Г. Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1937, с. 323, 326, 327

2* 35

которые возвышают и самих потомков» \— не устает напоминать мыслитель.

Но, отвергая позитивистский взгляд на историю как на однозначно развертывающийся линейный прогресс, Федоров в то же время не приемлет и противостоящую такому взгляду теорию замкнутого циклического раз­вития, выдвинутую в конце 60-х годов в книге Н. Я. Да­нилевского «Россия и Европа». Эту теорию, по которой различия между народами становятся непереходимыми границами, подобными границам между враждебными видами животных, Федоров назвал «зооморфической». Вместе с тем ему была близка надежда автора «России и Европы» на всестороннее проявление славянского ду­ха в мировой истории.

Федоров видит в русском народе и государстве во­площение глубокой провиденциальной идеи. Россия на протяжении столетий принимала на себя основную ис­торическую тяжесть в деле умиротворения кочевого Востока, собирания земель и народов, объединения их в единое целое и защиты от внешнего врага. Русское государство носит сторожевой, служилый характер. На пути своего тысячелетнего утверждения оно собирает огромную мощь, концентрирует в себе такие великие качества, как единство, сплоченность, сила, которые можно и нужно, по мысли Федорова, обратить на общее дело борьбы против слепых сил природы.

Мысли Федорова об истории, конечно, нельзя на­звать научными. Это скорее своеобразный историчес­кий миф, имеющий по преимуществу нравственное зна­чение. В нем есть тот проникновенный пафос, который нашел поэтическое выражение у Пушкина, воспевшего «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гро­бам». Это было тем чувством, которое Федоров более всего стремился пробудить у всех живущих людей. От­сюда его приглашение «ввести в историю каждый горо­док и село, как бы незначительны они ни были» ². Раз­вивать изучение местпой истории, местных памятников старины, всех культурных и бытовых остатков прошло­го нужно, по мысли Федорова, так, чтобы буквально каждый житель нашел свое место в этом движении, каждый смог осознать, какое участие его отцы и пред­

' Наст, изд., с. 79. //. Ф. Федоров. Материалы к 3-му тому «Философии общего дела». Рукоп. отд. ГБЛ, фонд 657,

ки принимали в общей истории страны и мира. Такое исследование, делающее историю близкой и святой для всех, Федоров называл «отечествоведением». Грандиоз­ный проект «музея», один из центральных в мысли Федорова, вырастает как обобщение этих идей.

Идея «музея» отражает глубинные философские установки ее автора. Федоров ищет и находит для себя путь преодоления природного закона не с помощью чуда, а реальным действием, которое должно осущест­виться опять же не в некоем трансцендентном, мисти­ческом измерении, а в самом природном ряду. Этот ряд может быть преодолен, по глубокому убеждению Федорова, нравственно-деятельным его освоением — цепь за цепью — назад и назад, до самого его начала. Природа сама по себе стремится только вперед и гонит Ί уда же всех; ее закон — необратимость всех про­цессов во времени. Природа крутит свое колесо рожде­ний, смертей и новых рождений: для осуществления своего «принципа» ей «надо», в частности, чтобы роди­тели любили свое природное будущее, своих детей, страстно, неразумно, до самопожертвования, чтобы ро­дители покорно-любовно уступали свое место детям, а дети легко забывали родителей и привязывались лишь к своим детям, те — к своим и так до бесконечности. Этот природный принцип своей непреложной «естест­венностью» направляет всего человека, его инстинкт, душу, нравственность, разум. Выход, на который ука­зывает Федоров, заключается не только в призыве впе­ред, в бесконечность, все равно дурную (с точки зре­ния каждой живущей и умирающей личпости), но и назад — к отцам, предкам, восстановлению их, сна­чала в изучающей памяти, так чтобы вся единая вет­вистая крона человечества в каждом своем жившем листике отчетливо предстала перед очами любви. Ужо пробуждение и культивирование активной любви детей к родителям и предкам, сознания нравственного долга перед ними становится вызовом инстипкту. При своем, казалось бы, природном характере такая любовь и та­кое чувство долга — сверяприродная, духовная задача­Идея всеобщего родства должна, по Федорову, цели­ком переориентировать человека, изменить его душев­ный склад, приемы мышления, нравственность, обще­ственную организацию. Идя в направлении, как бы «обратном» естественному течению событий, пожи­рающему времени, человечество обретет — верит Фе­доров — способ колоссального роста духовного начала

в себе.

Сам факт существования музея в истории свиде­тельствует о неистребимом желании человечества удер­жать прошлое, запечатлеть бывшее. В этом стремлении, по Федорову, выражается подсознательная надеж­да продлиться, глубокое убеждение всех живущих, что настоящая смерть — это полная утрата памяти о них. Проективный федоровский музей задуман как пред­приятие собирания, хранения, изучения всех остатков прошлого, всех малейших следов ушедших людей на их вещах, документах, дневниках, книгах, произведе­ниях искусства и т. д. Речь идет о тотальной консер­вации памяти, причем в идеале четко индивидуализи­рованной. Глубокий смысл собирания мертвых вещей в том, чтобы за ними видеть их создателей. Восстанов­ление мертвых подобий жившего не может быть само­целью. Хранение должно быть дополнено исследова­нием, переходящим в деятельность. «Всенародный», «всеученый» музей становится средоточием повсемест­ного исследования причин неродственное™, заверша­ющим этапом воспитания всех в духе братства. Все учебные заведения по отношению к музею играют роль подготовительных факультетов. Вступление в музей — это, по Федорову, вступление в гигантское тело всего человечества, восприятие заповедей о целях и обязан­ностях, налагаемых повой «религией» единства.

Религиозно-символический пласт учения Федорова

Излагая свои идеи, Федоров нередко обращается к темам и образам христианства, разрабатывая проекты «общего дела» в ключе христианской символики. Од­нако то смелое перетолкование, которому она подверг­лась в учении «общего дела», оказалось таким дале­ким от привычного представления о сущности и цели христианства, его торжествующей догмы, что вызвало сопротивление со стороны ряда религиозных деятелей, Федорова обвиняли — и при жизни, и после смерти — не только в неортодоксальности, но и в несовмести­мости его учения с христианской верой. Историк рус­ского богословия писал о нем: «Словесно Федоров как будто в церковности и в православии. Но это только условный исторический язык... Божественному дейст­вию он противопоставляет человеческое,,. Он благодати противопоставляет труд... Но его мировоззрение «в большинстве своих предположений» не было христи­анским вовсе и с христианским откровением и опытом резко разногласит» ¹. Религиозные философы С. Го­лованенко, Н. Бердяев, В. Ильин упрекали Федо­рова в недооценке иррациональных истоков бытия, не­понимании трансцендентных тайн, реализме и мате­риализме его идей.

Мыслитель решительно критиковал христианство в том виде, в каком оно широко понималось в течение веков, за стремление к индивидуальному спасению, отказ от дела, отвлеченный догматизм, приводящий к лицемерию и резкому разрыву между храмовой дейст­вительностью и жизнью. «Религия,— писал он,—при­няла напутственный молебен, крестное знамение, пола­гаемое пред начатием дела, за самое дело» ². Для Фе­дорова воскрешение, бессмертие должны быть заво­еваны трудом всего человечества: «...только из вели­кого — мирового труда создастся рай»³. По его мне­нию, только когда человек осуществит великое дело преображения самого себя и мира, он сумеет познать последние причины и основания бытия. Мыслитель считает бесполезным углубляться в обычные спеку­ляции о бессмертии души, о ее судьбе после смерти. Философ бессмертия, основывающийся на христиан­ской традиции, фактически ни разу не употребляет самого выражения «бессмертная душа». «Что фанта­стичнее,— пишет он,*— построение нравственного обще­ства на признании существования в иных мирах иных существ, на признании эмиграции туда душ, в действи­тельном существовании чего мы даже и убедиться но можем — или же обращение этой трансцендентной миг­рации в имманентную, т. е. поставление такой мигра­ции целью деятельности человечества?»⁴

² Η. Φ. Федоров. Философия общего дела, т. I, с. 407·

Дата добавления: 2015-07-02