Понятие высказывания

ВЫСКАЗЫВАНИЕ

Уже неоднократно отмечалось, что человеческое общение осуществля­ется посредством предложений, однако эти предложения не всегда соответ­ствуют тем образцам, которые представлены в грамматиках [Jcsperscn, 17]. Вообще человеческое общение очень редко оказывается «правильным» с точки зрения нормативного синтаксиса: слова, казалось бы, без надобно­сти, повторяются, предложения не заканчиваются, обрываются на полу­слове, одни и тс же фразы произносятся по-разному [Cherry, 122-123]. «Синтаксис пользуется тем, что выразительность теряет в пользу выраже­ния, которое вытесняет почти все. Напротив, синтаксис страдает от того, что выразительность растет в ущерб выражению... Достаточный объем выразительности позволяет одно единственное слово превратить в пред­ложение. Например: „Тишина!", „К доске!"... Но если убрать отсюда вы­разительность, то предложение пропадет» [Гийом, 88]. Наличие глаголов оказывается вовсе не обязательным, тем не менее мы можем различить коммуникативные установки: повествовательную — A very pleasant day; побудительную — Heads up!; вопросительную — Any chance of a ride home?; восклицательную — What a silly movie! [Roberts, 303-304].

Итак, повторяем вопрос: что же считать предложением — Карл едет

завтра в Берлин или Карл!

Одной из фундаментальных работ по этому вопросу является исследо­вание А. Гардинера «Теория языка и речи» (1951).Считая основной едини­цей языка слово, а речи — предложение, последнее он определял так: «Предложение — это слово или группа слов, за которой следует пауза я которая выражает понятную мысль» [Gardiner, 98]. Предложение представ­ляет собой обобщающее (родовое) понятие для высказываний типа Look at the rain [Там же, 88]. Рассматривая соотношение языка и речи — слова и предложения, автор отмечает: «Можно сказать, что предложение Rain! со­держит в себе слово rain — человек, произносящий предложение Rain! ес­тественно использует слово rain, определенным образом преобразуя его» [Там же, 89]. Предложение характеризуется соответствующей формой, и» этом плане оно представляет собой факт языка. Однако «не форма, а фу¹ ция делает сочетание слов предложением» [Там же, 184]. Итак, д. Гардинер и использует термины предложение и высказывание, основной коммуникативной единицей для него является предложение.

С. О. Карцевский различает предложение и фразу. Первое характе­ризуете определенной формой, предикативностью, а вторая есть единица коммуникативная [Karccvskij, 190]. Предложение по своей структуре наи­лучшим образом приспособлено для коммуникации в самых различных условиях, фраза — не обязательно должна иметь форму предложения [Karccvskij, 189-190].

Предлагается также противопоставлять (различать) «предложения (языка» и «предложения речи» (sentence-types — spoken sentences) [de jGroot], «предложения» и «фрагменты предложения» [Whitehall] и т. п. ЭК. Вандриес полагал, что фраза принадлежит конкретной действительно­сти и подвержена всем случайностям, которыми чревата ее реализация [Вандриес, 74]. В. Матезиус отмечал, что предложение в речи реализуется как конкретное высказывание [Матезиус₂, 237]. Таким образом, в области синтаксиса предпринимаются попытки продолжить соотнесение единиц языка и их речевых реализаций: фонем и аллофонов (вариантов фонем, звуков), морфем и алломорфов, слов и словоформ. Правда, провозглашен­ный тезис не всегда последовательно проводится: сам Матезиус, как ука-i зывалось, разрабатывал теорию актуального членения предложения.

В отечественной лингвистике (не только в русистике) понятие высказывания, точнее, последовательное различение предложения и высказыва­ния, приживается с большим трудом, хотя еще Ф. Фортунатов противо­поставлял «предложения полные» и «предложения неполные». Однако понятие «неполное предложение» не всех устраивает: его неудобство заюпочастся в том, что «неполным предложением называют иной раз жал-I кий остаток того, что является предложением, как если бы мы ручку от кувшина назвали неполным кувшином, или козырек от фуражки — непол­ной фуражкой» [Пешковский₂, 188]. Чего только не скажешь ради красного словца Можно забыть даже о том, что, во-первых, любой здравомыслящий человек не примет ручку от кувшина за ножку от стола, а козырек от Фуражки — за пряжку от ремня. Во-вторых, если ручка от кувшина не может функционировать как целый кувшин, а козырек от фуражки вряд ли заменит целую фуражку, то любой «обломок» предложения, как знает собой здравомыслящий лингвист, может прекрасно функционировать как полное предложение — в соответствующем контексте и ситуации. Это прекрасно понимал, например, Г. Пауль.

Пренебрежительное же отношение к «неполным предложениям», вероятно, и привело к появлению дву- и односоставных предложений Ахматова. Хотя, если продолжить смелую аналогию А. М. Пешковско-По1щ_тие односоставного предложения так же нелепо, как и понятие ^^н°игганинных брюк»: все прекрасно понимают, что брюки могут быть только «двуштанинными», а если одной не хватает — «значит этх>

кому-то нужно».

Следует отметить, что В. В. Виноградов, с одной стороны, выступал против противопоставления фразы и предложения [Виноградов₂, 18-~19\ а с другой — достаточно близко подошел к различению предложения и высказывания: «Можно сомневаться в том, что в каждом предложении даже в разговорном предложении резко эмоционального грамматически нерасчлененного характера вроде: Ну и ну! То-то! Вот тебе на! Аи, ац, аи! и т. п. — выражается предикативное сочетание сказуемого и подлежа­щего, но нельзя сомневаться в том, что этим выражениям или высказы­ваниям (выделено мною. — Ю. Л.) присуща интонация сообщения [Вн-ноградовз, 401]. «Во многих случаях даже фразы эмоциональной речи представляют собой предложения, видоизмененные под влиянием чувств (выделено мною. — Ю. Л.). Например, фраза Быть бычку на вере­вочке синонимична предложению Будет бычок на веревочке. Фраза, не членимая на подлежащее и сказуемое, распадается на слова, соединенные между собой по законам грамматики и объединенные общей интонацией» [Там же, 409-410]. «В речевой общественной практике разговорного об­мена мыслями в связи с конкретной ситуацией, при наличии мимики и жестов как вспомогательных выразительных средств, при большой эи> пресии, силой интонации формируются такие структурные типы предло­жений, в которых отсутствует словесное выражение каких-нибудь отдель­ных членов, ясных из контекста или ситуации, например: Нет ни одной души в прихожей. Он в залу; дальше; никого» [Там же, 422].

Уже отмечалось, что многие лингвисты считали предложение едини­цей именно речи, а не языка (Балли, Гардинер, Бснвснист и др.). В. А. Звегинцев также рассматривает предложение как единицу речи, тогда как со­ответствующую языковую единицу он именует «псевдопредложением»: «Когда мы говорим, что предложение есть единица общения, мы фактиче­ски утверждаем, что оно способно передавать мысль (или что оно наделе­но смыслом) и что это мысль по поводу определенного предмета, т. е. <& туативно привязанная» [Звегинцев₄, 173]. «Изъятие из ситуации предложения делается лишь в целях его анатомизирования — установления мо-дслей предложения и выделения единиц языка разных нижележащих уровней. Затем, располагая данными, полученными в результате такого анатомизирования, мы можем синтезировать искусственные псевдопреД' ложения, не ориентированные на потребности речевого акта, не согласованные с этими потребностями и, следовательно, лишенные смысла „Смысл" таких „правильных" псевдопредложений организуется по тем рецептам, по каким строится псевдопредложение. Это есть языковое, 8 *■ речевое образование. Именно поэтому псевдопредложение обязано быть правильным и законченным. Собственно, именно грамматическая и f-очнес, языковая правильность и законченность псевдопредложений обра­зует их „смысл" или, правильней сказать, псевдосмысл. И, кстати говоря, правильность и законченность этого порядка ставят весьма жесткие пре-i деды прокламируемому — бесконечному множеству псевдопредложений, д к предложению и его смыслу не приложимы такие критерии, или, во: всяком случае, они необязательны, так как все же... наша речь предпочи­тает использовать „наигранные" модели. Но в принципе предложение сколь угодно может быть неправильным и незаконченным и все же оставаться предложением, а его смысл не может рассматриваться как пра­вильный или неправильный или как законченный или незаконченный: ведь если смысл есть, он всегда законченный и всегда правильный» [Там же, 195-196]. В приведенном отрывке исключительно четко показаны со­отношение речевой и языковой единиц, способ «извлечения» языковых единиц из речевых. Следует только, соблюдая единообразие нашего изло­жения, заменить термины псевдопредложение и предложение, соответст­венно, на предложение и высказывание.

Г. Г. Почепцов, после попытки провести различие между предложением и высказыванием, как бы испугавшись излишней дерзости, возвращается к привычному смешению двух понятий: «Вообще было бы целе­сообразно терминологически разграничить предложение как единицу языка и предложение как компонент (хотя центральный, но лишь компонент) акта речевого общения. За первым можно было бы сохранить название предложение, второе назвать, скажем, высказыванием. Предложение в этом случае может быть адекватно описано без выхода за пределы систе­мны языка, высказывание же — лишь с учетом связей и отношений, существующих между ним и другими компонентами акта общения, прежде всего адресантом и адресатом. Поскольку, однако, основу высказывания при таком понимании составляет все то же предложение, при этом не только как физическая реальность, но и в содержательном и во многом в Функциональном аспекте, термин предложение сохраним и далее, памятуя Р новом ракурсе, в котором предложение рассматривается в прагматическом аспекте» [Почепцов, 269]. Ср. также начало одного из приведенных РЗДес определений предложения: «Простое предложение — это такое вы­мазывание...» (выделено мною. — Ю. Л.). Если это предложение, то его и следует определять как предложение, а если это высказывание, то оно уже Р* обязатсльно предложение.

В этом плане необходимо проводить различие между «собственно 11ччЛ0ЖС11ием и нашим употреблением этого предложения, так как одно и _ *е предложение используется при бесконечно разнообразных употреблениях (вспомним «наигранные модели» Звегинцева!). Высказывание — употребление некоторого предложения в определенных условиях и для

^Деленной цели» [Кеепе, 34]. Высказывание представляет собой «ситуативно (контекстно) обусловленное, ситуативно связанное речевое про. явление, а предложение — обобщенную, типизированную форму выска­зывания» [Блох, 75]. Подобное противопоставление предложения и выска-зывания получило широкое распространение в зарубежной лингвистике, где уже давно отмечается, что высказывание не идентично предложению, «Предложения, строго говоря, представляют собой грамматические колет-рукты, а не эмпирические единицы. В своей языковой деятельности гово-рящий оперирует высказываниями» [Dijk, 3]. «Высказывание — это то₍что мы слышим и читаем, предложение — результат лингвистического анализа» [Bcllert, 73]. Противопоставление высказываний и предложений «фундаментально для большинства современных лингвистических тео­рий» [Лайонз, 68-69]. «Высказывания — это производимые говорящим отрезки речи (parole), в основе которых лежат предложения, порождаемые посредством системы элементов и правил, которые образуют язьи (langue)» [Там же, 189]. «Когда мы пользуемся языком для общения друге другом, мы произносим не предложения, а высказывания» [Там же, 443]. Исходя из сказанного, мы должны квалифицировать

Карл едет завтра в Берлин как предложение,

а Карл, Завтра, В Берлин, Едет — как высказывания.

Предложение, как уже неоднократно отмечалось, не является комму­никативной единицей, это единица формальная, конструктивная. Предло­жения представляют собой всего лишь потенциальные средства общения. Они предназначены для называния предметов информации. В этом плане они номинативны [Вардуль, 119]. Реальной коммуникативной единицей выступает высказывание. Попытаемся выявить основные различительные признаки предложения и высказывания.

2. Предложение и высказывание

Самое первое и основополагающее различие заключается в том, что предложение представляет собой единицу языка (инвариант), а высказыва­ние — это единица речи, один из возможных вариантов предложения, обусловленный конкретными условиями коммуникации.

Предложение является объектом формального анализа, высказыванием объектом смыслового анализа. Формальный анализ предложения возмо­жен вне какого бы то ни было контекста — традиционный анализ по членам предложения. Однако это вовсе не означает, что отдельно взять предложение нельзя анализировать семантически: помимо внутренй семантики (состава синтаксических позиций) предложение характеризуется и внешней семантикой (типом абстрактной ситуации). Эта ссманти силу своей абстрактности, «языковости», независима от контекста, ком­муникативной ситуации — предложение вполне самодостаточно (закон­ченно) как формально, так и семантически. Наоборот, смысловой анализ /понимание) высказывания возможен только в связи с контекстом, коммукативной ситуацией. С этой точки зрения высказывание Темнеет так же I _яевозможно вне коммуникативной ситуации (контекста), как и высказыва-_вис Идет\ (о поезде, автобусе, преподавателе и т. п.).

Предложение характеризуется системой внутренних связей, которые [выражаются соответствующими грамматическими средствами, и нам не нужно выходить за рамки предложения, чтобы выяснить природу этих свя­зей. Высказывание помимо системы внутренних связей (если оно состоит из более чем одного слова) имеет внешние связи — с предыдущими выска­зываниями, «с прочими единицами контекста» [Слюсарева_ь 35]. В отдельно взятом предложении затруднительно, а иногда и невозможно выделить его смысловые компоненты — тему и рему. Их можно лишь предполагать, ис­ходя из общей семантики предложения, а также из того, что подлежащее по определению предназначается на роль будущей темы высказывания. Точное же, реальное определение темы и ремы представляет собой «функцию по меньшей мере двух предложений в тексте» [Dijk, 114] (вспомним наш при­мер — «повествование» о мальчике, который вошел в комнату). В любом высказывании — при наличии контекста и/или ситуации — выделение темы [■ремы (если представлены оба компонента) не вызывает затруднения. При устном общении это успешно делается говорящим.

Предложение нереферентно, точнее — потенциально референтно, ' поскольку в нем предварительно обозначена область референции: в пред­ложении всегда есть такой «крючок» (а иногда — и не один), с помощью второго его можно будет «прицепить» к ситуации. Высказывание всегда референтно, оно обязательно привязано к реальной, конкретной ситуации. Предикация в предложении может (и должна) быть выражена только предикативным сочетанием подлежащего и сказуемого, т. е. грамматиче­ской предикативностью. Без этого нет предложения. Предикация в вы-j вмазывании выражается другими средствами — порядком компонентов и соответствующей интонацией, т. е. коммуникативной предикативностью, т. е. в нем говорящему предлагается типизированная форма выра-ения предикации — грамматическая предикативность. При употреблении предложения, в высказывании, говорящий осуществляет акт предиката и выбирает необходимый способ выражения этого акта — коммуникативную предикативность, которая в отдельных случаях может совпадать грамматической. При этом следует помнить, что предложение не имеет г~°нации, последняя возникает именно в акте предикации, в высказывании. Коммуникативная предикативность наслаивается на грамматическую, «подтверждая», либо «отвергая» ее.

Грамматическая предикативность имеет форму предикативного От­ношения, т. е. сочетания подлежащего (существительного в форме имени-тельного падежа или же грамматического эквивалента существительного) со сказуемым — глаголом в личной форме. Таким образом, присутствие в предложении личной формы глагола необходимо. Для высказывания зд это вовсе не обязательно — оно вполне может быть безглагольным:

— Where to? — {Ты) куда?

— Class. — На занятия.

— Math? — Математика?

— No, Spanish. — Нет, испанский.

— In a hurry? — Спешишь?

— Rather. — Более или менее.

— Whatfor?—А что?

— Almost ten — (Уже) почти десять.

— Well, so long. Call me up — Ну, пока. Звони. [Markwardt, 147].

В предложении помимо грамматической предикативности «заложе­ны» и формальные предпосылки выражения соответствующей модально­сти (утверждение — отрицание, формы наклонения и т. п.), коммуникативной установки (повествование — побуждение — вопрос) и ряд других. В высказывании все решает интонация. При этом опять-таки возможно несоответствие интонации, «предлагаемой» говорящему модальной форме глагола и всего исходного предложения.

Предложение должно быть формально завершенным: оно обязательно должно содержать пропозиционный или номинативный минимум (Ару­тюнова; Белошапкова). Для высказывания такая завершенность необяза­тельна — оно может быть представлено отдельным словом, словосочета­нием, «неполным» и, наконец, полным предложением [Harris, 14].

Таким образом, «лежащая в основе структурной организации пред­ложения модально-предикативная конструкция на речевом уровне пре­образуется в речевое произведение (высказывание) в соответствии с ком­муникативным заданием» [Дегтярев, 222], и, наоборот, чтобы получить из конкретного высказывания соответствующее предложение, нужЖ> дополнить высказывание до двусоставного «полного», вводя в него той или иной компонент (те или иные компоненты), вполне однозначно определяемый контекстом и/или ситуацией [Арутюноваь 372]. Следует помнить, что такое «восстановление» структуры исходного предложенй» представляет собой искусственный прием и может производиться с одной лишь целью — показать, что формально неполное высказывание оказывается уместным именно в данном контексте (ситуации), из которого извлекаются «недостающие» компоненты. В реальной же речевой практике этого не происходит, поскольку если высказывание уместно, то ой понятно. Иными словами, за каждым высказыванием стоит (полное) Предложение: «Язык, как сквозь туман, проглядывает сквозь каждое предложение (т. е. высказывание. — Ю. Л.), он стоит за каждым закон­ченным продуктом речи» [Звегинцев₄, 143]. Ср., например: «Did they jyn? — Yes, I made them; „Они побежали?" — „Да, я их заставил". Второе предложение означает то же самое, что и made them run „Я заставил их бежать"; таким образом, как бы парадоксально это ни звучало, мы все-таки находим здесь винительный падеж с инфинитивом» [Есперсен, 161].

В связи со сказанным интересно отметить, что «характерной чертой арабов в области грамматики является то, что, в ней важное место отво­дится объяснению конструкций посредством подразумевающихся членов предложения. Согласно теории арабов, существует определенная первич­ная структура, в которой субъект выражен в именительном падеже, допол­нение — аккузативом, а сказуемое (в вербальном предложении) глаголом в изъявительном наклонении, но реальная языковая обстановка гораздо сложнее; выявляются различные варианты конструкции упомянутой структуры, которые следует объяснить» [Ахвледиани, 72]. В Западной Европе теория эллипсиса была создана грамматистом XVI в. Томасом Ли-накром, а позднее она была разработана в первой универсальной грамма­тике испанского лингвиста Франсиско Санчеса (1587), предвосхитившего, а возможно, и предопределившего, основные идеи грамматики Пор-Рояля [Малявина]. В этом же плане можно упомянуть и понятие катализа Л. Ельмслева. Итак, в тексте (речи) основной реальной единицей комму­никации является высказывание, а не предложение. Именно в высказыва­нии происходит слияние трех рассмотренных ранее структур, которые обычно разделяются в рамках предложения, — формальной, семантиче­ской и коммуникативной, всех трех синтаксисов: формального, семанти­ческого и коммуникативного [Шмелева, 25].

3. Форма высказывания

Тезис о том, что форма высказывания может быть различной, не следует понимать так, что высказывание вообще не имеет никакой формы. Тем более нельзя согласиться с тем, что высказывание никак не связано с предложением. В этом плане достаточно неудачной представляется пока определить высказывание следующим образом. Это — «любой ли-_h*'^HbIH отрезок речи, в данной речевой обстановке выполняющий коммуникативную функцию и в этой обстановке достаточный для сообщения...

Itoft ° высказывание отличается от предложения отсутствием стоящего за специального грамматического образца, отсутствием формоизменения — отсутствием регулярных возможностей введения связок и полно, значных глаголов» [Краткая грамматика, 406].

Из всего изложенного следует, что для конкретного высказывания не требуется каких бы то ни было формоизменений — оно употреблено в полном соответствии с данными условиями коммуникации. Точно так ж_е для каждой конкретной словоформы в предложении не требуется никаких других словоформ — другие формы слов (как и другие формы или варианты предложений) уместны в других контекстах. То же самое можно сказать и о введении связок, полнозначных глаголов и т. п.: если их в данном высказывании нет, то они здесь просто не нужны, не уместны. Что же ка­сается отсутствия стоящего за ними специального образца, то такое ут-верждение вызвано просто нежеланием (или неумением) проделать доста­точно несложную мыслительную операцию по «восстановлению» этого самого образца, как было описано в предыдущем разделе. В нем уже от­мечалось, что за каждым высказыванием (как речевым вариантом) стош предложение как инвариантная языковая единица.

Это было понято уже авторами средневековых арабских и европей­ских универсальных грамматик и более ста лет назад сформулировано таким образом: «Говорящий всегда исходит из целого предложе-ния»(выделено мною. — Ю. Л.) [Гумбольдт, 145]. И в наше время: «Фор­мальной единицей, лежащей в основе высказывания, необходимо должно быть предложение» [Dijk, 3]. Контекст и ситуация позволяют устранить из структуры употребляемого полного («нормального») предложения избыточные элементы: «Во всяком вразумительном суждении должно быть выражено по крайней мере два корневых понятия, хотя в исключи­тельных случаях одно из них или даже оба могут подразумеваться из кон­текста» [Сепир, 94]. Остающаяся же часть обязательно сохраняет ту форму, которую она должна иметь в полном предложении: «Высказы­вания обладают грамматической структурой, которая зависит от их „выво­да" из предложений» [Лайонз, 444]. На мой взгляд, все это достаточно просто и понятно, и странно, как этого не могут (или не хотят) понять в»

торы русских грамматик.

Поскольку в разных контекстах (ситуациях) избыточными могут оказаться разные компоненты одного предложения (вспомним пример с Карлом, который собирался ехать в Берлин), любое предложение можно представить в виде некоторого множества коммуникативных вариантов т. е. можно говорить о наличии у предложения помимо формальной в одной парадигмы — коммуникативной [Ковтунова]. Так, коммуникативен* парадигма предложения

Мальчик читает книгу включает следующие возможные варианты:

1. Мальчик читает книгу.

2. Мальчик книгу читает.

3. Читает мальчик книгу.

4. Читает книгу мальчик.

5. Книгу мальчик читает.

6. Книгу читает мальчик.

В английском языке, при жестком порядке слов, «позиционных» ва­риантов практически не будет, зато появляются варианты «артиклевые»:

/. The boy is reading a book. 5. The boy (is).

2. The boy is reading the book. 6. A boy (is).

3. A boy is reading a book. 7. (Is) reading.

4. A boy is reading the book. 8.The book.
9. A book.

По аналогии с другими языковыми единицами члены коммуникатив­ной парадигмы можно рассматривать как своего рода позиционные вари­анты предложения. В связи с этим выявляются сильные и слабые позиции для предложения. Сильной позицией, в которой предложение выступает в своем полном — исходном — варианте, оказывается прежде всего незави­симая (отдельная) позиция (в состоянии «синтаксического покоя»), а так­же позиция зависимого предложения. Именно в последнем случае любое высказывание, даже однословное, обычно «восстанавливается» до полной исходной формы. Ср.:

Прохвост и Он заявил, что я — прохвост;

Кафе и Я знаю, что поблизости есть кафе [Арутюнова], 328]. В связи с изложенным следует отметить, что в традиционной грамматике определялось не столько предложение (по крайней мере — не предложение как единица языка), сколько высказывание: слово или слов, выражающих отдельную, законченную мысль, т. е. в качестве высказывания может выступать практически любая значимая язы­ковая единица.

Как показал Ф. Боас, в качестве самостоятельных высказываний могут употребляться и «связанные формы» — грамматические морфемы: хороню вытренированные в грамматическом отношении, можем рь одну форму, чтобы поправить только что выраженную мысль. Утверждение Не sings beautifully (Он красиво поет) может вызвать у sang (пел). Склонный к лаконичности человек в ответ на утвер-/иие Не plays well (Он играет хорошо) может даже ограничиться одним Ччанием -ed (-ал), что тем не менее может быть понято его друзьями» Звегинцев₂, 173-174].

«Любая двусторонняя единица может изменить свой статус, приобре. тая такую способность в силу необходимости введение некоторой ситуа. ции в речевую коммуникацию: словосочетания, словоформы и даже мор. фемы могут приобретать такую способность, становясь предикативными и обретая статус предложений» [Литвин, 24]. Нужно только уточнить: «предложений речи» — или же сказать, что ни словоформам, ни словосочетаниям незачем «обретать статус предложений» (так же, как, скажем морфам незачем приобретать статус морфем), поскольку они представляют собой формальные «остатки» предложений и имеют собственный ста­тус — высказываний.

4. Порядок слов

В состав коммуникативной парадигмы предложения, как было пока­зано в предыдущем разделе, входят варианты, отличающиеся друг от дру­га не только составом компонентов, но и порядком слов при одинаковом составе компонентов. Порядок слов, как и интонация, оказывается очень важным для адекватного использования высказывания в процессе комму­никации. «Работу» интонации, продемонстрировал в своем примере Г. Па­уль, показывая, как с помощью так называемого логического ударения может быть обозначен «психологический предикат», или рема:

Карл едет завтра в Берлин. Карл едет завтра в Берлин. Карл едет завтра в Берлин. Карл едет завтра в Берлин.

К этому можно добавить еще один вариант: Карл едет завтра в Берлин.

Все смысловые изменения осуществляются здесь только за счет ин­тонации при неизменном порядке слов.

Рассмотрим теперь, как «работает» порядок слов. При этом следуй иметь в виду различие, которое существует между формальным порядком компонентов (членов) предложения и порядком компонентов высказывания — темой и ремой.

Говоря об АЧП, В. Матезиус отметил, что естественным по компонентов высказывания является тот, когда тема предшествует p т. е. рема обычно занимает конечное положение. Такой порядок МатезЯ назвал объективным, характеризующим коммуникацию независимо того, какой язык при этом используется. В этом плане из приведена ранее вариантов предложений Г. Пауля объективному порядку компонтов высказывания соответствует лишь последний. Во всех остальных ремаяе занимает конечного положения. Такой порядок компонентов Матсзиус назвал субъективным. В случае субъективного порядка компонентов в действие обязательно приводится интонация, с помощью которой и маржируется оказавшаяся «не на месте» рема.

Формально-синтаксический порядок слов оказывается специфичным для того или иного языка. При этом, как уже отмечалось, в каждом языке; независимо от степени его аналитичности или синтетичности существует общепринятый, нормальный, естественный порядок расположения членов предложения, называемый прямым. Чаще всего при прямом порядке слов подлежащее предшествует сказуемому. В противном случае мы имеем дело с обратным, или инвертированным, порядком членов предложения (инверсией). Обычно инвертированный порядок характерен для вопроси­тельных предложений.

В процессе коммуникации любое отступление от прямого порядка слов связано с тем, чтобы привести его в определенное соответствие с объективным порядком компонентов высказывания — поставить рему на последнее место. В приведенных в предыдущем разделе коммуникатив­ных парадигмах представлены полные варианты предложений, различаю­щиеся лишь порядком членов предложения. Рассмотрим еще несколько примеров:

Я видел Джона вчера в клубе. Вчера в клубе я видел Джона. Вчера я видел Джона в клубе. В клубе я видел Джона вчера. Джона в клубе я видел вчера. Вчера в клубе Джона видел я.

Очевидно, что каждый из приведенных вариантов уместен во вполне (Определенной ситуации, в определенном контексте.

Из примеров на английском языке, в котором порядок слов в пред­ложении более жесткий, очевидно, что маркировка темы и ремы может осуществляться и с помощью соответствующих артиклей. Естественно, Р*° это имеет место прежде всего в письменной речи, в которой интонация отсутствует. Правда, существуют графические способы выделения и в письменной речи — разного рода подчеркивания, шрифтовые ения и т. п. В устной же речи помимо порядка слов функционирует Интонация — неотъемлемый компонент высказывания.

Всевозможные разновидности изменения порядка слов в предложении Ридания ему различных оттенков (гипаллага, зевгма, хиазм и т. д.) рас-'Иваются обычно в синтаксической стилистике. В данной работе я не *о обязательным останавливаться на этом вопросе.

Дата добавления: 2015-07-02