Свободы договора в политико-правовом контексте 6 страница

Судья Оливер Уенделл Холмс в свое время в свойственной ему ироничной манере писал, что "все книги умирают через 25 лет после их опубликования, но, по счастью, публика не всегда догадывается об этом" <1>. При всем уважении к Холмсу следует признать, что есть ряд книг, чей интеллектуальный потенциал реализуется и продуцирует рефлексию столетиями. "Богатство народов" Смита, безусловно, относится к разряду таких великих книг-долгожителей.

--------------------------------

<1> Цит. по: Atiyah P.S. Essays on Contract. 2001. P. 70.

Долгое время в англо-американском мире Смит считался основателем экономической науки в современном ее понимании. В последние годы после публикации знаменитого исследования истории экономической мысли Йозефа Шумпетера <1> и выхода других исторических работ (например, М. Ротбарда) слава Смита как первооткрывателя несколько померкла. Нам напомнили о том, что большая часть центральных идей "Богатства народов" ранее уже выдвигалась отдельными мыслителями и использовалась в реальной экономической политике <2>. Как отмечается некоторыми авторами, английское государство стало освобождать экономическое развитие от своего неусыпного контроля еще с начала XVIII в. <3>. Идея о "невидимой руке рынка", преобразующей эгоистичное стремление к максимизации своего благосостояния в инструмент обеспечения общего блага, витала в английском интеллектуальном пространстве в течение всего XVIII в. <4>. Соответственно практически мгновенный успех книги Смита был обусловлен в том числе и тем, что многие из высказанных в ней идей уже так или иначе разделялись значительной частью английской правящей элиты <5>.

--------------------------------

<1> Schumpeter J.A. History of Economic Analysis. 1986 (русский перевод см.: Шумпетер Й. История экономического анализа. СПб., 2004).

<2> Как отмечал Вильфредо Парето, "когда шедевр Адама Смита... попал в руки тогдашних политиков, он должен был казаться им не столько новым словом в промышленной экономике, сколько теоретическим обобщением практических выводов, к которым опыт уже многократно подводил" (Парето В. Трансформация демократии. М., 2011. С. 41).

<3> Atiyah P.S. The Rise and Fall of Freedom of Contract. 1979. P. 74.

<4> См.: Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 27; Автономов В.С. Модель человека в экономической науке. СПб., 1998. С. 59 - 62.

<5> Atiyah P.S. The Rise and Fall of Freedom of Contract. 1979. P. 294.

Иначе говоря, Смит, видимо, не был открывателем основных экономических законов рынка. Но ему удалось относительно удачно систематизировать некоторые более ранние наблюдения и теории, опубликовав некий целостный трактат в момент, когда для комплексного восприятия этой системы идей созрели соответствующие социально-экономические и интеллектуальные условия. В отличие от испанских схоластов и французских физиократов, выступавших со своими идеями в эпоху господства в своих странах феодальных элит, opus magnum Смита вышел в наиболее развитой и прогрессивной мировой державе тех лет, в которой к этому времени уже произошла буржуазная революция и утвердилось влияние буржуазных интересов на государственную политику. Английские политические элиты были готовы абсорбировать основные выводы либеральной экономической теории.

Выйдя в свет в нужное время и в нужном месте, эта книга действительно сформировала фундамент классической политической экономии, объединив многие важные эмпирические наблюдения в единую согласованную систему взглядов, и смогла оказать определяющее влияние как на развитие экономики эпохи промышленной революции, так и на экономическую идеологию на многие годы вперед. Именно книга А. Смита стала идеологической основой эпохи laissez-faire в Англии и США в XIX в.

Распространение экономической политики laissez-faire в Англии, США, Германии, Франции, Швеции и других передовых западных странах происходило преимущественно посредством осмысления идей, заложенных в работе Смита, а не исходных идей испанских схоластов, Кантильона или физиократов. Нет никакой уверенности в том, что, не появись эта систематизационная работа в конце XVIII в., фрагментарных экономических суждений средневековых схоластов, неопубликованного исследования Кантильона, трудов физиократов, вышедших из фавора при французском дворе после провала реформ Тюрго, а также отдельных призывов, речей и полемических статей ряда других английских и французских деятелей, бизнесменов и мыслителей было бы достаточно для формирования полноценного научного базиса рыночной экономики, ускоренной популяризации идеалов laissez-faire и перехода ряда наиболее передовых государств к более уверенной реализации данной экономической политики. В этом плане мы склонны скорее согласиться с мнением Йозефа Шумпетера, который писал: "...хотя "Богатство народов" не содержало ни одной по-настоящему новой идеи и как интеллектуальное достижение не может идти в сравнение с "Происхождением видов" Дарвина или "Началами" Ньютона, оно представляет собой великое произведение и целиком и полностью заслужило выпавший на его долю успех" <1>.

--------------------------------

<1> Schumpeter J.A. History of Economic Analysis. 1986. P. 180.

Что же на самом деле открыл или систематизировал Смит? Максимально упрощая основной тезис этой работы, его можно представить в виде ставшей теперь банальной идеи о "невидимой руке рынка" - о тех естественных закономерностях, которые направляют экономическое развитие общества в сторону максимальной эффективности на основе свободы договорных отношений и частной собственности и без активного участия со стороны государства.

Основные выводы, которые Смит сделал, наблюдая за работой английских мануфактур и размышляя над закономерностями функционирования экономического обмена, могут быть кратко и в несколько осовремененном прочтении выражены следующим образом <1>.

--------------------------------

<1> Дальнейший конспект основных идей Смита приводится по кн.: Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов // Антология экономической классики: В 2 т. М., 1991. Т. 1.

1. В экономическом обороте имеются четкие и естественные закономерности, по которым он развивается. Эти никем специально не придуманные, а сложившиеся спонтанно, в силу естественных склонностей человеческой натуры закономерности работают независимо от того, замечаем ли мы этот процесс или нет. Они приводят к обогащению отдельных участников оборота, тем самым подспудно толкая общество в целом к большему процветанию. Осознание этих закономерностей позволяет правительствам воздерживаться от искусственных вмешательств в ход естественного развития экономики и тем самым не создавать искусственные преграды экономическому процветанию. Так как экономическое процветание нации должно быть первейшей целью любого правительства, государству следует понять важность невмешательства в сферу производства и экономического обмена ради достижения этих целей.

2. Важным условием для успешного функционирования этого спонтанного порядка рыночных отношений является разделение труда, при котором каждый участник оборота специализируется на той экономической деятельности, в которой у него имеются сравнительные преимущества и возможности производить больше продукции за меньшее время и с меньшими издержками. Если человек, имеющий лучшие способности к некому виду труда, будет специализироваться именно на нем, не рассеивая свои силы на производство иных благ, то на произведенный излишек он может приобрести то, что ему требуется. В результате такой специализации общий объем произведенных экономических благ значительно возрастает, так как человек получает возможность полностью посвятить себя определенному занятию и совершенствовать свои навыки. В итоге все общество превращается в совокупность своего рода торговцев, стремящихся выменять на рынке результаты своего сугубо специализированного труда на максимально возможные блага, производящиеся другими индивидами.

3. Разделение труда способно функционировать только в условиях существования системы свободного экономического обмена произведенными благами, т.е. рынка. Именно свободный экономический обмен позволяет перераспределять блага между различными людьми, каждый из которых вовлечен в систему разделения труда и не может сам удовлетворить свои потребности в тех или иных товарах и услугах. Рынок подспудно формирует уникальную систему взаимодействия миллионов людей по всему миру, при которой каждый занимается тем, что у него лучше всего получается, а результаты распределяются между всеми, формируя длинные производственные цепочки и позволяя создавать крайне сложную продукцию усилиями сотен и тысяч разных людей, зачастую не видящих друг друга в глаза и разделенных большими расстояниями.

4. Логика функционирования рыночного механизма реально работает в силу того, что человек, выбирающий свою роль в системе разделения труда и пытающийся продать его результаты, как правило, ведет себя сугубо эгоистично и желает лишь увеличения собственной выгоды. Он пытается найти ту сферу трудовой деятельности, к которой он лучше предрасположен и в которой он способен достичь больших успехов, чем в других сферах деятельности. Выходя же на рынок результатов своего труда, он ищет максимально выгодные условия их продажи. Выразив эту мысль, Смит тем самым заложил краеугольный камень современной экономической науки, наметив контуры того, что впоследствии стало обозначаться как теория рационального выбора. Но самое важное, что такое эгоистичное экономическое поведение, будучи "направляемо невидимой рукой", действует в общих интересах <1>. Стремление каждого к росту собственного благосостояния в конечном счете позволяет обеспечить наилучшее использование ограниченных ресурсов и удовлетворение материальных запросов других членов общества. В ставшем затем знаменитом отрывке из своей книги Смит писал, что "не из-за доброжелательности и щедрости мясника, пивовара или пекаря мы получаем наш обед, но только благодаря их собственной эгоистической выгоде. Мы обращаемся не к их гуманизму, а к их эгоистичной любви к самим себе и никогда не говорим им о наших необходимостях, а только об их выгоде". Из открытия Смита вытекало, что только система, которая позволяет эгоизму, а не альтруизму индивидуума работать на общественное благо (читай - рыночная экономика), способна обеспечить экономическое развитие.

--------------------------------

<1> Эта идея, так же как и многие другие мысли Смита, не была абсолютно нова. В начале XVIII в. аналогичную идею о возможности обращения недостатков отдельных членов общества на общее благо в стихотворной форме озвучил Б. Мандевиль в своей "Басне о пчелах" (см.: Мандевиль Б. Басня о пчелах, или Пороки частных лиц - блага для общества. М., 1998. С. 14).

5. Но как стремление к личной выгоде отдельных участников оборота приводит к росту общего благосостояния? Вот здесь и выходит на первый план роль добровольного контракта. Как показал Смит, вопреки распространенному ошибочному мнению экономический оборот не является "игрой с нулевой суммой": обогащение одного участника сделки происходит не за счет ограбления другого. Сделка никогда бы не была заключена, не выигрывай от нее оба контрагента. Соответственно в результате реализации свободной сделки экономического обмена каждый из ее участников оказывается в более выгодном положении, чем он был до заключения сделки. Для конкретного участника оборота, производящего некоего продукта больше, чем ему требуется для личного потребления, излишек сам по себе не представляет значимой ценности в отрыве от его способности быть обмененным на блага, которые производят те, кто специализируется в иных секторах экономики. Приобретение тех или иных экономических благ в обмен на этот излишек напрямую или опосредованно через деньги перераспределяет блага в пользу тех, для кого данные блага имеют наибольшую ценность. В результате свобода экономического оборота и вовлечение в него все большего числа людей приводят к росту общего благосостояния.

6. Важнейшим условием успешного функционирования этой сложнейшей системы спонтанного порядка на протяжении веков являлась система свободного ценообразования. Как верно заметил Смит, текущая рыночная цена любой продукции определяется под воздействием объема спроса и предложения. При росте спроса на продукцию или падении предложения образуется дефицит и производители поднимают цены, так как основной мотив их деятельности состоит в извлечении максимально возможной прибыли. При падении спроса или расширении предложения произведенный товар оказывается нераспроданным и производители вынуждены снижать цены, чтобы распродать то, что было уже произведено. В результате изменения спроса и предложения происходят естественные колебания цен.

7. Колебания цен в ответ на изменение спроса и предложения выступают как первичная реакция. В чуть более отдаленной перспективе благодаря этим колебаниям цен сам объем спроса и предложения устремляется к нахождению точки равновесия. Так, например, при росте цен, вызванном ростом спроса или падением предложения, прибыль производителей возрастает, что создает для самих производителей стимул увеличивать производство, а для других владельцев капитала - стимулы для вхождения на соответствующий рынок продукции. Одновременно рост цен посылает покупателям сигнал снижать потребление, экономить или искать субституты. В результате обоих встречно направленных процессов в конечном счете спрос и предложение балансируются и цены перестают расти. При падении же цен в силу уменьшения спроса или неоправданного роста объема предложений прибыль производителей снижается. В результате после осознания происходящего они отвечают снижением выпуска продукции, а некоторые из них уходят с рынка. Одновременно падение цен стимулирует рост покупок данного товара. Оба этих встречно направленных процесса приводят в конечном счете в соответствие спрос и предложение, и цены перестают падать. Как показал Смит, рост и падение цен выполняют важнейшую сигнальную и стимулирующую функцию, обеспечивая динамическое балансирование спроса и предложения, при котором может быть в полной мере удовлетворен имеющийся спрос без затоваривания складов производителя и образования дефицита.

8. Соответственно, как показал Смит, если бы цена на некое благо, которое стало дефицитным в силу роста спроса или сужения предложения, в ответ не поднималась бы, то покупатели бы не получали стимулы к снижению потребления этого блага, а производители - к увеличению производства для удовлетворения возросшего спроса. Одновременно если бы в ответ на падение спроса или неоправданный рост предложения рыночные цены не могли бы падать, то покупатели не получали бы стимул к увеличению покупок, а производители - стимул к уменьшению объема производства. Ограничения свободных колебаний рыночных цен неизбежно приводят к затовариванию или дефициту и поэтому не являются ни морально, ни юридически допустимыми. Согласно теории Смита реальная рыночная цена под воздействием колебаний спроса и предложения может отклоняться в большую или меньшую сторону от своего "естественного" равновесного значения, но после того, как колебания цен приводят к балансированию спроса и предложения, рыночные цены устремляются к своему естественному уровню. Соответственно, как правило, любая рыночная цена, сложившаяся в условиях конкуренции, является справедливой и соответствующей интересам общества, даже если некоторое время отклоняется от естественной (равновесной) цены, так как сам по себе факт этого расхождения выполняет важную функцию координации поведения всех участников экономического оборота, а следовательно, общественно полезен. В результате идея поздних схоластов и таких мыслителей, как Т. Гоббс, о том, что справедливой ценой является рыночная цена, наконец получила достаточно внятное и убедительное, как минимум с утилитаристских позиций, экономическое обоснование.

9. Таким образом, одним из основных препятствий для эффективного функционирования рыночных механизмов является неоправданное государственное вмешательство в систему ценообразования. На взгляд Смита, попытки государства устанавливать минимальные или максимальные цены в краткосрочной перспективе оказываются вредными, а в долгосрочной перспективе - бесполезными. Подобные меры мешают рынку самостоятельно координировать и балансировать спрос и предложение, способствуя консервации дефицита или перепроизводства. В долгосрочной же перспективе подобные ограничения неминуемо формируют "черный рынок", на котором данный товар будет незаконно продаваться по рыночной цене (т.е. цене, соответствующей текущему соотношению спроса и предложения), лишая ограничительные меры государства еще и действенности. Смит критиковал конкретные законы, ограничивающие свободу ценообразования (например, законы о максимуме заработной платы, максимуме цен на хлеб и др.).

10. При этом важно сделать одну оговорку. Адам Смит видел, что в основе данного уникального рыночного механизма согласования спроса и предложения, не требующего государственного вмешательства, лежит фактор свободной конкуренции. Только в условиях свободной конкуренции между различными производителями данный рыночный механизм склоняет рыночные цены к естественному уровню. В условиях монополии или иных искусственных ограничений конкуренции, которые, по мнению Смита, как правило, формируются по инициативе или под покровительством государства, работа рыночных механизмов оказывается искусственно подорванной и цены могут продолжительное время удерживаться на уровне, сильно отличающемся от естественного. В этой связи Смит выступал за снятие такого рода искусственных ограничений конкуренции как преград, мешающих естественной работе "невидимой руки рынка". Он критиковал многие конкретные законы, направленные на ограничение конкуренции (например, знаменитые "законы об ученичестве", которые ограничивали конкуренцию в среде ремесленников и обеспечивали поддержание архаичной цеховой системы).

11. Принципиально также то, что Адам Смит не был радикальным сторонником абсолютизации laissez-faire и допускал ограниченное вторжение государства в работу рынка. Этот очевидный антидогматизм Смита следует особенно отметить, учитывая то, что у многих людей теория Адама Смита ошибочно ассоциируется с идеей об абсолютном самоустранении государства от регулирования рынка и цен. Это искажение теории Смита делает ее более удобной для критики путем подмены ее сути. В реальности же Смит считал нужным введение ограничений свободы договора в отношении монополий (например, не возражал против введения государственного регулирования цен на товары первой необходимости в условиях существования монополии), допускал издание некоторых законов, которые будут так или иначе защищать интересы работника как слабой стороны договора (например, поддерживал запрет на соглашения о выплате заработной платы продуктами), не протестовал против самой идеи установления максимума процента по займам во избежание "вымогательства ростовщиков", а также считал разумным и ряд иных точечных ограничений свободы договора. Но при этом, на его взгляд, любые такие ограничения должны быть всерьез оправданны теми выгодами, которые все общество получает в результате. Поэтому на том, кто призывает осуществить такое вмешательство, лежит бремя доказывания того, что в данной конкретной ситуации в отличие от общего правила интересы нации будут защищаться в большей степени при ограничении свободного экономического оборота, чем при работе "невидимой руки рынка". Адам Смит был, пожалуй, одним из первых, кто де-факто сформулировал теорию невмешательства государства в функционирование системы свободного экономического обмена и недопустимости ограничения договорной свободы в качестве опровержимой презумпции.

"Богатство народов", без сомнения, не лишено недостатков и некоторых неясностей (например, в отношении теории стоимости). Но в книге были систематично и последовательно изложены основные причины, по которым государству без крайней необходимости не стоит вмешиваться в свободный рыночный оборот. Именно за эти практические рекомендации работа Смита стала цениться столь высоко и именно к их восприятию и реализации британская политическая элита была уже готова.

Книга Смита, опубликованная в 1776 г., уже к 1780 - 1790-м гг. завоевала огромный авторитет, цитировалась в Парламенте и стала оказывать определяющее влияние на реальную политику английского правительства.

С выходом в свет данной книги английская экономическая политика стала смещаться в сторону принципов laissez-faire еще быстрее и последовательнее. В том числе в результате именно такой политики английская экономика набрала невиданные темпы роста, первая вступила в эпоху промышленной революции, оказалась наиболее инновационной, динамичной и устойчивой в мире, помогла Британии одолеть своих геополитических противников и превратиться в громадную и мощнейшую империю, обеспечив в итоге тотальную гегемонию этой страны в мировой экономике и политике в течение всего XIX в. <1>.

--------------------------------

<1> Здесь, правда, не стоит думать, что экономическая политика laissez-faire являлась единственной причиной взлета английской экономики. Существует и множество других политических, правовых и иных факторов. Среди них следует особо выделить возникшую после "Славной революции" (1688 - 1689 гг.) и окончательного свержения Стюартов уникальную политическую систему парламентского типа, а также относительно эффективное сочетание элементов правового государства, независимой судебной системы и максимально возможных для того времени гарантий прав частной собственности. Как отмечается в литературе, когда Вольтер прибыл в Англию, "он попал из мира тирании в страну, где закон пусть и суров, но люди подчиняются законам, а не прихотям" (подробнее см.: Беттел Т. Собственность и процветание. М., 2008. С. 107 - 130). Кроме того, огромную роль играла и структура английской феодальной элиты, которая достаточно рано абсорбировала коммерческий дух. Английские джентри были вовлечены в рыночный обмен и ориентированы на рационализацию производства намного сильнее, чем континентальная дворянская элита. Не будь в наличии этих и ряда иных факторов, одной лишь реализации властью экономической программы laissez-faire было бы явно недостаточно для столь раннего промышленного рывка Британии.

Последователи Смита

Идеи Адама Смита имели широкий резонанс далеко за пределами сообщества экономистов. Его призывы осознать важность свободы экономической деятельности и обмена поддержал, в частности, выдающийся английский мыслитель, философ и юрист Иеремия Бентам, который в 1793 г. писал: "Девиз или лозунг, которым должно руководствоваться правительство: "быть незаметнее". Это требование, которое сельское хозяйство, промышленность и торговля предъявляют правительствам, представляется таким же... разумным, как просьба Диогена к Александру: "Не заслоняй мне солнце" <1>. Бентам, как известно, относился крайне скептически к естественно-правовой аргументации как к метафизической благоглупости и всю политику права пытался вписать в создаваемую им утилитарную этическую парадигму. Соответственно его позиция заключалась в том, что свобода договора оправданна утилитарно, так как при ее реализации общество в целом выигрывает. Разъясняя утилитарную пользу от свободы заключения контрактов, Бентам писал: "...мы можем признать за общее правило, что всякое отчуждение предполагает выгоду, - из него всегда истекает какое-либо благо. При мене происходит два отчуждения, и каждое из них имеет свои особые выгоды. Выгода для каждого участвующего в мене состоит в различии между ценой для него той вещи, которую он отдает, и той, которую приобретает. Каждая сделка такого рода порождает два новых наслаждения. В этом и состоит благо торговли" <2>.

--------------------------------

<1> Цит. по: Кейнс Дж.М. Конец laissez-faire // Истоки. М., 2001. Вып. 3. С. 266.

<2> Бентам И. Основные начала Гражданского кодекса. Ч. II. Гл. II // Бентам И. Избранные сочинения. Т. 1. 1867 (книга доступна в Интернете на сайте: www.sotsim.ru).

Более того, Бентам в своем знаменитом произведении "В защиту ростовщичества" 1787 г. ("Defense of Usury" <1>) пошел еще дальше самого Смита в развитии его базовой установки на laissez-faire, убедительно показав, что нет никакого смысла не только в запрете процентных займов, но и в поддержанном Смитом законодательном ограничении размера процентной ставки, которое создает дефицит кредитных средств и противоречит воле сторон.

--------------------------------

<1> www.archive.org.

Многие аспекты новой экономической теории впоследствии уточнялись другими представителями по сути сформированной Смитом классической экономической школы. Здесь в первую очередь следует отметить знаменитую книгу Давида Рикардо "Начала политической экономии" <1>, вышедшую в 1817 г., а также книгу "Принципы политической экономии" Джона Стюарта Милля, опубликованную в 1848 г. Эти фундаментальные исследования составили вместе с "Богатством народов" Смита триаду ключевых работ, сформировавших парадигму классической экономической теории в ее британской версии.

--------------------------------

<1> Рикардо Д. Сочинения. Т. 1: Начала политической экономии и налогового обложения. М., 1955.

Давид Рикардо добавил наработкам Смита большую аналитическую стройность и одним из первых попытался представить рыночные механизмы в качестве непреложных "экономических законов", из которых неизбежно дедуцируются те или иные частные аксиомы. При этом позиция Рикардо применительно к доктрине laissez-faire была куда более догматичной, чем у Адама Смита. Рикардо считал, что все заключенные в здравом уме и по свободной воле контракты должны быть защищены от какого-либо вмешательства со стороны государства. В частности, в отличие от Смита Рикардо категорично отвергал разумность любых попыток государства прямо ограничивать ставки процентов на заемный капитал во имя борьбы с ростовщичеством <1>.

--------------------------------

<1> Atiyah P.S. The Rise and Fall of Freedom of Contract. 1979. P. 315.

Авторитетная работа "Принципы политической экономии" <1> Джона Стюарта Милля, выдающегося философа и экономиста, оказывала определяющее влияние на экономическую политику английского правительства вплоть до окончания эпохи laissez-faire в конце XIX в. В этой книге, как, впрочем, и во втором своем бестселлере, эссе "О свободе", Милль выражал гораздо более умеренные взгляды, чем Рикардо.

--------------------------------

<1> Милль Дж.С. Основы политической экономии: В 3 т. М., 1981.

Согласно знаменитой теории Милля свобода личности может быть ограничена ровно в той мере, в какой ее проявления могут затронуть интересы других личностей. Ограничение свободы индивида, совершаемое государством во имя блага самого этого индивида (патернализм), по общему правилу недопустимо. Но в силу того, что любая экономическая сделка, как показал Смит, всегда прямо или косвенно влияет на общее экономическое благосостояние, принципы либерализма не исключают осторожное вмешательство государства в сферу свободы договорных отношений.

Милль старался уточнить и приблизить к реальности те аксиомы, которые Рикардо и некоторые иные классики-догматики выводили в отношении законов экономического развития и нормативных рекомендаций законодателям. Это часто приводило Милля к признанию необходимости государственного вмешательства в сферу свободы договора в целях устранения тех или иных сбоев в работе рыночного механизма. Он пытался найти золотую середину между чрезмерным государственным вмешательством в свободу экономического оборота, свойственным некоторым континентальным странам, и закрепившимся на Альбионе обратным уклоном в сторону куда более последовательного laissez-faire <1>.

--------------------------------

<1> Милль Дж.С. Основы политической экономии: В 3 т. Т. 3. С. 145, 146.

Дифференцированный подход Милля к вопросу о государственном вмешательстве в вопросы свободной торговли можно проиллюстрировать на следующих примерах. Так, Милль вслед за Рикардо и Бентамом и вопреки мнению Смита выступил последовательным противником законодательного установления максимума процентной ставки по ссудам. Развивая яркую критику, которую Иеремия Бентам ранее обрушил на законы, направленные против ростовщичества, Милль удивлялся, по какому такому критерию государство, которое не ограничивает участников оборота в праве свободно распоряжаться целыми имениями, вдруг проявляет такой патернализм по отношению к контрактам по привлечению заемных средств; почему человек в здравом уме, который применительно к любым другим сделкам рассматривается способным быть лучшим блюстителем собственных экономических интересов, в случае с привлечением им займа рассматривается государством как заслуживающий особенного покровительства? Милль не видит смысла в подобных ограничениях. Он пишет, что "ни один закон не в силах помешать расточителю разориться". Единственным последствием таких законодательных ограничений является то, что заемщики, которым кредиторы будут не согласны давать займы под законодательно установленный процент, будут вынуждены обращаться к "черному рынку" заемного капитала (к "бесчестным кредиторам") и получать займы под еще более высокий процент, чем они получили бы на легальных рыночных условиях <1>. Иначе говоря, Милль не видел, каким образом законодательное ограничение процентных ставок может способствовать защите общего блага, и отвергал саму эту идею.

Дата добавления: 2015-06-04