А вместо дома (чужого) - дым

Моя последняя попытка жерардомании

Карусель софистики - еще один оборот

Жерар имел склонность к софистике, присущую всем лягушатникам:соединить две не имеющие ничего общего сущности и заставить их кружиться вбезумном вальсе. Это отличало его от отца основателя всей лавочки - Горгия,который был все же достаточно милосерден, чтобы в панегирике Елене,превознеся до небес женщину, которую античность - от мала до велика - неуставала поносить последними словами, обмолвиться под конец, что все это«сказано им забавы ради» [«Эту речь я захотел написатьЕлене во славу, себе же в забаву». См.: Горгий. Похвала Елене.//Ораторы Греции. Пер. С. Кондратьева. М.: Худож. лит., 1985. С. 31]. Многиеиз учеников Горгия обошлись бы тут элипсисом, фигурой умолчания. Но Жерар -Жерар бы кончил все легкой улыбкой! Жерар был также единственным известным мне человеком, у которого явидел то же выражение лица, на котором однажды поймал себя, случайновзглянув в зеркало; левый и правый глаз походили на супругов, подавших наразвод, - каждый смотрел в свою сторону, ничего толком не видя. Выражениепри этом - на редкость тупое: я всегда рвал фотографии, где меняподкараулили в таком виде. Но пару раз я видел это выражение на лице Жерара.Окружающие частенько принимали нас за родственников (остается предположить,что они страдали врожденной близорукостью).Давно в прошлом. Я попытался дозвониться по телефону его последнегопристанища - этот телефон он дал мне двадцать лет назад, и, соответственно,я полагал, что мой порыв к общению останется скорее всего безответным.Наградой мне послужила беседа с домовладельцем, который крайне витиевато, новместе с тем доходчиво объяснял, что найти Жерара - это и его самоесокровенное желание, ибо квартира, которую тот снимал - и покинул, сделавноги, - после отъезда квартиранта представляла собой лишь груду дымящихсяголовешек. «Бывало, жильцам удавалось попятить у меня вилки-ложки или,съезжая, прихватить и кое-что из мебели, но мне еще никогда не приходилосьлишаться целой квартиры!»В подобной ситуации испытываешь некоторую неловкость,.. Полагаю, каждому приходилось хоть раз в жизни обнаружить себя внесколько странной роли - например, содержателя борделя в Амстердаме, - приэтом не имея ни малейшего представления о том, как с этим делом управляться. В подобную переделку я, совершенно неумышленно, вляпался, получив вполное свое распоряжение на лето роскошный особняк о двадцати пяти комнатах.Особняк был предоставлен доброхотом - голландским хирургом, решившим, чтожизнь в его доме облегчит мне написание книги о Спинозе; судя по всему,милейшие люди спешат поднести мне такого рода дары, когда я менее всего тогохочу или нуждаюсь в чем-то подобном. Но за это предложение - пожить если не во дворце, так в палаццо - яухватился. А когда я переселился туда, случилось так, что во время одного иззагулов я разговорился с некой леди в кафе. Слово за слово, она поведала,что ей негде жить; с присущей мне галантностью я предложил девушке временноепристанище (однако за моей галантностью притаилась иная мысль: возможно, имоя vis-à-vis не откажет мне время от времени в пристанище иного рода). Я с головой ушел в не -писание книги о Спинозе (она ни на шаг непродвинулась дальше титульного листа), однако даже это не помешало мнеобратить внимание на то, что с тех самых пор, как юная чаровница сталанасельницей моего палаццо, в нем все время вертятся какие-то американцы,спрашивающие, а где же бар и есть ли у нас фрукты. Занятия философией вообщеобостряют наблюдательность... Я также обратил внимание на то, что у юнойледи - звали ее Оленка - есть еще и множество подружек, которым, судя повсему, тоже негде переночевать в славном городе Амстердаме. Ладно; я - безответственный субъект; но все же я не настолькобезответствен. Мне подумалось, что содержание дома терпимости вряд лиукрепит в международных кругах мое реноме философа, а досуги приапическоймолодежи мужского пола, протекающие у меня под боком, вряд ли пойдут напользу дому, который, когда я въезжал в него, был на диво чист и обихожен.Поэтому я внутренне поежился, выслушивая признание одной из девиц, будтосреди процедур, пользующихся популярностью у клиентов, является эпиляцияволосяного покрова на телах красоток посредством паяльной лампы. Я провел неделю, ну, может быть, десять дней, возможно, даже двенедели, готовясь к тому, что на следующее утро мне придется предаватьсяневеселым размышлениям по поводу того, что делать (и как я буду обходитьсябез толпы полуодетых красоток, скандирующих: «Ну же, Эдди, нуже!»), когда дом сгинет в пламени пожара. Если вы непременно должны спалить ваш дом, рекомендую выбрать для этогоприятный летний вечер, чтобы вы не чувствовали себя совсем уж неуютно, стояна улице перед пожарищем в одних лишь подштанниках, украшенных изображениембританского флага (хотя это - совсем другая история). Вообще-то пожарищепохоже на костер на туристской стоянке. Только сильно побольше. Один из пожарников угостил меня косяком. Прикурив от отлетевшей всторону головни, я стоял и размышлял, что же мне теперь делать. В Амстердамене проблемой было угнать моторку и вернуться на ней в Англию, а там -сменить имя и открыть винную лавку где-нибудь в Данди, Зарко или Закинфе - влюбом месте, где меня не достанут жаждущие возмездия владельцы или ихагенты. Однако мораль этой истории такова: не стоит пребывать в убеждении,будто только из-за того, что на вас лежит ответственность за появление насвет еще одного сомнительного заведения, моральное растление окружающих иуничтожение одного из самых прекрасных зданий в столице Голландии, равно какиз-за того, что вы потеряли все свое достояние, появились на людях видиотских подштанниках, убили два месяца, не написав ни строчки, не написавдаже коротенького предложения о Спинозе (и даже не записались в библиотеку,не говоря о том, чтобы взять там хоть одну книгу о старине Барухе!), - будтоиз-за всего этого вы здорово влипли. Владелец особняка возник совершенно неожиданно - чтобы успеть застатьпоследние отблески пламени, пожирающего его собственность. И что, по-вашему,произошло вслед за этим? Попытка членовредительства? Убийство? Я получил в дар три новых костюма, так же как множество иных предметовтуалета, билет домой в первом классе, весьма щедрую сумму на продолжениемоих изысканий, зафиксированную на банковском чеке, волшебный фонарь сфривольными картинками - на память о Голландии, бесконечное число разповторенное погорельцем приглашение в любой момент воспользоваться егогостеприимством и пожить в холе и лелее в Голландии, в любом месте, по моемувыбору, за его счет, а также извинения за все причиненные мне неудобства. Если в вашей голове это не укладывается, воспроизведу нашу с нимбеседу: Вандермор: Слава богу, вы живы? Я пытался до вас дозвониться, чтобыпредупредить о приезде, но у вас все время было занято... Эдди: М-м-м-м... Вандермор: Ужасно, просто ужасно... Все ваши вещи погибли... Эдди: Ну... Вандермор: Господи, и ваш труд! Ваш труд, что с ним?! Эдди: Ну... Вандермор: Три месяца труда, боже! Все прахом! Я так виноват передвами... Эдди: Простите... Вандермор: Это я во всем виноват! Надо было предупредить вас передотъездом, но я так замотался... Понимаете, в доме иногда искрило - плохаяпроводка... Но такого... Такого просто не было... Только не беспокойтесь, яобязательно обо всем позабочусь...

Дата добавления: 2015-07-02