ЧАСТЬ II 5 страница

— Ну, давай же, зеленый! — приговаривала Шейла, словно могла одними только словами заставить шарик лечь в лунку.

Шарик высоко подпрыгнул и упал в зеленую лунку.

Но колесо еще немного провернулось, и шарик вздрогнул и лениво перекатился в соседнюю красную лунку.

Шейла не сумела себя сдержать и буквально бросилась грудью на жетоны.

Но крупье натренированным жестом успел накрыть жетоны своими широкими ладонями.

— Простите, мэм, мне очень жаль, — сказал он, — но игра есть игра.

Все зрители тяжело вздохнули.

— Вот не повезло, — услышала Шейла у себя за спиной.

Она повернулась и увидела абсолютно безразличное лицо пожилого человека.

— Не надо было им так рисковать, — послышалось с другой стороны.

Шейла вновь затравленно улыбнулась. Ей показалось, что все сочувствующие им, сейчас не искренны, что в глубине души они все сейчас радуются.

— Да и вообще, у этого чертового казино невозможно выиграть, — сказал мексиканец в цветастой рубашке, — выигрывает всегда тот, кто предлагает игру.

— Нет, — возразила ему темнокожая девушка, — я на прошлой неделе выиграла четыреста долларов.

— Ну, и где они сейчас, твои деньги? — спросил мексиканец.

Девушка развела руками.

— Я их проиграла и теперь пытаюсь вновь отыграть.

— Ну, я же говорил, — сказал он и лениво отошел от рулетки.

А Шейла и Дэвид стояли возле стола, не в силах двинуться с места. Все происшедшее казалось наваждением, кошмаром.

Первой в себя пришла Шейла.

— Ну, что, мы так и будем стоять? — тихо спросила она.

— А что нам остается делать?

— Господа, делайте ставки, — предлагал крупье, но желающих играть после проигрыша Дэвида и Шейлы не находилось.

Дэвид тоже пришел в себя, наконец. Он осмотрелся: казино гудело, вертелись рулетки, стучали кости, официантки разносили по залу бокалы с шампанским. Жизнь продолжалась, люди были полны азарта и надежды выиграть.

А для него и для Шейлы все кончилось, денег у них больше не было.

«Хорошо, что мы успели рассчитаться за номер, — подумал Дэвид, — и отложили деньги для поездки домой. Ну, что ж, мы вернулись к исходной точке. В принципе, ничего не потеряли, ничего не приобрели, кроме одного дня».

И тут Шейла, словно прочитав его мысли, сказала:

— Мы проиграли с тобой пять тысяч долларов. Это все, что у нас было.

— Но они же не могли нас спасти, — сказал Дэвид.

— Конечно, но теперь и их у нас нет. Что же нам делать?

— Давай подумаем, — предложил Дэвид, хотя понимал, что разумного решения никто из них сейчас предложить не может.

— Это все твоя чертова монета, — вспылила Шейла, — не надо было ее бросать, не надо было вновь связываться с казино!

— Но ведь мы же с тобой столько выиграли! — сказал Дэвид.

— К чему нам теперь этот выигрыш? Ведь он в чужих руках. Эти деньги, Дэвид, не могли нам принесли счастье.

— Как раз могли, Шейла, но мы их упустили и, по-моему, в этом виноват я.

— Нет, что ты, — тут же спохватилась Шейла, — я понимаю, тебе тоже тяжело, как и мне, и не обижайся, если я немного вспылила. Давай и в самом деле подумаем, что мы с тобой можем предпринять.

Дэвид наморщил лоб, но ни одной дельной мысли ему в голову не приходило. На душе было тоскливо и скверно.

— Так что же мы будем делать? — вновь спросила Шейла.

— А я откуда знаю, — пожал плечами Дэвид, подошел к стойке бара и оперся на нее локтем.

Шейла остановилась напротив него.

— Дэвид, но ты должен что-то придумать.

— Вот я и думаю.

— Нет, ты думаешь, по-моему, не о том.

— Знаешь, Шейла, о чем я думаю?

— Нет, не знаю, скажи, и тогда я узнаю.

— Я думаю, не одолжить ли у кого-нибудь еще тысяч пять и попробовать сыграть.

— Ты что, Дэвид, о чем ты говоришь? Мне кажется, твоя мысль совершенно нереальна.

— Почему нереальна? — Дэвид с ног до головы оглядел Шейлу.

— Нереальна, потому что, во-первых, никто нам не одолжит столько денег, а во-вторых, даже если кто-то и найдется, мы эти деньги снова проиграем.

— Ты уверена, что мы их опять проиграем? — Дэвид сунул руки в карманы и отвернулся от жены.

— Да, да, Дэвид, проиграем, потому что мы с тобой невезучие.

— А я думаю, дело не в том. Играть нужно всегда до конца.

— Мы с тобой сыграли до конца, и теперь у нас ничего нет.

— Действительно, — Дэвид угрюмо посмотрел на кончики своих пальцев, — действительно, у нас с тобой ничего нет.

Он вытащил из кармана металлический доллар, непонятно зачем подбросил его на ладони, второй ладонью накрыл.

— Нет, у нас с тобой есть доллар. Отгадай: «орел» или «решка»? — он посмотрел на Шейлу.

Но та даже не захотела отвечать, отвернулась и принялась разглядывать пеструю толпу, захваченную всецело игрой.

— Отгадай, — Дэвид старался говорить непринужденно и весело, как будто бы в их жизни ничего не произошло.

— Не надо, Дэвид, не мучай меня.

— Нет, ты отгадай, — настаивал мужчина.

— Пошел ты к черту! — резко оборвала его Шейла и двинулась через зал к одному из столов, у которого стояла очень тесным кольцом группа зрителей и игроков.

Дэвид приподнял ладонь и посмотрел на доллар. Потом почему-то хмыкнул, спрятал монету в карман.

«Наверное, нам все-таки в чем-то повезет, ведь я загадал желание, надо будет сказать об этом Шейле».

Но та уже стояла, пробуя заглянуть через плечи зрителей на обитый зеленым сукном стол, где крупье неторопливо метал карты.

— Шейла, — Дэвид положил руку на плечо жены.

— Что ты хочешь сказать? По-моему, уже все произошло.

— Нет, дорогая, я загадал желание.

— Когда ты успел?

— Я подбрасывал монетку.

— Ну, и что ты загадал? — Шейла пыталась одновременно увидеть, что происходит на зеленом сукне, и разговаривать с Дэвидом, ее уже начал захватывать интерес к чужой игре.

— Я загадывал, что если монета будет лежать «орлом», то тогда нам сегодня обязательно повезет.

— И что, ты хочешь сказать, что она выпала «орлом»?

— Да, — спокойно ответил Дэвид.

— Возможно, тебе, дорогой, и повезет, но мне, я уверена, больше не повезет.

— Шейла, не надо так думать, ведь мы ничего не можем предугадать и ничего не можем знать наперед.

— Я знаю только одно, — Шейла выбралась из кольца зрителей.

— Что ты знаешь? — Дэвид посмотрел в глаза жены.

— Я знаю, что у нас заберут дом и участок, и все наши старания, и все наши труды были напрасны.

— Да нет, я думаю, нам повезет, — не слишком уверенно сказал Дэвид. — Но нужно вновь попытать счастья.

— С чем мы можем попытать? Ведь у нас ничего не осталось, кроме твоей глупой монетки, — развела руками Шейла. — Мы с тобой нарушили одно жизненное правило, которое ни в коем случае нельзя нарушать.

Дэвид напрягся. Он ждал вновь каких-нибудь укоров от жены, и чувствовал себя виноватым.

— Какое правило, ты только что придумала его?

— Нет, — покачала головой Шейла, — это правило гласит: если ты зарабатываешь тысячу долларов, а тратишь тысячу и один цент, ты будешь жить в нищете. А если зарабатываешь тысячу, а тратишь девятьсот девяносто долларов и девяносто центов, то ты процветаешь.

— Хорошее правило, — вздохнул Дэвид, — но к нам его применить невозможно.

— Почему?

— Если бы я только знал, как им воспользоваться, — тяжело вздохнул Дэвид.

— А может, начнем все сначала? Будем работать, — предложила Шейла, — забудем про нашу мечту. Пройдет год, два, мы сможем собрать деньги и построим свой дом на другом участке, в новом месте, и он будет лучше, чем прежний.

— Нет, Шейла, я уже вижу этот дом в мечтах. И, по-моему, ты видишь его тоже. Я уже живу в нем, в своей душе, — сказал Дэвид, — и ничто не может изменить моего решения.

— Но ведь это только мечты, — сказала Шейла, — ты можешь продолжать мечтать, но жизнь продолжается, и мы должны посмотреть правде в глаза. Ведь я неплохо умею торговать недвижимостью...

— Ты же знаешь, Шейла, сейчас депрессия и твое занятие больших прибылей не принесет.

— Она когда-нибудь кончится, — вздохнула Шейла, — и у тебя тоже будет много заказов, у нас появятся деньги, и все будет хорошо. Давай забудем с тобой про нашу неуклюжую попытку вмиг разбогатеть.

— Я так быстро не сдаюсь, — вдруг сказал Дэвид, — во всем нужно идти до конца.

— Но мы же на нуле, по-моему, это и есть конец, самое время остановиться. Я даже не представляю, Дэвид, что ты еще можешь поставить на кон.

— Я тоже пока не представляю, — грустно пошутил Дэвид. — Возможно, у нас с тобой что-нибудь и есть, но мы об этом пока еще не догадываемся.

— У меня есть ты, — задумчиво произнесла Шейла, — а у тебя есть я. По-моему, этого достаточно для счастья.

— Без денег счастья не бывает, — твердо произнес Дэвид, и Шейла изумилась его тону и перемене, произошедшей с ним.

— Но ведь мы говорили друг другу, что будем любить даже без денег.

— Любить-то будем, но счастье мы потеряем.

Мужчина и женщина некоторое время стояли молча. Можно было, конечно, продолжать разговор, упрекать друг друга, но это ничего бы не изменило в их жизни, и они прекрасно это понимали.

— Но я не могу уйти просто так, как побитая собака, — сказал Дэвид, — давай немного побудем тут, может хоть кто-нибудь выиграет, и мы порадуемся чужой удаче.

— Ну, что ж, — сказала Шейла, — спешить нам некуда, все равно мы уедем только завтра, номер оплачен...

— Да-да, — поддержал ее Дэвид, — давай отвлечемся от грустных мыслей, последим за игрой. Только не плачь, Шейла, — он обнял жену за плечи, а она мелко вздрагивала и прикрывала глаза рукой, чтобы скрыть свои слезы. — Только не плачь.

— Хорошо, я не буду, — она вытерла слезы и грустно улыбнулась.

В одном из углов зала было очень оживленно. Оттуда слышались возгласы, восклицания, и Шейла с Дэвидом направились туда.

— Наверное, там играют по-крупному, — предположил Дэвид.

— Посмотрим.

Они, взявшись за руки, пробились сквозь толпу зевак и остановились за спинами игроков.

За покерным столом сидело четверо. По одежде и повадкам было видно, что это заядлые игроки, к тому же очень богатые. Перед каждым в прозрачных пластиковых ящиках лежала гора золотых жетонов.

— Делайте ваши ставки, господа, — предлагал крупье, и игроки молча переглядывались, как бы оценивая, кто из них сколько сможет поставить, на сколько решится разориться, если игра не пойдет.

Ставки в этой игре были нешуточные — никто не играл меньше, чем пятьюдесятью тысячами. Игрок, сидевший спиной к Шейле, внезапно обернулся, и она инстинктивно отпрянула и прижалась к мужу: это был тот самый блондин, предлагавший ей платье в магазине.

Он приветливо улыбнулся и подмигнул женщине, как старый знакомый.

Дэвид, казалось, этого не заметил. Он всецело был поглощен созерцанием сверкающих жетонов.

— Господа, ставки сделаны! — торжественно объявил крупье и принялся медленно метать карты.

То, как игроки брали карты и как себя вели, показывало, кто есть кто.

Один, немолодой, прижал карты к столу, и медленно загибая край, пытался увидеть свою комбинацию.

Его противник слева вел себя иначе: он быстро поднял карту, тут же положил ее на стол и накрыл ладонью, глядя на лица игроков.

А крупье так же невозмутимо и так же спокойно, как будто исполнял какой-то очень торжественный религиозный ритуал, сдавал карты. Плотные глянцевые листы медленно ложились на зеленое сукно. Казалось, они сами соскальзывают с меланхоличных пальцев крупье.

Знакомый Шейлы посмотрел свои карты, вновь обернулся к женщине, подмигнул ей, показал свою комбинацию и только потом положил их на стол и прикрыл ладонями.

Некоторое время игроки размышляли.

Наконец, сидевший напротив знакомого Шейлы шатен, взял две карты и осторожно положил их на середину стола. Крупье сдал ему еще две карты, и тот, подрагивающими пальцами, приподнял их. Его лицо не отразило ровно никаких чувств. Он быстро сложил свой веер из трех карт и накрыл им две уже лежащие на столе.

Крупье вопросительно посмотрел на следующего игрока.

Тот теребил веер в руках, никак не решаясь — поменять ему две или три карты.

Наконец, он сложил свой веер и поменял все пять. Сразу же, лишь только он получил от крупье свои следующие пять карт, его лицо просияло. Он облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.

Дошла очередь и до знакомого Шейлы. Он абсолютно спокойно вынул одну карту и протянул ее крупье.

Его сосед напрягся: ведь если человек меняет всего лишь одну карту, то на руках у него, скорее всего, остается каре.

Наконец, все игроки поменяли свои карты. Наступило напряженное молчание.

Шатен удвоил первоначальную ставку и тут же посмотрел на следующего игрока.

Тот, все так же блаженно улыбаясь, поглаживал свои карты. Он явно играл остальным на нервах.

Наконец, он, не спуская со своего лица улыбки, подвинул жетоны на середину стола.

Ставка возросла еще вдвое.

— Наверное, блефует, — послышалось над ухом у Шейлы, голос звучал сдавленно и взволнованно.

Женщина обернулась. Позади нее стоял все тот же мексиканец в цветастой рубашке. По его виду можно было предположить, что он проигрался до нуля, и теперь отводит душу, следя за чужой игрой.

Блондин обернулся и презрительно посмотрел на мексиканца, затем перевел свой взгляд на Шейлу.

Он словно спрашивал у нее, что делать, как будто женщина могла дать ему совет, не зная его карт.

Шейла механически пожала плечами, а блондин улыбнулся и тут же еще удвоил ставку.

— Нет, не блефует, — выдохнул мексиканец, — наверное, у него и в самом деле каре. Хотя, черт его знает.

— Не могли бы вы помолчать! — возмутилась Шейла, — вы же мешаете игрокам.

— Я не могу молчать, когда в дело идут такие деньги, — признался мексиканец.

Но Шейла уже не слушала его, ей почему-то страшно захотелось, чтобы ее знакомый выиграл.

Следующий игрок нервно перебирал карты. Он уже собрался было выйти из игры, но никак не решался потерять первоначальную ставку. Он пристально вглядывался в лица остальных игроков, пытаясь понять по их выражению, какие же у них на руках комбинации. Но так и не решился продолжить игру. Он сложил веер, отодвинул его от себя и этим дал понять, что выходит из игры.

Крупье кивнул.

А мексиканец, посмотрев на Дэвида, сразу понял, что это тот слушатель, который ему нужен.

— Знаете, мистер, — сказал он, — сколько стоит такой жетон?

Дэвид пожал плечами.

— Я все равно не могу позволить себе играть этими золотыми жетонами.

— Десять тысяч долларов! — зашипел мексиканец, — один, всего лишь один жетон десять тысяч долларов. А сколько их тут перед ними? Посмотрите, мистер.

В этот момент блондин вновь удвоил ставку.

— А кто это вы не знаете? — поинтересовался Дэвид.

Мексиканец презрительно хмыкнул.

— Вы не знаете? Да это же Самуэль Лагранж, миллионер, чертовски богатый, сукин сын. Знаете, сколько уже он проиграл сегодня?

Дэвид вопросительно посмотрел на мексиканца.

— Больше миллиона долларов. И спокоен, просадил — и хоть бы что.

— Наверное, для него это не такие уж и большие деньги, — возразил Дэвид.

— Миллион долларов — большие деньги для всех, сколько бы их не было.

А Шейла в этот момент следила за рукой Самуэля Лагранжа, в которой тот вертел несколько золотых жетонов, в ожидании, пока следующий игрок решится сделать ставку.

Но и тот не выдержал. Он отодвинул от себя карты и коротко бросил:

— Пас.

В игре оставалось всего лишь двое. Лагранж победоносно посмотрел на своего противника.

Тот явно колебался, ведь на банке стояли уже довольно большие деньги.

— Я предлагаю открыть карты, — предложил шатен. Лагранж отрицательно покачал головой.

— Мы будем повышать ставки, и выиграет тот, у кого крепче нервы.

Шатен задумался. По его лицу было видно, что у него на руках очень хорошая комбинация. Но ведь почти на каждую очень хорошую комбинацию существуют еще лучшие, а существует и вообще беспроигрышная комбинация.

— Наверное, у него флешь-рояль, — предположил мексиканец, — иначе он бы так не упирался. Обычно с каким-нибудь фулем уже давно пасуют.

Наконец, шатен, тяжело вздохнув, увеличил ставку.

Лагранж сидел в задумчивости. Жетон прямо-таки мелькал в его пальцах.

А Шейле очень хотелось, чтобы он выиграл. Она словно бы ощутила себя на его месте.

— Ну, что ж, я повышаю ставку, — спокойно сказал Самуэль Лагранж и спокойно подвинул к банку все жетоны, какие у него только оставались. Сверху лег последний жетон, который он крутил в пальцах.

— А кто это? — тихо спросил Дэвид у мексиканца, указывая на шатена.

— Это Даниель Куин, он еще богаче Лагранжа. Но видите, он более скуповат, никак не хочет расставаться с деньгами, хоть и выиграть хочет.

— Ну, что ж, — сказал Даниель Куин, — я вижу, фишек больше нет, а договаривались во время игры не вводить новые суммы. Я ставлю столько же, — и он подвинул остаток своих жетонов в банк, и бросил карты.

В самом деле, пред Лагранжем лежала комбинация флеш-рояль.

Самуэль Лагранж аккуратно сложил свои карты и поднялся из-за стола.

Крупье пододвинул выигравшему весь банк.

Шатен безудержно смеялся, а мексиканец сокрушенно качал головой.

— Какие деньги! Вот если бы мне...

Но его уже никто не слушал. Вокруг шумели, упиваясь чужой победой и чужим проигрышем.

— Ну, что, игра окончена? — спросил Даниель Куин, посмотрев на Лагранжа.

Тот не спешил отвечать. Он обводил взглядом одного за другим, сидящих на столом. Было видно, что он не привык проигрывать, и ему не очень-то хочется покидать покерный стол.

— Вы женаты? — внезапно обратился мексиканец к Дэвиду.

— Да. И моя жена со мной, — он обнял Шейлу.

Мексиканец пожал плечами. В этот момент мистер Лагранж вновь посмотрел на Шейлу. Он явно услышал вопрос мексиканца.

— Извините, можно к вам обратиться? — немного развязно, но в то же время достаточно уважительно обратился Самуэль Лагранж к Шейле.

Та сперва не поняла, обращен ли вопрос к ней, или к кому другому. Она прикоснулась пальцами к своей груди и вопросительно подняла брови.

— Да-да, — кивнул Лагранж, — я обращаюсь к вам, — и на его холеном лице появилась приветливая улыбка.

Она неприятно поразила Дэвида.

Человек, проигравший столько денег, настолько свободно улыбается, как будто бы ничего для него не изменилось — одним миллионом больше, одним миллионом меньше.

— Так о чем вы хотите меня попросить? — немного растерянно спросила Шейла.

— Как видите, — ответил Самуэль Лагранж, — мне сегодня чертовски не везет.

— Но ведь я ничем не смогу вам помочь, я сама проигралась, — развела руками Шейла.

— Нет, вчера я видел, как вам чертовски везло, — признался Лагранж, — со мной такого никогда не бывало, и я хочу одолжить у вас немного удачи.

Шейла пожала плечами и заулыбалась. Зато лицо Дэвида сделалось напряженным.

Лагранж заметил это и обратился уже к нему.

— Я хотел на какое-то время одолжить у вас жену, если вы, конечно, не против.

Шейла посмотрела на Дэвида. Тот понял, что попал в неловкое положение. Взгляды зрителей были обращены на него.

— Извините, об этом вам лучше спросить у нее самой, — нашелся Дэвид и тут же отступил в сторону, оставив Шейлу один на один с мистером Лагранжем.

— Ну, как, вы согласны?

— Но я не представляю своей роли, — призналась Шейла.

— А вам ничего и не нужно будет делать, просто посидите со мной рядом за столом, и ваша удача перейдет ко мне.

— Не думаю, — ответила Шейла. — Ну, как хотите, мы не спешим, — и она вновь посмотрела на Дэвида, который своей улыбкой показал жене, что ему, в общем-то, безразлично, сядет она играть за один стол с миллионером, или нет.

— По-моему, в моем предложении нет ничего вызывающего, — сказал Самуэль Лагранж, обращаясь к Дэвиду, — я всего лишь хочу, чтобы она поделилась со мной удачей, ведь в этом нет ничего предосудительного.

— А если она не принесет вам удачу? — спросил Дэвид.

— Ну, что ж, тогда я проиграю свои деньги. Или, может быть, вы спешите? — догадался спросить мистер Лагранж.

— Да нет, мы никуда не спешим, — поторопилась с ответом Шейла и с просьбой во взгляде посмотрела на мужа.

Дэвиду хоть и не хотелось отпускать от себя жену, ведь смысла в предложении мистера Лагранжа не было никакого, но в то же время, ему было очень интересно, чем же закончится вся эта затея. Ведь участие Шейлы ни для него самого, ни для нее ничего не решало. Будут поставлены чужие деньги, а если будет выигрыш, то он пройдет мимо их рук. И Дэвид, в надежде, что этот Лагранж проиграет, согласился.

— Ну, что ж, Шейла, если ты хочешь, то садись.

— Я согласна, — сказала женщина, и Самуэль Лагранж галантно предложил ей стул, принесенный крупье.

Когда Шейла устроилась за столом рядом с Самуэлем Лагранжем, мексиканец внезапно повернулся к Дэвиду.

— Ты думаешь, она к тебе когда-нибудь вернется? — с улыбкой спросил он.

— А что такое? — насторожился он.

— Да нет, это я так, просто, подумалось, — мексиканец вновь повернулся к играющим, и только теперь Дэвид заметил, как ярко сверкает у того в ухе серьга с маленьким бриллиантом.

Самуэль Лагранж взял стопку жетонов и положил перед Шейлой. Та в растерянности смотрела на невысокий столбик стоимостью в пятьдесят тысяч долларов. Ведь это были как раз те деньги, которые могли бы решить все проблемы ее, и ее мужа. Но эти деньги принадлежали другому человеку и лишь на какие-то минуты попали в ее руки.

Лагранж обратился к Шейле.

— Вчера я все время проигрывал, но после того, как увидел вас, начал выигрывать и так увлекся игрой, что не заметил, как вы покинули зал. Я опомнился лишь тогда, когда проиграл снова.

— Надеюсь, вы проиграли не все? — пошутила Шейла.

— О, это было бы очень сложно, — сказал мистер Лагранж, — здесь так крупно не играют. И вот я думаю, что вы мне вновь принесете удачу.

— Мне кажется, этого не произойдет, — ответила Шейла и посмотрела в потолок.

Она боялась встретиться взглядом с Самуэлем Лагранжем, ведь у нее возникло такое чувство, что она непременно проиграет, и женщина уже чувствовала себя заранее виноватой.

Самуэль Лагранж, словно уловив это ее настроение, слегка притронулся к ее плечу.

— Не переживайте, ведь это всего лишь игра и даже, если вы проиграете, это ни к чему вас не обязывает, ведь я сам попросил вас сесть рядом со мной.

— Я и не волнуюсь, — призналась Шейла, — но мне будет вас немного жаль.

— Что ж, спасибо и за это. Жалость — не самое плохое чувство.

— Но я все-таки немного волнуюсь, — руки Шейлы и в самом деле дрожали, прикасаясь к золотым жетонам.

— Может, вам заказать что-нибудь выпить? Шампанское? — предложил Лагранж.

Шейла отрицательно качнула головой, и тогда Самуэль Лагранж внезапно пододвинул к ней еще один столбик из золотых жетонов.

— Ваша ставка теперь сто тысяч, — он улыбнулся женщине, и Шейла улыбнулась ему в ответ, сама удивляясь себе.

Шейла с замиранием сердца смотрела на сверкающие золотые жетоны.

«Боже мой, по десять тысяч каждый» — чуть ли не шептала она.

А Самуэль Лагранж прекрасно понимал состояние души женщины.

«Как мало ей нужно для счастья, — думал Лагранж. — Я могу сейчас подарить ей эти жетоны, она встанет из-за стола, обменяет их на деньги и будет счастлива. Но сколько продлится такое счастье? День? Два? Неделю? Месяц? Счастье будет длиться, пока не кончатся деньги. А может, оно кончится еще раньше? Ведь денег никогда не бывает достаточно, это я знаю по себе и знаю прекрасно».

— Наверное, тяжело с красивыми женщинами? — спросил мексиканец у Дэвида.

Тот с недоумением посмотрел на своего собеседника.

— Почему с красивыми тяжело? По-моему, и с некрасивыми не легче.

— Да нет, — мексиканец расплылся в счастливой улыбке, — вот у меня жена некрасивая, и я счастлив. Когда жена красивая, за ней приходится следить, вечно на нее пялятся мужчины, того и гляди уведут. Так что, приятель, я тебе не завидую, вряд ли твоя жена вернется к тебе. Ты только посмотри, как этот миллионер ее обхаживает.

— Она не такая, — самоуверенно произнес Дэвид.

— Все мужчины так думают, — рассмеялся мексиканец, — а потом оказывается, что у них вырастают рога, — и он громко захохотал. — Вот и у меня, приятель, была такая же первая жена — красавица, глаз не оторвать. — Все мне завидовали, все восхищались, и мы были так счастливы, так довольны друг другом! Я в ней был уверен полностью, на все сто процентов, — лицо мексиканца стало строгим и суровым.

— Ну, и что? — немного скептично поинтересовался Дэвид.

— Как это что, в один прекрасный момент на нее положил глаз вот такой приятель, — мексиканец кивнул в сторону Лагранжа.

— Что, Лагранж? — как бы не веря своим ушам, поинтересовался Дэвид Лоран.

— Нет, не этот, другой — яхтсмен, сын одного миллионера.

— И что, увел?

— Да как тебе сказать, он даже ее не уводил. Моя жена сама за ним убежала, сама, представляешь? Бросила меня и убежала за этим щенком.

— А ты? — Дэвид пытливо взглянул на мексиканца.

— А что я? Что я мог сделать? Не буду же я гоняться за ним по всему свету. Он на своей яхте отчалил в неизвестном направлении — и все.

— Так она и не вернулась? — Дэвид даже немного побледнел.

— Вернулась? О чем ты говоришь? Она сейчас живет где-то в Европе, по-моему, в Каннах, у нее все прекрасно.

— Откуда ты это знаешь?

— Откуда знаю? — мексиканец задумался. — Один знакомый рассказывал, видел ее во Франции.

— Тебе просто не повезло, моя жена совсем не такая.

— Все мы так думаем, что они не такие, а на самом деле, знаешь, я бы тебе сказал, — мексиканец приблизил свое лицо к Дэвиду и зашептал на ухо.

Дэвид недовольно поморщился, настолько гнусными были ругательства мексиканца.

А Шейла в это время, положив ладони на прохладные столбики жетонов, смотрела на зеленое сукно.

Самуэль Лагранж бросал на нее короткие испытующие взгляды, как бы подбадривая женщину.

— Ну, что ж, — произнес Самуэль Лагранж, — наша очередь делать ставку.

— Какая первоначальная? — шепотом спросила Шейла.

Самуэль Лагранж пожал плечами.

— Но ведь это вы играете, а не я. Если бы я мог сыграть сам, то не приглашал бы вас на счастье.

Шейла задумалась. Но потом резко отодвинула от себя один из столбиков.

— Пятьдесят тысяч, — выдохнул мексиканец, — конечно, легко сорить чужими деньгами, небось, сами вы таких ставок не делали, — он уже явно начинал симпатизировать Лагранжу и проникся неприязнью к Шейле, а заодно и к Дэвиду.

Дэвид Лоран повернулся к мексиканцу.

— Нельзя ли потише?

— А чего мне молчать? — взъярился тот.

— Попридержи язык, — предупредил Дэвид.

— Ладно, не обижайся, я просто проигрался вдрызг, и теперь зол на весь мир. Вот и тебе наговорил всяких глупостей. Все у тебя с женой будет хорошо, а этого, — он указал на Самуэля Лагранжа, — этого она пошлет к черту. И правильно сделает.

Дэвид следил за Шейлой. А та уже смотрела на то, как крупье сдает карты.

Самуэль Лагранж в нетерпении барабанил кончиками пальцев по столу, а Шейла никак не могла себя заставить прикоснуться к картам.

Наконец, перед ней легли все пять карт. Она вновь посмотрела на мистера Лагранжа.

— Может, посмотрите вы?

Тот отрицательно покачал головой.

— Все только вы, — произнес он, — и ставки, и меняете карты, я всецело полагаюсь на ваше везение.

— Но я же могу проиграть! — умоляюще сказала Шейла.

— Ну, что ж, одним выигрышем больше, одним проигрышем больше — это не меняет ничего в мире. Вы останетесь такой же, я останусь таким же. Это всего лишь деньги, даже одна их видимость, ведь жетон — простая пластмассовая игрушка, разве что более блестящая, чем пятидесятидолларовый жетон, — улыбнулся Лагранж.

— Жаль, что он не золотой, — вздохнула Шейла.

— Конечно, это только издалека кажется, что это настоящее золото, а на самом деле — это пластмасса.

Наконец, Шейла решилась и подняла свои карты. У нее в руках была всего лишь тройка десяток. Мистер Лагранж ей улыбнулся.

— Ну, что ж, советовать нечего, вы сами знаете, что нужно поменять.

И Шейла сбросила две лишних карты, оставив на руках лишь тройку.

— Я бы на вашем месте, — Самуэль Лагранж наклонился и зашептал на ухо женщины. — Это все зависит от темперамента и может быть, ваш выбор будет более удачным. К тому же, все равно основное здесь — умение спорить, заставить противника сдаться, не открывая карт.

Другие игроки тоже поменяли карты, и каждый старался как можно менее проявлять свои чувства: радость или разочарование.

На руки Шейле пришла двойка дам.

— Ну, что ж, — вздохнул Лагранж, — комбинация не из худших, можно попробовать сыграть. Вы умеете блефовать?

Шейла отрицательно покачала головой.

— Значит, научитесь.

— Блефовать, это значит обманывать? — поинтересовалась Шейла.

— Нет, блефовать, это значит играть умело, — коротко ответил Лагранж.

— Ваша ставка, мэм, — сказал крупье, и Шейла, неожиданно для себя, подвинула второй столбик жетонов.

Вновь раздался вздох мексиканца.

Дата добавления: 2015-06-04