Свидетельство для Церкви № 14 5 страница

Когда мы шли вперед, нам встретилась группа людей, так­же изумленных великолепием этого места. Я обратила вни­мание, что их одежды отделаны по краям красной каймой, их венцы сияли, а облачение было белоснежным. Мы приветст­вовали этих людей, и я спросила Иисуса, кто они такие. Хри­стос ответил, что это мученики, которые отдали за Него свою жизнь. Среди них была многочисленная группа маленьких [69] детей, на их одеждах также была красная кайма. И вот перед нами гора Сион, и на ней великолепный храм, а вокруг нее еще семь гор, на которых росли розы и лилии. И я видела, как дети взбирались или, если хотели, с помощью маленьких кры­лышек взлетали на вершины этих гор и рвали никогда не увя­дающие цветы. Все виды деревьев украшали это место — и самшит, и сосна, и пихта, и маслина, и гранатовое дерево, а смоковница просто сгибалась от тяжести спелых плодов, все это делало данное место еще более великолепным. И когда мы оказались около входа в храм, Иисус возвысил Свой лас­ковый голос и сказал: “Только 144000 войдут внутрь”. И мы вскричали: “Аллилуйя!”

Свод храма поддерживали семь колонн из прозрачного золота, украшенный великолепнейшим жемчугом. Удивитель­ные вещи, виденные мною, невозможно описать. О, если бы я умела говорить на языке Ханаанском, тогда я хотя бы немного рассказала о славе лучшего мира! Я увидела там каменные скрижали, на которых золотыми буквами были высечены име­на 144000 святых.

После того как мы созерцали славу храма, мы вышли из него. Иисус оставил нас и направился к городу. Вскоре мы вновь услышали Его приятный голос, говорящий: “Приди, народ Мой! Вы пришли от великой скорби, исполнили Мою волю, страдали за Меня, так придите на вечерю, и Я препоя­шусь и буду служить вам”. Мы вскричали: “Аллилуйя! Сла­ва!” и вступили в город. Там я увидела стол из чистого сереб­ра, простиравшийся на много миль, и наш взор не мог охва­тить его. На столе лежали плоды древа жизни, манна, мин­даль, смоквы, гранаты, виноград и множество других плодов. Я попросила Иисуса разрешения отведать от этих плодов. Он сказал: “Не сейчас. Те, кто ест плоды сей страны, больше не возвращаются на землю. Если будешь верной, скоро и ты вку­сишь плод древа жизни и испьешь воды из источника жиз­ни”. Он продолжал: “Ты должна вернуться, чтобы рассказать другим то, что Я показал тебе”. Тут меня подхватил ангел и [70] осторожно перенес вниз, на темную землю. Иногда я думаю, что больше не могу оставаться на земле, настолько мрачным кажется мне все, что на ней. Я чувствую себя здесь очень оди­нокой, ибо я видела лучший мир. О, если бы у меня были кры­лья, как у голубки, я улетела бы и обрела покой.

Я хочу привести вам стихотворение, написанное братом Гайдом, находившимся рядом со мной в то время, как я полу­чила видение. Это сочинение было опубликовано в религиоз­ных газетах и даже вошло в некоторые сборники гимнов. Те, кто публиковал, читал или пел эти стихи, мало думали о том, что причиной их появления было видение девушки, преследу­емой за свое смиренное свидетельство. Вот это произведение.

Мы услышали о великолепной, святой стране.

Мы услышали — и сердца наши возрадовались,

Ибо мы были одинокими странниками,

Утомленными, усталыми и печальными.

Нам было сказано, что там поселятся странники,

Они не будут больше бездомными.

И мы знаем, как хороша прекрасная страна,

Где течет чистая река жизни.

Нам сказали о зеленых полях,

Они не знают проклятья.

И дикие пустыни пышно цветут,

И Розы Саронские растут.

И восхитительные птицы в жилищах зеленых —

Их песни веселы и сладки,

И их трели льются вновь,

И доносятся звуки ангельских арф.

Мы услышали о пальмовых ветвях, одеяниях и венцах,

И о серебристой ленте в белоснежной одежде,

О чудном граде с жемчужными вратами,

Сияющими светом.

Мы услышали об ангелах и святых, обитающих там

С золотыми арфами, и о том, как они поют,

О горе с плодовитым древом жизни,

О листьях, приносящих исцеление.

Царь той страны прекрасен,

Он — радость и свет.

Мы будем созерцать Его там во славе,

И наслаждаться Его улыбающимся ликом.

Мы будем там, мы скоро будем там, [71]

Мы присоединимся к чистым и благословенным,

У нас будут пальмовые ветви, одеяния и венцы,

И мы обретем вечный покой.

Глава X. ОТКАЗ ОТ ОБЛИЧЕНИЯ

В то время я подверглась жестокому испытанию. Если Дух Божий сходил на кого-то в собрании и этот человек воздавал Богу славу, некоторые из присутствовавших начинали кричать, что это гипноз; а если Господу было угодно дать мне на со­брании видение, те же люди говорили, что со мной все проис­ходит под воздействием нервного возбуждения и месмериз­ма. Глубоко опечаленная и огорченная этим, я часто уходила в уединенное место, чтобы излить свою душу перед Тем, Кто приглашает труждающихся и обремененных прийти к Нему и обрести покой. Когда я верой полагалась на эти обетования, Иисус находился очень близко. Ласковый свет Небес осенял меня, я оказывалась в руках моего Спасителя и воспаряла в видении. Но когда я рассказывала о том, что Бог открывал мне наедине там, где не было места мирскому влиянию, то с огорчением и изумлением слышала от некоторых братьев, что люди, находящиеся близко к Богу, наиболее подвержены са­танинскому обману.

Если руководствоваться этим учением, то выходит, что мы сможем избежать заблуждений, только если будем держаться подальше от Бога, то есть находиться в состоянии отступни­чества. Неужели дело дошло до того, думала я, что те, кто ис­кренне идет за Самим Богом, просит Его обетований и пре­тендует на Его спасение, могут быть обвинены в скверном влиянии на них месмеризма. Просим ли мы у нашего доброго Небесного Отца хлеба только для того, чтобы получить ка­мень или скорпиона? Эти вопросы ранили меня и пронизыва­ли душу острой болью, я была близка к отчаянию. Многие хотели бы заставить меня поверить, что вообще нет никакого Духа Святого, а все те проявления, которые испытывают на себе святые люди Божьи, были всего лишь действием месмеризма [72] или сатанинского заблуждения.

Другие взяли на вооружение крайние взгляды, якобы вы­текающие из некоторых текстов Писания, и полностью оставляли всякий труд и сторонились всех, кто не принимал их взглядов на эти и другие вопросы, относящиеся к религиоз­ным обязанностям. Бог в видении открыл мне их ошибки и послал меня наставить Своих заблудших детей, однако мно­гие из этих братьев полностью отвергли весть и обвинили меня в том, что я сообразуюсь с миром. Формальные адвентисты, с другой стороны, упрекали меня в фанатизме и ложно обвиня­ли меня, говоря, что я являюсь лидером движения фанатиков, так что мне приходилось упорно трудиться, чтобы снять с себя это обвинение.

Формальные адвентисты назначали различные сроки при­шествия Господа и навязывали их братьям. Но Господь пока­зал мне, что все эти сроки пройдут, ибо пришествию Христа должно предшествовать время скорби, и каждый раз, когда сроки устанавливаются и проходят, вера народа Божьего ос­лабевает. Из-за этого на меня навесили ярлык “злого раба”, говорящего: “Не скоро придет Господин мой”.

Многие заявления относительно времени пришествия были собраны и опубликованы около тридцати лет назад, и книги, содержащие эти сроки, продавались повсюду. Кроме того, некоторые служители, заявлявшие, что они хорошо со мной знакомы, утверждали, что я неоднократно устанавлива­ла даты пришествия Господа, но эти сроки прошли и, следо­вательно, мои видения ложны. Без сомнения, эти лживые ут­верждения многими людьми принимались за правду, но ни­кто из тех братьев, кто действительно знал меня или мое слу­жение, не смог бы искренне сделать такое заявление. Вот сви­детельство, которое я несу, начиная с того часа, как прошло время ожидания в 1844 году: “Различные люди будут устанав­ливать все новые и новые сроки, но тщетно, эти ложные сро­ки будут лишь подрывать веру народа Божьего”. Если бы в видении мне было дано определенное время и я бы о нем сви­детельствовала, то в свете этого свидетельства я не могла бы затем писать в книгах о том, что все назначаемые сроки прой­дут, не исполнившись, ибо пришествию Христа должно предшествовать [73] время скорби. И действительно, в течение послед­них тридцати лет, прошедших после распространения этого заявления, я не была склонна к тому, чтобы назначать сроки пришествия Христа и тем самым навлекать на себя осужде­ние наравне с теми, кого еще недавно сама обличала. И кроме того у меня не было видений до 1845 года, иными словами, видения начались по прошествии времени всеобщего ожидания в 1844 году. Тогда-то и было мне показано то, о чем я здесь заявила.

И разве это свидетельство не исполнилось во всех дета­лях? Адвентисты первого дня назначали срок за сроком и, несмотря на повторяющиеся неудачи, набирались смелости объявлять новые сроки. Не Бог руководил ими в этом. Мно­гие из них отвергли истинное пророческое время и не обрати­ли внимания на исполнение пророчества, так как время это миновало в 1844 году, а ожидаемого события не произошло. Они отвергли истину, и враг получил возможность ввести их в заблуждение, так чтобы они поверили лжи. В 1843 и 1844 годах прошло великое испытание относительно времени при­шествия, и те, кто занимается определением сроков уже по­сле этих событий, вводят в заблуждение и себя, и других.

Вплоть до времени моего первого видения я была не в со­стоянии писать, мои трясущиеся руки не способны были твер­до держать перо. Во время видения ангел велел мне записать то, что я видела. Я повиновалась и без труда записала виде­ние. Моя нервная система окрепла, а рука стала тверда.

Для меня всегда являлось тяжким крестом рассказывать заблуждающимся, что мне было открыто о них. Мне причи­няло сильные страдания видеть ближних огорченными или встревоженными. И поэтому, когда мне доводилось провоз­глашать вести, я часто смягчала их, насколько это было воз­можно, чтобы представлять их каждому в подходящем для него виде, а затем уединялась и рыдала в душевных муках. Я смо­трела на тех, кто должен был заботиться только о своей соб­ственной душе, и думала: если бы я оказалась на их месте, то не роптала бы. Было трудно передавать прямые, резкие сви­детельства, которые посылал мне Бог. Я с тревогой наблюда­ла за результатом, и если обличаемые люди восставали про­тив увещевания и в дальнейшем противились истине, у меня возникали сомнения, правильно ли я передала весть и можно [74] ли было найти другие пути их спасения? И тогда страдание настолько угнетало мою душу, что смерть казалась мне же­ланным исходом, а могила — местом приятного отдыха.

Я до того момента не представляла себе, насколько опа­сен и греховен подобный образ мыслей, пока во время виде­ния не оказалась в присутствии Иисуса. Он посмотрел на меня с неодобрением и отвернулся от меня. Невозможно описать ужас и муку, которые я почувствовала. Я упала ниц пред Ним, но не имела силы произнести ни слова. О, как я жаждала укрыться и спрятаться от этого ужасного неодобрения! Тут я в некоторой степени смогла понять, каковы будут чувства по­гибших, когда они возопят горам и камням: “Падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца” (Откр.6:16).

Вскоре ангел велел мне встать, и никак нельзя передать то, что открылось моим глазам. Передо мной стояла группа людей, их волосы были растрепаны, одежды изодраны, а на их лицах застыло выражение отчаяния и ужаса. Они подошли близко ко мне и стали вытирать об меня свои одежды. Когда я взглянула на свою одежду, то увидела, что она запачкана кро­вью. Снова я замертво упала у ног сопровождавшего меня ангела. Я не могла сказать ни слова в свое оправдание, а толь­ко жаждала покинуть это святое место. Но ангел поднял меня на ноги и сказал: “Этот грех пока еще тебе не вменяется, но данная картина была представлена тебе, чтобы ты знала, ка­кая ситуация может возникнуть, если ты будешь пренебрегать провозглашением того, что Господь открывает тебе. Но если ты останешься верна до конца, то будешь вкушать от древа жизни и пить воду из реки жизни. Ты должна много постра­дать, но довольно для тебя благодати Божьей”. Тогда я почув­ствовала побуждение сделать все, что бы ни потребовал Гос­подь, лишь бы Он был доволен мной а я не ощутила бы боль­ше Его ужасного неодобрения.

[75] Глава XI. ЗАМУЖЕСТВО И ПОСЛЕДУЮЩАЯ РАБОТА

30 августа 1846 года я связала себя узами брака с пресви­тером Джеймсом Уайтом. Он обладал большим опытом рабо­ты в адвентистском движении, а его труд по провозглашению истины был благословлен Богом. Наши сердца объединились в великой работе, и мы вместе странствовали и трудились ради спасения душ.

Мы включились в эту работу без гроша в кармане, имея нескольких друзей и слабое здоровье. Мой муж от природы был крепкого телосложения, но его силы серьезно подорвало чрезмерное прилежание во время учебы в школе и чтения лек­ций. Как я уже рассказывала, я была мучительно больна с дет­ства. В этих условиях, без средств к существованию, имея мало друзей, разделяющих наши взгляды, и не имея ни издательст­ва, ни книг, мы включились в нашу работу. В то время у нас небыло даже помещения для богослужения. Мысль о том, что­бы использовать для этой цели палатку, еще не приходила нам в голову. Большинство наших собраний мы проводили в част­ных домах. Наши общины были небольшими. Кроме адвен­тистов мало кто приходил на наши собрания, и то этих людей привлекало любопытство, они хотели послушать, что может сказать им женщина.

Поначалу я с робостью выходила на публичные выступле­ния, и если даже я выглядела уверенно, эту уверенность давал мне Дух Святой, а если я говорила свободно и убедительно, то это давалось мне Богом. Наши собрания проводились в та­кой манере, что мы оба, Джеймс и я, принимали в них учас­тие. Сначала мой муж должен был прочитать лекцию на доктринальную тему, затем выступала я с увещеванием, которое прокладывало путь к сердцам собравшихся. Таким образом, мой муж сеял, я поливала семена истины, а Бог взращивал их.

С осени 1846 года мы стали соблюдать библейскую суб­боту, а также учить этой заповеди и отстаивать ее. Мое вни­мание впервые было обращено на субботу, когда я в том же [76] году, только немногим раньше посетила Нью-Бедфорд, штат Массачусетс. Там я познакомилась с пресвитером Джозефом Бейтсом, который уже давно принял адвентистскую веру и был активным соработником в деле Божьем. Пресвитер Бейтс со­блюдал день субботний и настаивал на его значимости. Я еще не понимала и не чувствовала этой значимости и полагала, что пресвитер Бейтс ошибается, обращая на четвертую запо­ведь внимания больше, чем на остальные. Но Господь дал мне видение о Небесном Святилище. Храм Божий открылся на Небе, и мне был показан ковчег Божий, накрытый крышкой — престолом благодати. Два ангела стояли по одному с каждой стороны ковчега, распростерши крылья над крышкой и обра­тив лица к ковчегу. Сопровождающий меня ангел сообщил мне, что они представляют все Небесное Воинство, смотря­щее с благоговейным трепетом на Святой Закон, начертанный Перстом Божьим. Иисус поднял крышку Ковчега, и я увидела каменные скрижали, на которых были написаны Десять За­поведей. Я была поражена, когда увидела, что четвертая запо­ведь находится в самом центре Десятисловия и от нее исхо­дит мягкий свет. Ангел сказал: “Это единственная из десяти заповедей, в которой говорится о живом Боге, сотворившем небо, землю и все, что в них”. Когда Господь положил осно­вание земли, тогда было положено и основание субботы”.

Мне было показано, что если бы люди всегда придержи­вались истинной субботы, не было бы неверующих, или атеи­стов. Соблюдение дня субботнего могло сохранить мир от идолопоклонства. Четвертая заповедь была попрана, следо­вательно, мы призваны заделать пролом в законе и защитить втоптанную в грязь заповедь о субботе. Человек греха, воз­несший себя выше Бога и возмечтавший изменить времена и закон, осуществил перенос субботы с седьмого на первый день недели и тем самым проделал брешь в законе. Прежде чем наступит великий день Божий, людям посылается весть, чтобы [77] предостеречь их и вернуть к послушанию Закону Божье­му, который был попран антихристом. Нужно обращать вни­мание на нарушение закона с помощью наставления и собст­венного примера. Мне было показано, что третий ангел, про­возглашающий о соблюдении заповедей Божьих и о вере в Иисуса, представляет собой народ, который принял эту весть и возвысил голос, предупреждая мир о том, что необходимо беречь заповеди Божьи как зеницу ока и что в ответ на это предостережение многие примут субботу Господню.

Когда мы получили свет о четвертой заповеди, в штате Мэн насчитывалось около двадцати пяти адвентистов, соблюдав­ших субботу, но они настолько различались во мнениях отно­сительно других пунктов учения и жили так далеко друг от друга, что их влияние оставалось почти незаметным. Прибли­зительно столько же человек и в таком же положении оказа­лись в Новой Англии. Казалось, что нашим долгом должны стать частые визиты к этим людям и укрепление их в Господе и Его истине, а поскольку они были сильно разбросаны, мы много времени проводили в пути. Из-за нехватки средств нам приходилось ездить в самых дешевых частных экипажах, в вагонах второго класса и на нижних палубах пароходов. По состоянию моего здоровья наиболее приемлемым для меня был переезд в частных экипажах. В вагонах второго класса всегда было так накурено, что я часто падала в обморок. На нижних палубах пароходов мы также страдали от табачного дыма, а еще от сквернословия и грубой речи судовой команды и пассажиров низших сословий. По ночам нам приходилось ложиться на жесткую палубу, на ящики с грузом или мешки с зерном, подложив под голову вместо подушки саквояжи и ук­рывшись пальто или шалью. Если мы страдали от зимнего холода, нам приходилось прохаживаться по палубе, чтобы согреться. Когда летом мы мучались от жары, мы поднимались на верхнюю палубу, где был прохладный ночной воздух. Это изнуряло меня, особенно когда я путешествовала с ма­леньким ребенком на руках. Мы не сами избрали для себя та­кую жизнь. Бог призвал нас в нашей нужде и провел нас через [78] горнило страданий, чтобы нам дать очень ценный опыт, а также пример тем, кто в будущем захотел бы присоединиться к нам в служении Господу.

Наш Господь был Мужем скорбей, изведавшим болезни, и если мы страдаем вместе с Ним, то вместе с Ним будем и цар­ствовать. Когда Господь явился Савлу при его обращении. Он не ставил целью показать ему, какое большое наслаждение тот получит, а, наоборот, — сколько Савлу надлежит постра­дать за Его имя. Страдание стало уделом детей Божьих со вре­мен мученика Авеля. Патриархи страдали за то, что были вер­ны Богу и подчинялись Его заповедям. Великий Глава Церк­ви страдал за нас. Его первые апостолы и первоапостольская Церковь также страдали, миллионы мучеников страдали и реформаторы страдали. Так почему мы, имеющие благосло­венную надежду на бессмертие, которой суждено осущест­виться при скором явлении Христа, должны избегать страда­ний в нашей жизни? Если бы возможно было достичь древа жизни, стоящего посреди рая Божьего, без страданий, мы не сумели бы оценить, насколько велика награда, нами не выст­раданная. Мы отпрянули бы от славы, стыд охватил бы нас в присутствии тех, кто сражался в славной битве, кто терпели­во прошел свой жизненный путь и обрел покой в вечной жиз­ни. Но не попадет туда тот, кто не выберет страдание вместе с народом Божьим, как выбрал это Моисей. Иоанн Богослов увидел множество искупленных и спросил, кто они такие. По­следовал незамедлительный ответ: “Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одеж­ды свои кровию Агнца” (Откр. 7:14).

Когда мы начали проливать свет на вопрос о субботе, у нас еще не было ясного и определенного представления о ве­сти третьего ангела из Откр. 14:9—12. Когда мы выходили к аудитории, то в основном свидетельствовали о том, что вели­кое движение ожидающих Второго пришествия — это дви­жение, вызванное Богом, и что вести первого и второго анге­лов были провозглашены, а третья весть еще только должна быть дана. Мы видели, что третья весть завершается [79] словами: “Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божьи и веру в Иисуса” (Откр. 14:12). И тогда нам стало ясно так же, как и сейчас, — эти пророческие слова предлагают реформу всего, что касается субботнего дня. Однако мы пока не имели определенной позиции относительно “поклонения зверю”, упомянутому в этой вести, или “образа и начертания имени зверя”.

Бог Духом Своим Святым озарил слуг Своих, и этот пред­мет постепенно открылся их разуму. Потребовалось много исследований и максимальная осторожность, чтобы часть за частью отыскать истину. С терпением и желанием непрестан­но трудиться мы продвигались вперед, пока, наконец, вели­кие истины нашей вести не предстали в виде ясного, связного и совершенного целого и не были возвещены миру.

Я уже говорила о своем знакомстве с пресвитером Бейт­сом. Я нашла, что он — настоящий христианин, учтивый и добрый. Он заботился обо мне так нежно, как если бы я была его собственным ребенком. Слушая мое выступление в пер­вый раз, он проявил к нему глубокий интерес. После того как я закончила свою речь, он поднялся и сказал: “Я — неверую­щий Фома. Я не верю в видения. Но если бы я мог поверить, что свидетельство, которое сестра поведала нам сегодня ве­чером, есть в самом деле глас Божий для нас, я был бы самым счастливым человеком из всех живущих. Мое сердце глубоко тронуто. Я верю, что говорившая была искренна, но не могу понять, как это ей были показаны те чудные истины, о кото­рых она только что рассказала нам”.

Несколько месяцев спустя после моей свадьбы я посетила вместе с мужем конференцию в Топшеме, штат Мэн, где при­сутствовал и пресвитер Бейтс. Тогда он еще не до конца ве­рил, что мои видения от Бога. На том собрании было много интересного. Дух Божий сошел на меня, и я видела в видении славу Божью и впервые увидела другие планеты. Когда я вы­шла из состояния видения, я поведала о том, что видела. По­сле этого пресвитер Бейтс спросил, изучала ли я астрономию. Я ответила ему, что не помню, чтобы я когда-либо даже загля­дывала в астрономическую литературу. Тогда он сказал: “Это от Господа”. Я раньше никогда не видела его таким свобод­ным [80] и счастливым. Его лицо сияло светом Небес, и он пропо­ведовал церкви с воодушевлением.

После конференции мы с мужем отправились в Горхем, где тогда жили мои родители. Здесь у меня болезнь обостри­лась, и я крайне страдала. Родители, муж и сестры вместе молились за меня, однако я промучилась целых три недели. Я часто теряла сознание, становилась будто мертвая, но благо­даря молитвам снова приходила в себя. Мои мучения были так сильны, что я умоляла окружающих не молиться за меня, ибо их молитвы, как я думала, только продлевали мои страда­ния. Мое состояние все соседи признали безнадежным. Гос­поду же в это время было угодно испытать нашу веру. Нако­нец, когда мои друзья вновь объединились в молитве за меня, один из присутствующих братьев, казавшийся очень удручен­ным, под действием силы Божьей, сошедшей на него, встал с колен, пересек комнату, возложил свои руки на мою голову и, сказав: “Сестра Елена, Иисус Христос исцеляет тебя!” — пал, поверженный силой Божьей. Я верила, что это была работа Божья, и боль оставила меня. Моя душа тут же исполнилась признательностью и миром. Мое сердце говорило: “Никто не может помочь, кроме Бога. Мы способны обрести мир только когда покоимся в Нем и ожидаем от Него спасения”.

На следующий день стояла сильная непогода, и никто из соседей не мог прийти к нам. Я уже была в состоянии выйти в гостиную, и когда в моей комнате открыли окна для провет­ривания, кое-кто решил, что я скончалась. Соседи не знали, что Великий Врач милостиво вошел в мое жилище, изгнал недуг, освободил меня и уже на следующий день мы смогли проехать тридцать миль до Топшема. Моего отца спрашива­ли, на какое время назначены похороны. Отец недоумевал: “Какие похороны?” “Похороны вашей дочери”, — был ответ. Тогда отец всех успокоил: “Она исцелена молитвой веры и сейчас находится на пути в Топшем”.

Несколько недель спустя мы сели в Портленде на пароход до Бостона. Началась сильная буря, и мы подвергались боль­шому риску. Судно испытывало ужасную бортовую качку, волны [81] бились в иллюминаторы. В женской каюте царил страх. Многие исповедовали свои грехи и взывали к Богу о милос­ти. Некоторые призывали Деву Марию поддержать их, в то время как другие давали Богу торжественные обеты в том, что если они достигнут берега, то посвятят свою жизнь служе­нию Ему. Повсюду царили страх и смятение. Во время этой страшной качки одна женщина повернулась ко мне и спроси­ла: “Разве вы не испытываете страха? Я полагаю, что мы ни­когда не сможем добраться до суши”. Я ответила ей, что Хри­стос мое Прибежище, и если моя работа уже сделана, мне все равно, умереть ли на дне океана или в каком-нибудь другом месте. Однако же если мне еще надлежит потрудиться, все воды океана не смогут утопить меня. Я уповаю на Бога, Он доведет нас до земли невредимыми, если это нужно для Его славы.

В то время я высоко оценила христианскую надежду. Сце­на, описанная выше, дала мне ясное понимание, каким будет день неистовой ярости Господней, когда буря Его гнева обру­шится на головы несчастных грешников. Тогда прольются горькие слезы и стенания, исповедание грехов и мольбы о милости, но будет слишком поздно. “Я звала, и вы не послу­шались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличении моих не приняли: за то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас” (Притч. 1:24—26).

По милости Божьей все мы в ту бурю достигли берега жи­выми и невредимыми. Но некоторые пассажиры, выказавшие сильный страх во время бури, не упоминали об этом только из-за того, что не хотели, чтобы об их страхе стало известно. Одна женщина, которая торжественно обещала, что если ей суждено будет увидеть сушу, то она станет христианкой, покидая судно, насмешливо воскликнула: “Слава Богу, я счастлива снова сту­пить на землю!” Я напомнила ей, какие обеты всего несколько часов назад она давала Богу. Ухмыльнувшись, эта дама отвер­нулась от меня. Случившееся стало для меня ярким напомина­нием о том покаянии, которое часто приносится на смертном одре. Некоторые всю свою жизнь служат самим себе и сатане, а затем, когда болезнь сковывает их и перед ними встает страшная [82] неопределенность, они выражают сожаление по поводу своего греха и, возможно, говорят, что готовы умереть. Их дру­зья убеждают себя, что они истинно обращены и приготовле­ны для Небес. Но если больным суждено выздороветь, они вновь становятся такими же непокорными, как и прежде. Я вспомни­ла слова: “Когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня” (Притч. 1:27, 28).

В Горхеме, штат Мэн, 26 августа 1847 года родился наш старший сын Генри Николе Уайт. В октябре брат и сестра Хауленд из Топшема любезно предоставили нам место в сво­ем доме, мы приняли это с благодарностью и, одолжив кое-какую мебель, начали вести домашнее хозяйство. Мы были бедны и переживали тяжелые времена. Мы решили ни от кого не зависеть, а, наоборот, поддерживать самих себя и еще выделять что-нибудь для помощи другим. Мой муж зарабатывал на жизнь тяжелым трудом на железной дороге, но ему плати­ли меньше, чем на самом деле полагалось за его работу. Брат и сестра Хауленд добровольно делились с нами всем, чем могли, но и они находились в стесненных обстоятельствах. Они полностью уверовали в первую и вторую вести и ради продвижения работы щедро жертвовали на это дело все свое имущество, пока не стали жить ежедневным трудом.

Моему мужу пришлось оставить работу на железной до­роге, и он, взяв топор, отправился в лес рубить дрова. С по­стоянной болью в боку он работал с раннего утра до позднего вечера, зарабатывая около пятидесяти центов в день. По но­чам ему мешала спать сильная боль. Мы старались не терять мужества и уповали на Господа. Я не роптала. Каждое утро я благодарила Бога за то, что Он сохранил нас еще одну ночь, а вечером — за то, что Он провел нас еще через один день. Од­нажды, когда у нас закончилось продовольствие, мой муж пошел к своему работодателю, чтобы попросить у него денег или продуктов. Это был ненастный день, и он прошагал под [83] дождем три мили туда и обратно. Муж на своей спине принес домой большую сумку с продовольствием, пройдя в таком виде через селение Брансвик, где он часто читал лекции. Когда он, насквозь промокший, вошел в дом, сердце мое сжалось. Моим первым чувством было то, что Бог оставил нас. Я сказала мужу: “К чему мы пришли? Неужели Бог покинул нас?” Я не могла сдержать слез и громко рыдала в течение нескольких часов, пока не лишилась чувств. За меня стали молиться, и когда я снова пришла в себя, то почувствовала животворное дейст­вие Духа Божьего и раскаялась, что впала в отчаяние. Мы же­лали следовать за Христом и быть подобными Ему, но иногда во время испытаний мы теряли мужество и отдалялись от Него. Страдания и испытания приближают нас к Иисусу. В горниле шлаки сгорают, а золото очищается.

В то время мне было показано, что Господь испытывает нас для нашей же пользы и готовит к служению ближним. Он не дает нам свить гнездо, чтобы мы не осели где-нибудь и не успокоились. Нашим уделом была работа ради спасения душ, и если бы мы благоденствовали, дом стал бы так приятен для нас, что нам не захотелось бы покидать его. Испытания, кото­рые Бог дал нам, призваны были приготовить нас к еще более суровым столкновениям, которые ожидали нас во время на­ших странствий. Вскоре мы стали получать из различных штатов письма от братьев, приглашавших нас навестить их, но мы не имели средств, чтобы выехать из нашего городка. Мы всем отвечали, что пока путь нам не открыт. Я полагала, что мне невозможно будет путешествовать с ребенком. Мы не хотели быть зависимыми и жили строго по средствам. Мы были готовы скорее страдать, нежели влезать в долги. Я мог­ла позволить себе и ребенку всего пол-литра молока в день. Однажды утром муж, уходя на работу, оставил мне девять цен­тов, чтобы я купила молока на три дня. Передо мной стоял выбор — купить молока для себя и ребенка или приобрести накидку для него. Я отказалась от молока и купила ткань, что­бы сшить накидку и прикрыть голые ручки моего ребенка. [84]

Дата добавления: 2015-06-04