Если у тебя есть фонтан, заткни его 5 страница

Демаркационная линия между определенной религиозной патологией, причем невероятно глубокой, о которой стоит говорить в категорически отрицательном духе, и огромной палитрой воззрений, которые я никак не берусь огульно охаивать, абсолютно ясна. Практически все значимые ранние гностики проповедуют принципиальное отличие истинного Бога непроявленной (духовной) благой Вселенной от Творца неблагой материальной Вселенной – Демиурга. Они также настаивают на злом, и именно НЕИЗБЫВНО злом, состоянии материи. В «Евангелии истины» (созданном последователями Валентина, а, возможно, и самим Валентином) читаем: «Форма Изъяна есть мир...» В «Евангелии от Фомы». «Кто познал мир – нашел труп...»

Причем под Демиургом – творцом злой материальной Вселенной – у многих ранних гностиков (особенно явно у Симона Мага и Маркиона) прямо понимается иудейский бог Яхве (Иегова).

Пиама Павловна обнаружила в среде хилиастов некоего иудействующего приверженца гностицизма Керинфа... А я обнаружил, например, вместе со всеми своими согражданами, во главе ДПНИ – Белова-Поткина, а во главе ЛДПР – Жириновского. И что? Если я сделаю из этого такой же вывод, как Пиама Павловна, то получится, что радикальный специфический русский национализм (в спектре от ЛДПР до ДПНИ) состоит из евреев. Не содержит в себе еврейский компонент, а на сто процентов состоит из данного и только данного контингента. И этим контингентом определяется. Если я заявлю нечто подобное, то меня устыдят как политолога. Потому что я займусь экстраполяцией, отождествлю феномен (радикальный русский национализм) с личностями (Жириновский, Поткин).

Но почему же другая экстраполяция, не политологическая, а философская, в которой свойства феномена (гностицизма) выводятся из этнической специфики личности (Керинфа), считается допустимой? Но ведь считается! И самой Пиамой Павловной, и теми, кто ее читает и слушает.

Пиама Павловна пишет: «Поскольку хилиазм получил широкое распространение, благодаря гностицизму, особенно его иудействующим приверженцам...»

Каким иудействующим приверженцам? Симону Магу и Маркиону, у которых учились все (вплоть до Гитлера и Мигеля Серрано, «апостола» оккультного неофашизма) абсолютной ненависти к абсолютно злому богу Иегове? И при чем тут хилиазм? Если Космос, согласно воззрениям гностиков, – «творение Бога слепых», «худой выкидыш», а его Творец – «самонадеянная тварь с мордой льва (Иалдаваоф)», то какое благое Тысячелетнее царство, являющееся альфой и омегой этого самого хилиазма? Помилуйте!

Основная мысль гностического апокрифа «Евангелие от Марии (Магдалины)» – избавиться от бремени злой материи и уйти в блаженное небытие.

Это хилиазм, что ли, мечтает уйти от бремени злой материи в блаженное небытие? И одновременно он же является средоточием излишней любви к материи?

Извините, никакие научные статусы и заслуги не избавляют от необходимости соблюдать хотя бы самые элементарные правила логики. И не навешивать хотя бы по этой причине на идеологически ненавидимое взаимоисключающих обвинений. А то, что речь идет о навешивании – и именно навешивании – на нечто идеологически ненавидимое (коммунизм и его предшественника – хилиазм), слишком уж очевидно.

Столь же очевидно и то, в чем цель подобных навешиваний. Отнюдь не только в том, чтобы изобличить нелюбимую религиозно-культурную традицию (иудаизм, еврейство) во взаимоисключающих пакостях. Бог бы с этим... Хотя и это индикативно.

Но главная цель – в другом. В том, чтобы все наши соотечественники, как верующие, так и неверующие, никогда не смогли разобраться, как именно построен судьбоносный для их идентификации и будущего России метафизический конфликт. Тот конфликт, который породил и революцию 1917 года, и победу в Великой Отечественной войне, и все остальное, включая распад СССР.

Как же на самом деле построен он, этот конфликт, который определит в конечном итоге, будет ли Россия развиваться и жить или тлеть в некоей специфической алхимической колбе?

Чтобы обсудить архитектуру конфликта, его сначала надо назвать. А потом доказать, что суть и вправду именно в нем.

Ну, так я и называю, и доказываю.

МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ, КОТОРЫЙ ВСЕ В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ОПРЕДЕЛИТ, – ЭТО КОНФЛИКТ МЕЖДУ ХИЛИАСТАМИ И ГНОСТИКАМИ.

Если это и впрямь так, то сконструированный Пиамой Павловной Гайденко «хилиасто-гностик» – это неслучайный фантом. Это фантом, сооруженный для того, чтобы никто не мог добраться до сути подлинного конфликта и понять, что либо-либо... Либо хилиасты, либо гностики. А «хилиасто-гностик» – это все равно что горький сахар. То есть, наверное, и сахар может быть горьким, если его долго вымачивать, например, в хинине. Но стоит ли его тогда называть сахаром?

Отдельный персонаж (Керинф), наверное, может упражняться в сочетании несочетаемого – гностики и хилиазма. Но тогда его философия уже никак не гностична в полном смысле этого слова. Это тогда не та гностика, которая отрицает бытие как неисправимую пакость. То есть это не гностика Василида, Маркиона и других.

Это, скорее, констатация крайнего несовершенства мира, сочетаемая с предложениями исправить этот мир, а после исправления продлить его на хилиастический манер.

Любой последовательный гностик пожмет плечами и скажет, что в мире исправлять нечего. Да и не нужно в нем ничего исправлять. Нужно бежать из концентрационной Вселенной, как назвал бытие самый яркий гностик XX века Мигель Серрано. И бежать не в другое бытие, а в небытие. И сбрасывать, сбрасывать с себя пакость любой оформленности, любой, даже самой тонкой, телесности. Не стремиться к этой тонкой телесности, а уходить и уходить от нее, проклиная «вампиризм Формы как таковой».

Где находятся истоки гностицизма? Откуда он пришел? Можно ли последовательный (а только он и интересен) ликвидационный гностицизм уравнивать с манихейством? Откуда пришло само манихейство?

Я двадцать лет занимаюсь гностицизмом и его истоками. Вы спросите специалистов по орфикам, где истоки? Они вам отвечать будут в течение многих часов. И нагромождая одно вопрошание на другое. Вопрос об истоках всегда крайне непрост.

Но одно я знаю точно: истоки ликвидационного гностицизма уж никак не находятся в Иудее, как хотелось бы одним. И не в Иране, как хотелось бы другим. Они вообще находятся не на Ближнем Востоке. Не в средиземноморской ойкумене.

Я понимаю, что феномен гностицизма настолько неоднозначен и многолик, что разные исследователи могут трактовать его по-разному. Те же катары, например, покровительствовали евреям... И что? Это определялось и наличием общего ватиканского врага, и множеством других обстоятельств. В том числе и наличием у евреев, живших в тот момент на юге Франции, тяги к разработке своих метафизических концепций, в чем-то сходных с гностической. Я знаю, что это за концепции. Понимаю, что недаром такой крупный исследователь Каббалы, как Герхард Шолем, считал Каббалу еврейским вкладом в гностическое учение.

Но, согласитесь, ядром гностицизма как религиозной философии и практики является (прочтите еще раз приведенные мною выше цитаты) именно констатация неисправимой метафизической ущербности Творения. Без такой констатации нет подлинного гностицизма, нет гностицизма как фундаментальной метафизической проблемы. А когда ее нет, то нет ничего.

Но самое главное (и очевидное!) состоит в том, что ИМЕННО констатация неисправимой метафизической ущербности Творения ВМЕНЯЕТСЯ ГНОСТИЦИЗМУ В ВИНУ. Она и только она! Если нет этой констатации, то, собственно, что в гностицизме порочного?

Установив это, двинемся дальше. И вновь и вновь убедимся в том, что воистину – либо-либо.

Либо ущербность Творения считается исправимой (а в каких-то вариантах гностицизма это так), но тогда никакой особой метафизи­ческой крамолы он в себе не содержит.

Либо ущербность Творения считается неисправимой. Тогда и только тогда фундаментальная метафизическая крамола есть. Тогда и только тогда есть фундаментальный метафизический феномен под названием «гностицизм». То есть то, что обсуждать действительно стоит.

В самом деле, если признается исправимая ущербность Творения, то ищутся пути ее преодоления. Этим занимались многие. И никто этих «многих» не называл ни антисистемой, ни врагами человечества. И не имел права называть.

Право же относиться к гностицизму как к чему-то и впрямь фундаментально враждебному миру и человечеству имеется лишь постольку, поскольку речь идет о ликвидационном гностицизме. То есть о гностицизме, который настаивает на неисправимой ущербности и порочности Творения. То есть всего сотворенного – и мира, и человека.

Настаивая же на этом, подобный гностицизм (а ему в последовательности никак не откажешь) идет до конца. И утверждает, что раз и мир, и человек столь неисправимо ущербны и порочны, то их надо уничтожить. Это и дает право называть данный гностицизм «ликвидационным». Те, кто специализируется на гностицизме как на зле и хочет искоренить данное зло, инкриминируют гностицизму именно предельные амбиции. Справедливо ли?

Прочитав ряд последовательно гностических авторов – от Василида и Валентина до Мигеля Серрано, – нельзя не увидеть, что:

– во-первых, ликвидационный гностицизм действительно существует,

– во-вторых, именно он определяет специфику многоликого явления «гностицизм»,

– в-третьих, его претензии и впрямь идут весьма далеко,

– в-четвертых, ЭТОТ ГНОСТИЦИЗМ ЯВЛЯЕТСЯ ФУНДАМЕНТЕЛЬНО АНТИСЕМИТСКИМ.

Он и не может быть другим, поскольку последовательный ликвидационный гностик обязательно скажет вам, что Творение является непоправимо ущербным и порочным по причине определенных качеств Творца. А как иначе-то? Иначе и впрямь никак.

О каких же «скверных» качествах Творца тогда идет речь? И о каком Творце?

Творцом, создавшим непоправимо ущербное и порочное Творение, для ликвидационных гностиков очевидным образом является еврейский бог. Но только ликвидационный гностик никогда не назовет этого бога Первопричиной. Первопричина для таких гностиков, да и для гностиков вообще, невероятно отдалена от мира и связана с Абсолютом или Иным. Творец же, создавший этот грязный и жалкий мир, для ликвидационного гностика не более чем злой и мелкий Демиург.

Можно ли вменять еврею, исповедующему иудаизм, подобную оценку собственного Бога и всего остального? То, что такая оценка есть у Валентина, Василида или Мигеля Серрано, общеизвестно. Но эти ликвидационные гностики – предельные, метафизические антисемиты. То есть антисемиты особые. Повторяю, для них еврей – это даже не злой человек, не человек, исповедующий злую религию. Это особый робот, иначе – Голем, созданный злым Демиургом для того, чтобы поддерживать существование злого мира. Того самого мира, который ликвидационный гностик обязан уничтожить – во славу блага, связанного с Абсолютом, Иным и так далее.

Я знаю специалистов, инкриминирующих всем гностикам такой чудовищный, требующий уничтожения мира и человека приход и потому называющих гностиков Антисистемой, абсолютным злом. Но я не могу себе представить, как именно подобный специалист увяжет такую оценку ликвидационного гностицизма (или гностицизма вообще) с иудаизмом и еврейством.

Конечно, все можно как-то увязать, если очень хочется. Но ничто не увязывается так трудно, как воспевание Бога-Творца и одновременно проклятие этому же Богу за то, что он сотворил.

Неувязка, согласитесь, предельная. И уйти от нее невозможно. Скажешь, что проклятия этому Богу-Творцу не присущи гностицизму... Что нет в нем воли к уничтожению Творения, созданного богом-негодяем... Конечно, при этом погрешишь против истины, ибо присуще это гностицизму как таковому, из этой песни этих слов не выкинешь... Но, в конце концов, что не сделаешь, увязывая то, что увязать невозможно?

Но ведь, как мы убедились, сказав нечто подобное, ты не преодолеваешь неувязку, а нарываешься на естественный вопрос: если гностицизм не проклинает Бога-Творца как убогого и жалкого Демиурга и не призывает к уничтожению Творения, ТО ЧТО В НЕМ ПЛОХОГО?

Итак, если хочешь, с одной стороны, проклясть зло гностицизма, а с другой, – приписать это зло евреям и иудаизму, то обрекаешь себя именно на предельную неувязку. Желая быть деликатным, я расшифровок термина «ПРЕДЕЛЬНАЯ неувязка» давать не буду. По-моему, и так ясно.

Но и такой предельной неувязкой все не исчерпывается. Нужно еще обвинить евреев и в порождении другого предельно злого учения – хилиазма. А также обвинить евреев в порождение, исходя из одних и тех же, лишь им ведомых оснований и того, и другого зла в некоей взаимоувязке.

В этом же состоит наитруднейшая задача, взятая на себя Пиамой Павловной Гайденко! А как ее решить-то? Как обвинить негодяя:

– и в том, что он как именно ликвидационный (иначе ведь обвинения нет) гностик желает расправиться с Божьим миром, бежать из него, как из концлагеря, в любом случае, прервать жизнь как «вампиризм Форм»,

– и в том, что он как хилиаст хочет длить эту самую жизнь, считать ее высшим благом, ею упиваться тысячи лет etc?

Мне так кажется, что это можно сделать только расставшись со статусом ученого, с логикой, с основательным культурологическим подходом. А вам?

Есть обширная литература, доказывающая, что гитлеровская эзотерика (вряд ли кто-то сегодня рискнет утверждать, что у Гитлера ее не было) основывалась на ликвидационной гностике. Что он шел истреблять евреев (ведь шел же, правда?) для того, чтобы, лишив злого бога его главной опоры и инструмента, победить этого омерзительного Демиурга. Который в силу собственной жалкости и злокозненности создал мир как темницу.

Все больше доказательств того, что Гитлер верил в это. Что он хотел, уничтожив злых «големов», добраться и до их бога.

В последний раз проследим линию, задаваемую более или менее явно П.Гайденко.

1) Гностики – порождение еврейства.

2) Гностики – антисистема и фундаментальное зло.

3) Антисистемой и фундаментальным злом может называться только ликвидационная гностика.

4) Раз так, то ликвидационная гностика – порождение еврейства.

5) Ликвидационная гностика хочет уничтожить еврейство, дабы обрушить мир.

6) Еврейство хочет уничтожить себя.

Это называется «змея, кусающая себя за хвост», не правда ли? Пиама Павловна ничего не говорит о Гитлере. Но мы-то понимаем, что квинтэссенцией ликвидационной гностики является (и в теории, и на практике) гитлеризм. А тогда –

7) видимо, и его надо называть «еврейством»?

Есть очень специфические умники, которые давно уже написали, что Гитлер – еврей, сионист и уничтожал евреев ради построения Израиля. Но эти умники не оперируют гностицизмом и хилиазмом. И вряд ли Пиама Павловна хочет оказаться в этом интеллектуальном строю. Так чего же она хочет? И ведь не она одна.

Хочет она вырвать с корнем «коммунистическую заразу». Только этого она хочет – ни больше ни меньше. Корнем этой заразы она справедливо считает хилиазм. Но поскольку изничтожить сам по себе хилиазм невозможно, то она его сращивает со всем, что ей не нравится. И, видимо, не только ей.

Что же при этом исчезает? Несомненный факт, согласно которому фашизм как ликвидационный гностицизм был уничтожен СССР как державой, в которой осуществлялся хилиастический Красный проект. Исчезает факт абсолютной антагонистичности фашистов и коммунистов. Антагонистичности не только политической, но и метафизической. Исчезает факт такой же предельной антагонистичности двух проектов; Красного (несводимого к поверхностной коммунистичности) и Черного (несводимого к национал-социализму). Сколько Поппер бился для того, чтобы истребить эти несомненные факты! А вот теперь и Гайденко...

Дополнительная к Попперу пикантность состоит в том, что Пиаме Павловне обязательно нужно засунуть «весь творог в один вареник». И все пакости XX века, а также предыдущих веков вменить евреям. Наплевав при этом на то, что одна часть вменяемого исключает другую.

Может ли такой подход именоваться научным? Сочетаем ли он с этическими принципами? Увы, сочетаем он только с худшими стандартами советского экстремистко-идеологического начетничества. С готовностью прошедших определенную школу философов, во славу той или иной идеологии, манипулировать истиной как угодно.

У советской философской школы были сильные и слабые стороны. Сильные я уже указал выше – основательность, знание предмета, методологическая вооруженность. Слабая же сторона была именно в том, что советский обществовед во славу идеологии готов был вершить очень многое. Теперь сильные стороны убраны. А слабые – оказываются выпуклы, как никогда, ибо освобождены от тех рамок, которые задавали сильные стороны. Кроме того, они теперь еще замешаны на инверсии. То есть на огульной войне с тем, что когда-то огульно же восхвалялось.

И вы мне хотите сказать, что это не станет адом на земле? Рай на земле хилиасты строить не должны, утверждает П.П. Гайденко. А она сама ад на той же нашей земле, видимо, может если не устраивать, то сопровождать.

Следуя логике такого сопровождения, убеждаешься, что евреи:

1) не только «загубили слонов», но и соорудили хилиазм,

2) соединили этот хилиазм с несоединимым с ним гностицизмом,

3) пропитали немыслимый гибрид абсолютным духом ненависти ко всему сущему и абсолютным же желанием к сладострастному обладанию этим сущим.

Ухитрившись соорудить сие, они послали в мир всех революционных негодяев (как говорит Пиама Павловна, «анархистов, террористов-народников и большевиков»). Так и вижу их всех сразу...

Умеренного антисемита Бакунина...

Радикального антисемита Махно...

Желябова и Перовскую, которым, видимо, было не до евреев вообще...

И, конечно же, большевиков, которые были очень сложной амальгамой, включавшей такие антисемитские элементы, по отношению к которым Нестор Иванович – и тот юдофил (читайте хотя бы Бабеля).

Когда нечто подобное ваяет не Пиама Павловна Гайденко – уважаемый ученый, претендующий на объективность и глубину, – а агитпроп Белой армии в ходе гражданской войны или белогвардейская эмиграция, помогая США и НАТО выиграть холодную войну, это понятно.

Но гражданская война, если мне не изменяет память, кончилась 86 лет назад. Говорят, что и холодная война кончилась. В любом случае, при чем тут наука? Понимание? Желание добраться до истоков самих себя? Нет, происходящее – это нечто совсем другое.

Рассмотрим сотворенное Пиамой Павловной не как «вещь в себе», а как нечто входящее в названное мною «перестройка–2». Что включает в себя подобное нечто?

Прежде всего – социальную дебольшевизацию («иначе все отберут, загонят в коммуналки»).

Затем – идеологическую дебольшевизацию («иначе опять нас всех в кровавую мясорубку»).

В качестве следующего уровня – конспирологическую дебольшевизацию (ноу-хау так называемых белых – «творили, гады, свои кровавые ритуалы»).

И, наконец, – метафизическую дебольшевизацию («напитали всех своим хилиазмом унд гностицизмом»).

А где-то рядом с этим – борьба с развитием! БОРЬБА С РАЗВИТИЕМ, а не БОРЬБА ЗА РАЗВИТИЕ. Ведь мы ознакомились с Лоргусом и другими («для нас этот виноград развития не просто зелен, он нам еще и метафизически чужд»).

Это все существует порознь? Или же речь идет об одной большой игре – и интеллектуальной, и политической? Если это одна игра, то ЧТО ЭТО ЗА ИГРА? Ведь только ради ответа на подобный вопрос стоит так детально заниматься высказываниями П.П. Гайденко.

Пиама Павловна внятно описывает иудейскую хилиастическо-гностическую (все опомниться не могу!) напасть, а также то, благодаря чему христианство было от данной напасти спасено. Тут все впечатляет!

Во-первых, она сотворяет коктейль из хилиазма и гностицизма, который вызывает странное ощущение какого-то отчаянного лихачества, никак не сочетаемого, в моем, например, сознании, с образом Пиамы Павловны и с ее каноническими научными текстами.

Во-вторых, она подчеркивает, что это жуткая напасть. Ириней Лионский – это жуткая напасть? Иоахим Флорский?

И, в-третьих, она говорит, что спасло мир от этого неописуемого и ею лихо изобретенного коктейля. Так что же? Цитирую Пиаму Павловну: «Существенную роль в преодолении хилиастических умонастроений играл элемент эллинизма, позволявший освободиться от слишком чувственно-материального представления о радостях земного рая, представления, характерного для ветхозаветной традиции».

От ветхозаветной традиции (от Библии то есть) христианство спас эллинизм (то есть язычество). Понятно, что это называется «деиудизация христианства». Но главное тут не в деиудизации (это многие уже пробовали), а в эллинизации (что тоже пробовали, но не в такой степени). И опять слово Пиаме Павловне: «Преодолеть апокалиптические и хилиастические настроения, а также связанное с ними слишком чувственное, материалистическое представление о грядущем Царстве Божьем (у Иоахима Флорского оно материалистическое и чувственное? – С.К.), Августину, как и восточным отцам Церкви, помогла эллинская философия – прежде всего, платонизм. И это – несмотря на существенные различия, существовавшие между христианством и учениями Платона, Плотина, Порфирия и др».

Итак, Платон, Плотин и Порфирий. Запоминаем – и цитируем дальше:

«Вот что постиг Августин, изучая книги неоплатоников: во-первых, "истинно существует только то, что пребывает неизменным" (Исповедь, 7,11), и, во-вторых, к неизменному, вечному ближе всего бестелесное, сверхчувственное, духовное начало, тогда как чувственные явления преходящи и изменчивы».

Начали с борьбы против хилиастической красной заразы («Красного проекта», как скажут другие), а кончили борьбой с развитием. Политическая теория развития только тогда теория, когда она прослеживает, как начинают с охоты на определенных политических ведьм, а кончают тем самым запретом на развитие, который я уже назвал «деанаптуэзацией» (напоминаю, что «анаптуэ» (греч.) – «развитие»).

Истинно лишь неизменное? Тогда в чем благость развития? Оно не истинно. Ведь развитие – это движение. Причем не любое, а восходящее и наделенное способностью к качественному усложнению. Если истинно лишь то, что пребывает неизменным (то есть не обладает атрибутом движения), то любое движение – неистинно, ибо оно не просто лишено неизменности, но оно бросает ей вызов.

Но и это не все. П.Гайденко и А.Лоргус, наступая с двух сторон, хотят устроить Развитию пресловутые «клещи», окружить и разгромить его. Вот что такое соединение метафизики развития с политической актуальностью. Поскольку чем ближе «всё» к неизменному, тем это «всё» становится менее оформленным (чем бестелеснее – в смысле любого тела, – тем неизменее, а значит, истиннее), то абсолютно истинное абсолютно же лишено телесности и оформленности.

Что, неизвестно, как это называется? Это не просто Ничто любимых Пиамой Павловной экзистенциалистов и Nihil ненавидимых ею нигилистов... Нет, это нечто покруче. Это Иное. То есть некое находящееся выше Творца непроявленное благо с его эманациями. Но тогда ясно, в чем идеал спасения. Он не в полноте бытия в условиях попранной смерти, а в «блаженном небытии». Ясно и что такое «блаженное небытие». Это растворение в Пустоте, которое и есть единственное совсем бестелесное и потому истинное.

Спросят: а почему бы нет? Отвечаю: абсолютно правомочное возражение.

Я никоим образом не собираюсь дискредитировать такой тип воззрений. Я только хочу оговорить, что это один из типов воззрений. Один из типов, а не истина в последней инстанции. Что у этого типа воззрения есть научное имя. Это называется эманационизм. Его действительно пропихивали греки, опираясь на близких Пиаме Павловне Платона, Плотина и Порфирия.

А противостоял этому креационизм, в котором отрицалось что-либо, находящееся выше Творца.

Христианство (как и иудаизм, и ислам) развивалось в борьбе между эманационизмом (и вправду греческим по преимуществу) и креационизмом (по преимуществу и впрямь иудейским).

И не эманационизм или креационизм дооформили христианство, а парадоксальный, тончайший, противоречивейший синтез одного и другого.

Теперь, почитав П. П.Гайденко, мы видим, что не от хилиазма должны спасать нас греки, а от креационизма. А что значит спасать от креационизма? Это значит окунать с головой в эманационизм.

Я не хочу уравнивать Плотина с Маркионом, а неоплатонический эманационизм с ликвидационным гностицизмом. Но слишком уж, как мне кажется, ясно, что эманационизм гораздо ближе к гностицизму, чем креационизм. И что система рассуждений, построенная Пиамой Павловной в ее крайне интересном докладе, – это ОСУЖДЕНИЕ ГНОСТИЦИЗМА НА УРОВНЕ ДЕКЛАРАЦИИ И ДРЕЙФ В СТОРОНУ ГНОСТИЦИЗМА НА УРОВНЕ РЕАЛЬНО СДЕЛАННЫХ ПОСТРОЕНИЙ.

Ведь что по сути сказано? Что противник (да-да, противник, а не исследуемый феномен!) – и хилиаст, и гностик (вопреки несовместимости одного и другого!). А дать силы противостоять противнику должна именно та греческая философия, которая адресует к спасительности Иного.

То есть к эманационизму, а не креационизму.

То есть к тому, что во все века обеспечивало дрейф в сторону гностицизма.

Это интеллектуальная игра. По сути – игра без правил. Это игра, цель которой – замутнение сути интеллектуальной и политической борьбы, ведущейся человечеством на протяжении тысячелетий.

Что ж, попробуем обнажить эту сокровенную суть.

Глава III. Учиться «плотинизму»

Пиама Павловна Гайденко призывает искоренителей хилиазма учиться у Августина Блаженного, который, в свою очередь, учился у Платона и Плотина...

В психологии подробно разобрано все, что связано с запрограммированностью сознания, – как явной, так и неявной. Видимо, в сознании большинства советских философов есть что-то от такого неявного программирования, ибо слишком уж этот призыв напоминает пресловутое «учиться коммунизму». Теперь, конечно, учиться надо не коммунизму, а антикоммунизму, точнее, антикоммунизму метафизическому, то есть антихилиастичности. А если еще точнее, то учиться надо не коммунизму, а «плотинизму»... Сказали бы уж сразу, что гностицизму. Ан нет! Не только не говорят ничего подобного, но и, скрещивая противоестественным образом хилиазм и гностицизм, доводят наших новообращенных вообще и интеллектуально-любопыт­ных новообращенных в особенности до специфического ментального состояния, хорошо знакомого тем, кто занимался так называемыми «когнитивными ловушками» (а также «сшибкой стереотипов» etc).

И что прикажете делать? Как что? Помогать из этих ловушек выбираться. Замутнению всего и вся можно противопоставлять только прояснение, не правда ли? А для этого надо неторопливо разбираться в сути предлагаемого.

У кого учиться – сказано. Теперь надо сказать – чему. Ответ Пиамы Павловны привычен до тошноты.

Во-первых, пониманию того, какая же гадость этот хилиазм. Ранее нам говорили, что учиться у великого Ленина надо пониманию того, какая же гадость – царизм, самодержавие, капитализм. Теперь великим стал Августин. А гадостью – хилиазм (читай «большевизм»). Что в этом неизменно, так это методология. Есть великий. Есть нечто гадкое. У великого надо учиться ненависти к гадкому и опыту искоренения оного. Завтра будет другой великий, другое гадкое и другой опыт искоренения. Но схема останется. А в ней мало сказать, у кого и чему. В каноне это называется «во-первых».

А «во-вторых»... Во-вторых, надо сказать, чем вооружился... да не пугайтесь вы! не жуткий Ленин, а благолепнейший Августин!.. в своей благородной борьбе с хилиастической мерзостью. Вы не помните, чем надо вооружаться по канону? Ну уж! Так и не помните! Вооружаться надо передовым учением... Да не пугайтесь вы опять! Не «жутких изуверов» Маркса и Энгельса, а благостных философов – Платона и Плотина!

На первое, на второе... А на десерт? А десерта уже не надо! Кому по каким причинам... Меня уже... того... и мне, так скажем, не до десерта. А присутствующим на Рождественских Чтениях? В хрестоматиях по обществоведению количества «блюд» (во-первых, во-вторых и так далее) доходило иногда до восьми. Меня один экзаменатор так и спросил: «Что на такой-то странице сказал великий Ленин в-восьмых?» Когда я ему всю страницу (память была хорошая) воспроизвел наизусть, он очень обиделся. Но это когда было! В СССР! А нонче у нас все то же самое, но в регрессивном варианте. Тут и двух пунктов достаточно.

Туземцы, живущие в примитивных обществах, как считают? Правильно! Один, два, много. Ну так вот, не надо, чтобы было много! Один, два... Достаточно!

Может быть, участники Рождественских Чтений уже доархаизировались до того, чтобы воспринять лубок в духе «учиться платонизму-плотинизму» как высший класс интеллектуализма и духовности. Искренне надеюсь, что это не так, но кто знает!

Однако в России немало людей, которых (а) вообще тошнит от всяческих прописей и лубков, (б) особо тошнит от прописей и лубков, задаваемых в качестве нормы подхода к решению сложнейших политико-философских вопросов, (в) совсем особо тошнит тогда, когда они узнают в прописи и лубке вывернутую наизнанку советскую обществоведческую муть.

Вчера надо было учиться коммунизму у классиков в лице Маркса и Энгельса. Сегодня надо учиться антикоммунизму у классиков в лице Платона и Плотина... Ну, и конечно же, цинизму у тех, кто окормлял сначала советское обществоведение, а потом антисоветское как советское же, но вывернутое наизнанку. Когда я сказал, что в России немало людей, которых (а), (б), (в) и так далее, то знал, что неминуемо нарвусь на встречный вопрос: «Немало – это сколько?».

И ведь, согласитесь, вопрос не праздный! Как минимум, от ответа на него зависит правомочность обсуждения Блаженного Августина с широким (и отнюдь не обязательно религиозным) политизированным читателем, а как максимум... Как максимум, я убежден, что именно от ответа на этот вопрос зависит судьба России. А значит, и многое другое.

Дата добавления: 2015-06-04