Свободы договора в политико-правовом контексте 4 страница

--------------------------------

<1> Обзор этих взглядов на понимание идеи справедливой цены в Средневековье см.: Gordley J. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 65, 94 - 96.

<2> Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 59.

Тем не менее, видимо, правы те авторы (в частности, Гордли, Ротбард и др.), которые на примере множества исторических источников отмечают, что в работах средневековых схоластов, глоссаторов и теологов все же чаще встречался гораздо более трезвый взгляд на справедливость цен. Согласно этому подходу справедливой признавалась цена, которая соответствовала среднерыночному уровню, складывающемуся на конкурентном рынке, или цене, установленной государством <1>.

--------------------------------

<1> Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 51 - 95; Gordley J. Equality in Exchange // 69 California Law Review. 1981. P. 1593; Idem. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 65, 94, 95; Murthy J.B. Equality in Exchange // 47 American Journal of Jurisprudence. 2002. P. 114; Негиши Т. История экономической теории. М., 1995. С. 19; Стецюра Т.Д. Хозяйственная этика Фомы Аквинского. М., 2010. С. 225.

Эта идея была не вполне четко зафиксирована у Аристотеля <1>. Но средневековые мыслители и юристы все-таки были достаточно проницательны, чтобы в большинстве своем отвергать примитивные, но укорененные в народном сознании представления о том, что у материальных благ имеются некие объективные и внерыночные справедливые цены, или допускать, что может иметься некоторый фиксированный уровень справедливой прибыли, которую человек может извлекать из продажи экономических благ. Так, например, Аккурсий писал, что справедливая цена не равна той, которую два или три человека готовы заплатить за благо, а является той ценой, которая уплачивается за это благо обычно <2>. Гуго Гроций также считал, что эквивалентность благ при применении доктрины laesio enormis должна определяться на основе оценки рыночных цен <3>.

--------------------------------

<1> Аристотель выводил идею справедливой цены из разности в потребности в соответствующих обмениваемых благах. Судя по всему, он не верил в идею о наличии у всех благ некой объективной цены и разделял взгляды о связи цен с субъективной полезностью и потребностью. См.: Аристотель. Этика. М., 2010. С. 143.

<2> Цит. по: Gordley J. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 65.

<3> Grotius H. On the Law of War and Peace. 2004. P. 113.

Показательны здесь взгляды наиболее авторитетного христианского мыслителя Средневековья Фомы Аквинского (далее - Аквинат). В своей "Сумме теологии" (II - II, вопрос 77, ст. ст. 1 и 4) он отвергал нормы римского права о допустимости стремления обхитрить контрагента и выгадать наиболее выгодную цену. Такое поведение воспринималось им как обман ближнего и считалось греховным. Он писал о том, что выгоды от сделки должны быть распределены равным образом, а цена договора должна быть справедливой, т.е. такой, которая отражает реальную ценность соответствующего блага. В рамках синаллагматического договора обмен должен быть равным, а значительное отступление договорной цены от этого справедливого уровня должно считаться "несправедливым и незаконным" с точки зрения Божественного закона <1>.

--------------------------------

<1> В "Сумме теологии" понятие справедливой цены точно не раскрыто, что вызвало впоследствии значительные споры среди сторонников трудовой теории стоимости (например, марксистов) и субъективной теории стоимости (например, представителей австрийской экономической школы). Ряд отрывков указывают на то, что Аквинат исходил из того, что справедливый уровень цен может колебаться во времени в зависимости от соотношения спроса и предложения и различаться в разных местах. В то же время ряд других отрывков указывают на то, что справедливая цена, по мнению Аквината, состоит из издержек, труда и риска, т.е. не носит субъективный характер.

Аквинат допускал, что цена договора может быть выше справедливого уровня, если продавец ценит принадлежащее ему благо выше. В такой ситуации, чтобы сделка состоялась, покупатель, желающий выкупить благо, должен заплатить более высокую цену. С точки зрения коммутативной справедливости покупатель на основании сделки добровольного обмена должен заплатить столько, насколько ценно это благо для продавца. Но он протестовал против случаев, когда завышение цены является не следствием особой ценности блага для продавца, а реакцией на чрезвычайную заинтересованность отдельного покупателя. В такой ситуации продавец, продающий товар по завышенной цене, не заслуживает данную "сверхвыгоду" своим трудом, эксплуатирует сложившееся обстоятельство и получает неоправданный с точки зрения принципа коммутативной справедливости излишек.

При этом Аквинат был достаточно осторожен. Во-первых, он уточнял, что в силу сложностей в расчете справедливой цены порочным будет только значительная несоразмерность. Во-вторых, он признавал, что гражданское право не может запретить все то, что является порочным с точки зрения права канонического, и поэтому не возражал против того, что гражданское право ограничивает свободу договора только тогда, когда несоразмерность цены достигает двойного размера. При этом данный ценовой порог он считал необязательным для канонического права, в котором несправедливость цены могла быть зафиксирована и в ситуации меньшей (хотя все же существенной) диспропорции встречных предоставлений <1>. В-третьих, хотя Аквинат и отвергал право отдельного продавца повышать цену из-за особой заинтересованности в принадлежащем ему товаре со стороны покупателя и наживаться на этом обстоятельстве, он признавал допустимым повышение цен в связи с ростом общего спроса на рынке. Так, например, он замечал, что справедливость не требует от торговца зерном, первым прибывшего в голодающий регион, сообщать покупателям о том, что вскоре вслед за ним прибудут другие торговцы, и тем самым терять возможность заработать на избыточном спросе <2>. Иначе говоря, сторона не может эксплуатировать неблагоприятные для своего контрагента обстоятельства посредством повышения цены, но может поступать таким образом в ответ на общее изменение структуры спроса и предложения.

--------------------------------

<1> Thomas Aquinas. Summa Theologica. II - II. Q. 77, Art. 1 // www.gutenberg.org. Подробнее о взглядах других авторов на этот счет см.: Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 48.

<2> Thomas Aquinas. Summa Theologica. II - II. Q. 77, Art. 3, 4 // www.gutenberg.org.

Возвышение чуждой классическому римскому праву идеи справедливости рыночной цены приводило к тому, что большинство признавало несправедливость взимания цен, явно отличающихся от рыночного уровня <1>. Взимание таких цен считалось злом <2>. То, что допускали Дигесты Юстиниана (стремление обхитрить контрагента и выгадать наиболее выгодную для себя цену независимо от рыночного уровня цен), средневековые теологи, каноники и многие юристы часто прямо признавали несправедливым и недопустимым <3>.

--------------------------------

<1> Murthy J.B. Equality in Exchange // 47 American Journal of Jurisprudence. 2002. P. 114.

<2> Gordley J. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 66.

<3> Стецюра Т.Д. Хозяйственная этика Фомы Аквинского. М., 2010. С. 220.

Ситуация усугублялась еще и тем, что цены, установленные государством, считались столь же справедливыми, как и те, которые сложились в рыночных условиях <1>. Иначе говоря, сам факт вмешательства государства в ценообразование считался вполне нормальным, в том числе и с точки зрения естественного права. Такой подход был вполне понятен в силу того, что хотя как минимум поздние схоласты осознавали связь ценообразования с субъективной потребностью, дефицитом и издержками производства, они не вполне четко понимали механику работы законов спроса и предложения и ту роль, которую свободное ценообразование как мощнейшая сигнальная система имеет в деле балансирования последних <2>.

--------------------------------

<1> Murthy J.B. Equality in Exchange // 47 American Journal of Jurisprudence. 2002. P. 115.

<2> Gordley J. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. 1991. P. 99, 100.

Главное, что волновало мыслителей того времени, состояло в том, чтобы пресечь попытки одних участников оборота ситуативно "обхитрить" других или воспользоваться слабостями их переговорных возможностей. Отсюда и стремление привязать цены договоров к неким объективным стандартам, не зависящим от воли самих сторон. В этом отношении для мыслителей того времени было не столь важно, сформирован ли этот стандарт как результат работы рынка (рыночная цена) или предписан государством (декретированная цена). В этом плане привязка справедливой цены к рыночной была предопределена, видимо, не столько пониманием экономических закономерностей, сколько тем, что рыночная цена была чаще всего единственным реально определимым ориентиром, позволяющим сдержать эксплуатацию преимущественного положения одного из контрагентов и стимулировать людей заключать договоры на христианских началах. Ценовая свобода иногда рассматривалась как инструмент поощрения греха алчности <1>.

--------------------------------

<1> Squillante A. The Doctrine of Just Price // 74 Commercial Law Journal. 1969. P. 335.

Этот идеологический фон приводил к достаточно частым попыткам государства осуществлять прямое регулирование цен на продукты, осуществляемое центральным правительством либо правительством конкретного города <1>. Юриспруденция того времени принципиально не возражала против этого.

--------------------------------

<1> Havighurst H. Limitations Upon Freedom of Contract // Arizona State Law Journal. 1979. P. 170.

Безусловно, подход канонического права и глоссаторской традиции к свободе договора не был "зацементирован". Ряд средневековых глоссаторов, теологов и схоластов пытались привнести в доминирующие представления о допустимых границах ценовой свободы чуть больше уважения к человеческой алчности <1>, в некоторой степени примирив антикапиталистические ценности солидарности и милосердия христианства, с одной стороны, с соображениями утилитарной неотвратимости экономической свободы и гибкости цен - с другой. Тем не менее общий антикапиталистический настрой средневекового общества был достаточно очевиден. Сами отчаянные попытки таких здравомыслящих мыслителей, как Блаженный Августин и Фома Аквинский, вступиться за рыночные поведенческие стандарты характеризуют то давление, которое эти стандарты испытывали в те времена подавленного рынка, господства натурального хозяйства и религиозного догматизма. В конце концов даже самые передовые юристы, теологи и схоласты настаивали на том, что право должно контролировать соответствие цен конкретных сделок справедливому (рыночному) уровню. Это кардинально расходилось с представлениями римских юристов классического периода, которые, за рядом исключений, отдавали вопрос цены конкретной сделки на откуп частной воле двух контрагентов.

--------------------------------

<1> Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 39.

Помимо попыток обеспечения справедливости и эквивалентности установленных сторонами встречных предоставлений другим видом вмешательства государства в договорные отношения сторон были меры, направленные против ростовщичества. В эпоху Средневековья (до конца XV в.) процентные займы в европейских странах были запрещены, так как противоречили христианской морали <1>. Этому вопросу уделялось повышенное внимание многими теологами и юристами. Венский собор Католической церкви в 1311 г. объявил всякое светское законодательство, противоречащее догмам Церкви о запрете процентов, ничтожным <2>. О недопустимости взимания процентов достаточно однозначно высказывался Блаженный Августин, а позднее (правда, с рядом оговорок) много писал Фома Аквинский <3>.

--------------------------------

<1> Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 65, 67.

<2> История экономических учений / Под ред. В. Автономова, О. Ананьина, Н. Макашевой. М., 2009. С. 25.

<3> Thomas Aquinas. Summa Theologica. II - II. Q. 78 // www.gutenberg.org;

Стецюра Т.Д. Хозяйственная этика Формы Аквинского. М., 2010. С. 228 - 246.

На практике это означало, что заимодатель не мог требовать процентов, установленных соглашением, а заемщик вправе был требовать их возврата, если они были уплачены. Но неприятие, с которым средневековые юристы и священники относились к процентным займам, иногда доходило до того, что ростовщиков запрещали хоронить по христианским обычаям <1>.

--------------------------------

<1> Подробное описание антиростовщического уклона средневекового права см.: Rothbard M.N. An Austrian Perspective on the History of Economic Thought. Vol. I: Economic Thought Before Adam Smith. 2006. P. 42 - 47.

В условиях, когда, несмотря на всю свою набожность, редкий средневековый европеец был готов ссужать своим единоверцам деньги безвозмездно, запрет на проценты приводил к подавлению легального рынка кредитного капитала. Поскольку средневековая экономическая жизнь носила преимущественно натуральный характер, а денежный обмен пришел в упадок после распада Римской империи, блокирование кредитного рынка не приводило к краху этой примитивной экономики, но, безусловно, задерживало экономический рост. Средневековых европейцев, готовых сжигать друг друга за малейшие подозрения в связях с нечистой силой и практически поголовно неграмотных, это утилитарное соображение, видимо, беспокоило куда меньше, чем адские муки, которыми отцы церкви грозили ростовщикам. Соответственно в условиях Средневековья запрет на процент находил понимание среди населения <1>.

--------------------------------

<1> Huebner R. History of Germanic Private Law. Boston, 1918. P. 560.

Одновременно на этом идеологическом фоне европейское право вполне предсказуемо отошло от римской доктрины, исключавшей коррекцию договорной неустойки судом. Практика снижения неустойки судами начала развиваться еще в византийском праве <1> и впоследствии утвердилась в средневековом праве многих континентально-европейских стран эпохи Средневековья <2>. Эта тенденция была освящена авторитетом канонического права <3>, поддержана многими глоссаторами <4> и впоследствии признана верной правоведами, работающими как в традициях обычного (например, Шарль Дюмулен в XVI в. <5>), так и естественного права (Жан Дома в XVII в. <6>). Даже в XVIII в. ведущие европейские цивилисты, такие, например, как Робер Потье, отмечали, что чрезмерные неустойки согласуются из-за ложной самоуверенности и невмешательство суда будет приводить к несправедливому неосновательному обогащению <7>. Этот патерналистский подход, поддержанный в литературе, судя по всему, в полной мере соответствовал и реальному праву многих европейских стран до начала XIX в. <8>. В ситуации, когда приоритетом являлась именно справедливость договора, а не свобода договора, такое стремление (вопреки выраженной в договоре воле сторон) патерналистски уберечь должника от избыточно жестких санкций было вполне естественным.

--------------------------------

<1> Law and Society in Byzantium, Ninth-Twelfth Centuries / Ed. by A.E. Laiou and D. Simon. 1994. P. 65 - 67.

<2> Christovich M.M., Stadnik T.J.R. Comment: Judicial Modification of Penal Clauses - a Survey of Recent Developments // 53 Tulane Law Review. 1978 - 1979. P. 525, 526.

<3> Zimmermann R. The Law of Obligations: Roman Foundations of the Civilian Tradition. 1996. P. 97. Так, например, папа Иннокентий III выступил прямо против неустоек, влекущих неосновательное обогащение кредитора (см.: Brandsma. Some Remarks on Dutch Private Law and the Ius Commune // 11.1 Electronic Journal of Comparative Law. 2007. P. 5, 6).

<4> Christovich M.M., Stadnik T.J.R. Comment: Judicial Modification of Penal Clauses - a Survey of Recent Developments // 53 Tulane Law Review. 1978 - 1979. P. 526, 527.

<5> Ссылки на соответствующие фрагменты работ Дюмулена см.: Christovich M.M., Stadnik T.J.R. Comment: Judicial Modification of Penal Clauses - A Survey of Recent Developments // 53 Tulane Law Review. 1978 - 1979. P. 528.

<6> Domat J. The Civil Law in Its Natural Order. Vol. I. 1850. P. 185.

<7> Pothier. A Treatise on the Law of Obligations, or Contracts. Vol. I. 1806. P. 209, 212. См. также: Christovich M.M., Stadnik T.J.R. Comment: Judicial Modification of Penal Clauses - a Survey of Recent Developments // 53 Tulane Law Review. 1978 - 1979. P. 528.

<8> Применительно к Франции см.: Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции. Т. 2. С. 341.

Справедливость выражалась в аристотелевской идее баланса и соразмерности, а на более частном уровне - в принципах коммутативной справедливости цен и коррективной справедливости наказаний. Если коммутативная справедливость договорной цены определялась посредством учета рыночного уровня цен или цен, установленных государством, то коррективная справедливость неустойки должна была определяться соотношением с реальными негативными последствиями нарушения. Поэтому так же, как отрыв договорной цены от рыночного уровня оправдывал ограничение ценовой свободы, и значительное превышение размера неустойки над уровнем реальных убытков кредитора было поводом для ее снижения судом.

Эти примеры патерналистского усиления давления на принцип свободы договора в условиях средневекового права достаточно наглядно характеризуют доминировавшие в ту эпоху представления о политике права.

Тенденция патернализации договорного права была характерна и для средневекового английского права, хотя, судя по доступным источникам, и в меньшей степени.

С момента признания иска assumpsit применимым к договорным отношениям и формирования доктрины consideration в XVI - XVII вв. возник вопрос о возможности использования доктрины consideration для обеспечения контроля соразмерности обмениваемых благ. Тем не менее английские суды достаточно рано наметили впоследствии окончательно утвержденный в XVIII в. подход, при котором даже явная несоразмерность встречного предоставления сама по себе не должна рассматриваться как его отсутствие <1>. В то время как на континенте активно развивалась доктрина laesio enormis, английские суды в XVI - XVII вв. иногда высказывались в том духе, что суд не вправе вторгаться в сферу ценовой свободы даже тогда, когда встречное предоставление носит номинальный характер <2>. Суды общего права не считали себя компетентными оценивать справедливость сделки. Такого рода судебные решения выносились уже в 1580-е гг. <3>. Как отмечает историк английского договорного права А. Симпсон, в судебной практике XV - XVII вв. нет ни одного примера применения английскими судами общего права доктрины справедливой цены <4>. Другой историк - Дэвид Иббетсон указывает на то, что информации о таких делах крайне мало, хотя и приводит один пример, датированный 1602 г. <5>.

--------------------------------

<1> Teeven K.M. A History of the Anglo-American Common Law of Contract. 1990. P. 42.

<2> Atiyah P.S. Essays on Contract. 2001. P. 329.

<3> Ссылки на судебную практику см.: Street T.A. The History and Theory of English Contract Law. 1906. P. 70; Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 144.

<4> Simpson A.W.B. The Horwitz Thesis and the History of Contracts // 46 University of Chicago Law Review. 1979. P. 541.

<5> Ibbetson D.J. A Historical Introduction to the Law of Obligations. 2006. P. 144.

В такого рода исторических обобщениях, конечно же, следует быть осторожным в силу того, что соответствующие разрозненные исторические источники не всегда дают абсолютно точную картину. Например, профессор Патрик Атийя просто не верит в то, что суды XVI в. могли последовательно придерживаться либертарианской экономической идеологии и принципиально игнорировать проблему несправедливости договорных условий. Это, на его взгляд, просто не соответствовало идеологическим реалиям того времени. Он считает, что соответствующие решения английских судов XVII в., указывающие на иррелевантность размера встречного предоставления, следует интерпретировать более осторожно <1>.

--------------------------------

<1> Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 169, 170.

Как бы то ни было, думается, мы не ошибемся, если предположим, что интенсивность патерналистского контроля справедливости цен и соразмерности встречных предоставлений на континенте в условиях гегемонии доктрины laesio enormis была значительно выше, чем в Англии. Но из этого не следует делать вывод о том, что английское средневековое право не вводило ограничений свободы договора вовсе. Во-первых, такой контроль мог осуществляться в случаях, когда имелись те или иные пороки воли на стадии заключения договора (обман, мошенничество, принуждение и т.п.) <1>. Собственно говоря, многие эти доктрины в то время находились в стадии активного формирования. В частности, несоразмерность встречных предоставлений часто рассматривалась как один из признаков пороков воли и учитывалась судами в рамках применения такого рода доктрин. А особо вопиющая несправедливость условий часто рассматривалась как презюмирующая некий порок воли (например, обман). В итоге такого подхода суды формально аннулировали сделку в силу порока воли, а на самом деле ограничивали свободу договора в патерналистских целях <2>.

--------------------------------

<1> Atiyah P.S. Essays on Contract. 2001. P. 330.

<2> Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 173, 174.

Во-вторых, английское средневековое право знало и ряд специальных прецедентных и статутных ограничений свободы договора, направленных на защиту некоторых категорий контрагентов: в отношении процентных займов (вначале, как и везде в Европе, - тотальный запрет, затем - ограничения по размеру процентов), минимальной стоимости некоторых продуктов первой необходимости, максимальной оплаты труда (в период его дефицита, вызванного эпидемией чумы) и т.п. <1>.

--------------------------------

<1> Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. A Rise of the Action of Assumpsit. 1996. P. 510 ff.; Atiyah P.S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 61 ff.

Наконец, в-третьих, в Англии наступление судебного патернализма на свободу договора в ряде случаев осуществляли суды справедливости (courts of equity) и формируемое ими право справедливости (law of equity), основная функция которого состояла в предоставлении суду возможности избежать явной несправедливости, к которой иногда приводил формализм судов общего права (common law courts). Если английское общее право было слабо подвержено влиянию канонического права, то ситуация с правом справедливости была несколько иной. Большинство лордов-канцлеров, занимавших этот пост до начала XVI в., были священниками. В этих условиях многие идеи, вводимые судами справедливости, косвенно имплементировали в английском праве идеи отцов церкви и христианскую этику (в том числе ценности милосердия и солидарности) <1>.

--------------------------------

<1> Hogg M. Promises and Contract Law. Comparative Perspectives. 2011. P. 82.

Праву справедливости не удалось сформировать некую обширную доктрину ограничения свободы договора или значительное количество таких запретов, но именно в период позднего Средневековья некоторые такие точечные ограничения были все же введены.

Так, например, крайне популярный в средневековом праве институт неустойки (penal bond) был правом справедливости в XVI - XVII вв. ограничен: под запрет попали неустойки, направленные на стимулирование должника к исполнению договора и введенные in terrorem (т.е. для устрашения должника) <1>.

--------------------------------

<1> Samuel G. Law of Obligations & Legal Remedies. L., 2001. P. 361; Simpson A.W.B. A History of the Common Law of Contract. 1996. P. 113 - 118.

В XVII в. в праве справедливости начинает формироваться доктрина недолжного влияния (undue influence), согласно которой суд справедливости получил право ограничить свободу договора тогда, когда он был заключен на крайне несправедливых условиях благодаря злонамеренной эксплуатации одной из сторон своей возможности оказывать влияние на поведение и волю другой, слабой стороны (в силу доверительных или семейных отношений, фидуциарной договорной связи, личной зависимости, болезненного состояния, старости и иных подобных причин) <1>.

--------------------------------

<1> Например, знаменитое решение лорд-канцлера Фрэнсиса Бэкона по делу Joy v. Bannister (Chan. 1617). Подробнее см.: Dawson J.P. Economic Duress-an Essay in Perspective // 45 Michigan Law Review. 1947. P. 262.

Кроме того, в ряде случаев суды справедливости, которые были компетентны рассматривать споры о присуждении к исполнению обязательства в натуре, отказывали в таком иске при очевидной несоразмерности встречных предоставлений. Это, как правило, не исключало право кредитора обратиться в суд общего права и требовать взыскания убытков, но оказывало определенное косвенное влияние на сферу договорной свободы <1>.

--------------------------------

<1> Simpson A.W.B. The Horwitz Thesis and the History of Contracts // 46 University of Chicago Law Review. 1979. P. 561, 562.

Иначе говоря, степень рыночной ориентации английского договорного права в эпоху позднего Средневековья была как минимум выше, чем права континентально-европейского. Английское договорное право, как, впрочем, и вся английская культура, оказалось намного раньше проникнуто капиталистическим духом и было куда более созвучно коммерческим интересам и рыночным институтам, чем право и культура многих континентальных обществ. Как известно, этот культурный фактор оказал важнейшее влияние на дальнейший ранний взлет английского капитализма и первую в мире промышленную революцию. В то же время, как мы видели, и английское право в эпоху Средневековья испытывало сильнейшее давление со стороны идеологии коллективизма, справедливости и милосердия и было готово, хотя и менее интенсивно, все же вводить патерналистские ограничения свободы договора.

Некоторые итоги

Подводя некоторые итоги, можно отметить, что в период Средневековья продолжалось дальнейшее развитие принципа свободы договора в смысле права сторон заключать любые консенсуальные соглашения, как прямо указанные в законе, так и отсутствующие в нем. Произошла концептуализация универсальной идеи договора как соглашения сторон, порождающего обязательства сторон в силу соединения воль, и формировались условия для дальнейшей абсолютизации автономии воли сторон и "волевой теории" договорных отношений. Но эта тенденция сочеталась с тем, что в тот же самый период свобода определения содержания отдельных договорных условий значительно сужалась, подпадая под всевозможные этически обусловленные, а порой и просто произвольные ограничения. Большое влияние церкви и доминирование христианской морали обусловливали рост патернализма в регулировании договорных отношений, который сильно контрастировал с индивидуалистическими началами, характерными для классического римского права <1>.

--------------------------------

<1> Squillante A.M. The Doctrine of Just Price // 74 Commercial Law Journal. 1969. P. 334.

Глава 2. ЭПОХА LAISSEZ-FAIRE

§ 1. Экономические предпосылки

Общие замечания

Описанная выше общая социально-экономическая ситуация и состояние культуры и доминирующей этики в передовых западных странах начали меняться по мере перехода к капиталистической экономической формации. Европа к концу XVIII в. неуклонно вступала в эпоху капитализма.

Некоторые европейские торговые центры оказались поглощенными капиталистическим экономическим "духом" еще в Средние века. Но капитализм этих городов-государств (Венеция, Генуя и некоторые другие) тогда носил сугубо торговый характер и выражался в основном в обеспечении международной торговли. Рынок не был укоренен в производственном сегменте экономик этих маленьких капиталистических анклавов. В остальных же европейских странах рыночный формат экономических отношений долгое время не выходил на первые роли. Как пишет Кристан Лаваль, "капитализм как цельная, доминирующая и глобальная система сложился позднее, а вот индивидуальный капиталист существует и проявляет активность уже в Средние века" <1>.

Дата добавления: 2015-06-04