Свидетельство для Церкви № 14 7 страница

Души окружающих нас людей надо пробуждать и спасать, [99] иначе они погибнут. Нельзя терять ни одного мгновения. Мы все подвержены влиянию, которое говорит либо за истину, либо против нее. Я молю, чтобы меня сопровождало безоши­бочное свидетельство того, что я являюсь одной из учениц Христа. Мы хотим иметь нечто большее, чем религия суббо­ты. Мы нуждаемся в живом законе и в том, чтобы ежедневно ощущать персональную ответственность. Этим многие пре­небрегают, и в итоге рождается небрежение, безразличие, не­достаток бдительности и духовности. Где духовность в Церк­ви? Где мужчины и женщины, исполненные веры и Святого Духа? Моя молитва такова: “Очисти Свою Церковь, о Боже”. В течение нескольких месяцев я наслаждалась свободой и решила сделать все мои разговоры и все мои поступки пра­ведными перед Господом.

Пусть наши враги торжествуют. Они могут делать едкие замечания, их языки могут извергать на нас клевету, ложь и обман — нас это не волнует. Мы знаем, в Кого мы уверовали. Мы ничего не делали впустую — ни переездов, ни работы. Придет день расплаты, когда всем будет воздано по делам их, совершенным при жизни. Воистину мир во мраке. Пусть про­тивники усиливаются, пусть шутники и насмешники возрастают в своем беззаконии — нам все равно, ибо мы черпаем крепость из рук Того, Кто единственно имеет силу.

Бог просеивает Свой народ. Он желает иметь чистую и святую Церковь. Мы не можем читать сердца людей, но Гос­подь дает нам средства содержать Церковь в чистоте. Из тех, кто не хочет жить с народом Божьим, восстает испорченный народ. Эти люди глухи к обличениям, а потому неисправимы. У них была возможность узнать, что их борьба нечестива. У них было время раскаяться в своих заблуждениях, но они слишком дорожили своим “я”. Они холили и лелеяли его, и оно сильно выросло и отделило их от верного народа Божье­го, который Сам Бог очищает. Мы все имеем причины благо­дарить Бога за то, что Он открыл путь для сохранения Церк­ви, ибо гнев Божий должен постигнуть нас, если эти развра­щенные притворщики останутся среди нас. [100]

Каждая честная душа, которая может быть обманута этими беззаконниками, получит истинный свет относительно них, ибо все ангелы Небесные придут к ней и просветят ее разум. В этом случае мы ничего не боимся. Накануне судного дня праведность всех характеров будет выявляться, и станет ясно, кто к какой группе принадлежит. Сито Божье уже приближается. Давайте не будем говорить: “Останови Свою руку, о Боже”. Церковь должна быть очищена, и да свершится это. Бог царствует — и пусть народ прославит Его. Но это не значит, что я не должна думать о падших. Я намереваюсь пребывать в истине и тво­рить правду. Суд Божий должен начаться, книги должны быть открыты, и мы должны получить воздаяние по делам нашим. Вся та ложь, какую только возможно сфабриковать против меня, не сделает меня ни хуже, ни лучше, однако такая ситуация при­ближает меня к моему Искупителю”.

С того времени, как мы переехали в Батл-Крик, Господь начал освобождать нас из плена. В Мичигане мы нашли со­чувствующих друзей, которые были готовы разделить с нами наше бремя и поддержать нас в наших нуждах. Старые, про­веренные друзья из центральной части штата Нью-Йорк, из Новой Англии и особенно из Вермонта также сочувствовали нам в наших бедах и были готовы помочь нам в период несча­стья. На конференции в Батл-Крике в ноябре 1856 года Бог многое сделал для нас. Разум Его служителей был обеспоко­ен дарами в Церкви. Если за пренебрежение дарами Господь высказывает Свое неодобрение Церкви, то каким чудесным подтверждением того, что Его улыбка снова с нами, могло бы быть возрождение даров, которые, пребывая в Церкви, смог­ли бы ободрить слабую душу, обличить и исправить заблуж­дение. Делу была дана новая жизнь, а деятельности наших проповедников сопутствовал успех.

Издания наши пользовались спросом, и оказалось, что это очень необходимо делу. Так называемый “Вестник истины” вскоре перестал выходить, а дух противоречия, вещавший через него, испарился. У моего мужа появилась возможность расплатиться со всеми долгами. Кашель у него прекратился, [101] боль и воспаление в горле и легких исчезли, он постепенно выздоравливал, так что мог легко проповедовать по три раза в субботу и воскресенье. Чудо выздоровления моего мужа принадлежало Богу, и Ему да будет вся слава.

Когда, еще до нашего отъезда из Рочестера, мой муж ос­лаб, он решил освободиться от ответственности за издание нашей литературы. Джеймс предлагал, чтобы Церковь взяла на себя попечение об этом деле, чтобы им руководил специ­ально назначенный издательский комитет и чтобы никто из людей, с этим связанных, не извлекал оттуда никакой финан­совой выгоды, кроме полученной за свои труды заработной платы.

Несмотря на то, что вопрос об издательстве неоднократно предлагался вниманию братьев, до 1861 года они не приняли по нему никаких решений. Вплоть до этого времени мой муж был официальным владельцем издательства и единственным руководителем работ. Он пользовался доверием активных дру­зей дела Божьего, которые верили, что он сможет правильно распорядиться поступающими время от времени средствами и, как это требуется для развивающегося дела, будет укреп­лять издательское предприятие. Но хотя в “Обозрении” часто повторялось, что фактически типография является собствен­ностью Церкви, а мой муж — только официальный руководи­тель, наши враги воспользовались ситуацией и, заявляя о яко­бы махинациях, делали все, что в их силах, чтобы уязвить Джеймса и помешать развитию дела. Под влиянием этих об­стоятельств он снова поднял вопрос об издательском комите­те, что привело весной 1861 года к регистрации Издательской Ассоциации Церкви адвентистов седьмого дня в полном со­ответствии с законами штата Мичиган.

Хотя заботы, свалившиеся на нас в связи с издательской работой и другими направлениями Божьего дела, влекли за собой множество затруднений, самой большой жертвой, принесенной мной делу, было то, что мне приходилось оставлять своих детей на попечение чужих людей.

[102] Генри не было с нами уже пять лет, и Эдсону также недо­ставало нашей заботы. С годами семья у нас сильно увеличилась, и наш дом стал напоминать гостиницу, мы же сами мно­го времени проводили вне дома. Я чувствовала глубокую оза­боченность тем, что детей следует воспитывать свободными от вредных привычек, и часто сокрушалась, сравнивая себя с теми женщинами, которые не несли такого бремени, с теми, кто всегда может находиться со своими детьми, наставлять и учить их, и теми, кто проводит почти все свое время в кругу своей семьи. И я спрашивала себя: “Не требует ли Бог слиш­ком многого от нас, освобождая от бремени других?”, “Разве это справедливо?”, “Должны ли мы спешить от одной заботы к другой, от одного аспекта дела к другому и не иметь време­ни для собственных детей?” Множество ночей, пока другие спали, я горько рыдала.

Я часто хотела так спланировать воспитание моих детей, чтобы им было наиболее удобно, но всякий раз возникали ситуации, отметавшие мои планы. Я была очень чувствитель­на к шалостям моих детей, и всякий проступок, совершен­ный ими, отзывался во мне такой болью сердца, что это влия­ло на мое здоровье. Я желала бы, чтобы некоторые матери хотя бы на короткое время попали в те обстоятельства, в кото­рых я пребывала годами, тогда они смогли бы высоко оце­нить ту благодать, которую они получают, и сильнее посочув­ствовать мне в моих лишениях. Мы молились и трудились ради воспитания своих детей, и нам удавалось удерживать их. Мы и розгой не пренебрегали, но прежде, чем прибегнуть к этой крайней мере, мы указывали детям на их ошибки и молились вместе с ними. Мы давали им понять, что если мы будем оп­равдывать их грехи, то это вызовет гнев Божий. И наши уси­лия были благословлены для пользы наших детей. Их самым большим желанием стало радовать нас. Они не были застра­хованы от ошибок, но мы верили, что они все же станут овца­ми в стаде Христовом.

В 1860 году смерть переступила наш порог и поразила са­мую юную ветвь нашего фамильного древа. Маленький Герберт, [103] родившийся 20 сентября 1860 года, умер 14 декабря того же года. Никто, кроме тех, кому пришлось проводить своих детей в могилу, не мог знать, как обливались кровью наши сердца, когда эта нежная веточка усохла.

А когда в возрасте шестнадцати лет умер наш прекрасный Генри (Генри Н. Уайт умер в Топшеме, штат Мэн, 8 декабря 1863 года.), когда наш сладкоголосый певец сошел в могилу и больше мы не слышали его утренних песен, наш дом опустел. И оба родителя, и двое оставшихся сыновей тяжело перенес­ли этот удар. Но Бог утешил нас в нашей тяжелой утрате, и с верой и мужеством мы двигались вперед в работе, которую Он поручил нам. У нас осталась светлая надежда на встречу с нашими детьми, которых смерть оторвала от нас; мы встре­тимся там, где никогда не будет болезней и утрат.

В августе 1865 года моего мужа внезапно сразил паралич. Это был тяжелый удар не только для меня и моих детей, но также и для дела Божьего. Церкви лишились сразу двух ра­ботников: моего мужа и меня. Сатана торжествовал, видя, что дело истины тормозится таким образом. Но, слава Богу, Он не позволил нечистому растоптать нас. Будучи в течение пяти месяцев оторванными от работы, мы рискнули снова вместе взяться за работу среди церквей.

Убедившись, что мой муж не оправляется от затяжной болезни, в течение которой он ничего не мог делать, и видя, что пришло мое время идти и нести людям весть, я решила очень холодной зимой предпринять поездку в Северный Ми­чиган вместе с мужем, несмотря на его крайне слабое здоро­вье. Такое рискованное решение требовало немалой душев­ной отваги и веры в Бога, но я знала, что делаю Божье дело, и мне казалось, что сатана сознательно удерживает меня от него. Я долго ждала, когда представится возможность исполнить задуманное, и боялась, что из-за этой задержки драгоценные души будут потеряны. Оставаться вне миссионерского поля [104] казалось мне хуже смерти, мы должны были ехать, даже если бы это стоило нам жизни. Таким образом, 19 декабря 1866 года в метель и пургу мы отправились из Батл-Крика в Райт, штат Мичиган. Мой муж перенес девяносто миль переезда лучше, чем я даже предполагала, и, когда мы достигли цели нашего путешествия, он, казалось, выглядел так же, как и тог­да, когда мы покидали Батл-Крик.

Здесь началась наша активная работа, первая со времени его болезни. Здесь он начал трудиться, как и в прошлые годы, хотя и был очень слаб. Он мог говорить по тридцать-сорок минут по утрам в субботу и воскресенье, а остальное время занимала я. Кроме того, ежедневно после обеда я проводила полуторачасовые беседы. Нас слушали с величайшим внима­нием. И я видела, что мой муж крепнет, его разум проясняет­ся, а речь становится более связной. И когда случилось, что он ясно и сильно говорил целый час и так же нес бремя Божь­ей работы, как и до болезни, меня охватило чувство невыра­зимой признательности. Я встала в собрании и со слезами на глазах в течение почти получаса пыталась высказать свои чув­ства. Собрание было глубоко тронуто. Я чувствовала уверен­ность, что для нас это заря лучших дней жизни.

Действие десницы Божьей в восстановлении здоровья моего мужа было очень заметно. Вероятно, никто, перенес­ший такой удар, не сумел бы оправиться. Кроме того, Бог Своей доброй рукой исцелил Своего слугу от тяжелой фор­мы паралича, поразившей даже мозг. Муж не только исце­лился, но и обрел новые силы — как физические, так и ин­теллектуальные.

В последующие годы после исцеления моего мужа Гос­подь открыл перед нами обширное поле деятельности. Хотя вначале я робко выступала на собраниях. Божье провидение раскрыло передо мной этот путь, и в дальнейшем я уверенно стояла перед многолюдными аудиториями. Вместе с мужем мы посещали наши собрания на открытом воздухе и другие большие сборы от штата Мэн до Дакоты, от Мичигана до Те­хаса и Калифорнии. [105]

Дело, поначалу слабое и незаметное, стало разрастаться и укрепляться. Издательства в Мичигане и Калифорнии, а так­же миссии в Англии, Норвегии и Швейцарии свидетельство­вали об этом росте. Вместо самой первой газеты, весь тираж которой можно было перенести в одном саквояже, наши из­дательства ежемесячно выпускали около ста сорока тысяч экземпляров различных периодических изданий. Рука Божья помогала процветанию и укреплению Его дела.

Дальнейшая история моей жизни связана с деятельнос­тью различных организованных у нас предприятий, ставших делом всей моей жизни. Для создания этих организаций мы с мужем трудились и пером, и устной проповедью. Даже крат­кий обзор опыта тех активных и наполненных делами лет пре­высил бы возможности этого очерка. Усилия сатаны воспре­пятствовать нашей работе и поразить работников не увенча­лись успехом, а Бог проявлял заботу о Своих слугах и о Своем деле.

Глава XIV. СМЕРТЬ МОЕГО МУЖА

Несмотря на труды, заботы и ответственность, которыми была наполнена жизнь моего мужа, он встретил свое шести­десятилетие человеком бодрым и энергичным душой и телом. Три раза его разбивал паралич, и только с помощью благода­ти Божьей, действительно сильного организма и строгого со­блюдения правил здорового образа жизни он получал возмож­ность оправиться от недугов. Снова и снова Джеймс путеше­ствовал, проповедовал и писал с привычными для себя усер­дием и энергией. Плечом к плечу мы трудились на ниве Хри­стовой на протяжении тридцати шести лет и надеялись, что сможем вместе стать свидетелями торжественного конца. Но не такова была воля Божья. Господь забрал от меня избранни­ка моей юности, спутника моей жизни, человека, разделившего [106] со мной мои труды и печали, и мне пришлось заканчи­вать мою работу, борясь в одиночестве.

Весну и раннее лето 1881 года мы проводили в нашем доме в Батл-Крике. Мой муж надеялся организовать свои занятия так, чтобы мы смогли поехать на Тихоокеанское побережье и посвятить себя литературной работе. Он чувствовал, что мы допускаем ошибку, позволяя затянуть себя в текущие дела и уступая братьям, призывающим нас активно проповедовать тогда, когда нам следовало писать. Мой муж очень хотел бо­лее полно раскрыть славное дело искупления, и я долго обду­мывала подготовку важных книг. Мы оба чувствовали, что, только восстановив свои умственные силы, мы будем иметь возможность завершить дело и отдохнуть от горячей схватки, а затем дать нашему народу драгоценный свет истины, кото­рую Бог открывал нашему сознанию, — это наш долг перед нами самими и делом Божьим.

За несколько недель до смерти мужа я говорила ему, что важно определить поле деятельности после того, как мы ос­вободимся от забот, неизменно появляющихся у нас в Батл-Крике. Он сказал в ответ, что прежде чем мы уедем отсюда, надо обратить внимание на некоторые аспекты работы, то есть необходимо было найти людей, которые могли бы трудиться вместо нас. С глубоким волнением он вопрошал: “Где люди, которые будут делать эту работу? Где те, кто проявит беско­рыстную заинтересованность в наших организациях, кто будет стоять за истину, не поддаваясь влиянию со стороны тех, с кем они будут общаться?”

Со слезами на глазах Джеймс выражал свое беспокойство за наши организации в Батл-Крике. Он говорил: “Я жизнь свою положил ради создания этих организаций, и покинуть их для меня, кажется, будет смерти подобно. Они мои дети, и я не могу отделить их интересы от своих. Посредством этих орга­низаций Господь хотел бы совершить определенную работу. Сатана ищет возможность смешать и разрушить любое средство, [107] которое Господь использует для спасения людей. И если великий противник сможет переделать эти организации по мирскому образцу, он достигнет таким образом своей цели. Моя величайшая забота — искать нужных людей везде, где это возможно. Если люди, занимающие ответственные посты, морально слабы, не принципиальны, склонны следовать мир­ским обычаям, то это неизбежно отразится на их подчинен­ных. Я предпочел бы скорее умереть, чем видеть эти органи­зации неуправляемыми или отступившими от цели, ради ко­торой они были созданы.

Что касается моего отношения к этому делу, то я очень долго был связан с издательской деятельностью теснейшим образом. Трижды меня разбивал паралич из-за моей увлечен­ности этим направлением нашей работы. Теперь, когда Бог обновил мои физические и умственные силы, я чувствую, что могу так служить Его делу, как не мог бы никогда раньше. Я должен видеть издательское дело процветающим. Оно тесно переплетено с самим моим существованием. Забыть интере­сы этой работы для меня означает то же, что лишиться пра­вой руки”.

У нас была благоприятная возможность посетить загород­ное собрание в Шарлотте с субботы, 23 июля, по воскресенье, 24 июля. Так как мне нездоровилось, мы решили поехать на извозчике. В дороге мой муж казался жизнерадостным, и чув­ство торжественности владело им. Он беспрестанно славил Господа за полученные милости и благодать и открыто выра­жал свои чувства по поводу прошлого и будущего: “Господь благ и в высшей степени достоин восхваления. Он посылает насущную помощь в то время, в которое она нужна. Будущее кажется туманным и неопределенным, но Господь не заставит нас страдать от этого. Когда придут несчастья. Он даст нам силы преодолеть их. То, Кем Господь является для нас, и то, что Он делает для нас, вызывает у нас такую благодарность, что нам никогда не следует ни роптать, ни жаловаться. Наши труды, наши бремена и жертвы никогда не будут сполна оценены ок­ружающими. Я замечаю, что теряю мир в душе и благослове­ние Божье, позволяя себе тревожиться об этом.

Мне бывает тяжело, когда о моих побуждениях составляют [108] неправильное мнение и когда мои энергичные усилия, на­правленные на то, чтобы помочь, воодушевить и укрепить братьев, снова и снова оборачиваются против меня. Но я все­гда вспоминаю Иисуса и Его страдания. Его душа печалилась, видя, что Его подвиг не был оценен как раз теми, кого Он пришел благословить. Я должен уповать на милость и любя­щую заботу Бога, больше славя Его и меньше жалуясь на не­благодарность братьев. Если бы я всегда приносил свои за­труднения Господу, меньше бы думал о том, что другие гово­рят и делают против меня, то имел бы больше покоя и мира в душе. Но отныне я буду стремиться прежде всего к сдер­жанности, чтобы никого не обидеть ни словом, ни делом, помогая таким образом сделать путь своих братьев правед­ным. Я не прекращу сожалеть о любой неправде, совершен­ной по отношению ко мне. Я ожидал от людей большего, чем следовало бы. Я люблю Бога и Его дело, а также люблю моих братьев”.

Когда мы ехали, я меньше всего думала о том, что это по­следнее путешествие, которое нам суждено совершить вмес­те. Внезапно погода испортилась, давящую жару сменил про­низывающий холод. Мой муж простудился, но полагал, что в основном здоров и не заболел чем-нибудь серьезным. Он тру­дился на собраниях в Шарлотте, представляя истину с вели­кой ясностью и силой. Он рассказывал об удовольствии обра­щаться к народу, проявляющему столь глубокий интерес к дорогим ему предметам. Он говорил: “Господь действитель­но обновил мою душу, когда я преломил с другими людьми хлеб жизни. Во всем Мичигане народ горячо молил о помо­щи. Как страстно желал я утешить, воодушевить и укрепить людей драгоценными истинами, необходимыми для нашего времени!”

По возвращении домой муж стал жаловаться на легкое недомогание, но все же он включился в работу как обычно. Каждое утро мы выходили в рощицу около нашего дома и объединялись в молитве. Мы стремились узнать, каков же наш долг. Письма, приходящие из различных мест, приглашали нас на лагерные собрания. Несмотря на наше решение посвятить [109] себя писательскому труду, было трудно отказаться от встречи с братьями на этих важных слетах. Мы ревностно молили о мудрости, которая указала бы нам верное решение.

Субботним утром мы, как всегда, вместе пошли в рощу, и мой муж трижды очень горячо молился. Казалось, он не же­лал останавливаться в своих молениях к Богу об особом во­дительстве и благословении. Его молитвы были услышаны, покой и свет сошел на наши сердца. Джеймс славил Господа и говорил: “Ныне я все оставляю ради Иисуса. Я чувствую сладость, небесный покой, уверенность, что Господь покажет нам наш долг, ибо мы страстно желаем исполнять Его волю”. Он сопровождал меня в дом молитвы и открывал служение пением и молитвой. Тогда он стоял рядом со мной на кафедре в последний раз.

В следующий понедельник муж почувствовал сильный озноб, а во вторник хворь настигла и меня. Мы вместе поеха­ли лечиться в санаторий. К пятнице мое состояние заметно улучшилось, но когда врач сообщил мне, что мой муж все вре­мя спит и его состояние вызывает опасение, я немедленно пошла в его комнату, и одного взгляда на его лицо было до­статочно, чтобы понять, что он умирает. Я постаралась под­нять его. Он понимал все, что ему говорили, реагировал на все вопросы, на которые можно было ответить “да” или “нет”, но, казалось, не в силах был сделать что-либо кроме этого. Когда я сказала ему, что, по моему мнению, он умирает, с его стороны не было высказано удивления. Я спросила, дорог ли ему Иисус. Он ответил: “Да, о да!” Я задала вопрос: “Молишь­ся ли ты о продлении жизни?” Он ответил: “Нет”.

Затем мы преклонили колена у его кровати, и я молилась за него. На его лице появилось выражение успокоения. Я ска­зала ему: “Иисус любит тебя. Его руки держат тебя”. Он отве­чал: “Да, да”.

Брат Смит и другие братья помолились затем у его крова­ти и удалились, чтобы провести ночь в молитве. Мой муж ска­зал, что не ощущает боли, однако он весьма быстро слабел. Доктор Келлогг и его помощники делали все, что в их силах, [110] чтобы вернуть умирающего к жизни. Джеймс медленно при­ходил в себя, но оставался очень слабым.

На следующее утро он, казалось, слегка поправился, но к полудню его охватил озноб, от которого он потерял сознание. К пяти часам вечера в субботу 6 августа 1881 года Джеймс ис­пустил последний вздох без всякого напряжения или стона.

Шок от смерти мужа, такой внезапной, такой неожидан­ной, был для меня подобен сокрушительному удару. В моем слабом состоянии мне требовалась немалая крепость, чтобы оставаться у его смертного одра до конца, но когда я увидела, что смерть закрыла глаза моего мужа, истощенный организм проявил себя, и я обессилела окончательно. В течение неко­торого времени и я, по-видимому, находилась между жизнью и смертью. Огонек моей жизни горел так слабо, что, казалось, самое легкое дуновение может загасить его. По ночам мой пульс слабел, а дыхание становилось все тише и тише, пока не начинало казаться, что оно вовсе прекратилось. Только бла­годаря благословению Божьему, неослабевающей заботе и бдительности медиков и обслуживающего персонала моя жизнь была сохранена.

Хотя я и не могла подняться с одра после смерти мужа, в следующую субботу меня принесли в дом молитвы на его по­хороны. Когда окончилась проповедь, я почувствовала, что мой долг — испытать ценность христианской надежды в час скор­би и тяжелой утраты. И когда я встала, мне была дана кре­пость, и я говорила около десяти минут, восхваляя милость и любовь Бога на глазах у переполненного зала. По окончании служения я проводила своего мужа на кладбище Оук-Хилл, где его и положили покоиться до зари воскресения.

Мои физические силы были истощены ударом, но все же сила небесной милости поддерживала меня в моей тяжелой утрате. Когда я увидела, что мой муж испустил последний вздох, я почувствовала, что Иисус стал ценен для меня более, чем в любой другой период моей жизни. Когда я стояла у смертного одра моего первенца и закрывала его глаза, я могла сказать: “Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!” (Иов 1:21). И тогда я почувствовала, что на­шла Утешителя в Иисусе. Когда мой последний ребенок умер [111] у меня на руках и я поняла, что больше никогда не увижу его маленькую головку на своей подушке, я также могла сказать: “Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благо­словенно!” Когда и тот, на чью сильную любовь я опиралась, с кем я вместе трудилась на протяжении тридцати шести лет, был взят от меня, я могла возложить руки на его чело и ска­зать: “Я предаю свое сокровище Тебе до зари воскресения”.

Когда я видела, что мой муж уходит из жизни, и замечала, что множество друзей сочувствуют мне, я думала, какая ог­ромная разница между этой смертью и смертью Иисуса, когда Он висел на кресте! Какая разница! Его высмеивали в час смертной муки и издевались над Ним. Но Он умер и прошел через могилу, чтобы открыть нам, что мы можем иметь ра­дость и надежду даже в случае смерти и что если наши друзья умирают в Иисусе, мы можем сказать: “Мы снова встретимся с ними”.

Временами мне казалось, что я не смогу пережить смерть мужа. Но в сознании моем запечатлелись слова: “Будь спо­койна и знай, что Я — Бог”. Я остро ощущала потерю, но не могла себе позволить предаваться бесполезной печали, ибо она не вернула бы мне усопшего. И я не была настолько эго­истична, чтобы желать, если бы это было возможно для меня, вырвать его из безмятежного сна и вновь включить в жизнен­ную борьбу. Как усталый боец, он прилег отдохнуть. Я с ра­достью буду смотреть на место, где он обрел покой. Лучший способ, которым я и мои дети можем почтить память усопше­го, заключается в том, чтобы подхватить его дело там, где он оставил его, и с силой Иисуса продвигать до завершения. Мы будем благодарить Бога за годы плодотворного труда, даро­ванные покойному. И ради него, и ради Христа мы извлечем из его смерти урок, который не забудем никогда. Пусть эта тяжелая утрата сделает нас более добрыми, более отзывчивы­ми, более сильными, терпеливыми и внимательными к обра­зу своей жизни.

Я берусь за дело моей жизни в одиночестве, в полной уве­ренности, что мой Искупитель будет со мной. Нам осталось [112] немного времени сражаться в этой борьбе, ибо скоро придет Христос и прекратит противостояние. Тогда мы предпримем последние усилия, чтобы потрудиться со Христом и прибли­зить Его Царствие. Многие из тех, кто стоял на переднем краю борьбы, ревностно сопротивляясь распространению зла, пали смертью храбрых на своем боевом посту. Живущие смотрят с печалью на павших героев, но ныне не время прекращать ра­боту. Они должны залечить раны, подхватить знамя борьбы из рук сраженных смертью и с обновленной энергией отстаи­вать истину дела Христова. Как никогда раньше, надо сопро­тивляться греху, силам тьмы. Время требует энергичной и ре­шительной деятельности со стороны тех, кто исповедует ис­тину для настоящего времени. Если кажется, что время ожи­дания пришествия нашего Избавителя тянется слишком дол­го, если нам, согбенным несчастьями и изнуренным тяжким трудом, не терпится получить славное освобождение от борьбы, давайте будем помнить, что мы оставлены на земле для того, чтобы сталкиваться с бурями и конфликтами, чтобы со­вершенствовать христианский характер, чтобы лучше знать Бога, нашего Отца, и Христа, нашего Старшего Брата, и для того, чтобы выполнять работу для Господа, завоевывая много душ для Христа. И пусть эти напоминания сдерживают вся­кий ропот. “И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда” (Дан. 12:3).

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ № 1

Глава I. СТОРОЖ БРАТА ТВОЕГО [113]

20 ноября 1855 года во время молитвы Дух Господень вне­запно и сильно снизошел на меня, и я была восхищена в виде­нии. Я увидела, что Дух Господень покидает Церковь. Слуги Господни слишком уповают на силу убеждения и не имеют твердого упования на Бога. Я видела, что одни лишь логичес­кие построения не тронут души и не побудят их присоеди­ниться к Церкви Остатка, ибо истина непопулярна. Слуги Божьи должны хранить истину в душе. Ангел сказал: “Они должны обрести ее, еще горячую от славы; нести ее в глубине своей души и потом с теплотой и искренностью изливать ее на тех, кто их слышит”. Лишь отдельных добросовестных людей можно убедить многочисленными логическими дока­зательствами, ибо невозможно найти доступ к многим серд­цам, используя только сухую теорию истины. Они могут быть затронуты лишь живым свидетельством и силой, сопровож­дающей истину.

Я видела: враг занят тем, что губит души. В наши ряды проник дух самопревозношения; а должно быть больше сми­рения. Вестники ведут себя слишком независимо. От этого следует отказаться, ибо слуги Божьи должны трудиться со­обща. Слишком явно проявляется дух, который можно вы­разить словами: “Разве я сторож брату моему?” (Быт. 4:9). И [114] сказал ангел: “Да, ты — сторож брату своему. Тебе следует проявлять неусыпную заботу о твоем брате, быть заинтере­сованным в его благополучии и хранить дух сердечности и любви по отношению к нему. Держитесь вместе! Держитесь вместе!” Творя человека, Бог хотел, чтобы он имел откры­тое сердце, жил без притворства, был честным, кротким, смиренным и простым. Это небесные принципы; Сам Бог установил их. Но бедный, немощный человек стремится к чему-то иному — идти своим собственным путем и думать только о собственной выгоде.

Я спросила ангела, почему простота ушла из церкви, а гор­дыня и самовозвеличивание заняли их место. Я видела имен­но в этом причину того, что мы едва не оказались в руках вра­га. И ангел сказал: “Взгляни же и увидишь, что чувства, выра­женные в словах “разве я сторож брату моему”, преобладают в Церкви”. И вновь сказал ангел: “Ты — сторож брату своему. Твое исповедание, твоя вера требуют, чтобы ты отвергла себя и пожертвовала для Бога всем, иначе ты недостойна вечной жизни, ибо она дорого куплена для тебя — муками, страдани­ями и кровью возлюбленного Сына Божьего”.

Я видела, что многие люди в различных местах, на восто­ке и на западе, приобретают ферму за фермой, участок за уча­стком и дом за домом, оправдывая покупки нуждами дела Бо­жьего и говоря, что они занимаются этим, чтобы помочь делу. Они сковывают сами себя настолько, что могут приносить лишь небольшую пользу. Некоторые покупают кусок земли и трудятся на пределе своих сил, только чтобы расплатиться за него. Им не хватает времени, чтобы уделить даже несколько минут молитве и служению Богу, дабы получить от Него силы для преодоления своих трудностей. Эти несчастные по уши увязли в долгах, и когда делу требуется их содействие, они не могут помочь, ибо им прежде надо освободиться от долгов. Но как только они освобождаются от долгов, тут же еще боль­ше отдаляются от дела Божьего, поскольку снова включаются в гонку увеличения своего имущества. Люди льстят себе, ут­верждая, что идут верным путем, что они могут быть полезны делу, удачно вкладывая вырученные от торговли средства. Они любят истину на словах, а не на деле. Как они любят дело [115] Божье, показывают их труды. Люди любят мир больше, а дело Божье — меньше, привлекательность земного для них силь­нее, а привлекательность Небесного — слабее. Их сердца там, где их сокровище. Своим примером они говорят окружающим, что намерены остаться здесь, что земля — их дом. Сказал же ангел: “Ты — сторож брату своему”.

Дата добавления: 2015-06-04