Учение о потребностях Н. Кондратьева 2 страница

⁶⁵ Наумов Г. Бюджеты рабочих города Киева. Киев, 1914. С. 41—42.

торое у него, вне всяких сомнений, имелось чуть ли не в избытке и которое было блестяще продемонстрировано им после 1917 г., к сожалению, на по­прище ортодоксального, т.е. повторяющего давно известное, марксизма). Но приложено не было. Автор с головой ушел в прелести анализа эмпири­ческих фактов рабочих бюджетов.

Так, например, анализ показал, что наряду с тягой к культуре по мере уве­личения материального достатка у рабочих растет тяга к алкоголю: «Потреб­ление алкоголя, по нашим данным, с увеличением дохода растет не только абсолютно, но и относительно»⁶⁶. Г. Наумов нашел тому две важные причины: плохое питание и плохое жилье. Чем хуже жилищные условия, тем выше потребление алкоголя. «В частности, наша анкета показыва­ет, что живущие у владельцев пьют го­раздо больше тех, которые живут в на­емных квартирах, а эти последние пьют больше тех, которые имеют соб­ственные домишки». Больше всех пьют сапожники. Они же проживают в наихудших условиях. Увеличение расходов на алкоголь, полагал Г. Нау­мов, нельзя отожествлять с усилением пьянства.

В низших группах потребляют «на­питки наихудшего качества; потреб­ление их происходит зачастую где-нибудь под забором, у крыльца казен­ной лавки и по большей части не сопровождается никакой закуской. Наоборот, в высших группах перехо­дят к потреблению более дорогого на­питка, отличающегося несколько лучшим качеством; то же количество ал­коголя обходится этим группам дороже. Потребление алкоголя очень час­то происходит в компании, за общей беседой, где-нибудь в ресторане, и в счет выпитого принимается также и закуска... Когда такие группы приоб­ретают возможность более разумных развлечений, потребность в алкоголе становится не столь напряженной и понемногу вытесняется культурными потребностями, нарастающими быстрее. Рабочий, имеющий достаточный заработок, предпочитает сходить в театр, в кинематограф, почитать газету, побывать в союзе и т.д.»⁶⁷

Таким образом, Г. Наумов предлагает различать два явления: экономи­ческое — вложение денег в определенную потребительскую ценность (тра­ты на алкоголь) и культурное — неумеренное употребление спиртного, не­потребное поведение, аморальный образ жизни (пьянство). Возможна та-

Наумов Г. Бюджеты рабочих города Киева. Киев, 1914. С. 42. Там же. С. 43.

кая парадоксальная ситуация, что первый процесс нарастает, а второй, при­чем у одной и той же группы населения, уменьшается. Траты на спиртное у обеспеченных рабочих растут потому, что они покупают более дорогие на­питки, но употребляют их более цивильно. Чем выше культура пития, тем ближе стоит рабочий к тому, чтобы заменить потребность в алкоголе чисто

культурными потребностями. Пра­вильное потребление алкоголя посте­пенно переходит в посещение театров и чтение газет. Неправильное и неуме­ренное потребление его никогда не совершит подобную эволюцию. Вот почему траты на алкоголь и пьянство стоят на разных полюсах социального континуума.

Общий вывод очевиден: чем в луч­ших условиях проживает рабочий, чем лучше он питается и больше зарабаты­вает, тем меньше обращает внимания на водку и больше думает об удовлет­ворении культурных потребностей. Или словами Г. Наумова: «Если бы, с одной стороны, жилищные и продо­вольственные условия были благопри­ятны; если бы, с другой стороны, бюд­жет оставлял больше места для удовлетворения высших потребностей, водка не играла бы такой роли в рабочем бюджете. В неумеренном потреблении водки повинны, очевидно, не субъективные качества рабочих, но объектив­ные условия их существования»⁶⁸.

К иным выводам пришли в то время петербургские статистики И.В. Чер­нышев и А.Е. Лосицкий, опубликовавшие данные петербургской алкоголь­ной анкеты 1909 г. в книге «Алкоголизм петербургских рабочих» (СПб., 1913), писали: «Чем ниже заработок рабочего, тем выше относительная доля денежного бюджета его, расходуемая на алкоголь. Иначе говоря: с ростом заработка падает относительное значение расхода на алкоголь». Пересчи­тав табличный материал упомянутых авторов, Г. Наумов обнаружил в них вопиющие противоречия: «Положение, устанавливаемое данными А.Е. Ло-сицкого, противоречит всему тому, что известно о законах потребления алкоголя. Законы же эти говорят, что для развития потребления алкоголя необходимо не только желание, но и материальная возможность. Каким бы горьким пьяницей ни был субъект, но он не может увеличить потребление, если у него нет к тому материальных средств»⁶⁹.

Но так ли уж прав Г. Наумов? Прошло почти 100 лет, и Россия вступила в эпоху затяжного экономического кризиса. Жизненный уровень боль­шинства населения упал. В большинстве регионов страны задерживали выплату зарплаты, забастовки сотрясали российское общество. По логи­ке Г. Наумова в подобных условиях потребление спиртного должно сокра-

⁶⁸ Наумов Г. Бюджеты рабочих города Киева. Киев, 1914. С. 44—45.

⁶⁹ Там же. С. 46.

титься. Ведь для него нет материальных предпосылок. Ничего подобно­го! Потребление алкоголя если не возросло, то нисколько не убавилось. Последний вывод Г. Наумова противоречит даже его собственному, но высказанному ранее, а именно: чем хуже живет рабочий, тем сильнее он тянется к водке.

Ввиду большого сходства программы и результатов киевского и петер­бургского бюджетных обследований Г. Наумов решается провести более детальное их сопоставление, для чего выравнивает их по тем параметрам, которыми два исследования различаются. В частности, он пишет: «Чтобы сделать их сравнимыми, мы берем из наших бюджетов только те, которые относятся к рабочим, имеющим полный бюджет. Мы отбрасываем живущих у владельцев, так как эти бюджеты для петербургской анкеты отпали. Не берем также и собственников, не несущих расхода на квартиру». Результа­ты оставшихся бюджетов сведены в сравнительные табл. 9 и 10.

Обнаружившиеся различия в бюджетах петербургских и киевских рабо­чих Г. Наумов склонен объяснять: 1) более высоким уровнем культуры пе­тербургских рабочих; 2) преобладанием среди них: а) крестьянского элемен­та; б) фабрично-заводских рабочих; в) русской национальностью.

Более высокий уровень культуры у петербургских рабочих сказывает­ся в том, что: 1) элементарные расходы поглощают меньшую долю бюд­жета, чем у киевских; 2) расходы на духовные и общественные потребно­сти (обучение, литература, развлечения и пр.) у петербуржцев значитель­но выше. В Петербурге меньше тратят на лечение. Зато расходы на алкоголь у киевлян ниже, чем у петербуржцев. Петербургские рабочие зарабатывают больше, чем киевские, но жизнь в столице соответственно дороже. Стало быть, в силу вступает известная закономерность: с ростом доходов растут расходы на алкоголь. Жилищные условия, качество пита­ния и уровень удовлетворения культурных потребностей в двух городах примерно одинаковые.

Таблица 9 Бюджеты одиноких рабочих

	Киев	Петербург
Всего, руб.	В%	Всего, руб.	В%
Пища	201,5	46,15	166,5	37,3
Жилище	65,25	14,94	65,52	14,68
Одежда	66,32	15,19	61,47	13,77
Гигиена тела	18,61	4,26	15,57	3,49
Посылка денег	14,44	3,31	48,85	10,94
Дух. и обществ, потребности	20,48	4,68	28,69	6,43
Врачебная помощь	7,41	1,67	4,05	0,91
Табак и алкоголь	24,57	5,63	45,55	10,20
Сборы и налоги	0,43	0,09	2,28	0,51
Прочие расходы	17,65	4,04	7,91	1,77
Итого	436,66	100,0	446,39	100,0

Таблица 10 Бюджеты семейных рабочих

	Киев	Петербург
Всего, руб.	В%	Всего, руб.	В%
Пища	342,55	49,33	364,83	48,74
Жилище	162,41	23,39	155,23	20,74
Одежда	86,76	12,5	90,95	12,15
Гигиена тела	18,91	2,72	24,54	3,28
Посылка денег	5,92	0,85	16,18	2,16
Дух. и обществ, потреби.	27,56	3,96	35,65	4,75
Врачебная помощь	9,71	1,4	9,39	1,25
Табак и алкоголь	26,55	3,82	40,13	5,36
Сборы и налоги	1,58	0,23	4,29	0,57
Прочие расходы	12,43	1,80	7,46	1,0
Итого	694,38	100,0	748,59	100,0

Наиболее полную картину мира экономических и социальных потреб­ностей в российской социологии дал Н. Кондратьев⁷⁰ в своем фундамен­тальном труде «Экономическая статика и динамика».

КОНДРАТЬЕВ Николай Дмитриевич (1892-1938) — выдающий­ся российский экономист и социолог XX в., получивший всемирное признание. Вместе со своим другом Питиримом Сорокиным он за­ложил краеугольные камни постиндустриальной парадигмы обще­ствоведения. Является автором учения о больших циклах конъюн­ктуры (получивших название «циклов Кондратьева»), теории пред­видения и методологии перспективного планирования. Внес большой вклад в агроэкономическую науку. После Октябрьской ре­волюции был профессором Московской сельскохозяйственной ака­демии, создал и возглавил Конъюнктурный институт — одно из луч­ших в мире научных учреждений того времени (1920—1928). Зани­мал пост начальника управления экономики и планирования сельского хозяйства Наркомзема РСФСР. Н.Д. Кондратьев — чело­век яркой и трагической судьбы. Он был в гуще революционных событий 1917 г., неоднократно подвергался арестам. С 1930 по 1938 г. находился в сталинских за­стенках, но и там продолжал активную творческую работу. Расстрелян в 1938 г., посмертно реабилитирован (1987). Его перу принадлежит огромное количество книг и статей, тематика которых охватывает самые разнообразные грани соци­ально-экономической теории и практики.

⁷⁰ Кондратьев Н.Д. Основные проблемы экономической статики и динамики: Предварительный эс­киз. М.: Наука, 1991.

Наибольший интерес для социологии представляет рукопись книги, написанная им в 1931 г. в Бутырской тюрьме⁷¹. Она является вводной час­тью большого экономического трактата, который так и не был закончен автором. Задумав написать грандиозную работу об экономической динами­ке, Н.Д. Кондратьев вскоре обнаружил, что отсутствие в научной литерату­ре ясного ответа о том, что есть общественная динамика и статика, требует теоретико-методологического прояснения этих категорий. Их анализ вскоре перерос в обширную и развитую теорию экономического равновесия.

По мнению Н. Кондратьева, наука различает пять наиболее общих клас­сов явлений действительности: 1) мир величин, 2) мир физико-химических явлений, а также явления 3) органической, 4) психической и 5) социальной жизни. Каждый из них делится, в свою очередь, на разветвляющуюся сис­тему более частных классов и подклассов. Мир товаров лишь отражает мир общественных потребностей и общественных отношений: желания и амби­ции покупателей, мотивацию и взаимоотношения производителей, конф­ликты между подчиненными и начальством и т.д. Продукты труда выступают «центрами притяжения людей. И если в теоретической экономии мы гово­рим... о платежеспособном спросе, то в реальной социальной действитель­ности за этим стоят живые вожделения и потребности. И, описывая пред­приятие в конкретной форме, мы должны были бы включить в это описа­ние и те конкретные многообразные потребности, которые в данный момент направлены на товары»⁷².

По его мнению, реакции человека на внешнюю и внутреннюю среду вы­ражаются в двух формах: 1) актов поведения и 2) потребностях. Акты дея­тельности, или иначе поведение, понимаются как любые виды реакции человека на те или иные потребности. Они чрезвычайно разнообразны, а соединяясь, создают неповторимые узоры и переплетения.

В узком смысле потребность понимается им как «состояние нарушенно­го соответствия или равновесия между отдельными частями организма (или их функциями) или между организмом и внешней средой и вытекающее отсюда состояние искания путей к восстановлению этого равновесия»⁷³. Кроме них следует выделять потребности в широком смысле. Тогда говорят, например, о потребности растения во влаге, тепле, свете. Иначе говоря, потребность в широком смысле не связана с психическим состоянием не­удовлетворенности и позывом устранить его.

Помимо человека потребности существуют у животных, обладающих в той или иной мере психической жизнью, но не являются осознанными. Чем сложнее организм, чем более развитой нервно-мозговой системой он рас­полагает, тем сложнее механизм внутреннего равновесия, тем легче он на­рушается и тем шире круг потребностей. Следовательно, тем быстрее нару­шение равновесия отражается в сознании и сопровождается психическим состоянием неудовлетворенности, а стало быть, и поиском путей его уст­ранения. Именно так обстоит дело у человека как наиболее высокоразви­того вида организмов⁷⁴.

⁷¹ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. 1991

⁷² Там же. С. 128—129.

⁷³ Там же. С. 36.

⁷⁴ Там же.

В мире живых существ самым широким кругом потребностей обладает человек, занимающий высшее место в иерархии. Не все, но большинство из них находят отражение в психике, т.е. являются осознанными. Живот­ным легче удовлетворять свои потребности, ибо в большинстве случаев они делают это чисто инстинктивно. Но у человека забота о них целиком ложит­ся на плечи высшей нервной системы и проходит через сознание. В резуль­тате человек испытывает повышенные нагрузки и перегрузки. В этом надо видеть плюсы и минусы эволюции. Испытывая перегрузки, человек совер­шенствуется и находит все новые средства их удовлетворения, причем та­кие, каких не знает ни одно животное. Среди них — искусственно создан­ные, прежде всего орудия труда. Здесь Н. Кондратьев солидаризируется с мыслью Франклина о том, что чело­век есть животное, умеющее произво­дить орудия.

Под влиянием общественных ус­ловий изменяется строй потребнос­тей. С ними происходит приблизи­тельно то же самое, что происходит с профессиями: «Отдельные, чисто ес­тественные потребности отмирают, другие теряют свое прежнее значение, третьи трансформируются, диффе­ренцируясь, меняя свое содержание и формы выражения»⁷⁵. На смену ста­рым приходят новые, прежде всего духовные, потребности. Именно этот, самый молодой сегмент человеческой психики претерпевает в последнее время наибольшее развитие.

Под их воздействием преобразуется строй социальной жизни. Если с ин­дивидуальной точки зрения борьба за существование сводится к вопросу физического выживания, то с точки зрения коллективных потребностей это скорее вопрос духовного существования. История совершает немыслимые метаморфозы: застывшая в своем развитии физиобиологическая природа человека, которую, казалось бы, уже ничто не способно изменить, в послед­нее время начинает меняться под воздействием чисто социальных факторов. Подобного не происходит ни с одним другим видом живых существ.

Потребности являются лишь ближайшими и непосредственными, но ни­как не конечными и последними, мотивами поведения. В каждый данный момент человек может испытывать ряд потребностей. Но действовать он бу­дет в соответствии с победившей или победившими потребностями. Потреб­ности могут быть осознанными и неосознанными. К первым относятся те, воз­никновение, содержание и влияние которых проходят под контролем созна­ния. И наоборот. В соответствии с этим все акты поведения можно разделить на сознательные и бессознательные. К бессознательным относятся бесчислен­ное множество простейших, не затрагивающих обычное течение жизни че­ловека актов поведения. Акты, бывшие вначале бессознательными, при ос­ложнении привычных условий становятся сознательными.

⁷⁵ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 39.

Мотивация может иметь телеологический характер, а цель акта быть или утилитарной, например получение наибольшей хозяйственной выгоды, или гедонистической, например получение того или иного удовольствия, или, наконец, чисто объективной, например получение того или иного научно­го, технического, художественного эффекта. Цель может быть даже слож-носоставной и включать в себя все указанные аспекты.

Но чаще всего удовлетворение потребности не осознается как ясно по­ставленная цель. И тогда акт поведения совершается не по схеме «для того, чтобы», а по схеме «потому, что». Такую схему мотивации можно назвать, в отличие от телеологической, консекутивной (т.е. алогической). Последняя, в свою очередь, может быть разбита на подвиды.

Во-первых, акты поведения могут совершаться определенным образом в силу подражания (социального заражения). Так поступают люди под вли­янием моды (носят короткую стрижку или длинное платье, примыкают к тем или иным политическим, религиозным, эстетическим течениям). Здесь отсутствуют ясно осознанные цели или глубокие убеждения. Этот подвид консекутивной мотивации наблюдается в случаях образования социальной толпы, возникновения социальных эпидемий, в эпохи революций, войн и т.д. Его можно назвать предметной мотивацией.

Во-вторых, сознательные акты поведения могут совершаться и по ра­зумным или принципиальным соображениям. Сюда относятся все поступ­ки, которые совершаются независимо от их пользы, удовольствия, объек­тивного эффекта, но лишь потому, что этого требуют долг, честь, право. Такой подвид консекутивной мотивации называется принципиальной мо­тивацией.

Наконец, в-третьих, сознательные акты совершаются не по телеологи­ческим или принципиальным соображениям, а под влиянием принудитель­ных обстоятельств и побуждений. Сюда попадают поступки, совершаемые под воздействием страха, голода, зависти, ревности, усталости, лени. Этот подвид наиболее примитивных и наиболее чувственных переживаний, так­же относящийся к консекутивной мотивации, Н. Кондратьев предлагает назвать основным⁷⁶.

Классификацию актов поведения можно строить по разным основани­ям, в том числе по сферам человеческой жизни. В соответствии с ними раз­личают акты, связанные с удовлетворением материальных (в питании, в одежде, половых потребностей, потребностей в самозащите) и духовных потребностей (познавательных, религиозных, эстетических, потребностей общения и т.д.). Существуют и другие основания классификации, напри­мер, акты, относящиеся к достижению целей, и акты, заключающиеся в подготовке условий достижения целей. Значительная часть человеческой деятельности состоит не в непосредственном удовлетворении потребнос­тей, а в создании условий их удовлетворения. Причем чем выше уровень культурного развития человечества, тем шире сфера такой подготовитель­ной деятельности. Акты поведения различаются между собой и по внешней форме: они могут быть актами действия или актами воздержания от дей­ствия. Последний критерий — адресность.

⁷⁶ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 43.

Таким образом, у Н. Кондратьева выстраивается грандиозная классифи­кация человеческих действий по удовлетворению потребностей, или «сис­тематика актов поведения».

При анализе хозяйственной жизни общества Н. Кондратьев начинает с актов экономического поведения, которые являются реакцией на ту или иную потребность. Они имеют две функции: 1) непосредственное удовлет­ворение потребностей; 2) только обеспечение средств, необходимых для их удовлетворения. «Если человек испытывает потребность в пище, берет ее и начинает есть, то его поведение имеет своей функцией непосредственное удовлетворение потребности. Если же для удовлетворения потребности в

пище он сначала идет на рынок, поку­пает хлеб и лишь затем удовлетворяет свой голод, то ясно, что акты хожде­ ния на рынок и покупка хлеба непос­редственно [ведут] не к удовлетворе­нию потребности, а лишь к обеспечению средств для ее удовлетворения. Они служат удовлетворению потребности лишь косвенно и лишь в конеч­ном счете. Причем количество звеньев поведения, служащих удовлетворе­нию потребностей человека, лишь косвенно и в конечном счете, может быть не два, не три, а значительно больше. Так, в приведенном примере мы до­пустили, что человек, идя на рынок, уже имел деньги. Но он мог их в дан­ный момент и не иметь. Допустим, что [для] получения их он должен был предварительно пойти в сберегательную кассу и взять деньги со своей сбе­регательной книжки. Но совершенно ясно, в свою очередь, что мог бы сде­лать это лишь в том случае, если бы когда-то вложил деньги в кассу. Для того же, чтобы вложить их, он должен был их получить, скажем, в виде заработ­ной платы. Получить же их в виде заработной платы он мог лишь при усло­вии, если заключил договор найма и выполнил известную работу»⁷⁷.

Очевидно, что в каждом случае цепь поведения, имеющая конечной це­лью удовлетворение потребности, может быть очень большой. Сравнивая человека и животного, можно заключить, что у человека эта цепь действий, ведущих непосредственно не к удовлетворению потребностей, а лишь к созданию средств для их удовлетворения, длиннее. Более того, по мере ис­торического развития цепь становится все более длинной. Н. Кондратьев идет в своих утверждениях еще дальше, выстраивая вслед за исторически-эволюционным рядом актов удовлетворения потребности еще и некий ме­тафизический пласт, ориентированный из прошлого в будущее. И тогда оказывается, что вообще все тайны человеческого бытия, по крайней мере скрытые механизмы человеческой деятельности, можно объяснить, оттал­киваясь от этой деятельности.

Так, благодаря вовлечению человека в процесс удовлетворения расши­ряются его представления о времени и пространстве, он обретает «способ­ность действовать не только в интересах данного момента, но и в расчете на будущее. Нужно иметь в виду, что в цепи актов поведения, имеющих конеч­ной своей функцией удовлетворение потребности, вовсе не обязательно и фактически почти не наблюдается, что данное предшествующее звено влек­ло бы за собой именно данное, и только одно данное последующее звено,

⁷⁷ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 105.

или что данное последующее звено вытекало именно из данного, и только из одного данного предшествующего звена. Реально здесь может быть очень большое многообразие вариантов связи. Если взять уже приведенный выше пример, то лицо А, получившее заработную плату, не обязательно должно было внести все деньги в сберегательную кассу, а когда пришло в кассу за деньгами для покупки хлеба, не обязательно должно было взять из кассы для этой цели все деньги. Часть своей заработной платы оно могло потратить на одежду, на театр и т.д. Часть оставленных в кассе денег оно могло затем взять и потратить не на хлеб, а на книги, на лечение и т.п. Равным образом, и обратно, деньги для покупки хлеба лицо А могло взять не из кассы, а взять в кредит у знакомого. Деньги в кассу оно могло внести не из остатков своей заработной платы, а из гонорара за написанный и напечатанный рассказ»⁷⁸.

Таким образом, не существует однозначной связи между различными звеньями поведения человека, направленного на удовлетворение только одной потребности. А если их несколько? Или если речь идет о нескольких индивидах, удовлетворяющих одну и ту же потребность, исходя из своих ценностей, традиций, усвоенных культурных норм и стереотипов? Созда­ется немыслимое многообразие вариантов. В результате мы можем утверж­дать только одно: между конкретной потребностью, выбираемыми средства­ми удовлетворения и конкретным индивидом нет однозначной связи. Од­нозначное соответствие меняется на вероятностную связь. Мы способны лишь утверждать, что с такой-то и такой-то вероятностью данный индивид предпримет такие-то акты для удовлетворения такой-то потребности. Вот какой вывод напрашивается (но почему-то четко не регистрируется самим автором) из размышлений Н. Кондратьева.

Однако он не является окончательным. Н. Кондратьев идет много даль­ше—к анализу типов поведенческих актов и предлагает различать действия, направленные на удовлетворение потребности, так сказать, в первой и во второй инстанции, т.е. непосредственные и опосредованные или «в конеч­ном счете». Различает ли их человек? Н. Кондратьев уверяет, что да, во вся­ком случае, в тех ситуациях, когда поведение протекает по схеме телеоло­гической мотивации. Акты, направленные на удовлетворение потребнос­ти, рассматриваются человеком как цель, а акты, ведущие к созданию средств такого удовлетворения, рассматриваются в отношении первых как средства. Н. Кондратьев обращается за примером к сфере общественного труда: «Крестьянин может отчетливо не сознавать связи между удовлетво­рением своих потребностей и введением в севооборот клевера или кукуру­зы, но все же объективно его действия, состоящие в удовлетворении потреб­ностей, в пище, одежде и т.д., объективно будут одно, а действия по введе­нию [в севооборот] клевера и кукурузы — другое, будут действиями, имеющими своей функцией удовлетворение потребностей лишь в конеч­ном счете»⁷⁹.

В определенных ситуациях действия, осуществлявшиеся ранее для обес­печения лишь средств удовлетворения потребностей, с течением времени превращаются в действие по непосредственному удовлетворению потреб­ностей. Достаточно указать, пишет Н. Кондратьев, на моряков, у которых

⁷⁸ Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 105—106.

⁷⁹ Там же. С. 106-107.

работа на судне вырабатывает любовь к своему месту работы и потребность не расставаться с судном, на машинистов и рабочих, которые сживаются со своим делом, осуществление которого превращается для них в процесс удов­летворения новой, выработавшейся позже потребности. Сходным образом обстоит дело у кустарей и ремесленников, для которых их ремесло посте­пенно превращается в процесс художественного творчества и удовлетворе­ния эстетических потребностей. Однако оттого, что работа превращается в процесс непосредственного удовлетворения потребностей, она не перестает быть условием обеспечения средств для удовлетворения прежних.

Средства удовлетворения потребностей подразделяются Н. Кондратье­вым на две категории: а) материальные и б) нематериальные. Первые более универсальные и всепроникающие. Строго говоря, ни одну потребность нельзя удовлетворить без участия материальных средств. Это верно не толь­ко в отношении низших, физиологических потребностей, но и в отноше­нии высших, духовных. Если человек хочет наслаждаться музыкой Бетхо­вена или Вагнера, он должен воспри­нимать звуки оркестра. Ради точности употребления терминов Н. Конд­ратьев предлагает использовать тер­мин «материальные средства» в более узком смысле, понимая их в смысле того круга вещей, которые были на­ званы социальными вещами, а в сово­купности — «вещным рядом обще­ства». Для чего понадобилось разграничение двух аспектов материальных средств удовлетворения потребностей? Какую познавательную нагрузку несет данный прием?

Если, к примеру, поясняет свою мысль Н. Кондратьев, вы ведете агита­цию, т.е. воодушевляете, сплачиваете и организуете своих сторонников, в широком смысле слова вы уже используете материальные средства, ска­жем, свои голосовые связки. Однако в узком смысле слова материальные средства здесь еще не задействованы. Но вот вы для большего успеха дела беретесь за издание газеты, нанимаете типографию, оборудуете редакцию, нанимаете служащих. Теперь уже можно говорить о втором значении мате­риальных средств, а именно говорить о них как о социальных вещах⁸⁰.

Н. Кондратьев неоднократно повторяет: «Хозяйство есть то же общество, взятое лишь в специальном разрезе»⁸¹. Между обществом и хозяйством раз­ница не столько качественная, сколько количественная. В объем понятия общества входит все население, а в объем понятия хозяйства — только часть его, а именно экономически активное население. В частности, дети явля­ются элементами общества, но не хозяйства. Для хозяйства, поясняет Н. Кондратьев, дети выступают лишь как потребители. Самодеятельное на­селение, или «персональный ряд хозяйства», — это «люди с определенным кругом потребностей, с определенным умственным уровнем, технически­ми навыками, моральными, правовыми и хозяйственными воззрениями.

Дата добавления: 2015-06-04