Манихейство

В III в. в Персии сформировалась и быстро вышла на мировую аре­ну религия, с самого начала претендовавшая на всеобъемлющий, уни­версальный характер,— манихейство, названное так по имени ее осно­вателя Мани (216—277). Возникнув, по-видимому, как ответ на потреб­ность в реформировании зороастризма в начале правления династии Сасанидов, манихейство превратилось в религию вполне самостоятель­ную и влиятельную, хотя за почти тысячелетнее свое существование оно так нигде и не стало государственной религией, кроме как в госу­дарстве уйгуров (с 765 по 840 г.). Во многом благодаря миссионерской деятельности Мани, его учеников и позднейших последователей эта ре­лигия распространилась на обширной территории — от Северной Аф­рики до Индии и Китая. Манихейство явилось как бы обобщением на­следия восточных религий с давними дуалистическими традициями; од­новременно оно вобрало идеи и образы западных религиозных и фило­софских учений, возникших несколько раньше манихейства. Учение ма-нихеев в течение веков оказывало влияние на духовную жизнь многих народов. В то же время против манихейства боролись официальные ре­лигии— сначала политеистическая религия Рима, затем монотеистиче­ские христианство и ислам, дуалистический зороастризм. Преследуемое на Западе, манихейство обосновалось в Центральной Азии. Идеи же это­го учения, несмотря на то, что манихейство как таковое перестало суще­ствовать в ХШ в., стали основой многочисленных средневековых ересей. В социальном плане опорой манихейства были беднейшее крестьянство, колоны и рабы, во главе же общин стояли образованные люди, способ­ные донести до членов общин достаточно сложное учение.

Манихейское религиозно-философское учение — результат интел­лектуального творчества необычайно талантливого человека, обладав­шего богатым воображением, обширными познаниями в области рели­гии, философии и природоведения, а также способностью систематизи­ровать элементы культур разных народов. В его личности соединились поэт, философ, художник и музыкант. Мани родился в небольшом вави-

24* 371

донском селении в семье персов-зороастрийцев. Переселившись на юг Месопотамии, его отец Пати вступил в иудейско-христианскую секту элхасаитов — по имени ее основателя Элхасая (вторая пол. II в.). С че­тырех лет здесь воспитывался и Мани. В довольно раннем возрасте (лет 12 или 13) он начал полемизировать с единоверцами, а в 24 года высту­пил перед ними с проповедью новой религии, но был избит пресвитера­ми. Вместе с отцом и двумя юношами, которые стали его первыми уче­никами, он покинул общину. В течение двух последующих лет Мани со своими учениками объездил несколько стран, проповедуя свое учение, видимо, главным образом в иудео-христианских общинах. В странстви­ях он обретал новых учеников; его ученики направлялись им с миссией в разные страны. Вернувшись в Иран, он появился при дворе персид­ского шахиншаха Шапура I, перед которым выступил с проповедью. Проповедь властителю понравилась, и он разрешил Мани распростра­нять новую веру, возможно, усматривая в ней основание для будущей имперской религии. После того как Шапур охладел к манихейству и его основателю (не без влияния зороастрийского жречества), Мани с учени­ками отправился в очередное странствие, основывая все новые общи­ны. Его ученики проповедовали в Центральной Азии, в Римской импе­рии, в Армении, сам он путешествовал по Парфии и другим регионам. В 273 г., после смерти Шапура, Мани появился при дворе его сына Ор-мизда, который отнесся к нему благосклонно. Вскоре Мани отправился в Ассирию и вернулся в Иран, где властителем был уже Бахрам I. Царь обвинил Мани в распространении ереси, сеющей зло, возможно, запо­дозрив его в симпатии к Риму, а также в извращении истинной веры. Под влиянием ортодоксальных зороастрийских жрецов он заключил его в тюрьму. Тайно проникшим в тюрьму ученикам Мани отдал последние распоряжения: назначил главу церкви (своего ученика Сисинния), 12 учителей и 72 епископа. Примерно через месяц заключенный в колодки и цепи Мани умер (по легенде был казнен через распятие).

Сведения о Мани и его учении содержатся в антиманихейских сочи­нениях христианских богословов (Августина, Ефрема Сирина и др.), а также в работах арабских мыслителей (аль-Бируни, ан-Надима и др.). В начале XX века в Восточном Туркестане (районе Турфана) были найде­ны тысячи текстов — фрагментов из книг Мани и его последователей, написанных на восточных (среднеперсидском, согдийском, уйгурском и т. д.) языках и относящихся главным образом к VIII веку. В 1928 г. в Каире была найдена книга «Кефалайя» («Главы»), написанная на копт­ском языке примерно через столетие после смерти Мани,— первая из дошедших до нашего времени в более или менее полном виде манихей-сих книг (книга издана на русском языке с обширными комментариями

Е.Б.Смагиной в 1998 г.). В начале 30-х годов в других местах были найдены рукописи манихейских книг на латинском и китайском языках.

Согласно источникам, манихейский канон создан самим основате­лем новой религии. Он состоял из семи книг религиозно-этического со­держания, написанных на арамейском языке. От них сохранились фраг­менты и названия. Это «Живое евангелие», «Сокровище жизни», «Прагматия» (труд, трактат), «Книга таинств». «Книга гигантов», «По­слания» и «Псалмы». В основной канон не вошли еще несколько чти­мых манихеями книг Мани, прежде всего, «Шапуракан» на среднепер-сидском языке, написанная в свое время для Шапура I,— в ней излага­лись основы манихейской религии и некоторые автобиографические сведения. Известно, что Мани, славившийся и как прекрасный худож­ник, написал еще книгу «Образ», которая была снабжена его рисунка­ми, иллюстрировавшими отдельные положения учения. В «Кефалайе» «некий Слушатель» говорит «Апостолу»: «...ты запечатлел все, что было, и есть, и грядет, в великом «Образе». Кроме того, была книга «Молитвы» — собрание молитв, предназначенных для воспитания чле­нов общин.

Учение Мани, несмотря на его определенность, не было догматич­ным,— распространившись на обширной территории, оно отразило особенности региональных культур. Так, различают западный, приспо­собленный к христианству, и восточный, приспособленный к буддизму, варианты манихейства. Например, на Западе Мани называют апостолом Христа, а в восточных текстах он именуется Буддой Света, Мани-Буд-дой. Восточные манихеи и свои монастыри создавали по типу буддий­ских.

Недогматический характер манихейства во многом обусловлен тем, что Мани соединил в своем учении оригинально переработанный, до­статочно яркий и впечатляющий материал разных религий и философ­ских учений. Он отобрал из вавилонско-персидской мифологии, буддиз­ма, гностицизма, христианства положения, призванные в синтезе обо­сновать теологическую систему последовательного дуализма и в этом русле определить место и роль человека в земном мире. Одним из исто­ков манихейской концепции дуализма был зороастризм, хотя в ослаб­ленном виде дуализм присущ и христианству. В учении Мани фигури­ровали имена зороастрийских божеств. Отсюда же заимствованы в не­сколько трансформированном виде космологические и эсхатологиче­ские представления, Буддизм повлиял на пессимистическое представле­ние манихейства о земном мире как месте неизбывных страданий, а также на представления о метемпсихозе, возможно, воспринятые через гностиков. Самое сильное воздействие на формирование манихейства оказал гностицизм,— недаром эту религию иногда называют «гности-

ческой». Не случайно в манихейские общины вступали последователи гностицизма. Из гностических сочинений почерпнуты некоторые персо­нажи манихейского пантеона. Влияние гностицизма сказалось в резко критическом отношении к Ветхому Завету как творению злого Бога, в подозрительном отношении к Новому Завету, якобы частично подде­ланному людьми, захотевшими, по словам Августина, привить к хрис­тианской вере иудейский закон. Гностицизм обогатил манихейство уче­нием об избранных духовных личностях, посланных людям Богом, не­сущих особое знание — гнозис; отсюда следовала проповедь аскетизма, строгого воздержания в питании и половой жизни, а также нетрадици­онная трактовка библейского сюжета о древе познания в райском саду (Адам вкушает плод с древа познания по совету Иисуса для восприятия гнозиса). В манихействе нашли отчетливое отражение и христианские идеи, и образы. В Новом Завете манихеи признавали только Евангелия и послания апостола Павла, отбирая положения о противоположности света и тьмы, духа и плоти, используя, в частности, образ Иисуса Хрис­та, правда, в своеобразной трактовке, а также представление о Паракле­те, Святом Духе, воплотившемся, якобы, в Мани. Из христианства же почерпнуты идея мессианства, а также некоторые элементы культа.

Согласно Мани, наличие множества религий в мире есть свидетель­ство искажения ими первоначальной истинной веры, которая существо­вала всегда, и в разных формах время от времени появлялась в обще­стве благодаря небесным посланникам. В манихейство, чтобы отличить истинную веру от ложной, вводится понятие лжеучения, или секты. Лжеучениями Мани называл все религиозные течения, кроме манихей­ства, считая их инспирированными Мраком. Они суть остатки дегради­ровавших религий, существовавших до манихейства и представлявших собою закономерно сменяющие друг друга разновидности единой ис­тинной религии. В периоды, когда Апостолы уходят из мира, церковь под влиянием закона греха впадает в заблуждение. Очередной Апостол преодолевает лжеучения, провозглашая истинную веру. Своими пред­шественниками в деле постижения истины посредством божественного откровения Мани читал Будду, Заратустру и Иисуса Христа. Есть сведе­ния о том, что Мани признавал приобщенность к учению о добре и мудрости также Адама, Еноха, Ноя, Сима, Авраама. В этом плане уче­ние Мани является как бы прообразом современных глобальных синк­ретических религий типа веры бахай. Предшественники, по мнению Мани, не смогли выразить истину во всей ее полноте, хотя бы потому, что проповедовали на ограниченных территориях. Мани считал, что его учение превосходит все бывшие и наличествующие религии и несет людям подлинный свет истины. Он надеялся на то, что его учение ста­нет приемлемым для всех народов и сыграет решающую роль в косми­ческом процессе битвы субстанций.

Чем же привлекало людей манихейство в течение нескольких столе­тий?

Прежде всего учение Мани производило впечатление неисчерпаемо глубокого таинственного учения и оказалось востребованным в тот пе­риод повышенного интереса к оккультизму и мистицизму. Причудливые фантастические сюжеты сочетались с рационалистическими объяснени­ями — в манихействе высоко ценился разум. Образованные манихеи (а их было немало) считались не только знатоками оккультных способов воздействия на события, но и учеными, предсказателями, врачами, тем более, что они в самом деле были начитанными, эрудированными в об­ласти религии и философии людьми. «У них много верного из наблюде­ний над природой. Их разумные объяснения подтверждались вычисле­ниями, сменой времен, видимым положением звезд»,— писал Авгу­стин. (Исповедь, V, 3). В то же время он отмечал, что манихейские кни­ги наполнены сказками.

Далее, манихейство в наиболее острой форме отразило беспомощ­ность людей перед злом, царящим в обществе, неверие в возможность его преодоления. Дуалистическая доктрина позволяла решать проблему зла, переводя человеческую драму в сферу драмы космической. Мани, сумевший теснейшим образом соединить в своем учении онтологиче­ские и этические аспекты, попытался дать убедительный в рамках ми­роощущения того времени ответ на извечный вопрос: какова природа зла? В чем его причина? Существуют ли средства для его преодоления и тем самым спасения мира от зла? Объявляя социальные порядки вме­сте с их институтами (царская власть, господствующие слои, официаль­ная церковь) воплощением злого начала, манихейство давало повод оп­позиционным слоям использовать эту религию для осуждения социаль­ного зла,— особенно после исчезновения манихейства как автономной религии и перетекания его идей в еретические движения.

Привлекал и своеобразный либерализм в вероисповедании: мани­хейские общины, несмотря на их замкнутость и обособленность, были открыты для любого человека, независимо от его национальности, со­словия и прежней веры. Однако, в конце концов, манихейство проигра­ло соревнование с христианством в борьбе за место мировой религии. Возможно, этому способствовало заложенное в манихействе отрицание земных ценностей, а скорее всего — жестокие преследования со сторо­ны христианства, ислама, зороастризма, язычества, дискредитация уче­ния и самой личности Мани многочисленными христианскими писате­лями. Так, Евсевий Кесарийский (между 260 и 265 — 338 или 339) пи­сал о том, что «демон, сам Сатана, восставший на Бога, выдвинул этого человека на погибель многих, имея в природе своей нечто демониче­ское и безумное», а учение его называл «лживым и богохульным», «смертельным ядом», разлитым по всей земле. Во времена Юстиниана

(483—565) манихеи физически истреблялись, причем казнили и тех, кто давал им убежище, их книги сжигались. Во всех областях империи действовали воинские отряды, с помощью которых манихеев заставля­ли переходить в православие или убивали. В 527 г. многие манихеи были сожжены.

Основу онтологии манихейства составляет крайний теологический дуализм, своеобразный дуотеизм, в соответствии с которым извечно су­ществуют два независимых равноправных начала, разделенные пустым пространством; они абсолютно противоположны и враждебны друг другу — Свет и Мрак. Их символизируют Древо Жизни и Древо Смер­ти. Они расположены в пространстве, по одним источникам, по верти­кали: Свет — вверху, Мрак — внизу; по другим — по горизонтали: Свет — на севере, западе и востоке, Мрак — на юге. Мир Света разде­лен на некие пространства — эоны, в которых обитают эманации Света. В отличие от гностического понимания эона как персонифицированной эманации божества, манихейство трактует эон как некое пространство в царстве Света, в котором обитают божества, при этом число эонов бес­конечно. Царству Света присущи гармония, покой, мудрость, благость, истина, красота, бессмертие его творений; оно нематериально, но цели­ком духовно; царству Мрака — дисгармония, хаос, раздоры, зло, безу­мие, безобразие, смерть. Абстрактные понятия Света и Мрака олице­творены: Свет выступает в образе верховного божества Отца Величия, а его светоносные эманации — в образе светлых божеств (богов, бога­тых и ангелов). Мрак персонифицирован в Материи, которая, будучи творческой силой Мрака, создает существа, предназначенные для вой­ны со Светом. Эта война обусловлена самой природой Материи, агрес­сивной и завистливой, порождающей бесчисленных злобных демонов. В каждом царстве есть пять стихий, или элементов. В царстве Света это чистые благотворные стихии: ветер, вода, огонь, свет, воздух; в царстве Мрака — материальные вредоносные: вихрь, тина (яд), пожирающее пламя (пожар), тьма, удушливый туман (дым). Царства строго отграни­чены друг от друга, и до поры до времени во Вселенной сохраняется дуалистическое равновесие.

Но эпоха абсолютной разделенности царств подходит к концу. Вто­рой период в эволюции мира характеризуется катастрофическим сме­шением двух первоначал, вызванным вторжением Мрака в область Све­та, результатом чего является порождение земного мира и человека. За­мысловатая архитектоника манихейской онтологии была призвана опре­делить место человека в этом мире как существа, берущего на себя в борьбе Света с Мраком вселенскую функцию помощника, содействую­щего приближению следующей, заключительной эпохи, когда произой­дет разделение хаотично смешанных начал, полное освобождение Све­та от Мрака и восстановление нарушенного равновесия. Фантастиче-

ские сюжеты, частично почерпнутые из зороастризма и гностицизма, рисуют красочную картину вселенской катастрофы, вызванной вторже­нием Тьмы в царство Света. Причина вторжения — этическая, а имен­но, зависть. Материя, увидев блеск и красоту царства Света, позавидо­вала и решила напасть на него вместе со своим воинством. Отец Вели­чия, узнав об этом, вызывает (но, в отличие от Материи, не творит) из своего царства первую эманацию — Мать Жизни, или Великого духа, а также следующую эманацию — Первочеловека (Ормизда), призванного вступить в борьбу с Мраком. Пять светлых стихий стали его вооруже­нием и облачением. Он вошел в царство Мрака и вступил в борьбу с ним, постепенно лишаясь стихий Света. Ими он связал силы Мрака и тем самым не допустил захвата ими царства Света, но, оставшись бе­зоружным, был пленен ими. Так началось смешение светоносных и ма­териальных стихий, частиц Света и частиц Мрака.

Для освобождения Первочеловека Отец Величия вызвал свою эма­нацию — Духа Живого, который вернул Первочеловека в царство Све­та. Стихии же Света, остановившие продвижение стихий Мрака (в том числе одной из стихий — Тьмы) в сферу Света, связали их, таким обра­зом смешавшись с Материей. На границе двух субстанций возникает хаотически смешанное пространство: в светлых стихиях оказывается примесь Материи. Для полного освобождения светоносных частиц от Материи и возвращения субстанций в прежнее, разделенное, состояние Дух Живой творит видимый мир. Это исходный пункт космогонической концепции Мани. Из поверженных темных сил создается земля, возни­кают растительный и животный миры, которые заключают в себе неос-вободившиеся частицы света. Над землей поднимается сфера звезд и планет, сотворенных из частично загрязненного вещества — душ вож­дей демонов, или архонтов, в которых находятся частицы света. Они образуют «колесо звезд»», или «путь», по которому очищенные от мате­рии светлые частицы должны подняться к Луне и Солнцу — «кораблям света», созданным для полного их очищения. Любопытно, что фазовое прибывание Луны связывалось с принятием здесь душ умерших, а ее убывание — с отправлением их к Солнцу, которое, в свою очередь, на­правляет их к Богу. Восхождение светлых частиц к Луне и Солнцу осу­ществляет божество, сходное с Митрой,— это Третий посланец, вы­званный Отцом Величия. Но силы Мрака решили по его подобию со­здать двуполых Адама и Еву — первых людей, светоносное начало ко­торых должно раствориться, раздробиться в их потомстве, чтобы в кон­це концов его поглотила разросшаяся плоть, материя. Таким образом, оказывается, что земной мир сотворен эманацией Света, благим Деми­ургом (отличие от космогонической концепции гностиков), человечест­во же создано силами Мрака, стремящимися этой акцией удержать час-

тицы света в своем царстве. В этом сюжете появляются еще две эмана­ции Отца Величия: Иисус-Сияние и Дева Света. Дева Света должна яв­ляться архонтам, чтобы они исторгали из себя светлые частицы. А Иисус-Сияние спускается к первым людям и, временно воплотившись в Еву, предлагает Адаму вкусить плоды с древа познания добра и зла, чтобы он узнал о божественной сущности своей души. От Иисуса-Сия­ния исходят три эманации: Разум света, Христос-младенец и эсхатоло­гический Судья. Разум света посылается к апостолам для создания ис­тинной церкви и для их просвещения. Он обитает в каждом верующем, поэтому церковь обладает единой божественной душой. Эсхатологиче­ский Судья судит души на Страшном суде. Функции же Иисуса-младен­ца не установлены, полагают, что он, будучи оставлен Иисусом-Сияни­ем в смешанной субстанции, охранял Свет материального мира.

Кроме Иисуса-Сияния манихеи признавали существование истори­ческого Иисуса, предшественника Мани в качестве Апостола.

Антропология Мани обусловлена исходными принципами его онто­логии. Смешение несовместимых элементов в пределах земного мира проявляется и на уровне человека: в нем также перемешаны светлые и темные частицы, светоносная душа и материальное тело, при этом душа заключена в темнице тела. Человек обладает тройственной приро­дой, отличаясь тем самым от всех других существ материального мира. Три субстанции, составляющие человека,— это тело, светлая душа и темное начало. Тело нельзя отнести целиком к духу Мрака, ибо сотво­рившая его Материя вдохновлялась образом божества. Тело смертно, два других элемента — вечны. Последовательно проведенный принцип дуализма привел, таким образом, Мани не только к резкому противопо­ставлению души и тела, но и к расколу самой души. В человеке оказы­ваются две души — светлая, добрая, и темная, исполненная дурных страстей и мыслей. Душа человека может постепенно очищаться в резу­льтате последовательных перерождений в разные тела. Став праведной, она возносится к Свету; грешник же водворяется в ад. Несмотря на то что, согласно манихейству, истина и пути спасения были известны лю­дям благодаря предшествующим пророкам издавна, однако обрести их в полной мере человечество может только благодаря появлению послед­него посланника Света — спасителя Мани. Он дал человеку знание о том, что в его душе содержится искра божественного света, и что главная его цель — очистить душу от оков материи, освободить свето­носные частицы от оболочек тьмы, в которые они заключены. Тем са­мым человек выполнит космическую миссию: он поможет царству Све­та забрать из царства Мрака все светоносные частицы, очистить свет от смешения с материей и приблизить время победы Света над Мраком,

время полного отделения Света от Мрака, Добра от Зла, обретения ми­ром утраченного было дуалистического равновесия.

Завершение эпохи смешения Света и Мрака рисуется трагичным: перед концом мира в великой борьбе временно победят силы зла. Затем божество Помысел жизни (единство божеств Зова и Слуха) соберет в последние времена сохранившиеся в мире частицы света и сотворит из них Последнее Изваяние. Оно устремится к царству Света, после чего посланный на Землю огонь спалит земной мир (огонь — средство очи­щения). Наступит время Страшного суда; чистые светоносные души вознесутся в царство Света, в новый, построенный для них эон, и будут блаженствовать, а души грешников попадут в царство Мрака, где души мужского пола заключат в Шар, а женского — в яму. Между ними, что­бы они никогда не могли смешаться, установят камень. Это крайнее разделение определяло практику взаимоотношений полов в манихей-ских общинах: те, кто считал себя праведниками, давали обет безбра­чия.

Этика манихейства исходит из его онтологии: поведение человека определяется необходимостью очищения Света от Мрака в мировом масштабе, но не потребностью в личном спасении. Отсюда требование аскетизма, подавления желаний плоти: умаления материи ведет соот­ветственно к возрастанию света, к победе светлой души над темной. Люди делятся на три категории. Первые две — члены манихейской об­щины, третья — иноверцы. Община состоит из высшего слоя верую­щих — «избранников», или «совершенных», «святых», и ми­рян — «слушателей». Управление общинами носило иерархический ха­рактер. Руководителем манихейской церкви был Учитель (Апостол), да­лее шли епископы, руководившие общинами страны или области, пре­свитеры, стоявшие во главе местных общин, у них же была функция проповедников; и наконец, избранники, из среды которых выходили епископы и пресвитеры. Собственно, термин «избранник» прилагался ко всем членам иерархии; это те, кто избран Апостолом. В качестве же четвертой ступени иерархии избранники воплощают в себе этический идеал для верующих. Очищение души совершается ими путем строгого соблюдения трех «печатей»: «печать руки» требует непричинения вреда живым существам, отказа от материальных благ; «печать уст» означает воздержание от нечистой (животной) пищи, вина, а также «нечистых» слов; «печать лона» — воздержание от половой жизни, безбрачие. «Из­бранники» могут заниматься только религиозной деятельностью: мо­литься, поститься, проповедовать, совершать богослужение, руководить церковными делами.

Рядовые верующие — «слушатели» — должны были прежде всего служить «избранникам»: подавать милостыню, снабжать их чистой пи-

щей, особенно фруктами и овощами яркой окраски (дынями, огурцами и т. д.); считалось, что в них много частиц света, которые соединятся со световой основой вкушающего. Пищевым запретам манихеи уделяли особое внимание. В пище, по их представлениям, связана Душа живая, которую надобно освободить. Отсюда и запрет на принятие нечистой пищи (животной, а также вина), в которой нет или почти нет Души жи­вой. Поэтому праведники ели только один раз в сутки чистую пищу и два дня в неделю постились. Они не имели права сами готовить еду, ее должны были приносить как милостыню «слушатели».

Понятие милостыни у манихеев было довольно своеобразным: слу­шатели не имели права подавать ее никому, кроме «избранников», иначе они не спасут свои души. Милостыней может стать пища и одежда, но также ребенок или раб. «Слушатели» должны были соблюдать ряд эти­ческих норм: не убивать, не лгать, не воровать, не пить вина, не увлека­ться мирскими благами, соблюдать религиозные праздники и обряды.

Манихейский культ был сравнительно несложным. У манихеев не было изображений Бога; богослужение сводилось к чтению молитв и пению псалмов и гимнов, которое сопровождалось инструментальной музыкой. Музыке придавалось особое значение, поскольку считалось, что она божественного происхождения. Обязанностью каждого манихея было соблюдение постов по воскресеньям, понедельникам, в большие праздники и в день смерти Мани; «избранники» постились чаще. Посту придавалось особое значение. Считалось, что пост помогает очистить Душу живую. В постный день от человека отлетают очищенные свет­лые частицы, которые именовались ангелами. Главным праздником был праздник Бема (по греч.— алтарь) в память о Мани, который некогда читал проповеди, восседая на алтаре. В честь Мани произносились мо­литвы и исполнялись «Псалмы алтаря».

Манихейство отразило в фантастической форме некоторые сущест­венные неблагоприятные для человека стороны природного и социаль­ного бытия. Не случайно исследователи характеризовали его как песси­мистическое учение: пессимизм — вполне устойчивое мироощущение в периоды стагнации общественного строя; в данном случае речь идет о замедленном переходе рабовладельческих отношений в феодализм. (Правда, М. Элиаде оспаривает мнение о манихействе как о пессими­стическом учении: «Свет сияет в каждой травинке».) Несмотря на то, что манихейство как автономная религия исчерпало себя в основном к IX—X вв., оно оказалось востребованным — в разной степени и в разных формах — в последующие века, составив основу еретических движений на Западе и Востоке.

Дата добавления: 2015-06-04