Филосторгий 1 страница

СОКРАЩЕНИЕ «ЦЕРКОВНОЙ ИСТОРИИ»

[ПРОЛЕГОМЕНА]

История Филосторгия состоит из 12 книг, при этом начальные буквы каждой книги, соединенные последовательно в одно слово, дают имя автора (φιλοστοργιο?). Историю свою он начинает, по его же словам, ссорою Ария с Александром: она-то и стала, как утверждает Филосторгий, причиной ереси. События им прослеживаются вплоть до восшествия на престол Валентиниана, сына Плацидии и Констанция; и до убийства тирана Иоанна. В целом история сия есть похвальное слово еретикам, а в отношении православных она скорее поношение и клевета, нежели история.

ИЗ ПЕРВОЙ КНИГИ

1. Филосторгий говорит, что ему неизвестно, кто был сочинителем книг Маккавейских. Однако первую книгу он удостаивает похвалы, так как изложенное в ней согласуется с пророчествами Даниила и потому, что в ней весьма разумно рассказано, как порочность одних правителей довела иудеев до крайне бедственного состояния, добродетель же других вновь возвысила. Тогда иудеи обрели силы по-прежнему одолевать врагов и очистили храм от эллинской скверны¹. Но вторая книга, по мнению Филосторгия, представляет собой сочинение уже другого автора²; она — краткое изложение того, что было описано Ясоном Кирениани-ном в пяти книгах³: здесь повествуется о войне, которую Иуда Маккавей⁴ вел с Антиохом Эпифаном⁵ и с сыном его по имени Евпатор⁶. Третью же книгу Филосторгий отвергает как чудовищную и не содержащую ничего подобного первой⁷. Автором четвертой книги он называет Иосифа и признает, что это скорее не история, а похвальное слово Елеазару и семи братьям Маккавеям⁸.

Филосторгий хвалит Евсевия Памфила⁹ как за все в целом, так и в особенности за его «Историю», утверждая, однако, что по отношению к благочестию тот пребывал в совершенном заблуждении. «А заблуждение, — говорит сей нечестивец, — состоит в том, что Евсевий признает Бога непознаваемым и непостижимым». Филосторгий утверждает, что Евсевию было присуще множество подобного рода заблуждений, и еще свидетельствует, что часть «Истории», основанную на личных воспоминаниях, тот оканчивает временем, когда дети Константина Великого наследовали отцу.

Утверждает сей нечестивец, что когда жребий архиерейства выпал Арию¹⁰, тот, предпочтя себе Александра", добился передачи жребия ему.

Повествует он и о некоем пресвитере Александре по прозванию Бавкалис, прозванному по возвышающемуся на спине большому горбу, напоминавшему формой глиняный сосуд, который александрийцы на местном наречии называют «бавкалис»¹². Этот вот Александр, занимавший второе место после Ария, по словам Филосторгия, стал непосредственным виновником раздора между епископом Александром и Арием, и тогда же была измышлена проповедь о единосущии (то όμοούσιον)¹³.

Констанций¹⁴, отец Константина Великого¹⁵, по словам Филосторгия, за доблесть был провозглашен правителем Верхней Галатии, где расположены так называемые Альпы. Местность сия труднодоступна и непроходима. Ныне Верхнюю Галатию римляне называют Галлией¹⁶. Смерть настигла Констанция в Британии, именуемой также Альбионом. Там его сын Константин, счастливо избегнув козней Диоклетиана¹⁷, застал отца уже занемогшего и вскоре, собственноручно предав тело его земле, наследовал его царство.

Филосторгий, как и все прочие, утверждает, что причиной обращения Константина Великого от эллинского суеверия к христианству послужила его победа над Максенцием. Во время оной явлено было знамение креста на Востоке, простершееся весьма далеко, отображенное удивительным светом. Звезды окружали его со всех сторон, подобно радуге, складываясь в виде букв. Буквы же сии на латинском языке составили слова: «Сим побеждай»¹⁸.

Сообщает также Филосторгий, что еще до Никейского собора Арий Александрийский, прибыв в Никомедию, имел встречу с Осием Кордовским¹⁹ и бывшими с ним дру-

гими епископами, и тогда же подготовил он для собора мнение, согласно которому Сын объявлялся единосущным (ομοούσιο?) Отцу, а также и документ об отлучении Ария²⁰.

Вскоре после этого был созван Никейский собор, и на нем в числе прочих архиереев Божьих присутствовали Василий, епископ Амасийский, и Мелетий Севастопольский²¹.

Филосторгий также признает, что все епископы согласились с принятым в Никее определением веры, за исключением Секунда, епископа Птолемаидского²², за которым последовал Феона, епископ Мармарикский²³. А все остальное сборище арианских предводителей — Евсевий Никомедийский²⁴, которого Филосторгий чрезмерно возвеличивает, и Феогнид Никейский²⁵, и Марий Халкидонский²⁶, и вся прочая их фаланга²⁷ — присоединилось к синоду. Однако они прибегли к обману и, по свидетельству самого Филосторгия, «единосущие» (то όμοούσιον) лукаво подменили словом «подобосущие» (то όμοιουσίον). Постановление же синода не было отвергнуто ими лишь потому, что в этом убедила их сестра императора Константина, Констанция²⁸.

10. Филосторгий еще прибавляет, что отправляемый в изгнание Секунд так сказал Евсевию: «Евсевий, ты подписался, дабы не сослали тебя. Однако я твердо уверен, что открытое мне Богом исполнится в течение года и ты неминуемо будешь изгнан». И действительно, как предсказывал Секунд, по истечении трех месяцев после собора²⁹ Евсевий был сослан, ибо он открыто возвратился к прежнему своему безбожию.

ИЗ ВТОРОЙ КНИГИ

1. Этот приверженец лжи Какосторгий¹ утверждает, что после Вселенского собора и явного обращения сторонников Евсевия² к благочестию император Константин подверг их наказанию за то, что, замыслив иное, они тем не менее подписались под единосущием, и Секунда и его союзников вернул из изгнания³. И будто бы он повсюду распространил послание, отвергающее единосущие и утверждающее ино-сущие (то έτεροούσιον)⁴. Филосторгий также заявляет, что это послание якобы подписал сам Александр, епископ Александрийский, и по этой причине к нему даже присоединились последователи Ария; но потом, когда страх перед императором ослаб, Александр вернулся к прежним своим

убеждениям⁵. Арий же и его приверженцы вновь отступили и от Александра, и от Церкви.

Филосторгий сообщает, что, отпав от Церкви, Арий стал сочинять корабельные, мельничные, путевые и другие подобного рода песни, и каждой придавал мелодию, которая, по его мнению, подобала той или иной из них; прелестью этих песен он стремился постепенно склонить неискушенные души к своему суеверию.

Превознося Ария за то, что он подвергает сомнению божественную природу Сына, Филосторгий, однако, отмечает нелепость опутавших Ария заблуждений, согласно которым тот почитал Бога совершенно непознаваемым, непостижимым и немыслимым (αννωστόν, άκατάληπτον, άνεννόητον); причем не для одних только людей, что, возможно, было бы еще терпимым злом, но и для самого единородного Сына Божия. Жертвой этого абсурдного заблуждения стал не один только Арий, но и множество других из числа его последователей. За исключением Секунда, Феона, учеников мученика Лукиана⁶, Леонтия⁷, Антония⁸ и Евсевия Никомедийского, все прочее воинство нечестивцев склонилось к этому мнению.

Говорит также Филосторгий, что Константин лишил жизни своего сына Криспа⁹, обвиняемого в клевете на мачеху¹⁰. Позднее ее, уличенную в прелюбодеянии с неким Курсором, было приказано задушить в раскаленной бане. А немного спустя, пребывая в Никомедии, Константин понес наказание за убийство сына, будучи отравлен собственными братьями.

Филосторгий сообщает также, что большое число заистрийских скифов (которых древние называли геталии", а ныне — гаталии¹²), изгнанных из отчизны за благочестие¹³, Ульфила¹⁴ уговорил на переселение в Римскую землю. Это племя некогда было обращено в христианскую веру следующим образом: в царствование Валериана и Галлиена¹⁵ несметное множество скифов¹⁶ переправилось через Истр и вступило в пределы Римской империи. Набег их потревожил значительную часть Европы, а оттуда уже они вторглись в Азию и заняли Галатию с Каппадокией. Там они захватили множество пленников, среди которых было немало клириков, и с большой добычей вернулись в родную землю¹⁷. Пленники же сии были людьми праведными, и, общаясь с варварами, немалое их число обратили к истинному бла-

гочестию, так что, просвещенные, они оставили язычество и перешли в христианскую веру. Из числа этих пленников были и предки Ульфилы, по происхождению каппадокий-цы, проживавшие вблизи города Парнаса, в селении под названием Садаголфина. Именно Ульфила был вождем перешедших в христианство выходцев из Готии, а первым их епископом он стал таким вот образом: царь, правящий в то время готами, направил его вместе с другими послом к императору Константину (так как обитавшие в этих краях варварские племена повиновались императору), и там Евсевий и бывшие с ним епископы рукоположили его для христиан в Гетике. Ульфила проявлял великую заботу о них и во всем прочем: составил для них собственную азбуку и перевел на родной их язык все книги Священного Писания, за исключением книг Царств, так как они содержат описание войн. Народ же сей необычайно привержен войне и гораздо более нуждается в строгой узде, чтобы обуздать воинственный пыл, чем в шпорах, дабы возбудить оный. Книги сии и правда заключают в себе великую вдохновляющую силу, ибо весьма заслуживают почитания и души верующих побуждают к служению Богу.

Итак, всех этих переселенцев император расселил в Ме-зии, где каждому было угодно; а сам Ульфила удостоился от него великих почестей, настолько, что в разговоре император часто величал его «Моисеем нашего времени». Впрочем, Филосторгий слишком уж превозносит Ульфилу и говорит, что и он, и бывшие у него в подчинении готы являлись приверженцами собственных его (Филосторгия) еретических убеждений.

Сей нечестивец Филосторгий утверждает, будто жители внутренней Индии, обращенные проповедью апостола Варфоломея¹⁸ в христианскую веру, исповедовали иносущие (то έτβροούσιον). Пишет также, что первым это мнение воспринял Феофил Индийский¹⁹ и передал его своим соотечественникам. Сообщает также, что это индийское племя некогда звалось сава, по названию их главного города Савы; ныне же их именуют омиритами²⁰.

Говорит Филосторгий, что Евсевий, Марий и Феогнид, спустя три года по приказу императора Константина возвращенные из изгнания, записали символ еретической веры и разослали его повсюду, дабы ниспровергнуть утвержденный Никейским собором²¹, а епископ Александрийский

Александр был ими низложен и отлучен²² за то, что вновь обратился к исповеданию единосущия (то όμοούσιον). Отлучили они также Евстафия, епископа Антиохийского²³, вменив ему в вину преступную связь с некой девицей и удовлетворение с нею постыдной похоти. Император же осудил его на изгнание и сослал в западные пределы. Пишет он также, что сие незаконное собрание составилось из 250 епископов, а мастерскою всех этих бесчинств стала Никомедия²⁴.

Об Агапите, своем собрате-еретике, который сначала был воином, а затем стал пресвитером у единоверцев и впоследствии был возведен в сан епископа Синадского²⁵, Филосторгий рассказывает много необыкновенного; свидетельствует, что он воскрешал мертвых и множество недугов изгонял и излечивал. Говорит он также, что и другие чудеса совершал он и что его трудами немало язычников было обращено в христианскую веру.

Пишет еще, что Константин на 28-м году своего управления перестроил Византию в Константинополь. Определяя границы будущего города, он шел по кругу пешком, держа в руке копье. Когда же тем, кто следовал за ним, показалось, что он отмеряет слишком большое пространство, один из его спутников заговорил, вопрошая: «Далеко ли еще, владыка?» На что император ответил ему такими словами: «До того места, где остановится идущий впереди меня». Этим ответом он ясно дал понять, что некая небесная сила своею рукою вела его и наставляла, как совершить задуманное. Филосторгий добавляет, что Константин, построив город, дал ему имя Alma Roma, что по-латыни означает «Славный Рим», учредил в нем сенат, назначил для граждан щедрую раздачу годовых хлебных припасов и весь прочий государственный порядок устроил столь великолепно, что Константинополь почетом и славой мог соперничать со старейшим Римом²⁶.

Сообщает он также, что по смерти епископа сего города Александра²⁷ на архиерейский престол только что основанного города был переведен епископ Никомедийский Евсевий²⁸.

Утверждает сей изощренный во лжи нечестивец, будто бы после смерти Александра, епископа Александрийского²⁹, когда разные лица избирали епископов и многие должны были быть рукоположены и споры вокруг них продолжались довольно долгое время, божественный Афанасий

поздним вечером спешно вбежал в церковь св. Дионисия: обнаружив там двух каких-то египетских епископов, он с помощью своих приспешников запер ворота, и когда все таким образом было устроено, потребовал рукоположить себя. Оказавшихся там епископов силою принуждали к этому до тех пор, пока не сломили их волю и способность к сопротивлению, так что они исполнили требование Афанасия³⁰. Филосторгий добавляет, что все бывшие тогда в городе епископы единодушно предали за это Афанасия анафеме. Тот, однако, чтобы дело решено было в его пользу, написал императору от имени всей городской общины письмо о своем избрании на архиерейство, а император, сочтя это письмо выражением общей воли александрийцев, подтвердил его право на престол. Впоследствии он, узнав, как на самом деле состоялось это избрание, отослал Афанасия в финикийский город Тир с тем, чтобы он дал отчет о своих действиях собранному там синедриону³¹. Афанасий вынужден был уступить угрозам императора, однако по прибытии в Тир и не подумал явиться в суд³²; но подкупил некую блудницу, чью порочность явно изобличала беременность, и склонил ее дать ложные показания против Евсевия, по праву считавшегося славою синедриона, не без основания надеясь, что подобная клевета повергнет всех в смятение и тревогу, а ему поможет уклониться от судебного расследования и избежать обвинительного приговора.

Но сей коварный замысел, утверждает любитель обмана, был раскрыт подобно тому, как некогда благочестивые уличили развратницу, нанятую еретиками, дабы очернить Афанасия Великого. Евсевий заговорил, желая узнать у блудницы, известен ли той ее растлитель. «Разумеется, известен», — отвечала она; и тогда Евсевий опять спросил: «Находится ли он среди собравшихся епископов?» Она же отвечала: «О чем ты говоришь, владыка, не настолько я безумная, чтобы обвинять подобных им мужей в постыдном распутстве». Таким образом, был пролит свет на истинное положение дел и стал очевиден весь преступный замысел³³. Вот так Евсевий оказался выше всякой клеветы: Афанасию же, понадеявшемуся избегнуть приговора, напротив, было предъявлено двойное обвинение — в незаконном рукоположении и гнусной клевете. Поэтому все собравшиеся единодушно постановили низложить его; однако Афанасий нисколько не устыдился и осмелился утверждать, что

приговор о низложении, так же как и возведенная на него клевета, были измышлены присутствующими в том собрании епископами из ненависти, поскольку не от них принял он архиерейское рукоположение. Поэтому император поручил другому синоду расследовать выдвинутые против Афанасия обвинения³⁴. Тем временем к прежним обвинениям были прибавлены другие, еще более серьезные. Будто бы он исповедника Каллиника, епископа Пелусийского³⁵, заковав в железные колодки, бросил в узилище и не переставал терзать до тех пор, пока не лишил жизни.

Тогда же собранию была предъявлена и рука Арсения³⁶, и Мареот, и Исхира, и таинственная чаша³⁷, и прочее, подобное этому. «Именно по этим причинам, — говорит Фи-лосторгий, — синедрион и отлучил Афанасия³⁸ и на его место рукоположил Григория Каппадокийского»³⁹.

Вот так клевещет на святого Афанасия сей лжелюбец Какосторгий.

Сообщает он также, что Елена⁴⁰, мать императора Константина, в устье Никомедийского залива основала город и назвала его Еленополис. А место сие особенно привлекло ее тем, что к нему дельфин принес тело мученика Лукиана⁴¹ после его мученической смерти.

Говорит он еще, что мученик Лукиан, будучи уже при смерти, когда тиранический произвол не дозволял обрести ни храма, ни алтаря и когда от побоев и оков он был уже не в состоянии передвигаться, тогда, лежа на спине, он сотворил на своей груди страшную жертву, и как сам причастился, так и другие вслед за ним сподобились чистой жертвы⁴². Таинство сие совершилось в темнице, когда его как отходящего со всех сторон окружал святой сонм верующих, олицетворявший Церковь и вместе с тем ограждавший от взоров нечестивых совершаемое праведными.

Филосторгий повествует о многих учениках сего мученика Лукиана и в особенности о Евсевии, епископе Никомедийском, Марии Халкидонском, Феогниде Никейском, о Леонтии, впоследствии ставшем епископом Антиохийским, Антонии, епископе Тарса Киликийского, Минофанте⁴³, Неоминии и Евдоксии⁴⁴; не преминул он поведать также об Александре и Астерии Каппадокийском: хотя они, по его словам, подчинившись воле тиранов, и впали в эллинство, но после осознали свое падение и увещеваниями учителя приведены были к покаянию.

«Из числа упомянутых, — говорит Филосторгий, — только Антоний да Леонтий сохранили чистоту и строгость веры; Евсевий же, Феогнид и Марий, отступившие было под влиянием Никейского собора, впоследствии возвратились к прежнему своему мнению». Впрочем, Марий, вновь обратившийся к истинному учению, вскоре впал в иное заблуждение: так же как и Феогнид, он полагал, что Бог и до рождения Сына был Отцом, ибо имел силу породить Его. Астерий же извратил учение Лукиана, изустно и письменно утверждая, что Сын являет собой ничем не отличимый образ сути Отца⁴⁵.

Сообщает он также, что на 32-м году своего царствования император Константин скончался в Никомедии⁴⁶, будучи отравлен своими братьями⁴⁷. Предчувствуя скорую смерть и изобличив коварный замысел, он написал завещание⁴⁸, в котором потребовал отомстить убийцам, а свершить сие повелел тому из своих сыновей, который подоспеет первым, ибо опасался, как бы и им не выпала та же участь. Это завещание Константин вручил Евсевию, епископу Никомедийскому⁴⁹. Евсевий, понимая, что братья императора станут искать его, желая узнать содержание, вложил свиток в руку покойного и накрыл одеждами. Когда же братья наконец, как и предвидел Евсевий, потребовали у него завещание, тот ответил: «Я действительно получил его, но тотчас возвратил в руки Константина». Позже все тот же Евсевий извлек спрятанный свиток и передал его сыну Константина Констанцию, которому случилось опередить своих братьев, и тот незамедлительно исполнил волю отца⁵⁰.

Сей богоборец обвиняет христиан в том, что они приносили жертвы изображению Константина, поставленному на порфировом столпе, почитая его, возжигали лампады, курили благовония и творили молитвы, как перед Богом, и совершали всенародные молебны о предотвращении бедствий.

Пишет он также, что после смерти Константина Великого, когда всем изгнанникам, где бы они ни находились, было позволено вернуться на родину⁵¹, возвратился из Галлии в Александрию и Афанасий. Узнав, что Григорий уже умер, он, как был, сойдя с корабля, тотчас пришел в церковь и занял престол⁵², не подумав даже дать отчет в своих действиях тем, кто низложил его⁵³.

ИЗ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

Рассказывает Филосторгий, что старший из сыновей Константина, Констант, строил козни своему брату Константину, который был окружен и убит его полководцами во время сражения, после чего унаследованная им часть империи досталась Константу¹.

Констанция Филосторгий удостаивает похвалы и свидетельствует, что он возвел в Константинополе церковь, которая действительно была и называлась великой². Кроме того, он перенес останки апостола Андрея из Ахайи в построенный им храм, названный общим именем Апостолов, а рядом поставил гробницу своего отца. Затем Лука евангелист был перенесен им из все той же Ахайи в вышеупомянутый храм, и наконец, по его приказу останки апостола Тимофея также привезли из Эфеса Ионийского в сей прославленный и многочтимый дом Божий³.

По словам Филосторгия, Констанций, узнав, что Афанасий вернул себе Александрийский престол, изгнал его из Александрии, а на его место приказал рукоположить Георгия Каппадокийского. Поэтому Афанасий, страшась угроз императора и опасаясь за свою жизнь, вновь отправился к правителю Западной империи⁴.

4. Филосторгий сообщает, что Констанций направил послов к тем самым древним сабеям, которых ныне зовут омеритами. Происхождение свое народ сей ведет от потомков Авраама и Хеттуры⁵. Землю, что они населяют, греки называют Великой и Счастливой Аравией, и простирается она до самого удаленного океана; главный город здесь — Сава, и оттуда некогда приходила к Соломону царица⁶. Народ сей обрезанный, совершающий обрезание на восьмой день; они приносят жертвы Солнцу, Луне и местным богам, впрочем, среди них немало также иудеев. И вот Констанций направил к ним послов⁷, желая обратить их к истинному благочестию; для этого он решил сначала великолепными дарами и дружескими речами расположить к себе правителя этого народа и, подготовив таким образом благоприятную почву, посеять там семена благочестия. Император просил, чтобы прибывающим в те края римлянам и местным жителям, пожелавшим стать христианами, дозволено было возвести церковь, и через послов передал значительную сумму денег на это строительство. Посольство возглавил Феофил Индиец, тот самый, который некогда в юнос-

ти, еще при Константине, был отправлен к римлянам в качестве заложника дивейцами, которые, хотя их земля — остров Див, именуют себя также индийцами⁸.

Сей Феофил, долгое время живя среди римлян, нравы свои в высшей степени преисполнил добродетелью, а мысли — благочестием, так что избрал для себя монашескую жизнь и возведен был в сан диакона самим Евсевием, возложившим на него руки во время посвящения. Но то было прежде. Ныне же, облеченный полномочиями посла, он удостоился от своих единоверцев рукоположения в епископы. Между тем Констанций, замыслив придать посольству пышность и великолепие, приказал погрузить на корабли двадцать самых чистокровных коней из Каппадокии, присовокупил и многие другие дары, стремясь и восхитить и расположить к себе души этих людей. Феофил же, прибыв к сабеям, постарался убедить их правителя уверовать в Христа и отречься от эллинского заблуждения. А иудеи вынуждены были скрывать в глубочайшем молчании обычное для них упорство в обольщении и коварство, поскольку Феофил достойными восхищения делами не единожды явил непобедимость веры Христовой.

Итог посольства был весьма успешен, ибо народный правитель непритворно, всей душою обратился к истинной вере⁹ и построил в своей стране не одну, а три церкви, и не на те средства, что привезли с собой послы от императора, но на те, которые он добровольно пожертвовал из своей казны: восхищаясь делами Феофила, он всеми силами стремился показать равное с ним усердие. Из тех церквей одну он возвел в столице своего народа, именуемой Тафарон, другую — на берегу океана, в месте, где располагался римский эмпорий¹⁰. Место сие все прибывающие из римских областей по обыкновению называли Аденэ (Adene). Наконец, третья церковь была построена в другой части страны, а именно—в устье Персидского залива", там, где находился многолюдный Персидский эмпорий.

5. А Феофил, не жалея ни сил, ни времени, обустроил дела у омеритов, освятил церкви, придал им какое только мог убранство и лишь затем отплыл на остров Див, бывший, как упоминалось выше, его отечеством. Оттуда он направился в другие пределы Индии¹² и многое, совершаемое там неподобающим образом, исправил — ибо случалось, что и Евангельским чтениям внимали сидя, да и в ином поступали

противно божественному закону. Феофил же объяснил им, как, не уклоняясь, совершать святое богослужение и тем укрепил учение Церкви, ибо, утверждает нечестивый Фи-лосторгий, в том, что касается истинности самого вероучения, они не нуждались ни в каких исправлениях, поскольку изначально и твердо исповедовали иносущие.

Из Великой Аравии Феофил направился к эфиопам, именуемым ауксумитами, которые населяют ближайшее побережье Красного моря, представляющего собой залив омывающего эти берега океана. Само Красное море простирается в длину на большое расстояние, делится на два залива; и тот из них, что протянулся в сторону Египта, по названию города в его оконечности именуется Клисмой. По его дну через расступившиеся воды некогда прошел преследуемый египтянами народ израильский. Другой залив выдается в сторону Палестины и с древних времен, как и расположенный там город, называется Аила¹³. Относительно внешнего залива ауксумиты проживают по левой стороне Красного моря; и название свое они получили от главного города, ибо их столица зовется Ауксумис. От земель ауксумитов на восток вплоть до внешнего океана простираются владения сирийцев, известных под этим именем у местных жителей. И действительно, Александр Македонский некогда поселил там выходцев из Сирии: они и теперь говорят на родном им сирийском наречии. Однако все они имеют очень темный цвет кожи, очевидно, в результате воздействия жгучих солнечных лучей. Край их изобилует в особенности ксилокассией и кассией, а также кассамом и циннамом¹⁴. Во множестве водятся там и слоны. Но этой земли Феофил уже не достиг, а придя к ауксумитам и обустроив как должно все их дела¹⁵, он оттуда отправился обратно, во владения римлян. По возвращении, хотя он удостоился от императора великих почестей, собственное епископство в каком-либо городе не было ему пожаловано; однако для собратьев по вере он был воплощенным образцом добродетели.

По словам Филосторгия, в устье Персидского моря, образованного вдающимся в сушу океаном, которое весьма велико и по берегам со всех сторон населено многими народами, наряду с другими великими реками впадает также и Тигр. Беря начало от Апелиота, ниже Гирканского моря, в Кордифах¹⁶, он течет через Сирию, достигнув Суз, сливает свои воды с водами Евфрата, и тогда течение его становится

могучим и быстрым, а воды бегут с великим шумом — потому он и был назван именем дикого зверя тигра. До впадения в море Тигр вновь разделяется на две большие реки и двумя последними значительно удаленными друг от друга устьями вливается в Персидское море, оставляя значительное пространство суши окруженным со всем сторон водою: таким вот образом появился наполовину речной, наполовину морской остров, а населяет его племя месенов¹⁷.

Река Евфрат берет свое начало в Армении¹⁸, там, где находится гора Арарат, называемая так и самими армянами. К ее вершине, как сказано об этом в Писании, некогда пристал ковчег¹⁹; говорят, что и по сей день там сохранилось немало деревянных обломков и гвоздей — останков ковчега. У расположенных здесь истоков Евфрат невелик, но чем дальше течет, тем становится полноводнее, ибо вбирает в собственное русло под своим названием многие другие реки. Затем он прокладывает себе путь через Большую и Малую Армении и, устремляясь далее, делит на две части Сирию, которая, собственно, и зовется Евфратской; потом достигает другой Сирии и течет по ней, образуя множество излучин; дойдя до Аравии, Евфрат изгибается в сторону Эритрейского моря²⁰, охватывая этим изгибом значительное пространство, после чего направляет путь своих вод по Кенийскому ветру, среднему между северным и южным. Достигнув реки Тигр, Евфрат не одновременно весь сливается с ним, но отдает свои воды по частям, а основное его русло, большое и судоходное, соединяется с Тигром преимущественно вблизи Суз. После этого, утратив свое имя, он вместе с Тигром впадает в Персидский залив. Страна, расположенная между двумя этими реками, Тигром и Евфратом, носит название Месопотамия.

Итак, мы изложили имеющиеся у нас сведения об истоках Тигра и Евфрата. И книги Священного Писания, свидетельствуя, что реки сии проистекают из рая²¹, утверждают истину. Обретя в нем начало и дойдя до некоего места, они, вероятно, выходят на поверхность, но затем, достигнув обширной и полной песка пустыни, устремляются в земные недра и опять начинают течь по земле не прежде, чем на их пути встречается твердая и каменистая почва. В дальнейшем эта твердая поверхность затрудняет их наземное течение, поэтому каждая река, собрав здесь свои воды, устремляется вперед, неослабевающей мощью потока вновь и вновь

Дата добавления: 2015-06-30