fr. Kulturkreise und Kulturschichten in Ozeanien.— “Zeitschrift fur Ethnologic”, B. 37. H. 1. 1905.

16 См.: Grabner FT. Die melanesische Bogenkultur und ihre Ver-wandten — “Anthropos”, B. IV. 1909.

17 См.: Grabner Fr. Die Methode der Ethnologic. Heidelberg, 1911.

18 См.: Толстое С. П. Расизм и теория культурных кругов.- В кн.: “Наука о расах и расизм”. М. — Л., 1938.

19 См.: Grabner Fr. Das Weltbild der Primitiven. Berlin, 1924. 2 О Гребнере см. также: Золотарев А. М. Фриц Гребнер. — “Советская этнография”, 1936, № 1.

20 Schmidt W. Dei- Ursprung der Gottesidee, I; Historisch-Kriti-scher Teil. Munster, 1912, S. 104.

21 См.: Левин М. Г. Проблема пигмеев в антропологии и этнографии. — “Советская этнография”, 1946, № 2.

22 Фактическая близость концепции В. Шмидта к эволюционистским представлениям уже отмечалась в этнографической литературе (см.: Lowie R. The history of ethnological theory, p. 190).

23 Schmidt W. Das Eigentum auf den altesten Stufen der Men-schheit, B. I, Munster, 1937, S. 18, 23, 283.

24 См.: Левин М. Г., Токарев С. А. Культурно-историческая школа на новом этапе.—-“Советская этнография”, 1953, № 4; Токарев С. Л. Венская школа этнографии. — “Вестник истории мировой культуры”, 1958, № 3.

25 См.: Mengin 0. Weltgeschichte der Steinzeit. Wien, 1931. Обстоя- j тельное изложение и критика концепции Менгина дана: Толстое С. П. - Расизм и теория культурных кругов.—В кн.: Наука о расах и paсизм. М.—Л, 1938, с. 150—156.

26 См. Rivers W. H. R. Kinship and social organization. Cambrige, 1914.

27 Rivers W. H. R. The history of Melanesian society, v. 1—2. Cambridge, 1914, v. 2, p. 6.

28 См.: Толстое С. П. Графтон Эллиот-Смит (некролог).—“Антропологический журнал”, 1937, № 3.

29 Smith G. Elliot. The migrations of early centure, 2-d ed. Manchester, 1929, p. 31.

30 См.: Smith G. Elliot. Human history, 1930.

31 См.: Perry W. Children of the Sun. London, 1923, p. 406.

32 См.: Расмуссен К. Великий санный путь. М., 1958.

33 См.: Birket-Smith К. The Chugach Eskimo. Кobenhavn, 1953.

34 Обстоятельное изложение истории диффузионистских идей см. г Александренков Э. Г. Диффузионизм в зарубежной западной этнографии.—В кн.: Концепции зарубежной этнологии. М., 1976; Артановский. С. Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л., 1967.

35 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 54.

ГЛАВА 6
БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ В ЭТНОГРАФИИ. РАСИЗМ

Биологизм в этнографии
Наряду с диффузионизмом было еще одно направление, сторонники которого пытались увести этнографию от историчекого рассмотрения явлений. На место исторических факторов развития они ставили саму биологическую природу человека.
Такая неправомерная подстановка "биологического" на место "исторического" ("социального") прослеживается в той или иной мере у многих авторов, принадлежащих к весьма различным идейным течениям. Мы видели элементы биологизма у эволюциониста Спенсера (гл. 2), у диффузиониста Фробениуса (гл. 5); в дальнейшем увидим крен в сторону биологизма у Фрейда и его школы (гл. 7), у функционалиста Малиновского (гл. 9). Но в своем самом "чистом", беспримесном виде биологическая точка зрения проявлялась в идейном течении, которое, доведя до крайности, до абсурда этот биологизм и заключив открытый союз с самой реакционной шовинистической и колониалистской политикой, поставило себя тем самым вне науки. Это расизм. Нам необходимо кратко ознакомиться и этим лженаучным направлением в этнографии.

Ранние проявления расизма
Под расизмом понимается обычно теория, согласно которой человеческие расы неравноценны в смысле способности к умственному и нравственному развитию. Расизм утверждает, что есть высшие и низшие расы и что именно расовые различия являются факторами, определяющими ход исторического развития нарожов, особенности их культуры и уровень ее развития.
Когда-то эта теория представляла собой наивную попытку понять и объяснить различия в культурном облике народов. В таком виде расистская точка зрения выражена, например, в чрезвычайно путаном сочинении Христофа Мейнерса (1786) 1. Позже, в XIX в., расизм выступает уже как откровенно реакционная и эксплуататорская идеология, употребляемая для оправдания рабства и всякого вообще социального гнета.
Так, в США в годы борьбы аболиционистов за уничтожение рабства негров некоторые антропологи (Мортон, Нетт, Глиддон) пытались "научно" подкрепить позиции рабовладельцев, доказывали необходимость и справедливость сохранения рабства негров на том основании, что негры-де - низшая раса, не способная жить без посторонней опеки. Почти одновременно (в 1850-х годах) в Европе на почве обострения классовой борьбы и шатания буржуазного строя проявилась та же тенденция теоретического подкрепления позиций господствующего класса при помощи расистской теории. В 1853 г. Жозеф Артюр Гобино, французский аристократ, дипломат и публицист, издал свою ставшую печально знаменитой книгу "Опыт о неравенстве человеческих рас" - своего рода евангелие расистов.

Гобино
В этом обширном сочинении Гобино пытается на материале истории всех времен и народов доказать, что главной и основной причиной различий в исторических судьбах разных стран были расовые различия между людьми и что именно расовый (или "этнический", как Гобино весьма неправильно иногда выражался) фактор всегда был и остается важнейшей движущей силой культурного прогресса Не условия географической среды, не общественные учреждения, не нравственные понятия, а именно и только расовые качества людей влияют на развитие культуры определяют задержку развития и упадок.
Гобино - последовательный сторонник полигенизма отрицающего единство человеческого рода (он пытался даже как-то согласовать при помощи сложных вывертов полигенизм с церковно-христианским учением о единстве происхождения всех народов от прародительской пары) 2. Человеческие расы различаются между собой, по мнению Гобино, не только по "красоте" и разным физическим признакам, но и по психологическим качествам и по различной степени способности к развитию и даже к усвоению культуры. Мало того, культура (цивилизация), созданная одной расой, даже и не может проникнуть в среду людей другой расы. Народы дикие в настоящее время были такими всегда и впредь такими останутся 3.
Низшей расой Гобино считал "черную" ("меланическую"), несколько более развитой - "желтую", а высшей и единственно способной к прогрессу - "белую" расу, в особенности ее элиту - "арийскую" расу 4. Свой важнейший тезис Гобино старался обосновать путем обстоятельного обзора истории всех тех десяти (по его счету) цивилизаций, которые известны в человеческой истории (индийская, египетская, ассирийская, греческая, китайская, римская, германская, аллеганская, мексиканская и перуанская, перечисляемые именно в этом по)рядке). Все они, по убеждению Гобино, созданы белой расой, притом высшей ее разновидностью - арийцами5.
При помощи каких "научных" фокусов Гобино "доказывает" это свое более чем странное утверждение - это уж не стоит и излагать. Достаточно сказать для примера, что он приписывает создание египетской цивилизации какой-то арийской колонии на Среднем Ниле, подкрепляя это заявлением о родстве египетского языка с санскритским (!) 6. Китайская цивилизация была создана "ветвью белых людей", которых на то уполномочило "провидение"; они прибыли-де некогда из Индии, поселились в Хунани и там смешались с местным населением 7. Даже в создании доколумбовых цивилизаций Америки дело не обошлось 'без каких-то "белых элементов", хотя откуда они там взялись, Гобино и сам толком не знает, 'подозревая в этом скандинавов Исландии и Гренландии Х в. - ведь без них культура все равно же не могла развиться 8!
Из арийцев же на первое место Гобино ставил германцев - цвет человечества, вдохновителей всякой высшей культуры. Они создали настоящую славу Рима (ибо не античный Рим, а средневековый, "германский" Рим стал подлинным культурным центром) 9 и образовали ряд государств в новой Европе, в том числе Русь, ибо "без них (германцев-норманнов) Россия не существовала бы" 10.
Но создавая повсюду цивилизацию, белая раса, в том числе арийцы, постепенно смешивалась с другими расами, теряла свою чистоту, а потому и свою первоначальную энергию. Это вело и ведет постепенно к общему застою, унылому однообразию. А впереди еще более мрачная перспектива. В будущем Гобино рисует себе такую малоутешительную картину: "Нации - нет, стада человеческие, погруженные в угрюмую дремоту, будут жить, оцепенелые в своем ничтожестве, как буйволы, жующие свою жвачку на стоячих лужах Понтийских болот" 11.
Исчезновение "арийской расы", смешение ее с низшими расами неминуемо повлечет за собой своего рода тепловую смерть человечества. Но и это состояние не будет еще концом, дальше будет хуже. По мнению Гобино, численность населения Земли непрерывно сокращается, прежнего многолюдства нет нигде. И кончится дело неизбежно тем, что род человеческий, дошедший до полного животного отупения, попросту вымрет, "и земной шар, онемевший, будет уже без нас продолжать описывать свои бесстрастные круги в пространстве..." 12.
Таково вкратце содержание этого "евангелия" расизма - книги, написанной блестящим языком, но поразительной по своему полнейшему игнорированию элементарных исторических фактов. Своеобразная эрудиция сочетается здесь с круглым невежеством, публицистический накал - автора с воспаленной 'бредовой фантазией
Если расистская историческая концепция Артюра Гобино представляла собой в сущности реакционно-романтическую фантазию, не имевшую никакой солидной актической основы, то продолжатели и последователи эбино постарались запастись именно такой основой. этой основой послужила им не более и не менее как юлогическая теория эволюции, дарвиновская теория тественного отбора как фактора развития видов.

Социальный дарвинизм
Использование дарвинизма реаккционными антропологами и социологами-расистами - любопытный пример того, как оровая научная идея, примененная без серьезного эретическогю обоснования в некоей новой области, получает искаженный вид и приносит прямой вред.
Мы уже видели выше, что позитивист Спенсер, слишком прямолинейно понимавший идею эволюции, изобразил в карикатурно-клеветническом виде особенности внеевропейских народов, которые будто бы по самой сврей природе уступают и в физическом, и в моральном отношении европейцам. Некоторые видные немецкие антропологи и биологи-эволюционисты - Геккель, Фохт, Бюхнер и др. - также считали расовые типы европейских народов низшими. Отсюда ведет свое начало целое течение в антропо-ической науке (отразившееся и на этнографических дставлениях), которое получило впоследствии название "социального дарвинизма", или "политической антропологии", или "антропосоциологии". Наиболее известными деятелями этого реакционного направления считаются: в Германии-Отто Аммон, Людвиг Вольтман; в Англии-Хаустон Чемберлен; во Франции - Ваше де Ляпуж.

Отто Аммон и Ваше де Ляпуж
Отто Аммон и Жорж Ваше де Ляпуж первыми выдвинули предложение (и попытались подкрепить его цифрами) о зависимости психических качеств и вообще характера людей,, а также и их социального положения от величины головного указателя. Чем ниже головной указатель, т. е. чем "длинноголовое" человек, тем он, как правило, одареннее, энергичнее, жизнеспособнее, а потому и социальное положение его выше. Аммон сделал такой вывод, обследовав 30 тыс. новобранцев в Бадене, Ляпуж - измерив 20 тыс. французов.
Оба автора обобщили свой материал таким образом, что получилась прямая корреляция - по их мнению - между антропометрическими данными (головной индекс) и социальным положением человека. По Аммону, брахикефалы - это потомки древнего местного населения Европы, занимающие ныне в целом более низкое общественное положение, в большинстве своем крестьяне; долихокефалы - это потомки германских завоевателей; последние селились в городах; туда же тянулись позже более активные (длинноголовые) элементы из деревни. Господствующие группы замыкались в привилегированные сословия, и сословный строй становился орудием естественного отбора. Обратного потока из города в деревню никогда не было, не было и фактов социального понижения людей высшего сословия; но вследствие феодальных войн и из-за слабого прироста населения среди длинноголовой элиты относительное количество короткоголовых в стране все возрастает 13.
По Ляпужу, головной указатель тоже служит и показателем, и фактором, определяющим социальное положение людей. Головной указатель у горожан в среднем ниже, чем у крестьян; в равнинных местностях ниже, чем в горных; среди богатых ниже, чем среди бедных. Иными словами, длинноголовость - признак и даже причина более высокого социального, материального и культурного положения. "Длинноголовые" люди принадлежат к "европейской" расе (Homo europaeus, иначе - к "арийской"), а "короткоголовые" - к "альпийской" (Homo alpinus); последняя имеет к тому же менее выгодные психические свойства 14.
В отличие от Гобино (и отчасти от Аммона) Ляпуж объяснял господствующее положение людей "европейской" ("арийской") белокурой и длинноголовой расы не древними завоеваниями, а "социальным отбором", который действует всегда в пользу более одаренных, энергичных, сильных, отбрасывая назад менее приспобленных. Бедные классы в современных государствах это не потомки покоренного местного населения, а люди с наследственными неполноценными физическими и психическими свойствами (связанными, как правило, с брахикефалией); неполноценные личности из высших классов беднеют, опускаются и смешиваются с массой неимущего люда. Наоборот, более энергичные личности из бедноты могут пробиться в верхи. Иначе говоря, главный фактор истории Ляпуж и Аммон видели в отборе, называя его то естественным, то социальным.
Если расистская концепция Гобино представляла собой грустно-романтическое воздыхание о безвозвратно ушедших героических временах господства "арийской" расы, то расистская концепция антропосоциологов была проникнута более бодрым духом прогресса. Только какого прогресса? Они верили в улучшение человеческой породы через естественный (или социальный) отбор, через выталкивание "неприспособленных", а "неприспособленными" оказывались все малоимущие слои населения.
У Гобино элита человечества - это благородное дворянство старого времени, потомки белокурых и длинных германских завоевателей, но, к сожалению, все более и более вырождающиеся; у антропосоциологов элита - это преуспевающие богачи, современная буржуазия, зажиточная и образованная верхушка кого общества. Но у всех расистов, прежних и новых налицо одинаково пренебрежительный и высокомерный взгляд на обездоленные слои европейского населения, а еще более - на "цветное" население внеевропейских стран. У всех расистов - последовательная и убежденная защита и оправдание социального и национально-колониального угнетения.

Дата добавления: 2015-06-04