От издателей 30 страница

Господь предает тебя тиранству бесов – с тем, чтобы ты тверже, от всего сердца прилепился к Нему. Сам видишь, что, лишь только ты оторвешься от Него, прямо падаешь в рыкающую, разинутую пасть бесплотных врагов, яко львов рыкающих, ищущих кого поглотити. Младенец! Дай носить себя на руках матери.

Если бы не безмерно велико и блаженнотворно было Таинство Святых Тела и Крови Господних, враг не усиливался бы с таким отчаянным постоянством нападать на причастника и хульные помышления, убивающие душу, всевать в его сердце. Знает он, всезлобный убийца, что с верою и любовию принятые нами Тайны со Христом Жизнодавцем нас соединяют, блаженными нас делают и из челюстей его исхищают; и вот все силы свои, все лукавство свое адское направляет к тому, чтобы общника Божественных Таин лишить сокровища веры и любви, всячески отражая – о, ужас! мысль, что это Тело и Кровь Господа.

Вот по видимому хлеб, но на самом деле это Плоть, коею облекся после призывания Святого Духа на Дары и по благословении – Господь Иисус Христос, Жизнодавец, Коего присутствие явно ощущает душа, вкусившая чудного Хлеба; вот по видимому вино с водою, но на самом деле это Кровь, в коей сокрывается Божество Спасителя моего, единое в хлебе и вине, Его Дух любвеобильный и попаляющий грехи наша. Вкушая этих таинственных Даров, я соединяюсь с моим Господом, и истинно, действенно это соединение: я чувствую себя чистым, омытым от грехов; я делаюсь кроток и смирен сердцем, как Он; я исполняюсь любви, мира и веселия и сладкого-пресладкого упокоения.

От всего сердца славу Тебе воссылаю, всеблагий Спасителю, владычественную часть существа моего оживотворяющего, услаждающего и чудно умиряющего все силы ее. О! Каково было блаженство мое ныне тотчас по причащении! Нельзя описать его, а можно только чувствовать.

И стыдно и непростительно грешно христианам погибать духовною смертию при тех средствах ко спасению, какие Господь дал нам: при Таинствах Покаяния и Причащения. И строго накажет нас Господь за нерадение. Како мы убежим^[147]... нерадевше?

Радостная действительность. Во славу всесильного Господа и Креста Его Животворящего. Темная сила утром сегодня томила мое сердце смущением и страхом: тяжело и беспокойно было мне; но вот я сложил персты правой руки, образовавши из них спасительное Имя, помолился Господу, чтобы Он прогнал именем Своим и силою Креста из сердца моего врагов бесплотных; затем знаменал чрево свое крестом, сказав слова: именем Моим будут изгонять бесов [Мк. 16,17], – и духи злые исчезли как дым. Как близок к нам всегда Господь! После этого я читал правило ко причащению с легкостию сердечною, а на молитве утренней, не сделавши бесопрогон[ительного] приема, я не мог сосредоточиться как должно для молитвы, и имел смущение во время ее. Засевшая в сердце темная сила не допускала до сердца молитвы.

Те дела, которые творят в тебе Тайны, кому приложимы, кроме единого Господа? Кто может оживотворять умерщвленную грехами душу, очищая грехи; Кто мир и радость может поселять в душе, любовь, усладу чудную, кротость, смирение, умиление? Кто может так оживлять душу, что от полноты ее жизни и лицо цветет и тело играет от радости? О, жало в плоть, ангел сатаны [2 Кор. 12,7]! О, убийца! Причащаясь с сомнением, я непреложно убиваю свою душу, а с верою – оживляю ее, или, лучше, Господь оживляет ее. Говорил о преображении, а сам не преобразился на лучшее.

Бог наш, есть Бог милости, и щедрот, и человеколюбия, а не Бог мучения и наказания: мучения – плоды грехов наших и бесплотных отступников от Бога. Потому, если ты скорбишь сердечно – вини в том единственно грех и диавола, а лучше – себя: потому что и диавол не причинит тебе никакого зла, если не найдет в тебе ничего, к чему бы ему можно было пристать.

Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель [Исх. 20,5]. Не дам славы Моей иному [Ис. 42,8]. Эти слова Господа славы исполняются каждый раз, когда я славу дел Бога моего, во мне производимых Святыми Дарами, уступлю в сердце другому кому или чему, а не приношу от всего сердца Ему. Он мгновенно возревнует тогда о славе Своих Таинств, всегда чудных, животворящих, и праведным судом Своим наказывает душу мою Отеческим жезлом Своим! О, душа моя ясно слышит тогда слова Господа своего: не дам славы Моей иному [Ис. 42,8]. За то, что ты не восписуешь Мне подобающей Мне славы, столь очевидной для тебя самого в Тайнах Моих, Я бию внутренняя твоя жезлом правды Моей и этим даю тебе знать и сердечно веровать, что славы Моея иному кому-либо Я никогда не отдам. Я очищаю грехи твои и паче снега убеляю душу твою Кровию Моею; Я миром и радостию посещаю душу твою; Я грею и нежу тебя, как мать младенца; Я вселяю в тебя Мою кротость, смирение; Я изливаю любовь в сердце твое; Я всего тебя преобразую, претворяю (на удивление тебе самому) в нового человека, – и кому же другому Я отдам славу дел Моих? Нет: Я – вечно неизменяем; Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться [Чис. 23,19]; Я не был бы Бог, если бы уступал славу Свою, дела Свои другому.

Тебе, Господи, единому согрешаем, но и Тебе единому служим; всегда Ты зришь нас молящимися и коленопреклоненными пред Тобою – исправи молитвы наши, яко кадило пред Тобою [Пс. 140,2], очистив сердца наши; разжженныя же стрелы лукаваго, льстивно на ны движимыя, угашай.

Человек плотский далек по духу своему от духа Священного Писания, так что многое в нем для него – юродство и он не может разуметь [Ср.: 1 Кор. 2,14]; но когда человек будет жить духовною жизнию и преуспевать в ней, тогда не будет ничего ближе для него Священного Писания, тогда так очевидна для него будет истина всего, что в Священном Писании, что он не будет иначе мыслить и говорить, как мыслит и говорит Священное Писание, хотя бы и мало знал Священное Писание, тогда собственным искусом он узнает истину всего Писания.

Говоря о молитве, скажу вам, братия, и о том, что не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку плотяному, что приготовил Бог любящим Его [1 Кор. 2,9] и в молитве прилепляющимся к Нему... О, узнайте, братия, все, что благо: очевидно благо прилеплятися нам ко Господу [Пс. 72,28], исповедатися Ему, возвещать утром милость Его и истину Его в ночи [Пс. 91,3]. О Господи! К кому другому идти нам, к кому другому нам прилепляться? Ты имеешь глаголы вечной жизни [Ин. 6,68]; в мире мы находили и найдем только смерть духовную, а у диавола – тем больше.

Жизнь души нашей от единого Бога (само собою и тела): Ты – Един Жизнодавец.

Господь наш Иисус Христос может ли быть когда-либо без тела; может ли быть такая нелепость? Не может быть. Где Иисус Христос – там непременно и прославленное, нетленное, не ограничиваемое тесными пределами пространства и времени тело Его. Но Дух Господа моего Иисуса Христа, несомненно, присутствует везде; присутствие Его особенно чувствительно душе во храме и по причащении Святых Даров, с верою принятых в сердце; значит, везде присутствует и тело Его; но для осязательного нашего соединения Он благоволит творить видимое тело Свое – в Святых Тайнах. Помни же, что Господь вечно и везде с телом Своим: и вот почему хлеб Дух Святой творит Телом, а вино – Кровию Господнею истинно и существенно, так что в пресуществленных хлебе и вине истинно, действительно и существенно находится Господь Иисус Христос.

Сатана! Ты всячески хочешь лишить меня блаженства от единения с Господом. Проклятая тварь!!!

Господь всего более благоволит представляться, именоваться и чувствоваться в нашем сердце как Благость. Представляй Его Благостию; зови – так же и сердцем веруй в Него как в Благость; чувствуй Его как Благость – и все существо твое усладится от одной искренней веры твоей в Него как в Благость несказанного сладостию: все кости твои рекут: Господи, Господи, кто подобен Тебе в благости? [Пс. 34,10]. Опыт. (Как утешает кого-либо мать его... Ис. 66,13.)

...Из небытия все сотворил: ужели из существующего не может сотворить Себе тела...

Спаситель услаждает жизнь мою – а диавол отравляет иногда и радостные минуты жизни, не говоря о минутах обыкновенных. Но, обманщик сатана! Мне ли унывать от твоих козней и от твоих разжженных стрел, мне, без числа испытавшему на сердце сладость Господню, помощь Его дивную? Только от неразумия я могу унывать от твоих стрел, льстиво на нас пускаемых.

Всемерно берегись и одного мгновения страстной привязанности сердца к чему-либо из земных, так называемых, благ, – особенно берегись по принятии небесных, Божественных, пречистых и животворящих Таин. Ты многократно испытывал уже внутри себя огнь палящий после мгновений такой привязанности и всячески старался избавиться от него, не терпя его жгучести. Не будь же впредь врагом себе, не будь безумцем.

Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни [Ин. 6,68]. В мире мы найдем только смерть духовную, у лукавого – тем больше.

Господи! Пречистая Матерь Божия! В Вас, в Вашем наименовании мы обретаем свой покой и свою радость; спасение наше, блаженство наше неразлучно с Вашим именем: о имени Вашем благо нам.

Когда хочешь сотворить крестное знамение на персях и утробе, чтобы прогнать гнездящегося в сердце духа лукавого, прежде внутренно спроси себя: есть ли у тебя смирение, со смирением ли ты хочешь сотворить спасительное знамение или в тебе есть кичение, гнев или другие страсти? Без смирения (а при смирении умолкают страсти) и крест не спасет, не отгонит сопротивных сил.

Изобличу тебя и представлю пред глаза твои [ грехи твои ] [Пс. 49,21]. Я не дам тебе скрыть от себя или забыть грехов твоих, чтобы ты не мог беспреткновенно совершать новые, нет: Я обличу тебя и поставлю пред глаза твои грехи твои; ты увидишь их во всей их отвратительности; они будут мучить, терзать тебя – и ты невольно обратишь на них свое внимание; и заставлю тебя больше всего раскаяться в них от глубины души, и ты, стеня и сетуя, будешь умолять Меня о помиловании, обещая Мне более не согрешать.

Помни каждую минуту, что сердце твое должно прилепляться к Богу; смотри же, чтобы оно не прилеплялось больше всего к кому или чему другому.

Потребляемую вещественность, как нечто незначительное, служащее только для поддержания такого же вещественного тела, достойно и праведно пренебрегать, вменять за ничто. И потребляющих из-за потребляемого никогда не пренебрегать, но всегда почитать и согревать их в сердце любовию. Не безрассудно ли видеть в человеке страстную привязанность к вещественности и – нелюбовь, неприязнь, ненависть к человеку, существу нравственному (из-за вещественного)?

То самое, что ты не веришь, сомневаешься, отчаиваешься, и есть причина страха: будь смел, как лев [Притч. 28,1], и не убоишься.

Воистину, на молитве должно приближить Бога или святого, коего ходатайства за нас просим, к самому сердцу и очи в очи с Ним беседовать; между духами нет материального расстояния, есть только расстояние нравственное, происходящее от нашего недостоинства, от сердечной нашей нечистоты, от нашей холодности, от нашего неверия; кланяйся Богу духом и истиною – и Помощник твой всегда готов; всегда готов Он придти и наполнить твое сердце и блаженным тебя сделать.

Ты не терпишь наставления – ты горд. Знай это твердо – и исправляйся.

Невидимый Господь действует на мою душу как бы Видимый, притом как предо мною выну находящийся, знающий все мои мысли и чувства: всякая внутренняя леность или строптивость, или страсть сопровождается для меня всегда соответствующим наказанием. Вообще: если внутреннее мое расположение недостойно Бога, Его святости, тогда я терплю в сердце наказание – огнь попаляющий; а когда достойно – тогда я весел, спокоен.

Злой, возмутительный демон не щадит разжженных стрел своих для того, чтобы одержать хоть незначительную победу над рабом Божиим (хотя для того, например, чтобы он смутился и преткнулся во время Божией службы); он, вселукавый, хочет повергнуть его в уныние и страх каким-нибудь преткновением. Один священник рассказывал мне: служа однажды на кладбище соборно литургию, я принял на себя столь сильно разжженные стрелы от супостата, что мне до великого входа ничем не лучше было, как человеку, находящемуся в пламени: внутренности мои горели несносно, огонь переливался и по лицу, и я был истинным страдальцем. По миновании этого геенского огня (он кончился после великого входа) я недоумевал, что такое со мною было, отчего я никакими молитвами не мог выжить из сердца врага, и от всего сердца благодарил Бога, что такое состояние было для меня непродолжительно. Чего же враг хотел от меня, так жестоко напавши на меня? Того, чтобы запнуть меня на великом входе при произнесении имен Царской фамилии. Доказательством тому служит то, что по великом входе я скоро успокоился. О, как ты зол и низок, злой бес!

Нет, что ни говорите, а человек бывает иногда слишком раздражителен и зол не сам по себе, а при самом усердном пособии диавола. Вы только понаблюдайте за собою или за другими во время раздражительности и злобы, когда вам или другому кому хотелось бы уничтожить лицо, вам или ему враждебное, истинно или мнимо, и сравните следующее за этим (иногда в скором времени) по действию Ангела-Хранителя спокойствие, кротость и доброту характера вашего или человека, за которым вы наблюдаете, с минувшим противоположным состоянием, – и вы скажете себе: нет, это, кажется, совсем не тот человек, который незадолго перед этим злился и ярился; это – человек, из негоже беси изыдоша, сидящий при ногу Иисусову (кроткий и смиренный), оболченный и смыслящий [Лк. 8,35]. В нем нет и тени прежней злости и прежнего бессмыслия! Некоторые отвергают бытие злых духов, но что яснее может свидетельствовать о их бытии, как не подобные явления в жизни людей. Если всякое явление имеет соответствующую причину и от плодов познается дерево, то кто не увидит в безумно ярящемся человеке действующего внутри его злого духа, который не может являть себя иначе, как достойным себя образом? Кто в излиянии злобы человеческой не увидит начальника злобы? Кроме того, человек, подверженный раздражительности и дышащий злобою, весьма ясно ощущает в груди своей присутствие враждебной, злой силы; оно производит в душе совершенно противное тому, что говорит Спаситель о Своем присутствии: иго Мое благо, и бремя Мое легко [Мф. 11,30]. При том присутствии чувствуешь себя ужасно худо и тяжело – и душевно и телесно.

Ведайте, работающие Господу, и твердо помните, что диавол постоянно, ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить [1 Пет. 5,8]. Замечайте за собою, трезвясь и бодрствуя умом и сердцем, и вы увидите, что лукавый едва не безотходно стоит пред дверьми вашего сердца, если вы еще не отворили их для него, и с наглостию усиливается отворить их и войти в дом души вашей, всевая в ваш ум и сердце свои адские плоды, по виду всегда почти благовидные, чтобы, если мы примем их, и самому ему удобно было пристать к своему произведению, потому что, если бы он не имел в нас ничесоже своего, как в Господе, тогда и не вошел бы в нас. Внимайте: то он внушит вам из-за ничтожных предлогов чувство ненависти к кому-либо, то подстрекнет позавидовать вашему собрату или соседу, представив благосостояние его в самых радужных чертах, а ваше – в самых мрачных; то представит вам, что у вас деньги издерживаются на излишества, текут нипочем, между тем как вы достали [их] трудами и потом, и смотришь – всеет в ваше сердце преступную, жгучую любовь к ним, лишив вас надежды на всеблагого Бога, нашего верного Попечителя и Помощника, Который ежедневно и ежечасно говорит нам: не оставлю тебя и не покину тебя [Евр. 13,5]; то представит вам множество мнимых неудобств в обстановках вашего жилища и будет поощрять вас к переделкам и перестройкам – иногда до того, что вы надолго не можете оторваться мыслями своими к другим важным предметам; то представит вашим глазам множество мнимых или и справедливых, но преувеличенных им неисправностей между вашими домашними в их делах, беспорядков в обстановке вещей, недостатков того и другого и третьего предмета и прочее и прочее и прочее. И это все так благовидно, под видом справедливости и потребности. Но, если вы внимательны к себе, к явлениям своей духовной жизни, вы можете легко заметить и разрушить его козни: вы заметите их по потере душевного спокойствия, этого драгоценнейшего сокровища нашей жизни, по беспокойному томлению вашего сердца и какой-то болезненной туманности и тупости вашей головы – словом, вы заметите, что вы запутались в каком-то лабиринте, откуда не знаешь как и выйти.

Лучше за один прием хорошо сделать какое бы то ни было дело, чем, сделавши нехорошо, без внимания в первый раз, приниматься потом за него в другой раз. Это неразумно, нерассудительно: и время теряется, и труд пропадает ни за что. Приложи это ко всякому делу, но особенно к важнейшему в твоей жизни делу – к молитве. Если не хорошо, не от всего сердца, не с полным вниманием совершишь молитву, то дело сделаешь худо, и душа непременно потребует лучшего исполнения ее (если ты сделал уже значительные успехи в молитве, потому что не научившийся молиться истинною молитвою не почувствует такой потребности).

Все повергаются в пучину благости и милосердия Богоматери, и для всех достает Ее Материнской благости: для меня ли только одного недостанет ее? Так, грешник, с такими мыслями припадай от всего сердца к иконе Богоматери, такую надежду имей на Нее – и увидишь вскоре, что упование твое не посрамит тебя.

Ты младенец: сси сосец Божественного Тела и Крови и, насытивши им чудно свою душу, не спрашивай: как сотворен сосец? Это очевидно безрассудно.

И на земле люди получают отличия, повышения и почести после продолжительных трудов и часто после претерпенных великих неприятностей. Да будет это для тебя уроком, что тем более почести горняго звания, на бесконечные веки веков нам даруемые, должны быть наследованы после долгих трудов земной жизни, после великих скорбей.

Чаще обращайся к своему сердцу и прислушивайся к нему: есть ли в нем мир; если нет, то спроси себя: отчего нет? И поспеши водворить мир.

Диавол старается всемерно повергнуть меня в уныние. Но чего мне унывать? Бог, присно спасающий меня, со мною: Он – всемогущ: чего мне унывать?

Святой царь Давид называет Бога Богом сердца своего: заметь, он испытал то же, что ты. Вся Псалтирь легко может быть приложена к нашей душе: она вся из души его излилась. Оттого так она сильно действует на сердца всех благочестивых.

Из Песни песней приложи к себе приложимые к тебе слова и стихи; удивительно, как они идут к душе моей.

Когда кто-нибудь вместо тебя исправит требу и возьмет себе твой доход, не возмутись духом от того, но скажи своим помыслам: эта потеря ничтожна; но вот великая потеря, если ради денег я потеряю мир душевный, потеряю Господа из сердца. Чудно! Мгновенное пристрастие сердца к деньгам – и сердце смущается и страдает! Мгновенное, сердечное воззрение к Богу – и оно исполняется миром и блаженством.

У всякого на молитве должна быть своя основа – сердечная вера (сердечное зрение); без своей основы молитва не молитва, потому что говорить чужими словами – не значит молиться. Если чужие слова молитвенные, как на нитку бисер, навязываются на нашу основу – на сердечную веру, тогда и молитва будет наша, хотя слова и не наши.

Вы слышите в церкви больше всего гласы священнослужителя и поющих о помиловании нас. Что это значит? Это значит, братия, что все мы, сколь нас ни есть в храме Божием, по грехам своим достойны казней Божиих и что прежде всего по пришествии нашем в храм мы должны помнить, что мы – грешники, что пришли к Господу неба и земли, Творцу и Благодетелю, ежедневно и ежечасно прогневляемому нашими неправдами, умолять Его – каждый за себя, и даже по христианской любви за других – о помиловании Божием. Моления о помиловании бывают то великие, то сугубые; так как в Церкви нет ни одного лишнего слова, то при пении сугубой ектении нужно особенно сильно молиться Богу, из самой глубины души, от сердца самого сокрушенного, как и говорится об этом в начальной ектении: рцем вси от всея души и от всего помышления нашего рцем, – в это время отложить нужно и малейшую холодность, малейшее невнимание сердечное, но, горя духом смиренным и ставши весь вниманием, возносить Создателю теплейшую молитву о помиловании нас, грешных. Но что мы видим при возглашении священнослужителя и пении певцов сугубой ектении и великой? Большею частию – обыкновенную невнимательность и равнодушие молящихся.

Как после недостойного причащения, так и после недостойной, холодной молитвы бывает одинаково худо на душе. Это значит: Господь не входит в наше сердце, оскорбленный нашим сердечным неверием и холодностию, и попускает в сердце нашем возгнездиться духам злым, дабы дать нам почувствовать разницу между Своим и их игом.

Хочу, чтобы вы были без забот [слав.: Хощу же вас безпечальных быти ] [1 Кор. 7,32], говорит апостол. Особенно от тебя хочет этой беспечальности о мирских вещах Бог. Он на каждом шагу почти дает тебе чувствовать, чтобы ты все житейское, вещественное предоставил жене, а сам занимался бы только духовным.

Все почитаю [слав.: вменяю вся ] за сор, чтобы приобрести Христа [Флп. 3,8], говорит апостол. Так и ты, если не вменишь все житейское, все вещественное – за сор, не приобретешь Христа: надобно счесть все мирское за ничто, чтобы возвеличился в нашем сердце Христос. Потому что, где есть предпочтение Христу чего-либо другого, там не может быть места Христу: Христос должен быть дороже всего для нашей души, как ее Творец и Творец всего, что ни есть. Оттого у тебя на сердце всегда бывает мучение, когда ты обнаружишь хоть малую любовь к вещественному, когда из любви к вещественному ты или сильно пожелаешь вещественного, или сердцем пожалеешь, побережешь (по скупости) вещественного.

Страшная истина. Нераскаянные грешники после смерти теряют всякую возможность изменяться к лучшему, но остаются неизменными и, значит, преданными вечным мучениям (грех не может не мучить). Чем доказать это? Это с очевидностию доказывается настоящим состоянием некоторых грешников и свойством самого греха – держать человека в плену своем и заграждать ему все исходы. Кто не знает, как трудно без особенной благодати Божией обратиться грешнику с любимого им пути греха на путь добродетели? Как глубоко – без преувеличения можно сказать – грех пускает в сердце грешника и во всем существе его корни свои, как он дает грешнику свое зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем как они есть в существе своем, представляясь ему в каком-то радужном сиянии! Потому мы видим, что грешник весьма часто и не думает о своем обращении и не считает себя великим грешником, потому что самолюбие и гордость ослепляют ему глаза; если же почитает себя грешником, то предается адскому отчаянию, которое разливает глубокий мрак в его уме и сильно ожесточает его сердце. Если бы не благодать Божия, кто бы из грешников обратился к Богу? Так как свойство греха – омрачать нас, связывать нас по рукам и по ногам. Но время и место для действия благодати только здесь; после смерти – только молитвы Церкви, и то на раскаянных грешников могут действовать: на тех, у которых есть приемлемость в душах, свет добрых дел, унесенный ими из этой жизни, к которому может привиться благодать Божия или благодатные молитвы Церкви. Нераскаянные грешники – несомненные сыны погибели!

Что говорит мне опыт, когда я бываю в плену греха? Я целый день иногда только мучусь и всем сердцем не могу обратиться, потому что грех ожесточает меня и как-то надымает^[148]меня, делая для меня недоступным Божие помилование: я горю в огне и добровольно остаюсь в нем, потому что грех связал у меня силы, и я, как закованный в цепи внутренно, не могу обратиться к Богу – пока Бог, видя мое бессилие, мое смирение и мои слезы, не умилосердится надо мною и не пошлет мне благодать Свою. Недаром человек, преданный грехам, называется связанным пленницами грехопадений.

Жизнь твоя духовная видимо разделяется на два резко различающихся между собою состояния: на состояние мира, радости, широты сердечной – и на состояние скорби, страха, тесноты души; причиною первого состояния всегда бывает согласное действование души моей с законами Творца, а причиною последнего – нарушение Его святых законов. Я всегда могу примечать, и действительно примечаю, начало того и другого состояния: в сознании моем всегда бывает то и другое. Потому всегда бывает так, что, уничтоживши начало, от которого произошло состояние скорби и тесноты, уничтожаешь и следствие, то есть самую скорбь и тесноту души.

Помни, что спокойствие и рассудительность в духовной жизни – есть самое важное дело. Рассудительность эта необходима как в делах добродетели, так, особенно, при находе страстей.

Ибо Царство Божие не в слове (молитвы), а в силе (ее) [1 Кор. 4,20].

Зная по опыту, как строго наказывает Господь за каждое незаконное сердечное движение и как милостиво принимает нас, обращающихся, и ты наблюдай также милость и суд над другими.

Лукавый омрачает у человека ум и сердце, чтобы он не помышлял о небесном, не желал небесного: он скрывает во мраке красоту мира горнего.

Знаешь, чрез что лукавый водит тебя за нос, – отвергни это, и он не будет иметь над тобою силы. Господи Иисусе! Помози ми.

Ты подозреваешь иногда: не крадут ли слуги твоей собственности; но разве Господь не оградил Своими законами нашей собственности, разве Он не заботится об ней, разве не Его голос вопиет в совести каждого: не кради [Исх. 20,15] – и желающего красть или самым делом укравшего смущает и бичует страхом? Если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж [Пс. 126,1].

Поставь себя мысленно в доме своем не хозяином, а пришлецом и последним из находящихся в доме, после слуг – и тогда будешь смирен и ко всем ласков: хозяйская гордость лишает тебя душевного спокойствия.

Смотри, как нагло страсть тебя обманывает: в то время как продолжается действие, от которого возбуждается страсть, ты пылаешь адским огнем и негодуешь на лица, совершающие действие; но как кончено действие, ты сам раскаиваешься и видишь ясно, как ты был слеп.

Имя Господа моего Иисуса Христа значит Спаситель, и самое существо Его – любовь к нам; дело Его – спасать нас. Твое есть миловать и спасать нас.

По плодам их узнаете их [Мф. 7,16]. Какова должна быть по душевным свойствам Владычица наша Богородица, когда Плод Ее такой Совершенный и Сладкий? Поистине, внутрь Ея вся, всевозможная красота добродетелей, вся слава Ея внутрь.

Ум – дядька, наставник нашего внутреннего человека (да даст вам... утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши [Еф. 3,16 – 17]); когда совершится наше земное странствование и воспитание, ум, как ненужный уже опекун по пришествии в возраст человека, будет отстранен: самая сложность его (непростота) действительно доказывает, что он не есть принадлежность всегдашняя. А сердце – просто: оно зрит прямо, просто. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят [Мф, 5,8]. Вот почему иногда и самое разумение приписывается сердцу, как главному в нашей природе (не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их [1 Пет. 3,4]).

Бог отвечает на молитве сердцу нашему на каждую искреннюю мысль нашу (правильно говорите, ибо Я точно то [Ин. 13,13]) и на каждое искреннее желание, на каждый вздох. Опытом дознано. Как же неленостно и бодро должно всегда молиться!

Тайны называются страшными, потому что попаляют недостойных.

Когда во время священнослужения лукавый появляется в сердце твоем и, как пес алчный, хочет вырвать из уст твоих, как лакомый твой кусок, слова молитвы – не для себя, потому что его скверное существо не может принять их, а чтобы тебя оставить голодным и смущенным, – стой твердо за свою пищу, держи ее в устах своих (то есть не выпускай из мысли) и не роняй ее от его коварных устрашений, от его убийственных прилогов: выронишь, и сам останешься гладен душевно и смущен, и врагу дашь средства посмеяться над тобою.

Все у вас да будет с любовью [1 Кор. 16,14], даже выговоры за неисправности, за проступки. Вложи во уши твои слова сии.

Представляй чаще, как ты из ничего воззван к бытию; представляй и то, как мир, не бывший, потом стал быть.

Ты сильно желаешь для своего временного благополучия и того (распространения квартиры), и другого (хорошую меблировку), и третьего, – и не получаешь: жди. Господь ожидает времени, когда твое пристрастие к этим земным благам охладится, чтобы ты не привязался к ним сердцем, когда получишь их, или чтобы ты умел быть благодарным, получивши их. Приложи это и к получению какого-либо места или чего другого.

Диавол знает, когда бывает расположено тело наше к излиянию, и – вселукавый – употребляет это в свое удовольствие, а к вашей печали: он быстро раскидывает пред вашими взорами соблазнительную живую картину и мгновенным нападением склоняет душу вашу к падению. Только сильная, окрепшая в добродетели душа не соблазняется такими видами, не горит нечистым огнем и не воспламеняет им тела. Такая душа обыкновенно при подобных нападениях в мгновение обращается к Богу и в Нем находит свою силу для победы над врагом.

При борении от страстей, предметом коих обыкновенно бывает или чрезмерная любовь к себе или к миру (то есть его благам), или нелюбовь к ближним – если ты любишь Бога и ближних, то эта любовь мгновенно одержит победу в сердце над пришедшим в душу помыслом хулы ли на Бога или ненависти к брату; а если не укрепилась в сердце эта святая любовь, то обыкновенно поборают помыслы злобы и возжигают в груди мучительный огонь, и огонь этот часто распространяется все больше и больше.

Дата добавления: 2015-06-04