Некоторые итоги

Выдвижение Фрейдом психоаналитических идей и концепций осуществлялось на основе осмысления и пере­осмысления того материала, который он черпал из различ­ных источников, включая естественнонаучные, философ­ские, литературные и самоанализ. Я попытался, насколь­ко это было возможно, раскрыть перечисленные выше ис­токи, дающие хотя и не полное, но все же, надеюсь, доста­точное представление о становлении и развитии психоа­нализа. Достаточное в том смысле, чтобы, по крайней мере, понять всю сложность и неоднозначность историче­ского процесса, в рамках которого взаимодействие и пере­плетение личных качеств неординарного человека и вос­принятых им из наследия прошлого многообразных зна­ний могут привести к таким прозрениям и открытиям, ко­торые способны породить нечто новое, заслуживающее внимание и обогащающее наше представление о человеке, его внутреннем мире, мотивах поведения, глубинных пе­реживаниях, психических состояниях.

Подводя итоги рассмотрению истоков возникновения психоанализа, хочу обратить внимание на следующее.

Прежде всего необходимо иметь в виду, что в интел­лектуальном развитии Фрейда эти истоки не выступали в качестве самостоятельных, независимых друг от друга со­ставляющих, предопределивших направленность его мышления и становление психоанализа. Взятые сами по себе, порознь и в отдельности друг от друга, они способны дать в руки исследователя необходимые исходные ориен­тиры для раскрытия истории возникновения психоанали­за. Однако их абсолютизация может приводить к таким концептуальным искажениям, в результате которых одни из них считаются первостепенными, наиболее важными и существенными для возникновения психоанализа, а дру­гие — второстепенными, не имеющими принципиального значения и служащими лишь дополнительным материалом для более полного понимания истории развития пси­хоаналитических идей.

В том-то и дело, что, на мой взгляд, различные истоки возникновения психоанализа оказываются столь тесно пере­плетенными между собой, что порой трудно, подчас невоз­можно говорить о каком-либо приоритете одного из них в становлении или развитии той или иной психоаналитической идеи. В одном случае естественнонаучный задел дает тол­чок для осуществления самоанализа, прозрения и фило­софского осмысления обретенного знания, которое может быть использовано при интерпретации художественной литературы. В другом — художественные образы подтал­кивают к философским раздумьям, те вызывают потреб­ность в самоанализе, а его результаты используются при исследовании симптомов заболевания и лечении нервно­больных. Возможно и такое, когда философское видение таинственности и загадочности человека порождает необ­ходимость в самоанализе, сопровождающемся поиском новых способов и путей разрешения внутриличностных конфликтов, используемых затем в клинической практи­ке.

Наглядным примером взаимообусловленности исто­ков возникновения психоаналитических идей может слу­жить совместная с Брейером и Фрейдом публикация рабо­ты «Исследования истерии». Вышедшая в свет в 1895 году, она вызвала противоречивые отклики — враждебно-кри­тические, неодобрительные, с одной стороны, и благоже­лательные, даже восторженные, с другой стороны. Несо­мненно, заслуживающим внимания был отзыв профессо­ра истории литературы, директора Венского Император­ского театра Альфреда фон Бергнера. Его статья под весь­ма примечательным названием «Хирургия души» была опубликована 2 декабря 1895 года в газете «Новая свобод­ная пресса». Официальный биограф Фрейда Э. Джонс, об­ративший внимание на статью известного в то время вен­ского поэта и критика, привел следующую выдержку из нее: «Мы смутно постигаем идею того, что однажды может стать возможным приблизиться к самому глубокому сек­рету человеческой личности... Сама эта теория на деле яв­ляется ничем иным, как разновидностью психологии, ис­пользуемой поэтами» [33. С. 144].

Думается, что столь благожелательный по содержа­нию и красочный по форме отзыв профессора истории литературы и директора Венского Императорского теат­ра был бальзамом для Фрейда, не встретившего такого же приема книги «Исследования истерии» в медицинских кругах. Но в интересующем меня ракурсе более важно другое. А именно то, что описанное Брейером и Фрейдом исследование этиологии неврозов было сравнено с той искусной работой, которая средствами художественного изображения осуществлялась гениальными поэтами, как, например, Шекспиром. В своей статье Альфред фон Бергнер как раз не только сослался на Шекспира, но при­вел отрывки из его произведений и показал, как величай­ший английский поэт описал расстройства леди Макбет. При этом он соотнес ее расстройства с «неврозом защи­ты», рассмотренным в «Исследованиях истерии».

Фрейд не мог не обратить внимание на приведенное Альфредом фон Бергнером сравнение их (его и Брейера) исследовательского метода с поэтическим проникнове­нием в глубины человеческой психики. Через два года в одном из писем Флиссу он выскажет несколько сообра­жений о «Гамлете» Шекспира, а затем в различных своих работах будет неоднократно обращаться к его произведе­ниям, пока, наконец, не даст развернутую интерпрета­цию мотивов поведения и душевного состояния леди Макбет. Так, через клиническую практику (публикация случаев истерии) опосредованным образом (рецензия Альфреда фон Бергнера на книгу «Исследование исте­рии») Фрейд придет к психоаналитической интерпрета­ции художественных произведений, которые, в свою очередь, подтолкнут его к выдвижению психоаналити­ческих идей о совести, вине и раскаянии.

Не менее наглядным является другой, по исходным своим посылкам противоположный, пример, свидетель­ствующий о круговороте мыслительной деятельности Фрейда. Напомню, что при выборе им профессии врача определенную роль сыграл гимн о Природе Гете, услы­шанный молодым Фрейдом на одной из лекций профессо­ра Карла Брюля, которую он прослушал незадолго до вы­пускного экзамена в гимназии. Став врачом, он предпри­нял поиск новых методов исследования и лечения исте­рии, приведший его к возникновению психоанализа. За­тем на протяжении нескольких десятилетий Фрейд не то­лько лечил нервнобольных, но и занимался исследовани­ем истоков возникновения религии, нравственности, культуры, а также осуществлял анализ художественных про­изведений.

В 1930 году Фрейду была присуждена одна из самых почетных литературных премий — премия Гете города Франкфурта-на-Майне. Уведомляя основателя психоа­нализа об удостоенной чести, Секретарь попечительно­го совета премии Гете доктор Альфонс Паке в своем пи­сьме Фрейду от 26 июля 1930 года писал: «Подобнотому, как, по Вашим собственным словам, самые ранние ис­токи Ваших научных исследований восходят к лекции о сочинении Гете «Природа», так и в последних работах присутствует оплодотворяемая Вашей манерой исследо­вания, словно бы мефистофелевская тяга к срыванию всех завес — неизменный спутник Фаустовой ненасыт­ности и благоговения перед таящимися в бессознатель­ном художественно-созидательными силами» [34. С. 362].

Что касается Фрейда, то в приветственной речи во франкфуртском Доме Гете, речи, прочитанной его доче­рью Анной Фрейд, он подчеркнул, что великий немецкий поэт «сам в некоторых случаях приближался к психоана­лизу, а в его представлениях было много такого, что мы с той поры сумели подтвердить, а некоторые взгляды, из-за которых нас подвергли критике и насмешкам, казались ему само собой разумеющими» [35. С. 296]. Так Фрейдом был очерчен путь от поэзии через психоанализ снова к вер­шинам художественного творчества, тайна которого, по его собственному признанию, не поддавалась психоана­литическому объяснению.

Наконец, необходимо иметь в виду, что выявление ис­токов возникновения психоанализа, сопровождающееся проведением параллелей между уходящими в глубь исто­рии естественнонаучными, философскими знаниями, по­этическими зарисовками, самопрозрениями и зарождаю­щимися психоаналитическими идеями Фрейда, совер­шенно не связано со стремлением во что бы то ни стало подорвать авторитет основателя психоанализа, обвинить его в сознательных или бессознательных заимствованиях, умалить значимость его учения о человеке, основные идеи которого в той или иной степени содержались в работах его предшественников. Ведь дело не только в том, кто пер­вый в истории, философии и культуры ввел ка­кое-либо новое ххх выдвинул оригинальную идею, предложил плодотворную концепцию. Более важно, как и каким образом новое понятие, оригинальная идея или плодо­творная концепция способствовали возникновению нетради­ционного учения, оказавшего заметное влияние на смену парадигм мышления, изменение ценностных ориентации в современной культуре и появление целого ряда направ­лений в психотерапевтической практике. Важно также по­нять специфику этого учения.

Думается, что после осуществленного выше рассмот­рения истоков возникновения психоаналитических идей можно теперь перейти к непосредственному раскрытию специфики психоаналитического учения о человеке и ку­льтуре, теории и практики психоанализа. Собственно го­воря, этому и посвящена данная работа, где история, тео­рия и практика психоанализа воспринимаются как нераз­рывные и сопронизывающие друг друга части единого це­лого. Другое дело, что внутри этого целого таятся такие противоречия и конфликтующие между собой тенденции, которые в истории психоаналитического движения приве­ли к образованию ряда новых школ, направлений, тече­ний. Но это уже касается содержательного рассмотрения психоанализа, к чему я и перехожу.

Глава 8

Дата добавления: 2015-06-04