Регуляция природы. Выход в космос

Федорова можно поставить в ряд тех ученых-есте­ствоиспытателей, которые признавали внутреннюю на­правленность природной эволюции к порождению соз­нания². «Сознание человека или его явление не было случайным, а было необходимостью для земли, для це­лого мира, как необходим разум для природы» ³.

Но философ «общего дела» на этом не останавлива­ется. Он не только утверждает факт восхождения соз­нания в мире, но и делает из этого факта радикально новый вывод — о необходимости сознательного управ­ления эволюцией, преобразования всей природы исходя из глубинных потребностей нравственного чувства и

₂¹Наст, изд., с. 67. См. В. И. Вернадский. Несколько слов о ноосфере. Био­сфера (избранные труды по биогеохимии). М., 1967, с. 353. ¹//, Ф. Федоров, Философия общего дела, т, IL M., 1913, с. 204,

разума человека. Человек у Федорова не только венец развития природы, но и сам должен стать субъектом обратного воздействия на породившую его природу для ее преображения и одухотворения.

В XX в. понимание космогонического процесса как телеологически направленного было.выражено в рели­гиозно-идеалистической системе Тейяра де Шардена, поставившего задачу овладеть «осью эволюции» ¹. Ав­тор учения о биосфере академик В. И. Вернадский высказывал мысль о том, что «появление в биосфере разума, сознания, направляющей воли не может быть случайным» и, более того, они «эволюционируют к но­вому жизненному проявлению»². Здесь выражается ве­ра в «разум» самого мирового эволюционного процес­са, который необходимо познать и которому надо сле­довать. Само возникновение сознания, как и жизни, считает Федоров, могло быть случайным процессом, но коль скоро это «чудо» произошло, человечество должно поставить себе главной задачей переделать мир соглас­но высшим, доступным ему нравственным нормам. Это волевой выбор человечества, решившего изменить слу­чайный и стихийный ход вещей. Благодаря преобразо­вательной деятельности человека начинается поворот к сознательно планируемой и осуществляемой целесо­образности.

Регуляция природы, с проектом которой выступил Федоров, мыслилась им как принципиально новая сту­пень эволюции, сознательный этап развития мира. Ес­ли эволюция — прогресс невольный, страдательный, пассивный, то регуляция должна стать сознательно­волевым преобразовательным действием, осуществляе­мым «существами разумными и нравственными, трудя­щимися в совокупности для общего дела».

Идея регуляции, «правящего разума природы» широко и многосторонне разработана Федоровым. Тут и овладение природой в противоположность ее капита­листической эксплуатации и утилизации, и переустрой­ство самого организма человека («психофизиологиче­ская регуляция»), и выход в космос, управление кос­мическими процессами, и как вершина регуляции — победа над смертью, воскрешение предков.

_s¹См. П. Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1965.

В. И. Вернадский. Биогеохимические очерки. M.t 1940, с. 53, 47.

В период, когда Федоров писал свое обращение к «ученым», Россия была истощена следующими один за другим неурожайными годами. Туча, не пролившая дождя над иссохшей землей, оборачивалась смертью сотен тысяч. Согласно Федорову, вопрос о борьбе с го­лодом разрешается через овладение атмосферными яв­лениями, регуляцию «метеорического» процесса. Рус­ский ученый В. Н. Каразин еще в начале XIX в. вы­ступил с конкретными проектами управления погодой (он, в частности, предлагал поднимать громоотвод, при­вязанный к аэростату, для извлечения грозового элек­тричества). В 1891 г. в Америке были произведены удачные опыты вызывания дождя с помощью взрывча­тых веществ. Для Федорова это «явилось как благая весть, что средства, изобретенные для взаимного ис­требления, становятся средством спасения от голода» К Правда, эти конкретные опыты вскоре обнаруживают, что ими движет частная выгода, вовсе не имеющая в виду благо всех. Уродливый характер, который при­нимает регуляция в условиях частнособственнического общества, вызывает резкую критику со стороны рус­ского мыслителя. «Обращение слепой силы, направля­ющей сухие и влажные токи воздуха, в силу, управляе­мую сознанием,— пишет он,— может быть дано только согласию всех народов, всех людей» ².

Хотя сам Федоров старается вообразить конкрет­ные способы «метеорической» регуляции, управления магнитными силами Земли и т. д., он понимает, что это дело будущих научных поисков: «Наши же надеж­ды не на возможность несколькими выстрелами или взрывами производить дождь, а на возможность по­средством воздействий, производимых на обширных пространствах... спасать не только от засух, но и от разрушительных ливней; это такое дело, которое тре­бует согласного действия армий всех народов» ³.

Проекты Федорова постольку философски значи­тельны, поскольку они обосновывают только в самом общем виде необходимость регуляции природы и наме­чают основные объекты преобразования. Речь идет о метеорологической регуляции, когда «ветры и дожди

_s¹Наст, изд., с. 56.

Η. Φ. Федоров. Философия общего дела, т. I, с. 664.

⁸Наст, изд., с. 57.

обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара как общего хозяйства» ¹; об управлении движением са­мого земного шара, магнитными силами, о поисках новых источников энергии, овладении энергией солнца («солнечная система должна быть обращена в хозяй­ственную силу» ²) и т. д.

В процессе регуляции, постепенно обнимающей все большее пространство и идущей в глубь времени, дол­жен измениться сам организм человека. Такую пере­стройку Федоров понимает как преображение телесно­го состава человека и его связей с окружающей сре­дой. Этот ход проектирующей мысли так же логически необходим, как сам предполагаемый ею процесс необ­ходим объективно: ведь человек не может стать бес­смертным, сохранив свой теперешний тип жизнедея­тельности, принципиально конечный. Вот в чем состо­ит «сущность того организма, который мы должны себе выработать»: «Этот организм есть единство знания и действия; питание этого организма есть сознательно­творческий процесс обращения человеком элементар­ных, космических веществ в минеральные, потом ра­стительные и, наконец, живые ткани»³. Федоров наме­чает лишь самые общие направления трансформации физического состава человека. Он часто говорит о не­обходимости глубокого исследования механизма пита­ния растений, по типу которого возможны будущие пе­рестройки и у человека. Органами преображенного ор­ганизма будут, по мысли Федорова, и «те орудия, по­средством коих человек будет действовать на условия, от которых зависит жизнь растительная и животная»⁴. Так, обобщенная схема «нового тела», которое осу­ществляет непрерывное творческое самосозиданпе, ос­нованное на всеобъемлющем знании «метаморфозы ве­щества», включает в себя также «искусственные» эле­менты, созданные самим человеком, превращает их в «естественные», в свои новые органы.

Психика, внутренний мир человека должны пере­страиваться одновременно с физическим и даже намно­го раньше. Основная переориентация эмоциональной

Наст, изд., с. 356.

Наст, изд., с. 423.

⁸Наст, изд., с. 405.

⁴Там же.

сферы человека связана прежде всего с обращением всей души живущих к умершим предкам, с достижением взаимознаниЯу внутренней прозрачности людей друг для друга, что вместе с восстановленным во всей своей глубине чувством родства и братства приведет к осо­бой форме общественного устройства, которую Федоров называет психократией, т. е. властью психики, чувства и разума, а не внешнего принудительного закона.

Разрабатывая свой проект регуляции, Федоров с самого начала подчеркивал неотделимость Земли от космоса, тесную взаимосвязь происходящего на нашей планете с целым вселенной К «Единство метеорическо­го... и космического процессов... дает основание для расширения регуляции на солнечную и другие звезд­ные системы для их воссоздания и управления разу­мом» ².

Федоров уже в конце XIX в. единственный выход для человечества, упирающегося в неотвратимый зем­ной финал — истощение земных ресурсов при постоян­ном умножении численности населения, космическая катастрофа (угасание солнца) и т. д.,— видел в завое­вании новых сред обитания, в преобразовании солнеч­ной системы, а затем и дальнего космоса. При этом неизбежность выхода человечества в космос рассматри­вается в «Философии общего дела» с самых различных сторон — природных, социально-экономических, нрав­ственных. Аргументы «за» разнообразны. Главный из них — утверждение о невозможности достичь полной регуляции лишь в пределах Земли, зависящей от всего космоса. «Порожденный крошечною землею, зритель безмерного пространства, зритель миров этого простран­ства должен сделаться их обитателем и правителем» ³.

Федоров неоднократно указывал на неоскудевающее стремление человека выйти за границы только земных забот, подняться «к небу». Эта реальная потребность «горнего» энтузиазма извращалась в мистические эк­стазы, «хождения, восхищения на небеса... всякого

¹В XX в. исследование этой связи стало уже целым на­

правлением в науке. См. работы выдающегося советского уче­

ного А. Л. Чижевского.

₈Наст, изд., с. 527.

//. Ф, Федоров. Философия общего дела, т. II, с. 253.

рода видения, ревивали, спиритические фокусы и т. п.»^!. Только такая безбрежная и дерзновенная область дея­тельности, как овладение космосом, «этот великий под­виг, который предстоит совершить человеку» ², привле­чет к себе и бесконечно умножит энергию ума, отваги, изобретательности, самоотверженности, всех совокуп­ных человеческих сил, которые расходуются на взаим­ную рознь или растрачиваются по пустякам.

Основные надежды в деле регуляции природы воз­лагаются в «Философии общего дела» на науку, но не в том ее состоянии, когда она только «образ мира», т. е. занимается «воспроизведением явлений жизни в малом виде, лаборатории, физическом кабинете и т. п.»· Это, по Федорову, лишь теоретическое, или мнимое, господство над природой при действительном подчине­нии ее основному закону — смерти. Что же касается эмпирической, прикладной науки, то она стала «слу­жанкой торговли», попала «в рабство торгово-про­мышленному сословию», служит умножению предме­тов роскоши и забавы.

В ходе развития первобытная, родственная общ­ность людей разделилась на две сферы: рефлективно­теоретическую, проективную, ту, что представляют «ученые», и механически-трудовую, практическую, в которой действуют «неученые». Для Федорова отрыв мысли от дела, разделение на «ученых» и «неуче­ных» — самое глубокое из всех разделений, царящих в мире. «Городскому» знанию, основанному на аналити­ческом подходе к исследуемому явлению при большой специализации и разделении научного труда, представ­ляющих собой, по его мнению, необходимый пред­шествующий момент развития, он противопоставляет «сельское знание, которое не отделяется от жизни, со­ставляет с ней одно» ³.

Сельское знание — достаточно условное обозначе­ние, имеющее в общей «простонародной» стилистике его книги скорее метафорическое, чем буквальное, значение. Речь идет не об отказе от научно-техниче­ских достижений города, а о перенесении их в село, на службу «всесословной» земледельческой общине, в чем выразились патриархально-общинные иллюзии Фе­

Дата добавления: 2015-07-02