Филосторгий 2 страница

прокладывая себе прямой путь по земле. Впрочем, реки эти, протекая под землей, и в своем промежуточном наземном течении теряют немалую часть своих вод, так что к месту последнего выхода на поверхность они приближаются уже малыми и ослабленными. В том, что они столь долго текут под землей, нет ничего невероятного: известны ведь даже самые большие и стремительные реки, в разных местах уходящие под землю. Это с очевидностью обнаруживает издаваемый ими великий шум, а также бурное и мощное течение. Иных людей, начавших рыть над этими потоками колодцы и мало-помалу пробивших сдерживающий их твердый пласт, уносили воды, с неудержимой силой прорывающиеся на поверхность, так что их едва успевали вытащить. Потоки эти всегда бежали стремительно и столь изобиловали водой, что никакая засуха не истощала их. Несомненно, Господь в неизреченной своей премудрости сотворил речные потоки, подобные жизненосным жилам, и одни из них видимы, другие же сокрыты. Потому так пел пророк Давид: «Ибо Он основал ее на морях и на реках утвердил ее» (Пс. 23:2).

Ибо моря, подобно сокровищам, укрыты в необъятных недрах земли, которая составляет незыблемое основание, способное вынести всю тяжесть и изобилие заключенных в ее лоне вод; рекам же, благодаря мудрому устройству земной поверхности, обеспечен постоянный, беспрепятственный ток: есть ведь места пологие и отлогие, и возвышенности сменяются низинами, так что всегда уготован путь стремящимся вперед потокам.

10. Рай, пишет Филосторгий, расположен по линии восточного солнцестояния; подобное предположение он выдвигает на том основании, что, во-первых, вся местность к югу заселена вплоть до океана, к которому солнце посылает жгучие лучи совершенно отвесно — это и есть так называемый срединный пояс. Далее, он основывается на том, что река, ныне называемая Фасисом, а в Священном Писании именуемая Фисоном, беря начало в рае²², устремляется затем от северо-востока преимущественно на юг и впадает в прилегающий к тем берегам океан напротив острова Тапробана²³.

Там по берегам реки находят так называемый кариофил-лон — не то плод, не то цветок, и местные жители убеждены, что он — от одного из райских древ. Действительно, вся земля, лежащая выше их края, совершенно пустынна и поражает бесплодностью. Поэтому цветок, приносимый рекой,

явно свидетельствует, что она все время течет по земле, нигде не спускаясь в ее недра, иначе цветок сей никоим образом не мог бы быть вынесен на поверхность. Река сия предъявляет и иное доказательство сообщения земли с раем: говорят, что стоит только находящемуся во власти жесточайшей лихорадки погрузиться в поток, как он тотчас исцеляется. Тигр ведь, равно как и Евфрат, спускается под землю и вновь выходит на поверхность, поэтому их воды не несут ничего подобного водам Фасиса.

То же самое справедливо и в отношении Нила, а о том, что он вытекает из рая, свидетельствуют сказания Моисеевы, в которых он назван Гионом, греки же прежде называли его Египтием. Нил, как можно предположить, проистекал из рая, прежде чем достичь обитаемых мест, поглощается землею, и далее, проложив себе путь под Индийским морем и, таким образом, обойдя его кругом (поверить в это возможно, но кто из людей знает наверняка?), проходит под всей срединной землею; он течет в недрах земли вплоть до Красного моря и под самим морем и выходит на поверхность на левом его берегу у подножия гор называемых Лунными. Там, говорят, образует он два великих источника, отделенных друг от друга значительным пространством, которые с силой вырываются из-под земли. Далее Нил, миновав Эфиопию, вступает в Египет и устремляется вперед по осыпающимся под его напором высочайшим скалам.

11. Говорит еще, что вся земля, раскинувшаяся к восходу солнца и югу, хотя и томима нестерпимым зноем, тем не менее из всего, что только рождают земля и море, дает все самое великое и превосходное. Так, в море водятся невероятных размеров киты, которых, в тот момент, когда они поднимались на поверхность, неоднократно видели здешние мореплаватели. А на суше водятся величайшие и огромнейшие слоны, те, которых называют таврелефантами: порода их во всем прочем сходна с породою огромного быка, но если судить по коже, окраске и весьма часто величине — это скорее слоны. Животное это я видел сам, когда его доставили к римлянам, и теперь описываю виденное. Водятся в тех краях также змеи, имеющие толщину древесных стволов, а в длину достигающие 15 оргий²⁴; я видел их чудовищные шкуры, принесенные в дар римлянам. В земле той еще обитает зверь единорог, голова у которого, как у змеи, но с растущим на ней небольшим витым рогом; подбородок у него весь покрыт

бородою, длинная шея поднята вверх, движения его более всего напоминают змеиные, телом он скорее подобен оленю, ноги же имеет львиные; изображение единорога можно увидеть в Константинополе.

Страна эта — также родина камелопарда. Почти во всем этот зверь похож на огромного оленя, но ростом более напоминает верблюда; необычайно высокая, несоразмерная с пропорциями всего тела шея его все время поднята вверх; шкура его с головы до ног вся в пятнах, как у леопарда, а передние его ноги выше задних. В той стране водится также коза-обезьяна, особая разновидность обезьян, ибо виды их там до крайности разнообразны. Встречаются среди них и медведи-обезьяны, и львы-обезьяны, и собаки-обезьяны, ибо, смешиваясь с другими видами, эти животные принимают отчасти их черты. Это становится очевидным по виду многих собранных у нас тварей, например так называемого пана²⁵: голова, лицо и рога, да и все нижняя часть тела у него козьи, живот же, грудь и руки совершенно обезьяны. Это животное индийский царь послал в дар императору Констанцию. В пути, заключенное из-за собственной свирепости в клетку, оно некоторое время было живо, но после издохло, и взявшиеся доставить его засыпали солью (т.е. забальзамировали. — В.Д.) труп, дабы подтвердить существование невиданного прежде создания, и вот так сохраняли до самого Константинополя. Мне представляется, что греки некогда встречали это животное и, изумленные необычайным его видом, по своему обыкновению обожествлять все необычайное и достойное удивление, сделали его своим божеством; вот отсюда-то и появился у них Сатир. В действительности это тоже обезьяна, с красным лицом, стремительная в движениях и хвостатая.

Впрочем, и сфинкс из обезьяньего рода; право так утверждать мне дают личные наблюдения. Все его тело покрывает шерсть, как и у прочих обезьян, грудь же приподнята к шее и на ней выступают женские сосцы; кожа, свободная от шерсти, покрыта кругом красными выступами, по виду напоминающими зернышки проса, что придает находящейся в середине, по цвету человеческой, коже большую привлекательность. Лицо — скорее округлое и формою сходное с женским, голос его также весьма часто похож на человеческий, но речь совсем не членораздельна, как если бы некая женщина, торопясь или в гневе, или печалясь, очень не-

отчетливо произносила слова; тембр его скорее низкий, чем высокий. Зверь сей весьма дик и хитер, приручить его нелегко. Некогда в древности он был привезен в беотийский город Фивы и там, набросившись на толпу привлеченных его видом людей, многим разодрал лица. Тогда Эдип, весьма опечаленный увечьями сограждан, умертвил зверя: этим-то деянием, по моему мнению, он и снискал себе великую славу. Кроме того, легенда, дабы возвеличить мужество Эдипа, изображает зверя крылатым, очевидно, из-за стремительности его нападения; также придает ему женскую грудь и львиное тело: первое — благодаря бросающейся в глаза наготе и сходству с женскими формами; второе — из-за дикой ярости и еще потому, что он большей частью опирается на все четыре лапы. Легенда наделила сфинкса даром красноречия по причине сходства его голоса с человеческим, а говорит он загадками, так как речь его непонятна и неотчетлива. Чему тут удивляться? Грекам свойственно было мифологизировать и многое другое.

Еще в земле той можно встретить диких ослов огромного роста, шкура которых изумляет сложным узором: белый и черный цвета на ней попеременно сменяют друг друга, в виде полос они спускаются по бокам от хребта к животу, где, расходясь и сплетаясь, образуют подобие кругов и создают восхитительный и странный рисунок. Там обитает и достославная птица феникс. Довелось мне увидеть и доставленного из тех краев попугая — среди птиц самую болтливую и непревзойденную в подражании человеческому голосу; кроме того, пестрых, покрытых крапинками птиц, которых обыкновенно называют гарамантами²⁶, заимствуя это название у того народа, от которого привозимо к нам наибольшее их число. Впрочем, там водится и множество других, бесспорно, превосходных животных, о которых наше повествование умалчивает.

В стране этой имеются также месторождения чистейшего золота; золото как бы в виде жил само собой поднимается из земли, и они, располагаясь одна над другою, явно указывают места золотых залежей. Даже растущие там плоды необычайно велики и удивительно красивы, а самые известные из них — орехи. Наконец, по всей земле омеритов вплоть до Красного моря урожай собирают дважды в год; потому и зовется эта земля Счастливой Аравией. Вообще, страна, простирающаяся к восходу солнца во всем — и в большом, и в малом, —

превосходит иные. Но и ей далеко до рая, ибо земля/его из всех земель Востока превосходнейшая и чистейшая: небо над ним — несравненной красоты и ясности, питающие его реки кристально прозрачны, и несомненно, все, рожденное где бы то ни было под солнцем, невозможно даже сравнить с дарами райской земли. Воды внешнего Океана омывают ее с востока.

Филосторгий пишет, что Афанасий, прибыв к императору Западных областей²⁷ и щедрыми дарами расположив к себе придворных вельмож²⁸, в особенности же некоего Евстафия, начальника частных дел (δ? κόμης- έν των λεγομένων ττριουάτων)²⁹, лицо, особо приближенное к императору, добился, чтобы Констант направил к Констанцию письмо следующего содержания³⁰: «Афанасий пришел к нам и доказал, что по праву занимал Александрийский престол. Посему надлежит тебе вернуть ему епископство, или я сделаю это сам силою оружия»³¹. Получив это письмо, Констанций созвал епископов, дабы обсудить с ними сложившиеся обстоятельства, и они дали ему такой совет: уж лучше Александрии вновь быть под ярмом у Афанасия, чем императору вести войну с собственным братом. Поэтому Констанций позволил Афанасию вернуть себе епископство³², Георгия³³ же вызвал к себе письмом. Георгий тогда удалился в Каппадокию, откуда был он родом, и возглавил там некую совершенную незначительную епархию³⁴. Афанасий же, уверенный теперь в своих силах, переезжал из города в город и одних епископов, из тех, к коим наведывался, склонил принять единосущие³⁵, другие же (пишет Филосторгий) оставили его слова без внимания. Но епископ Палестины Аэций³⁶, виновный в прелюбодеянии, понадеялся, примкнув к Афанасию, скрыть свой позор, и принял его исповедание; сего грешника, однако, не замедлила постигнуть кара: срамные части его тела стали гнить, покрылись червями и от этого он, в конце концов, лишился жизни. Склонился, по словам Филосторгия, к исповеданию Афанасия также и епископ Иерусалимский Максим, хотя во время гонения при Максимиане слава его как исповедника стала столь велика, что гонители в наказание вырвали у него глаз³⁷. Афанасий же мало-помалу убедил еще многих других³⁸ присоединиться к своему исповеданию.

Говорит также, что Флавиан Антиохийский³⁹, собрав множество монахов⁴⁰, первым из всех возгласил: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», поскольку из числа его предше-

ствЬнников одни говорили: «Слава Отцу через Сына во Святом Пухе»⁴¹, и возглас сей был распространен весьма широко, иные же имели обыкновение произносить: «Слава Отца в Сыне и Святом Духе»⁴².

Кроме того, Филосторгий говорит, что ариане, хотя их вероучение и отрицало единосущие с его исповедниками, и собрания, и песнопения, и молебны, и все прочее они совершали совместно, исключая лишь таинство жертвы (μυστικής- φυσίας-). Затем, однако, пришел Аэций и положил начало раздору между ними. Он убедил собрание, в котором каждый из них свободно высказывал свое мнение, что должно разорвать все узы дружбы и общих обычаев, связывающие их с исповедниками единосущия. Так вот и возникли враждебные друг другу партии.

Еще говорит, что родом Аэций был из Келесирии⁴³; отец его нес службу в войске, терпящем постоянные поражения, и так продолжалось до самой его смерти, после чего все его имущество было конфисковано провинциальным префектом. Поэтому совсем еще юный Аэций вдвоем с матерью оказался в крайней нужде, и тогда, чтобы добывать пропитание и себе и ей, он стал золотых дел мастером. Ремеслом сим занимался он довольно долго, затем, однако, в силу природных склонностей душу свою обратил к философским наукам. Сперва стал он слушателем Павлина⁴⁴, который из Тирской епархии переведен был в Антиохийскую, но после смерти матери, которая все время убеждала его не оставлять ремесло ювелира, он все свои силы отдал изучению логики и вскоре стал одерживать столь частые победы в диспутах, что пробудил у своих соперников великую зависть. И пока еще жив был Павлин, они поневоле таили свою зависть; когда же, пробыв епископом всего шесть месяцев, он скончался и место его занял Евлалий⁴⁵, зависть и открытое недоброжелательство к Аэцию обрели полную силу и побудили Евлалия изгнать его из Антиохии. Тогда, удалившись в киликийский город Аназарб⁴⁶, Аэций ради хлеба насущного вспомнил опять прежнее свое искусство, не переставая, однако, при случае с теми, кто пожелает, вести диспуты.

Вскоре некий грамматик, восхищенный талантом Аэция, решил передать тому свои знания, и за это Аэций, перебравшись к нему в дом, стал исполнять обязанности домашней прислуги. Хозяин весьма охотно обучал его грамматике,

но дело кончилось тем, что Аэций публично уличил своего учителя в неверном истолковании слов Божественного Писания и весьма посрамил его как невежду, за что тотчдс поплатился и был изгнан из почтенного дома. Вынужденный покинуть прежнее место, Аэций переселился к Афанасию, ученику мученика Лукиана, тогдашнему епископу Аназар-ба⁴⁷. У него Аэций прочитал Евангелистов и внимательно изучил все сказанное каждым из них, а затем отправился в Таре к Антонию, также бывшему одним из учеников Лукиана. Антоний объяснил ему смысл посланий апостола Павла, и Аэций прожил у него довольно долго, все то время, пока Антоний занимал степень пресвитера. Когда же Антоний был возведен в сан епископа и у него не стало времени наставлять Аэция, тот возвратился в Антиохию, дабы слушать Леонтия, который тогда был пресвитером Антиохийским, а прежде — также одним из учеников Лукиана. Он истолковал Аэцию Книги Пророков, в особенности Иезекииля⁴⁸. Но вновь зависть, как мнится Филосторгию, но по свидетельству же людей менее пристрастных — невоздержанный язык и непочтительность к догматам вынудили его покинуть учителя. Тогда он направился в Киликию, где один из ерети-ков-варварианцев (βορβοριανών)⁴⁹, защищая свою веру, в споре одержал над ним полную победу и опроверг все его доводы. От этого Аэций впал в глубокое уныние, и даже сама жизнь ему опостылела, ибо он воочию убедился, что ложь может быть сильнее истины.

И вот, когда он так скорбел душою, по измышлению Филосторгия, якобы было ему видение, кое возвысило и укрепило дух его, так как знаки видения ясно свидетельствовали, что отныне он обрел непобедимую силу мудрости. И с того времени, как Аэций сподобился этого дара от Бога, никто никогда уже не мог одолеть его в споре. Так, например, немного спустя, некий ревнитель Манихейского безумия Афтоний, превозносимый многими за мудрость и дар красноречия, столкнулся с ним в Александрии. Привлеченный людскою молвой, Аэций пришел туда из Анти-охии. Там приступили они к состязанию, но недолго Афтоний смог в речах противостоять Аэцию и вскоре почувствовал себя перед ним совершенно беспомощным, так что покрыл себя великим позором, а славу его все сочли незаслуженной. Афтоний крайне тяжело перенес неожиданное свое поражение и от этого сражен был тяжелейшей бо-

лезнью, которая вскоре привела к смерти, не переживя, та-кимчэбразом, постигший его удар дольше семи дней. Аэций же вс1рх своих соперников неизменно превосходил красно-речией и одерживал блистательные победы. Одновременно часть своих сил стал он отдавать искусству врачевания, дабы иметь возможность исцелять не только душевные, но и телесные недуги. А наставником его в этой науке был Сополис, муж, в сем искусстве не имеющий себе равных. В совершенстве овладев необходимыми врачу знаниями и навыками, Аэций стал оказывать помощь нуждающимся бесплатно. Если же самому ему случалось иметь нужду в чем-либо жизненно необходимом, он ночью отправлялся к кому-нибудь из собратьев по ремеслу, дабы днем ничто не отвлекало его от забот более насущных, и, быстро исполнив работу, требующую руки только самого опытного ювелира, получал за это плату и таким образом добывал себе средства к жизни. А происходило все это в царствование императора Констанция, когда Феофил вернулся из Индии и поселился в Антиохии.

Рассказывает еще, что Аэций, вступив с Василием Анкирским⁵⁰ и Евстафием Севастийским⁵¹ в спор о единосущий, будто бы выставил их (согласно совершенно неправдоподобному измышлению Филосторгия) как людей, полностью лишенных дара слова, и с этого времени Аэция преследовала их неистребимая ненависть.

О Леонтии, который упоминался ранее как пресвитер и наставник Аэция, Филосторгий сообщает, что, став епископом города Антиохии, он возвел ученика своего в сан диакона и удостоил его официального права преподавать в церкви церковные догматы. Аэций же служение в качестве диакона отверг, а обязанности наставника охотно принял⁵² и, уделив преподаванию божественного учения необходимое, по его мнению, время, вновь отправился в Александрию, где тогда Афанасий не жалея сил проповедовал единосущие и потому возникла необходимость в противнике, способном противостоять ему.

Говорит Филосторгий, что Флавиан и Паулин, разделявшие до того времени между собой Антиохийский престол, были низложены вышеупомянутым Леонтием, так как их взгляды были ему враждебны. Они последовали за отправленным ранее в ссылку Евстафием⁵³, который из-за своих забот о должном священнодействии Антиохийской церкви,

а еще более из-за безупречного благочестия, не пожелал приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам.

Сообщает он также, что когда Секунд и Серра⁵' прочили Аэция в епископы, тот отказался, обвинив их в нарушении чистоты и святости совершаемых богослужений, ибо к ним допускались омоусиане.

А Евномий⁵⁵, когда до него дошла молва о мудрости Аэция, пришел из Каппадокии в Антиохию и обратился к Секунду. Он-то и представил Евномия проживающему тогда в Александрии Аэцию⁵⁶. С этого времени они поселились вместе: Аэций стал его учителем, а Евномий учеником, постигающим Божественную премудрость.

Не стыдясь, утверждает нечестивец сей Филосторгий, будто бы сам он является автором похвального слова Евномию.

Говорит также, что Констант из-за преданности Афанасию был погублен тираном Магненцием⁵⁷. Смерть его наступила во время пребывания Констанция в Месопотамском городе Эдессе, к чему вынуждали его обстоятельства Персидской войны⁵⁸; тем временем их старшая сестра Константина⁵⁹, вдова Аннибаллиана, страшась, как бы тиран Магненций не узурпировал власть над всей империей, провозгласила цезарем одного из военачальников, некоего Ветраниона⁶⁰. Представляется, что так поступила она по праву, ибо общий их отец при жизни увенчал ее диадемою и назвал Августою⁶¹. Констанций же, узнав об этом, тотчас послал Ветраниону диадему, тем самым утверждая за ним звание императора, но затем, выступив с войском на запад против Магненция, он, по-прежнему выражая желание сохранить дружбу с Ветранионом, внезапно заподозрил того в измене и, схватив, совлек с него императорское одеяние. Однако он не причинил ему никакого иного ущерба, но даже пригласил на собственную трапезу и, отослав затем в Вифинский город Прузу, назначил богатое и роскошное содержание, заботясь, чтобы он не испытывал нужды ни в чем, необходимом для счастливой жизни частного человека⁶².

Говорит Филосторгий, что царь персов Сапор пошел войною на римлян и осадил город Нисибу, но не преуспел и, вопреки всеобщему ожиданию, отступил с позором, ибо епископ города Иаков указал гражданам путь к спасению, а твердое упование на Бога и вера в его защиту позволили городу выстоять⁶³.

γ4. В Альпах, по сведениям Филосторгия, именуемых Сукййскими или Юлийскими, имеются узкие проходы, которые^ протянувшись с двух сторон между высочайшими горами, сходятся к одному месту, почти соприкасаясь друг с другом. Проходы эти весьма напоминают Фермопильское ущелье⁶⁴. Но Юлийские Альпы⁶⁵ служат границей между Галлией и Италией, Сукийские же расположены между Дакией и Фракией: попытка Ветраниона занять эти проходы и побудила Констанция заподозрить его в мятеже.

Когда Констанций готовился выступить против тирана Магненция, ему внезапно донесли, что большое войско персов двинулось в направлении Восточных провинций⁶⁶. Поэтому Констанций был вынужден объявить Галла⁶⁷ цезарем и послать на Восток сражаться с персами. Галл доводился ему племянником, поскольку отец Галла Констанций был братом Константина Великого, от которого были рождены Констанций и его братья.

Как раз в то время, когда Констанций одержал победу над тираном, ему было явлено знамение креста, далеко простершееся по небу и неизъяснимо ярким сиянием своих лучей затмившее дневной свет. В Иерусалиме его можно было видеть около третьего часа того дня, на который выпадает праздник, по обычаю именуемый Пятидесятницей. Сие ниспосланное Богом знамение было открыто взору на всем пространстве от места Лобного до Масличной горы, которую со всех сторон окружала великолепная, подобная венцу радуга. И радуга эта возвещала милость Христа Распятого и Вознесшегося, а венец — грядущую победу императору. Сие лучезарное, повергающее в трепет видение не осталось сокрытым от взоров его воинов, но и другому войску было явлено воочию. И самого Магненция, и приспешников его, словно отданных ему в услужение демонов, оно повергло в непреодолимый ужас, а Констанцию и его войску придало неколебимую стойкость. Потерпев поражение в первой же битве⁶⁸, Магненций мало-помалу вновь собрал свои силы⁶⁹, но во втором сражении был наголову разбит⁷⁰ и, лишившись почти всего своего войска, бежал в город Лугдун. Здесь, движимый жалостью, он сперва умертвил своего брата⁷¹, спасая его от плена и жестокости врагов, затем — самых близких друзей своих⁷², и, наконец, сам, бросившись грудью на острие меча, пронзенный им насквозь, испустил дух. Правление его продлилось без малого четыре года.

27. Говорит Филосторгий, что Василий и Евстафий, враждебно настроенные к Аэцию, до тех пор не переставали нелепой клеветой на него тревожить слух Галла, пока он, наконец, не поверил этим епископам и, распалясь гневом, не повелел разыскать Аэция и переломать ему обе ноги. Но когда Леонтий, епископ Антиохийский, опроверг перед цезарем наветы злоумышленников, обвинительный приговор Аэцию был отменен, а вскоре сам он посетил Галла, и между ними завязалась дружба. Цезарь часто посылал Аэция к Юлиану, особенно в то время, когда брат пытался склонить Галла к эллинству, с тем чтобы он увещеваниями обратил Юлиана к благочестию. К тому же Галл пригласил Аэция быть его наставником в святом вероучении.

28. В то время как Галл вел весьма успешную войну с персами", клеветники возбуждали в Констанции зависть к нему⁷⁴. И вот, когда Персидская война благодаря доблести и мужеству Галла завершилась победой⁷⁵, император послал префекта преторианцев Домициана⁷⁶ с тайным распоряжением воспрепятствовать отъезду Галла из Антиохии⁷⁷. Этим думал он умалить славу Галла как отважного полководца и заботящегося о государстве правителя. Но Домициан, поступая и мысля не только не благоразумнее, но даже дерзостнее, чем того требовали полученные им указания, прибыв в Антиохию, где остановился Галл, не соизволил даже показаться ему на глаза. По этой причине, а также вынуждаемый другими обстоятельствами⁷⁸, Галл принял решение в наказание за дерзость и высокомерие казнить префекта⁷⁹ и в союзники для суда над ним избрал себе Монция⁸⁰. И вот с безмерной дерзостью так он сказал Галлу: «Ты не можешь претендовать и на должность градоначальника. Как же решишься ты посягнуть на жизнь префекта преторианцев?» При сих словах жена Галла Константина, до глубины души возмущенная тем, что Галла, цезаря и мужа августы (ибо и она приняла от отца этот титул), осыпают подобными оскорблениями, своими руками схватила Монция и передала стражникам. Те тотчас отправились с ним в преторию Домициана, стащили последнего с престола и, веревками привязав их друг к другу за ноги, с необычайной жестокостью лишили жизни. Совершенно это было поспешно и с согласия самого Галла⁸¹.

ИЗ ЧЕТВЕРТОЙ КНИГИ

1. Услыхав об участи Монция и Домициана, Констанций воспылал гневом и вызвал Галла к себе¹. Галл, очевидно, догадывался, что вызов сей не сулит ему ничего доброго, но, опасаясь, как бы его отказ не стал причиной гражданской войны, не посмел ослушаться. Константина отправилась раньше него, стремясь сама увидеться с братом и просить его за мужа. Но лишь только достигла она Вифинии, как одновременно и путь ее, и жизнь были прерваны внезапной смертью². Событие это повергло Галла в еще больший трепет, но первоначального своего намерения он не изменил³. В пути его сопровождал в числе прочих и Феофил Индиец. По прибытии Галла в Норику⁴, из Медиолана, города, где в то время пребывал Констанций, к нему был послан военачальник Барбатион⁵.

Ему-то и было велено лишить Галла багряницы и отправить в изгнание на некий остров близ Далмации⁶. Но присутствующий при сем Феофил не позволил, чтобы этот приказ был приведен в исполнение. Ибо в ту пору, когда Галл стал цезарем и когда Констанций с Галлом поклялись во взаимной дружбе и торжественно уверили, что в будущем не станут злоумышлять друг против друга, сам он был между ними посредником и утвердил обоюдное их согласие. Однако, получив известие о противодействии Феофила, Констанций повелел и его отправить в изгнание, а Галла в платье простолюдина под стражей доставить на остров.

Тем временем евнух Евсевий⁷, выслуживший себе звание препозита⁸, и его сообщники не переставали восстанавливать Констанция против Галла, страшась, как бы Констанций, или вспомнив о клятве, или побуждаемый кровным родством, не возвратил бы цезаря из изгнания, а избегнувший опасности Галл не погубил бы тем злее самих злодеев. И вот в результате их козней к Галлу подсылают убийц⁹. Однако убийство еще не свершилось, когда Констанций, почувствовав раскаяние, послал других предотвратить его. Но приспешники Евсевия склонили их не появляться на острове и не разглашать императорского приказа об отмене смертного приговора Галлу до тех пор, пока его жизнь не прервется от меча. И свершилось все так, как было ими задумано. Вот почему впоследствии взошедший на престол Юлиан покарал смертью Евсевия и его сообщников за незаконное убийство брата.

Чувствуя, что бремя власти его непомерно и что ему одному далее не снести его, Констанций, призвав к себе из Ионии брата Галла, Юлиана, поставил его цезарем¹⁰ и дал ему в жены свою сестру Елену, а затем сразу же послал усмирять Галлию, ибо в ее пределах в то время было весьма неспокойно".

Сам он пребывал в то время в Сирмии, и там, уступая настоятельным просьбам римлян, отозвал из ссылки и возвратил согражданам¹² епископа Рима Либерия¹³. При этом, говорит Филосторгий, Либерии заодно с епископом Осией подписал приговор и против единосущия и против Афанасия, а кроме того, на созванном тогда соборе привлек к себе и других, упоминаемых ранее. После подписания Осия вернулся в свою епархию¹⁴ Кордову, что в Испании, и возглавил тамошнюю церковь, Либерии же предстоятельствовал над церковью Римской. А Феликс, в отсутствие Либерия рукоположенный в Римские епископы, теперь возвратился на родину, сохранив звание епископа, но не приняв под свое начало никакой церкви¹⁵.

Филосторгий сообщает, что по смерти Леонтия, епископа города Антиохии, Евдоксий с помощью единомышленников переводится из Германикии¹⁶ в Антиохию и занимает там престол. Евдоксий этот был приверженцем арианского вероисповедания, за исключением того, что под влиянием сочинений Астерия склонялся к подобосущию (οΰσίαν δμοιον)¹⁷. Но соеретики отвратили его от сего учения и обратили к иносущию (то έτεροουσιον)¹⁸. Далее, говорит Филосторгий, что Евдоксий нравом был кроток и благомыслен, а кроме того, весьма одарен, но крайне бездеятелен и робок. Отец его, по имени Кесарии, был родом из Арависса, города Малой Армении, и хотя отличался слабостью к женщинам, однако смерть принял мученическую, очистившую его от всякой скверны и даровавшую ему венец подвижника.

Дата добавления: 2015-06-30