Страница 170

ная лирика юноши, прибегающего к возвышенному сло­гу под влиянием крылатого Эроса, но и отражение мучи­тельной внутренней работы человека, находящегося во власти глубоких переживаний и стремящегося разобрать­ся в самом себе. В этом плане его письма к невесте явля­ются не менее ценными для понимания самоанализа Фрейда, чем письма к Флиссу, которые становятся, как правило, объектом пристального внимания со стороны исследователей, стремящихся раскрыть содержательную сторону фрейдовского самоанализа.

Письма Фрейда к невесте — это уникальные истори­ческие документы, чудом сохраненные Мартой Бернайс для потомков. Они дают возможность лучше узнать ха­рактер Фрейда до того, как он стал известным психоана­литиком. Они способствуют пониманию того, какие страсти разгорались в его душе в период выяснения отно­шений с девушкой, прежде чем она стала его женой. Эти письма дают представление о начале карьеры Фрейда, как врача и о его пребывании в Париже. И наконец, они позволяют приоткрыть тот таинственный и неизведан­ный мир юноши, вступившего на путь поиска истины, который становится видимым лишь благодаря аналити­ческой работе, время от времени совершаемой им са­мим.

Последнее соображение напрямую соотносится с са­моанализом Фрейда. Дело в том, что в письмах к невесте он подчас настолько откровенно раскрывал перед ней свою душу, что это никак не может быть воспринято то­лько и исключительно в плане эротических влечений, сопровождавшихся восхвалением в ее адрес и воспева­нием ее достоинств, что свойственно слепой любви. При всем своем увлечении «принцессой», какой нередко на­зывал свою невесту, и изъявлениями перед ней возвы­шенных чувств любви он мог допускать по отношению к ней такие критические замечания и упреки, которые свидетельствовали о его мятежной и в то же время рани­мой натуре, независимо от того, проявлялись ли у него чувства ревности или гордости, отверженности или признательности, горечи или радости. Но главное состоит, пожалуй, в том, что в письмах к невесте Фрейд нередко говорил о таких чертах своего характера и давал самому себе такие характеристики, которые могли быть им вы­явлены и осознаны только в процессе самоанализа.

В самом деле, наряду с пылкими признаниями в люб­ви и благодарностью невесте за то, что она «спасла и осчастливила» его душу, Фрейд по своей собственной инициативе представал перед ней человеком, наделен­ным различными пороками, включая лень, легкомыс­ленность, упрямство, зависть, раздражительность, обидчивость, злопамятство, мстительность, честолюбие и многие другие, характеризующие его отнюдь не с луч­шей стороны в глазах любимой девушки. В частности, он писал невесте о том, что именно в интересной работе находит спасение от своей «сильней обидчивости и раз­дражительности». Выражал надежду на то, что Марта бу­дет отвлекать его «от всех пороков, от мелкой злобы, за­висти, пустой алчности». Говорил о «деспотических свойствах» своей личности. В письме к невесте от 29 ав­густа 1883 года подчеркивал: «я решил признаться тебе, что в моей натуре есть склонность деспота и мне страшно тяжело управлять собой» [4. С. 73].

Зачем Фрейду нужно было обнажать перед любимой девушкой свои пороки? С какой стати он признавался в них, вместо того чтобы оттенить перед ней свои достоин­ства? Разве так поступают молодые люди, тем более со­мневающиеся в том, как это имело место у Фрейда, лю­бят ли их те, к кому они испытывают пылкую страсть? Не является ли такое поведение, мягко говоря, стран­ным, требующим разумного объяснения?

Конечно, легче всего объяснить странное поведение Фрейда тем, что в период переписки со своей невестой он принимал незначительные дозы кокаина. Если придер­живаться данной точки зрения, то этим отчасти можно объяснить как многостраничные послания к любимой девушке, насчитывающие порой до 12 страниц, напи­санных мелким почерком (по свидетельству Э. Джонса, объем одного из писем достигал 22 страниц), так и пыл­кие, не свойственные его сдержанному характеру, объяс­нения в любви. Поэтому признания Фрейда невесте в при­сущих ему пороках можно списать на то действие, которое оказывал на него кокаин. Тем более, что он сам давал по­вод к подобного рода объяснениям. Например, в письме к невесте от 2 ноября 1886 года по поводу одного вырвав­шегося у него «глупого признания» Фрейд заметил, что оно высказано им «собственно, без всякого повода, если не считать кокаина, который помогает мне расслабиться, выговориться» [5. С. 132—133].

Однако, я полагаю, что дело не в кокаине, к малым до­зам которого прибегал Фрейд, или во всяком случае не то­лько в нем. Апеллируя к подобному объяснению, легко попасть в ловушку упрощенного взгляда на историю ста­новления психоанализа, так как в этом случае все можно списать на действие кокаина — и интерес к проблеме сек­суальных извращений, и сексуальную этиологию невро­зов, и все последующие представления Фрейда о роли сек­суальности в жизни человека. Именно это имело место в одном из исследований, посвященных рассмотрению пси­хоаналитических идей и концепций через призму увлече­ния Фрейда кокаином до того, как он стал основателем психоанализа [6].

Сделаю небольшое личное отступление. По иронии судьбы много лет тому назад у меня была невеста, с кото­рой я был в разлуке, как и Фрейд. Я переписывался с ней на протяжении пяти лет. Писал ей весьма пространные, многостраничные письма, в которых были и пылкие при­знания, и нежные обращения, и сообщения как о своих успехах, так и неудачах, и оправдания по поводу некото­рых неблаговидных поступков, и размышления о возмож­ном совместном будущем. Но, если исключить то обстоя­тельство, что в моих письмах, в отличие от Фрейда, не со­держалось детального перечисления долгов и денежных расходов, в этих письмах не было только одного: призна­ния в своих собственных пороках. И не потому, что я не обладал ими. Как и простому смертному, ничто человече­ское, включая пороки, мне не было чуждо. Просто в голову не приходило не то, чтобы обременять невесту признания­ми в собственных пороках, но и вообще говорить на эту тему.

Сейчас, вспоминая о тех давних годах и проводя парал­лели с письмами Фрейда к невесте, я задаюсь вопросом, почему подобные сюжеты отсутствовали в моих письмах? Потому, что я хотел выглядеть в глазах невесты лучше, чем есть на самом деле? Вроде бы нет. Напротив, были такие моменты, когда мне, в отличие от Фрейда, хотелось по­рвать отношения с невестой, и описание собственных по­роков, могло бы способствовать менее болезненному рас­ставанию с ней или во всяком случае давало бы ей возмож­ность подумать над тем, стоит ли связывать свою судьбу с человеком, обладающим недостойными качествами и со­мнительными чертами характера.

Почему же я не воспользовался такой возможностью? Не хватило мужества? Не хотелось обидеть невесту? Ду­маю, ни то, ни другое не повлияло на то, что в моих пись­мах к невесте не было признания в присущих мне недо­статках. Скорее всего это произошло по одной причине. В то время, будучи студентом, я впитывал в себя разнооб­разные знания, но не испытывал потребности в самоана­лизе. Или, точнее, в то время я не обладал, в отличие от Фрейда, способностью к самоанализу как таковому.

Разумеется, мой личный опыт, связанный с пятилет­ней перепиской с невестой, ни о чем не говорит. У кого-то подобные отношения с любимым человеком могут скла­дываться совсем по-иному. И тем не менее мне представ­ляется, что содержащиеся в письмах Фрейда к невесте признания в его собственных пороках обусловлены имен­но тем, что, обладая задатками исследователя и обуревае­мый страстью к разгадкам человеческих тайн и поиску истины, будущий основатель психоанализа уже в то вре­мя эпизодически занимался самоанализом. Собственно говоря, его письма к невесте — это беспрецедентный по своей обнаженности пример самоанализа человека, готового ради истины поступиться ложным стыдом. В данном случае невеста Фрейда являлась катализатором его последующих прозрений, в результате которых со временем он не только пришел к систематическому самоанализу, но и к откры­тию психоанализа, как нового взгляда на внутренний мир других людей и самого себя. Можно, пожалуй, без преуве­личения сказать, что, будучи невестой Фрейда, Марта Бернайс сыграла в истории возникновения психоанализа не меньшую роль, чем Вильгельм Флисс, переписка с ко­торым документально свидетельствует о переживаниях, сомнениях и поисках человека, интеллектуальные и тера­певтические усилия которого привели к возникновению психоанализа.

В самом деле, как и в посланиях Флиссу, в письмах Фрейда к невесте находили отражение высказывания о состоянии здоровья, перепадах в настроении, успехах и неудачах в исследовательской и терапевтической работе. В одних письмах он сообщал о том, что «здоров, как лев», является «веселым и жизнерадостным», нашел «новый метод лечения, который обещает быть более долговечным и надежным, чем прежде» [7. С. 86, 98]. В других — писал о «сильной мигрени», «лютом отчаянии», «ужасном страхе перед будущим» [8. С. 116, 137, 138]. Наряду с этим он признавался в том, что находится в состоянии «чрез­мерной обидчивости и нервозности», испытывает «забо­левание неврастенией в легкой форме» [9. С. 129, 130].

Надо полагать такие высказывания признания не дела­лись просто так. Они свидетельствовали о той внутренней работе, которая осуществлялась Фрейдом по отношению к самому себе. Одним словом, речь идет о его самоанализе, имевшем место во время переписки с невестой. Том само­анализе, который он назвал «строгим исследованием себя».

Фрейд и его невеста вели записи о своей помолвке, дав им название «Секретная хроника». Эти записи представ­ляли собой одновременно и дневник, и нечто вроде испо­веди. Первая же запись Фрейда свидетельствовала о само­анализе, осуществляемом им в тот период. «Когда, — пи­сал он, — я строго исследую себя, более строго, чем это де­лает моя любимая, я нахожу, что Природа отказала мне во многих талантах и даровала мне очень мало, из той разно­видности таланта, который завоевывает признание. Но она наделила меня бесстрашной любовью к истине, острым глазом исследователя, правильным восприятием ценностей жизни и даром много работать и находить в этом удовольствие. Для меня достаточно этих наилучших отличительных черт, чтобы считать терпимым свое жалкое положение в других аспектах» [10. С. 77—78].

В тот период, когда Фрейд стремился завоевать лю­бовь Марты, он испытывал муки ревности и приступы гнева от того, что другие молодые люди обращали вни­мание на девушку. Его страдания сопровождались отча­янием и яростью, доводившими его до полного иступления, когда он терял контроль над собой и мог, по его соб­ственному признанию, уничтожить весь мир, включая самого себя и Марту. Тогда ему было не до самоанализа, хотя отдельные его элементы так или иначе вплетались в его мышление.

Позднее, когда Марта ответила на его чувство, они были помолвлены и он несколько успокоился, Фрейд все чаще стал прибегать к «строгому исследованию себя». Именно в этот период он выявил в себе такие неблаговид­ные черты характера, как зависть, раздражительность, обидчивость и другие. Дело доходило до того, что подчас Фрейд утрачивал интерес к своей терапевтической деяте­льности и готов был всецело заняться исследованием са­мого себя. По этому поводу он писал невесте: «Так как моя персона стала более важной даже для меня самого, после завоевания тебя я теперь больше думаю о своем здоровье и не хочу себя изнашивать. Я предпочитаю обходиться без своего честолюбия, производить меньше шума в мире и считаю, что лучше быть менее известным, чем повредить свою нервную систему» [11. С. 1031.

Правда, как показывает эпизод с открытием анестези­рующих свойств кокаина, Фрейд переживал по поводу того, что уже в то время не приобрел известность. Вполне очевидно, что, мечтая о признании, он не мог ограничить­ся только самоанализом и проявлял повышенную актив­ность в исследовательской и терапевтической деятельно­сти, связанной с изучением и лечением истерии. Но оче­видно и то, что во время переписки с невестой Фрейд пе­риодически прибегал к самоанализу. Не исключено, что этот опыт пригодился ему впоследствии, когда десять лет спустя он приступил к систематическому самоанализу, ак­центируя свое внимание на собственных сновидениях, детских воспоминаниях, переживаниях.

Фрейд интересовался сновидениями задолго до того, как приступил к самоанализу. По данным Э. Джонса, он всегда имел много сновидений и уже в детстве записывал их. Позднее Фрейд обзавелся записной книжкой, специа­льно предназначенной для записи своих сновидений. В письмах к Марте он сообщал о том, что ему снятся раз­нообразные, буйные, красочные сновидения и что на основании личного опыта он мог определить значение не­которых из них. По прошествии некоторого времени он научился разбираться в сновидениях пациентов и однаж­ды, еще до опубликования совместно с Брейером напи­санной работы по исследованию истерии, сообщил ему о том, что способен толковать сновидения.

Хотя Фрейд с ранних лет интересовался сновидения­ми, тем не менее только в 1895 году произошло знаменате­льное событие, положившее начало его систематическому толкованию сновидений. Ему приснился сон, который впервые он подверг детальному анализу и который вошел в историю психоанализа под названием «сна об инъекции Ирме».

Это случилось, летом, когда семья Фрейда поселилась недалеко от Вены, в замке Бельвю, стоящем на небольшом возвышении. Там, в ночь с 23 на 24 июля 1895 года ему приснился сон, описание и подробный анализ которого нашли свое отражение в «Толковании сновидений». Хотя для ознакомления с этим сновидением читатель может об­ратиться непосредственно к данной работе Фрейда, тем не менее ввиду того, что оно стало классическим, несомнен­но, заслуживает внимания и до сих пор вызывает разнооб­разные отклики, не лишним будет, пожалуй, воспроизве­сти его.

В пересказе Фрейда содержание этого сновидения та­ково:

«Большая зала — много гостей. Среди» них — Ирма: я беру ее под руку, точно хочу ответить на ее письмо, — упрекаю ее атом, что она не приняла моего «решения». Говорю ей: «Если у тебя есть еще боли, то ты сама виновата». Она отвечает: «Если бы ты знал, какие у меня боли в горле, в желудке и в животе, мне все прямо стягива­ет». Я пугаюсь и смотрю на нее. У нее бледное, опухшее лицо. Мне приходит в голову, что я мог не заметить какого-нибудь органиче­ского заболевания. Я подвожу ее к окну, смотрю ей в горло. Она слегка противится, как все женщины, у которых вставные зубы. Я думаю, что ведь ей это нужно. Рот открывается, я вижу справа бо­льшое белое пятно, а немного поодаль странный нарост, похожий на носовую раковину; я вижу его сероватую кору. Я подзываю тот­час же доктора М., тот смотрит и подкрепляет мое мнение... У док­тора М. совершенно другой вид, чем обыкновенно. Он очень бле­ден, хромает и почему-то без бороды... Мой друг Отто стоит подле меня, а друг Леопольд исследует ее легкие и говорит: «У нее при­тупление слева внизу». Он указывает еще на инфильтрацию в ле­вом плече (несмотря на одетое платье я тоже ощущаю ее, как и он...). Доктор М. говорит: «Несомненно, это инфекция. Но ничего: у нее будет дизентерия, и инфекция выйдет...» Мы почему-то сразу понимаем, откуда эта инфекция. Отто недавно, когда она себя по­чувствовала нездоровой, вспрыснул ей препарат пропила — про­пиле... пропиленовую кислоту... триметиламин (формулу его я вижу ясно перед глазами)... Такой инъекции нельзя делать легко­мысленно... По всей вероятности, и шприц был не совсем чист» [12. С. ПО—111]:

Само сновидение занимает чуть меньше книжной страницы. Зато анализ его Фрейдом в «Толковании снови­дений» составляет девять страниц. Имеются еще дополни­тельные комментарии, следующие сразу же за анализом, а также разбросанные по разным местам текста книги. Само по себе это говорит о многом, как, впрочем, и то, что дан­ное сновидение является, фактически, первым, с разбора которого начинает Фрейд при рассмотрении метода тол­кования сновидений.

Несколько месяцев спустя после публикации «Толко­вания сновидений» в письме к Флиссу от 12 июня 1900 го­да Фрейд в полушутливой форме спросил его о том, не ду­мает ли тот, что когда-нибудь на том месте, где, ему при­снился сон об инъекции Ирме, на мраморной доске мож­но будет прочитать:

«ЗДЕСЬ 24 ИЮЛЯ 1895 ГОДАДОКТОРУ ЗИГМУНДУ ФРЕЙДУ ОТКРЫЛАСЬ ТАЙНА СНОВИДЕНИЯ» [13. С. 417].

Полушутливое вопрошание Фрейда было, конечно, игрой его воображения, и он мог себе позволить некото­рую фантазию, свидетельствующую, впрочем, о том, ка­кое большое значение он придавал сну об инъекции Ирме и тому анализу его, которое он дал в «Толковании сновидений». Шутка шуткой, но впоследствии его фан­тазия воплотилась в реальность. 82 года спустя, после того как Фрейду приснилось данное сновидение, 6 мая 1977 года на фасаде замка Бельвю действительно появи­лась памятная мраморная доска, дословно воспроизво­дящая то, что было некогда игрой воображения основа­теля психоанализа.

Нельзя сказать, что после приснившегося Фрейду зна­менательного сна, он с головой окунулся в снотолкование. Понадобилось по меньшей мере два-три года, прежде чем он приступил к работе над своим фундаментальным тру­дом «Толкование сновидений». Промежуток времени между 1895—1898 годами был заполнен интенсивной ис­следовательской и терапевтической деятельностью, в про­цессе которой Фрейд многого достиг. Частично об этом уже говорилось, когда рассматривались естественнонауч­ные и философские истоки психоанализа. Напомню толь­ко, что в тот период Фрейд ввел в употребление само поня­тие психоанализа, обратился к рассмотрению сексуальной этиологии неврозов, выдвинул идею о травмирующих си­туациях в детстве, обусловливающих возникновение исте­рии в более поздний период жизни человека, сконцентри­ровал внимание на бессознательных процессах, протека­ющих в глубинах психики.

Наряду с этими новациями, Фрейд также выступил с такими представлениями о природе психических рас­стройств, сексуальных сценах и их вытеснении из сознания, периодизации психосексуального развития человека, которые легли в основу многих психоаналитических кон­цепций. В этот же период он пересмотрел ранее выдвину­тые им идеи о сексуальных травмах, что, фактически, пре­допределило направленность развития психоанализа. Не последнюю роль в его новых открытиях сыграло эпизоди­ческое исследование самого себя, вскоре переросшее в систематический самоанализ. Или, если быть более точ­ным, без всякого преувеличения можно сказать, что именно самоанализ помог Фрейду выйти на новые рубе­жи понимания психической реальности.

Дата добавления: 2015-06-04