Свидетельство для Церкви № 14 1 страница

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 13

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 12

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 11

Глава 1. Реформа одежды

Глава II. Наши служители

Глава III. Реформа здоровья

Глава 1. Обращение к молодым

Глава II. Отдых христиан

Глава III. Одежда, соответствующая реформе

Глава IV. Злые подозрения в отношении Батл-Крика

Глава V. Перекладывание ответственности

Глава VI. Правильное соблюдение субботы

Глава VII. Политические мнения

Глава VIII. Ростовщичество

Глава IX. Обманчивость богатства

Глава X. Послушание истине

Глава XI. Страхование жизни

Глава XII. Распространяйте печатные труды

Глава XIII. “Реформатор здоровья”

Глава XIV Институт здоровья

Глава XV. Здоровье и религия

Глава XVI. Рабата и развлечения

Глава I. Жизненный очерк с 19 декабря 1866 г. по 5 апреля 1867 г

Глава II. Ответ из церкви в Батл-Крике

Глава III. “Рубить с плеча и бичевать”

Глава IV Опасность самоуверенности

Глава V. Не обольщайся

Глава I. Публикация личных свидетельств

Глава II. Институт здоровья

Глава III. Краткий очерк опытов с 21 октября до 22 декабря 1867 года

Глава IV. Здоровая кухня

Глава V. Книги и брошюры

Глава VI. Девиз христианина

Глава VII. Сочувствие в доме

Глава VIII. Положение мужа

ПРИМЕЧАНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данное издание “Свидетельств для Церкви” призвано удовлетворить насущные потребности адвентистов седьмого дня. [3-4]

Просматривая “Свидетельство № I”, вы не найдете в нем опи­сания самых ранних видений. Они не включены в данное издание, так как по сути своей являются не свидетельствами, а взглядами на адвентистский народ и его служение, на развитие и конечное тор­жество проповеди Евангелия, а также на блаженство воздаяния в Небесном Граде и на Новой Земле. Ранние видения, предостерега­ющие, обличающие и наставляющие отдельных людей и конкрет­ные общины, также ранее не публиковались, поскольку эти виде­ния касались довольно узкого круга верующих и каждая весть вы­полняла свое предназначение сразу после ее получения. Однако по мере расширения работы обнаружилось, что наставления, зачастую обращенные к отдельным людям, могут принести большую пользу многим верующим. Тогда-то и началась публикация “Свидетельств для Церкви”.

В целях достижения четкости и ясности понимания написан­ного были сделаны незначительные грамматические и стилистиче­ские исправления. В процессе редактирования была проявлена ве­личайшая осторожность, с тем чтобы сохранить смысл написанно­го и не пренебречь ни одним словом или предложением, за исклю­чением случаев, когда надо избежать описанных выше ненужных повторов.

С теми, кто уже знаком со Свидетельствами, нет необходимости говорить о пользе молитвенного их прочтения. Однако людям, быть может, впервые открывшим этот том, следует посоветовать отбро­сить предрассудки и предаться беспристрастному и внимательному чтению. В книге содержатся предостережения и ободрения для хри­стианина. Она представляет уравновешенный взгляд на характер Бога и Его Закон, укрепляет доверие к Священному Писанию.

Издатели

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Глава I. МОЕ ДЕТСТВО

[9] Я родилась в городке Горхем, штат Мэн, 26 ноября 1827 года. Мои родители — Роберт и Юнис Гармон — много лет жили в этом штате. Еще в молодости они стали искренними и предан­ными членами Методистской Епископальной церкви, занима­ли в ней видное место. На протяжении сорока лет они труди­лись, обращая грешников и созидая дело Божье. В то время они были счастливы, потому что все их восемь детей обрати­лись и присоединились к пастве Христовой. Тем не менее их отношение к ожидаемому тогда Второму пришествию привело в 1843 году к выходу семьи из методистской церкви.

Когда я была еще ребенком, мои родители переехали из Горхема в Портленд, штат Мэн. Там в возрасте девяти лет я пережила несчастный случай, который повлиял на всю мою жизнь. Когда я, моя сестра-близнец и наша школьная подруга проходили по пустырю, девочка лет тринадцати, приходив­шая в ярость по любому пустяку, настигла нас с явным наме­рением избить. Наши родители учили нас никогда ни с кем не драться, а если возникнет опасность, немедленно бежать до­мой. Так мы и сделали, стараясь бежать как можно быстрее, но наша обидчица быстро догоняла нас, при этом держа в руке камень. Я обернулась, чтобы посмотреть, насколько она ко мне приблизилась. В это время девочка бросила камень, и он по­пал мне в нос. Я была оглушена ударом и без чувств упала на землю. [10]

Очнулась я в небольшой торговой лавочке. Вся моя одеж­да была в крови, струящейся из носа и стекающей на пол. Один добрый человек предложил довезти меня домой в своем эки­паже, но я, не представляя себе, насколько ослабла, ответила ему, что лучше дойду до дома пешком, чтобы не испачкать его экипаж кровью. Присутствующие также не посчитали мою травму достаточно серьезной и позволили мне сделать так, как я хотела. Однако не успела я пройти и несколько десятков метров, как слабость и головокружение усилились. Сестра и подруга с трудом довели меня до дома.

Что было дальше, я не помню. Моя мать говорила, что я ни на что не реагировала и пролежала в состоянии комы це­лых три недели. Все, кроме нее, считали невозможным мое выздоровление, однако она твердо верила, что я выживу. Мама вспоминала также, что был момент, когда сердобольная со­седка, ухаживавшая за мной, решила, что я умираю. Она даже собиралась приобрести для меня похоронное облачение, но моя мать не разрешила ей делать этого, как будто что-то гово­рило ей, что я не умру.

Когда я снова пришла в себя, мне показалось, будто я про­сто спала. Я не помнила, что со мной приключилось, и не по­нимала причины своей болезни. Когда я немного окрепла и меня стали навещать знакомые, я с любопытством подслуши­вала их соболезнования, высказываемые моим родным: “Ка­кая жалость”, “Лучше бы мне было не знать ее” и т.д. Я по­просила зеркало и была поражена, увидев происшедшие со мной перемены. Казалось, что изменилась каждая черточка моего лица; хрящи носа были разбиты и изуродованы.

Мысль о том, что это несчастье мне предстоит пронести через всю жизнь, казалась невыносимой. Мое существование представлялось безрадостным, жить мне не хотелось, а смер­ти я боялась, потому что была не готова к ней. Навещавшие нас знакомые смотрели на меня с жалостью и советовали моим родителям подать в суд на отца девочки, которая, по их сло­вам, сделала меня инвалидом. Но моя мать была мирным че­ловеком. Она говорила, что если бы через суд можно было вернуть мне здоровье или восстановить мой внешний вид, это [11] имело бы какой-нибудь смысл, но поскольку поправить ниче­го нельзя, то следовать такому совету означало бы нажить себе врагов.

Врачи намеревались укрепить мой нос с помощью вживления серебряного каркаса. Это очень болезненная операция, и они боялись, что от нее будет мало пользы, поскольку я по­теряла много крови и испытала сильное нервное потрясение. Врачи ставили мое выздоровление под сомнение. По их мне­нию, даже если бы я и выжила, то протянула бы недолго. Я таяла как свечка и скоро стала похожа на скелет.

Тогда я стала молить Господа подготовить меня к кончи­не. Когда нашу семью навещали друзья-христиане, они инте­ресовались у моей мамы, говорила ли она со мной о смерти. Я подслушала эти разговоры, и они насторожили меня. Я реши­ла стать христианкой и молилась прежде всего о прощении моих грехов. После такой молитвы я чувствовала покой в мыслях и любовь ко всем людям, страстно желая, чтобы и им всем были прощены их грехи и чтобы они возлюбили Иису­са, как и я.

Я хорошо помню один зимний вечер, когда земля была покрыта снегом, а солнце необычным образом освещало все вокруг. Небо было багряным и зловещим, и казалось, будто оно то открывается, то закрывается, а снег цветом своим по­ходил на кровь. Соседи наши сильно напугались. Мать взяла меня на руки, вытащила из кровати и отнесла к окну. Я была счастлива, мне казалось, что это пришествие Христа, и я жаж­дала увидеть Его. Мое сердце наполнилось радостью, от сча­стья я захлопала в ладоши и подумала, что наступил конец моим страданиям. Но меня ждало разочарование — явление померкло, и на следующее утро солнце взошло как обычно.

Я набирала силу очень медленно, и вот когда выздоровела настолько, что могла играть со сверстниками, мне был препо­дан горький урок о том, насколько наша внешность влияет на отношение к нам товарищей. В то время как со мной приклю­чилось несчастье, мой отец был в отлучке, в Джорджии. Вер­нувшись, он заключил в объятия моих братьев и сестер и спро­сил, почему нет меня. Я робко отпрянула от него и бросилась [12] к матери, ибо мой отец не узнал меня. Он никак не мог пове­рить, что я и есть его маленькая Елена, которую он оставил несколько месяцев назад здоровым и счастливым ребенком. Это глубоко задело меня, но я старалась выглядеть жизнера­достной, хотя сердце мое казалось разбитым.

Множество раз в те далекие дни я чувствовала свою не­полноценность. Я была необыкновенно восприимчива, и это делало меня несчастной. Часто униженная, подавленная и упавшая духом, я находила уединенное место и угрюмо раз­мышляла об испытаниях, которые я обречена была постоян­но переносить.

В таких случаях слезы облегчают страдания, однако из-за своей травмы я не могла плакать, как, например, моя сестра. И хотя на сердце у меня было тяжело и оно разрывалось от боли, я не могла выжать из себя ни единой слезинки. Часто я чувствовала, каким великим облегчением было бы выплакать свою обиду. Иногда доброе участие друзей на время разгоня­ло мое уныние и снимало груз с сердца, но насколько ­тщетными и пустыми казались мне тогда мирские развлечения, насколько переменчива была дружба моих юных товарищей! Эти маленькие школьные подруги ничем не отличались от большинства людей на земле. Приятное лицо и модная одеж­да привлекают их, но когда из-за несчастья человек лишается внешних признаков красоты, их непрочная дружба охладева­ет или вовсе проходит. Лишь когда я обращалась к моему Спа­сителю, Он утешал меня. В моих бедах я со всей серьезнос­тью искала Господа — и получала утешение. Я была уверена, что Иисус любит и меня.

Казалось, мое здоровье окончательно подорвано. В тече­ние двух лет я не могла дышать носом, и поэтому лишь изред­ка посещала школу. Я полагала, что не могу учиться и усваи­вать учебный материал. Моим наставником учитель назначил ту самую девочку, которая стала причиной моего несчастья, и в ее обязанности входило помогать мне в письме и других уроках. Она искренне сожалела о нанесенной мне серьезной травме, хотя я и не напоминала ей об этом. Девочка была ласкова [13] и терпелива со мной и выглядела печальной и заботли­вой, когда видела, с каким трудом я пыталась получить обра­зование.

Моя нервная система истощилась, руки дрожали так, что я с трудом писала, и дальше черновиков, написанных грубым почерком, я пойти не смогла. Когда во время занятий я прила­гала усилия, чтобы буквы на странице стояли ровно, и напря­гала при этом мозг, у меня на лбу выступали крупные капли пота и меня охватывали слабость и головокружение. У меня был нехороший кашель, и весь организм казался предельно ослабленным. Учителя советовали мне бросить школу и не учиться до тех пор, пока здоровье не поправится. Это было тяжелейшим испытанием, выпавшим на мою долю, — усту­пить болезни и согласиться прекратить занятия, махнув ру­кой на надежду получить образование.

Три года спустя я сделала новую попытку, но как только я возобновляла занятия, мое здоровье быстро ухудшалось, и ста­ло очевидно, что пребывание в школе может стоить мне жиз­ни. По этой причине я не посещала школу до двенадцати лет.

Мое стремление получить образование было очень вели­ко, и когда я размышляла о своих несбывшихся надеждах и думала о том, что мне суждено на всю жизнь остаться инва­лидом, то не хотела смириться с такой участью, а временами даже роптала на Божье Провидение, Которое обрекло меня на страдания. Если бы я открылась матери, она смогла бы на­ставить, утешить и ободрить меня, но я скрывала свои тре­вожные чувства от семьи и друзей, опасаясь, что они не смо­гут понять меня. Счастливое доверие к любви моего Спасите­ля, которое я испытывала во время недуга, исчезло. Перспек­тива получить удовольствие от жизни стала призрачной, и казалось, что Небеса закрылись для меня.

Глава II. МОЕ ОБРАЩЕНИЕ

[14] В марте 1840 года Портленд, штат Мэн, посетил Уильям Миллер и прочел первый цикл лекций о Втором пришествии Христа. Эти лекции произвели настоящую сенсацию, а хрис­тианскую церковь на Каско-стрит, в которой Миллер их чи­тал, днем и ночью заполняли толпы народа. Эти собрания, лишенные бурных эмоций, наполняли глубокой торжествен­ностью умы тех, кто слышал его беседы. Проповеди Миллера вызвали интерес не только в городе — множество людей из окрестных селений приходили каждый день, приносили с со­бой корзиночки с едой и оставались в церкви с утра до окон­чания вечернего собрания.

Вместе с друзьями я также посещала эти собрания и слы­шала потрясающую весть, что Христос придет в 1843 году, то есть в самом недалеком будущем. Миллер точно прослежи­вал пророчества, и это убедительно звучало для слушающих. Он подробно останавливался на пророческих периодах и при­водил множество аргументов в защиту своей позиции. Люди, затаив дыхание, слушали его торжественные и сильные при­зывы и предостережения тем, кто еще не подготовился к при­шествию.

Были назначены особые собрания, на которых грешники имели возможность обрести своего Спасителя и подготовиться к грядущим страшным событиям. Ужас и осознание своей греховности распространялись по всему городу. Организова­лись молитвенные собрания, и началось общее пробуждение среди верующих различных деноминаций, так как все они в большей или меньшей степени испытали влияние учения о скором пришествии Христа.

Когда грешников приглашали выйти вперед, на призыв от­кликались сотни, и я также протискивалась через толпу и зани­мала место между кающимися. Однако в сердце моем было [15] ощущение, что я никогда не буду достойна называться дитятей Божьей. Недостаток доверия к себе самой и убеждение, что никому не под силу понять мои чувства, препятствовали мне в поисках совета и помощи у моих друзей-христиан. Таким об­разом, я совершенно без надобности блуждала во тьме и отча­ивалась, тогда как они, не понимая моей замкнутости, вообще представления не имели, в каком я нахожусь состоянии.

Однажды вечером мы с моим братом Робертом возвраща­лись домой с собрания, где слушали наиболее трогательную беседу о приближающемся Царствии Христовом на земле, после которой последовал призыв к христианам и грешникам готовиться к Судному дню и пришествию Господа. То, что я услышала, сильно взволновало меня, я настолько глубоко чув­ствовала свою вину, что опасалась, как бы Господь не пришел прежде, чем я приду домой.

В моих ушах звучали слова: “Великий День Господень близок! Кто сможет устоять при Его появлении!” И им вторил глас моего сердца: “Пощади меня. Господи, хотя бы на один вечер! Не отринь меня, грешную, смилуйся надо мной, спаси меня!” Впервые я попыталась объяснить свои чувства брату Роберту, который был на два года старше меня. Я говорила ему, что не смогу спокойно спать, пока не буду уверена, что Бог простил мои грехи.

Роберт ответил не сразу, и вскоре мне стала ясна причина его молчания — он плакал, сочувствуя моим страданиям. Это побудило меня окончательно довериться ему, и я рассказала брату, как желала умереть, когда жизнь казалась настолько тяжелой, что невозможно было переносить ее. Однако теперь мысль о том, что я могу умереть во грехе и навеки погибнуть, внушала мне настоящий ужас. Я спросила Роберта, думает ли он, что Бог сохранит мне жизнь еще на одну ночь, если я про­веду ее в отчаянной молитве к Нему. Брат отвечал мне: “Я думаю, Он сделает это, если ты с верою будешь молиться Ему. И я буду молиться о тебе и о себе. Елена, мы никогда не долж­ны забывать того, что услышали сегодня вечером”.

Вернувшись домой, я провела большую часть долгой ночи [16] в молитве и слезах. Одной из причин, по которой я скрывала свои чувства от друзей, был страх услышать обескураживаю­щие слова. Моя надежда была так мала, а моя вера так слаба, что я боялась впасть в отчаяние, если кто-то другой точно так же оценит мое духовное состояние. Вместе с тем я жаждала, чтобы кто-нибудь подсказал мне, что я должна делать, чтобы обрести спасение, какие поступки совершать, чтобы встретить Спасителя и полностью отдаться Господу. Я считала, что быть христианкой — великое дело, и чувствовала, что для это­го необходимы особые усилия с моей стороны.

Я думала так в течение нескольких месяцев. Вместе с ро­дителями я регулярно посещала собрания Церкви методис­тов, но с тех пор, как меня заинтересовала весть о скором при­шествии Христа, я стала посещать также и собрания на Кас­ко-стрит. Летом следующего года мои родители поехали в методистский лагерь в Бакстон, штат Мэн, и взяли меня с со­бой. Я твердо решила и там серьезно искать Господа и полу­чить, если возможно, прощение грехов. В моем сердце еще крепче становилось стремление обрести христианскую надеж­ду и мир, который дает вера.

Я испытала большое воодушевление после слов пропове­ди “я пойду за Царем” и “если надлежит мне погибнуть, то погибну”. Здесь проповедник обращался к тем, кто колебался между надеждой и страхом и, желая быть спасенным от греха и обрести всепрощающую любовь Христа, все еще сомневал­ся и пребывал в плену у робости и страха потерпеть неудачу. Он советовал таким людям отдать себя Богу и без промедле­ния решиться прибегнуть к Его милости. Тогда они нашли бы милостивого Спасителя, готового протянуть им скипетр ми­лосердия, как в свое время Артаксеркс простер скипетр к Есфири в знак благоволения. Все, что требовалось от грешника, трепещущего в присутствии Господа, — это с верой протя­нуть руку и коснуться скипетра Его благодати. Такое прикос­новение гарантировало прощение и мир. [17] Те, кто ждет, надеясь стать более достойным Божьего бла­говоления прежде, чем отважиться и прибегнуть к Его обетованиям, совершают непоправимую ошибку. Лишь Иисус очи­щает нас от греха, только Он может простить наши прегреше­ния. Он обещал выслушивать просьбы и отвечать на молитвы тех, кто с верой обращается к Нему. У многих было неверное представление о том, что они должны предпринять энергич­ные усилия, чтобы заслужить благоволение Божье. Но все полагающиеся на свои силы потерпят неудачу. Только в об­щении с Иисусом через веру грешник обретает надежду и ста­новится верующим дитятей Божьим. Эти слова успокоили меня и дали мне ясное видение того, что мне надлежит сде­лать для спасения.

Я стала отчетливее видеть свой путь, тьма начала рассеи­ваться. Я искренне стремилась получить прощение грехов и целиком отдать себя Господу. Однако я часто переживала, что не испытываю духовного экстаза, который, как я считала, дол­жен являться непременным свидетельством того, что Бог при­нял меня. Без этого я не представляла себе своего обращения. Как необходимы были мне наставления по этому простому вопросу!

Когда я склонялась у алтаря вместе с другими ищущими Господа, в сердце моем звучало лишь одно: “Помоги, Иисус, спаси меня, или я погибну! Я не перестану умолять Тебя до тех пор, пока моя молитва не будет услышана и мои грехи не будут прощены!” Я, как никогда раньше, чувствовала свою нужду и беспомощность. И когда я преклонила колени и по­молилась, внезапно мое бремя покинуло меня и на сердце моем стало легко. Сперва меня охватила тревога, и я пыталась вер­нуть бремя моих переживаний. Мне казалось, что я не имею права испытывать радость и счастье. Но Иисус был очень близ­ко, я ощущала, что также могу прийти к Нему со всеми моими печалями, несчастьями и переживаниями, как и всякий нуж­дающийся приходил к Нему за помощью, когда Он был на этой земле. В моем сердце поселилась уверенность, что Он понимает мои личные переживания и сочувствует мне. Я никогда не забуду эту драгоценную уверенность в сострада­тельной нежности Иисуса к той, которая недостойна Его вни­мания. И за тот короткий отрезок времени, пока я находилась среди молящихся, я познала Божественный характер Христа больше, чем за все предыдущее время.

Одна из матерей израильских подошла ко мне и спросила: [18] “Милое дитя, нашла ли ты Иисуса?” Я ответила: “Да”, и тог­да она возгласила: “Воистину, Его мир с тобой, я вижу это по твоему лицу!” Снова и снова я задавала себе вопрос: “Может ли это быть религией? Не ошибаюсь ли я?” Мне казалось, что я претендую на слишком большие преимущества. Все еще опасаясь открыто признать это, я чувствовала, что Спаситель благословил меня и простил мои грехи.

Вскоре после того, что произошло, собрание окончилось и мы отправились домой. В моей голове звучали проповеди, призывы и молитвы, которые я услышала. Казалось, что все в природе изменилось. Во время собрания небо по большей части было затянуто тучами, шел дождь, и мои чувства были созвучны с погодой. Теперь же ярко светило солнце, рассеи­вая мрак и наполняя землю светом и теплом. Деревья и тра­ва были нежно-зелеными, а небо ярко-голубым. Казалось, земля улыбается, покоясь в Боге. Так и лучи Солнца Правед­ности проникли сквозь тучи и мглу моего разума и рассеяли уныние.

Мне казалось, что каждый должен находиться в мире с Богом и быть оживотворен Его Духом. Куда бы я ни посмот­рела, все, казалось, претерпело изменения. Деревья стали кра­сивей, птицы заливались еще более сладостным пением, слов­но в своих песнях они славили Создателя. Мне не хотелось ничего говорить, так как я боялась, что счастье кончится и я потеряю такое чудесное свидетельство любви Иисуса ко мне.

Приближаясь к нашему дому в Портленде, мы прошли мимо рабочих, трудившихся на улице. Они разговаривали друг с другом на обычные темы, но мои уши были глухи ко всему, кроме славословия Богу, поэтому в их словах я слышала лишь “благодарения” и “осанны”. Обратившись к матери, я спро­сила, почему эти люди славят Бога, но не ходят на молитвен­ные собрания. Я тогда не поняла, отчего слезы выступили на [19] глазах матери и нежная улыбка осветила ее лицо, едва она услышала мои простые слова, напомнившие ей об ее собст­венном подобном опыте.

Моя мать очень любила цветы, и ей доставляло большое удовольствие разводить их, делая таким образом дом привле­кательным и приятным для детей. Но наш сад никогда еще не был так приятен мне, как в тот день после нашего возвраще­ния. Я видела отражение любви Иисуса в каждом кусте, буто­не или цветке. Эти проявления красоты, казалось, на своем особом языке говорят о Божьей любви.

В нашем саду рос прекрасный розовый куст, именуемый Розой Саронской. Я помню, как подходила к ней и благого­вейно прикасалась к ее нежным лепесткам, ибо в моем пони­мании они обладали святостью. Мое сердце переполнялось нежностью и любовью к этим прекрасным Божьим творени­ям, ибо я имела возможность воочию видеть Божественное совершенство в цветах, украшающих землю. Бог позаботил­ся о них, и Его всевидящее око пребывало на них. Он создал цветы и сказал, что они хороши.

И я подумала: если Он так заботится о цветах, что наде­лил их красотой, то насколько нежнее охраняет Он детей, ко­торые созданы по Его образу и подобию. Я тихо повторяла себе: “Я дитя Божье, Его любящая забота окружает меня. Я буду покорной и никогда не огорчу Его, а буду только славить Его дорогое Имя и всегда любить Его”.

Моя жизнь представилась мне в другом свете. Несчастье и болезни, омрачавшие мое детство, казалось, послужили мне во благо, чтобы отвратить сердце мое от мира и его пустых забав и привлечь его к вечным небесным ценностям.

Вскоре после нашего возвращения с лагерного собрания я и несколько других людей были с испытательным сроком при­няты в Церковь. Я очень много размышляла о том, каким долж­но быть крещение. Даже будучи совсем юной, я понимала, что только один способ крещения разрешен Священным Пи­санием — полное погружение. Некоторые из моих сестер — членов методистской церкви — тщетно пытались убедить меня, что библейским крещением является кропление. Методистский [20] служитель согласился крестить погружением тех кандидатов, которые предпочитали этот способ, хотя и объя­вил, что кропление одинаково приемлемо для Бога.

Наконец настало время и нам стать участниками этого торжественного обряда. Был ветреный день, когда мы, две­надцать человек, спустились на морской берег, чтобы при­нять крещение. Волны были достаточно высоки и с брызга­ми разбивались о берег, но я приняла этот тяжелый крест, и мир, наполнивший меня, был подобен тихой реке. Когда я вышла из воды, мои силы почти оставили меня, ибо на мне почила сила Господа. И я почувствовала, что отныне не при­надлежу этому миру, а восстала из водной могилы для новой жизни.

Во второй половине того же дня я стала полноправным членом Церкви. Рядом со мной стояла молодая женщина, ко­торая также была кандидатом для принятия в члены Церк­ви. Я пребывала в покое и счастье, пока не заметила золотые кольца на пальцах сестры, а также большие сережки в ее ушах. Затем я обнаружила, что ее шляпка была украшена ис­кусственными цветами и имела дорогие ленты, отделанные кантами. Мое настроение ухудшилось от столь откровенной демонстрации тщеславия со стороны одной из тех, кто пре­тендует на звание последовательницы скромного и смирен­ного Иисуса.

Я ожидала, что служитель шепотом сделает этой сестре замечание или даст ей правильный совет, но ему, очевидно, был безразличен ее яркий наряд, и он не высказал ей ничего. Нам обеим была протянута рука общения. Рука, украшенная драгоценностями, была пожата представителем Христа, и нас обеих вписали в церковные списки.

Указанное обстоятельство вызвало у меня немалое смяте­ние и переживания, и я вспомнила слова апостола: “Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и це­ломудрием, украшали себя не плетением волос, ни золотом, ни жемчугом, ни многоценною одеждою, но добрыми дела­ми, как прилично женам, посвящающим себя благочестию” [21] (1 Тим. 2:9, 10). Этот библейский совет, казалось, открыто предается забвению теми, кого я представляла преданными христианами и чей христианский опыт был гораздо больше моего. Если на самом деле, как я полагала, грешно носить экс­травагантную мирскую одежду, то христиане данной церкви, без сомнения, должны понять это и сообразовываться с биб­лейскими нормами. Для себя лично я решила неуклонно сле­довать своему пониманию христианского долга. Я не могла не чувствовать, что несовместимо с духом Евангелия тратить Богом данное время и средства на украшение собственной персоны. Скромность и самоотречение более приличествуют тем, чьи тяжкие грехи стоили Сыну Божьему жизни и ради кого Он пошел на великую жертву.

Глава III. ЧУВСТВО ОТЧАЯНИЯ

В июне 1842 года Уильям Миллер прочитал в Портленде второй курс своих лекций. Я полагала, что посещать его лек­ции — большое преимущество, поскольку я впала в уныние и не чувствовала себя готовой встретить моего Спасителя. Этот второй курс лекций еще больше взволновал весь город, чем первый. За небольшим исключением, двери церквей различ­ных деноминации закрылись перед Миллером. В многочис­ленных беседах с различных кафедр его оппоненты пытались разоблачить его так называемые фанатичные заблуждения, однако толпы благодарных слушателей стремились на его со­брания, несмотря на то, что многим из них не хватало места в залах, где проходили лекции.

На собраниях царили необычная тишина и внимание. Ма­нера У. Миллера проповедовать не была яркой, он не блистал ораторским искусством, но делал свою работу четко, потрясая слушателей фактами, пробуждавшими их от безразличного рав­нодушия. По мере продвижения вперед он подкреплял свои положения и теории выдержками из Священного Писания. Убеждающая сила его слов была настолько велика, что, каза­лось, он штампует их, создавая новый язык — язык Истины.

Миллер являлся человеком учтивым и сострадательным. Я видела, как однажды, когда все места в зале были заполнены, [22] а вокруг кафедры толпился народ, он сошел в зал, протис­нулся между людьми, взял за руку какого-то немощного ста­рика, нашел для него место, а затем вернулся на кафедру и продолжил свою речь. И на самом деле, его справедливо на­зывали отец Миллер, так как он очень заботливо относился к тем, для кого служил, обладал приятными манерами, был че­ловеком добрым и милосердным.

У. Миллер показал себя интересным оратором, и его про­поведи убеждали как исповедующих христианство, так и не пришедших к покаянию. Иногда его собрания были особо торжественны. Многие принимали обличение Духа Божьего. Седовласые старцы и пожилые женщины робкими шагами проходили вперед, зрелые люди, молодежь и дети были глу­боко взволнованны. Стоны, плач и славословие Богу соеди­нялись на алтаре молитвы.

Я верила этим величественным словам, сказанным служи­телем Божьим, и мне становилось больно, если его словам возражали или делали их предметом насмешек. Я часто посе­щала собрания и верила, что Иисус явится вскоре на облаках небесных, и я страстно желала с готовностью встретить Его. Я постоянно размышляла о святости сердца. Превыше всего остального я желала обрести это великое благословение и ощутить, что я полностью принята Богом.

Среди методистов я многое слышала об освящении. Я ви­дела, что люди слабеют физически под влиянием сильного психического возбуждения, и слышала, что это и называют освящением. Но я не могла постигнуть, что необходимо сде­лать для того, чтобы полностью посвятить себя Богу. Мои друзья-христиане говорили: “Верь в Иисуса сейчас! Верь, что Он принимает тебя сейчас!” Так я и пыталась делать, но об­наружила, что невозможно верить, будто я получила благо­дать, которая, как мне казалось, должна “наэлектризовать” все мое естество. Я удивлялась ожесточению своего сердца, которое [23] не позволяло мне переживать опыт внутреннего духовно­го возбуждения, проявлявшийся у других людей. Мне каза­лось, что я отличаюсь от них и совершенная радость испол­ненного святости сердца навсегда закрыта для меня.

Дата добавления: 2015-06-04