К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 189. 18

Там же.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, с. 194.

вершина, определяющая весь чаемый порядок вещей, т. е. она вместе с тем является и исходной точкой кон­струкции. Концы сводятся с началами, строится замк­нутая, исчерпывающая себя программа. В этой закры­тости органическая слабость утопических систем. Прав­да, учение Федорова, развиваясь формально в той же модели, по своему содержанию прорывает такую замк­нутость, ибо ориентирует на бесконечность, бесконеч­ное дерзание и творчество.

Основная категория федоровского мышления — долженствующее быть, а не данное. «Мир дан не на поглядение, не миросозерцание — цель человека. Чело­век всегда считал возможным действие на мир, измене­ние его согласно своим желаниям» К Отказаться от пас­сивного созерцания мира, отвлеченной метафизики и перейти к определению ценностей «должного» порядка вещей, к выработке плана преобразовательной дея­тельности человечества — в этом, по Федорову, смысл нового радикального поворота в философии². «Филосо­фия, понимаемая лишь как мышление, есть произведе­ние еще младенствующего человечества... Но филосо­фия, понимаемая не как чистое только мышление, а как проект дела, есть уже переход к совершеннолетию» ³.

Философская идея, рациональное понятие у Федо­рова заменяется проектом. Проект — это актуализиро­ванное должное, изготовившееся к осуществлению в реальность, мост к действию. «Мир, каков он в на­стоящем, каким он дан нам в опыте, так сказать, пассивном, есть только совокупность средств для

Наст, изд., с. 427.

Необходимо отметить, что название сочинений Федорова «Философия общего дела» принадлежит не самому автору, а Кожевникову. По поводу этого заглавия между двумя изда­телями развернулся характерный спор. Суть возражений Пе­терсона изложена в одном из его писем Кожевникову 1904 г.: «Относительно заглавия я согласен с Вами,— нельзя озаглавить Труды, это ничего не выражает, но и Философия дела мне не по душе, едва ли по душе было это название и Николаю Фе­доровичу, для него было важно самое дело, а не философия, но любомудрие, не любовь лишь к мудрости, что-то бездеятель­ное, платоническое, а сама мудрость, побуждающая к делу. А потому не лучше ли озаглавить так: «Призыв к делу, к общему и единому делу всех людей, всего рода человеческого Б его совокупности!»»

⁸ Н, Ф% Федоров. Философия общего дела, т. II. М., 1913, с. 178.

осуществления того мира, который дан нам в мысли, в представлении» ¹.

В учении «обш^го дела» важнейшую роль играет принцип трудовой активности человечества, единства теоретического знания и практического действия. Фе­доров пишет о том, что только «отвлеченные приемы... ресурсы одного мышления» не могут дать окончатель­ного разрешения ни одному вопросу. Только созида­тельная деятельность, всеобщий труд, одушевленная великой идеей практика приведут через радикальное преобразование мира к его познанию. Согласно Федо­рову, абсолютно познана может быть лишь сотворенная (в данном случае самим человечеством) реальность. Надо достичь, говорил он, такого положения вещей, когда рядом с бессмертным, восстановленным в полном составе, преображенным человечеством будет его тво­рение, мир, для него до конца проницаемый. Тут осо­бенно очевидны субъективизм его построений, идеали­стическое «проектирование» должного порядка вещей.

Интересно, что сам Федоров рассматривал свой про­ект «регуляции природы» не как утопию, а как осо­бую радикальную гипотезу. Но если гипотезы обычно строятся в отношении реально существующей действи­тельности, то выдвигаемая Федоровым гипотеза по своему типу совершенно небывалая, проективная, ка­сающаяся мира, каким он должен быть. Эта проектив­ная гипотеза требует проверки всеобщим опытом, при­чем ее проверка станет ее практической реализа­цией.

Любимый прием утверждения идей у Федорова—из­ложить часто исключающие друг друга взгляды различ­ных философов и затем как бы привести их к необхо­димости принять выводы его собственного учения как логическую и нравственную неизбежность. Недаром у Федорова излюбленной формой изложения был жанр «вопросов», в которых он, продемонстрировав услов­ность всех умозрительных подходов, призывал опереть­ся на безусловность нравственного чувства и внутрен­него понимания должного в самом человеке. Такой подход выдвигает приоритет нравственных категорий в противовес логике объективного развития, являя при­мер идеалистического мышления.

Наст, изд., с, 298,

Некоторые отправные положения федоровского уче­ния умозрительно предвосхищают выводы современно­го естествознания об отсутствии однозначного детерми­низма, включенности случайного в игру космических сил, идею «падения» (энтропии) как меры нарастания сил упрощения, дезорганизации, распада во Вселенной или части ее как замкнутом целом, понятие противо­положной тенденции к усилению порядка, накоплению энергии, связанной с зонами жизни и сознания. Все федоровское учение есть максималистское посяга­тельство на закон «падения», конца, энтропии. Если разум не патологическое явление, пишет он, то «как падение связано со смертью, так и регуляция связана с жизнью, и ведет она не к равновесию только и пре­вышению дохода над расходом, жизни над смертью, но и к совершенному устранению расхода, смерти» ¹.

Реальность зла, согласно «Философии общего дела», связана со слепыми силами природы, смертью. Зло для Федорова — «недостаток», несовершенство существую­щего статуса человека и природы, мироздания вообще, подверженного закону конечности и смерти. Про­тиводействие злу — это борьба против случайности, слепого хаоса, иррациональности; это превращение ми­ра в целесообразный, творчески регулируемый.

Сквозь многообразные слои общественного и инди­видуального бытия человека, всегда бывшие предметом научного, философского и художественного исследова­ния, Федоров пытается подойти к человеку в его при­родно-родовом аспекте, призывает сосредоточиться мыслью и чувством на том фундаментальном зле, что лежит «в самой природе, в ее бессознательности... в самом рождении и связанной с ним неразрывно смер­ти» ². Чтобы убедить людей в своей истине, подвигнуть их волю на свой путь, необходимо разрушить старые стереотипы восприятия, мышления, чувствования. От­сюда свойственное Федорову упорство акцентов, стрем­ление впечатать резкими формулировками, проникно­венно апеллирующими и к сознанию, и к чувству чи­тателя, свое учение, отбросив те решения, которые имелись до него.

Дата добавления: 2015-07-02